EMOTIONAL AND PERSONAL CHARACTERISTICS OF WOMEN – "TARGETS" OF INDIRECT AGGRESSION
EMOTIONAL AND PERSONAL CHARACTERISTICS OF WOMEN – "TARGETS" OF INDIRECT AGGRESSION
Abstract
The results of theoretical and empirical study of the emotional and personal sphere of women who are "targets" of indirect aggression, i.e. who have experience of indirect aggressive influence from society of different degrees of intensity, are presented. The results of the empirical study showed that about one third of the surveyed women experience such forms of indirect aggression from other people as social isolation, evil humour, and manipulation of guilt. The individual emotional well-being profiles of the identified targets of indirect aggression, characterized by anxiety, fatigue, depression and helplessness, have been considered. It is noted that women "targets" of indirect aggressive behaviour have higher tension of hypersocial victimhood, which causes a high risk of entering into abusive marital relationships and mobbing in their address in the labour collective. A significant resource in building psycho-counselling and psychotherapeutic work with such women is a high level of their involvement in what is happening around them, provided that reflection and critical thinking are actualized.
1. Введение
Проблема агрессии является актуальной в психологии уже не одно десятилетие. Целая плеяда известных отечественных и зарубежных ученых внесли свой вклад в понимание данного феномена, выделение отдельных видов и причин агрессии (А.Бандура, А. Басс, Л. Берковиц, А. В. Петровский, С. Розенцвейг, Т. Г. Румянцева, З. Фрейд и другие). Анализ публикаций elibrary в период с 2018 по 2023 год показал наличие более 1000 работ (статей, тезисов, авторефератов диссертаций и пр.), посвященных проблеме агрессии. Однако в тематике указанных работ прослеживается определенная закономерность. Во-первых, большинство из них посвящены агрессивному поведению детей и подростков, то есть лиц, у которых агрессия чаще всего приобретает прямые, физические или вербальные виды и, с одной стороны, достаточно однозначна в плане диагностики, а с другой стороны, агрессорами здесь выступают лица, к агрессивному поведению которых в социуме достаточно снисходительное отношение (по крайней мере, пока поведение не причиняет серьезного ущерба другим людям). Считается, что их агрессивное поведение обусловлено возрастными особенностями (пубертат), недостаточным пока еще уровнем развития эмоциональной зрелости и саморегуляции, они открыты воспитательным воздействиям и, скорее всего, скоро их агрессивное поведение элиминируется. Соответственно, гораздо реже встречаются работы, касающиеся агрессивного поведения взрослых, а работ, предоставляющих методологию изучения абьюза, токсичных отношений, моббинга явно недостаточно.
Во-вторых, анализ литературы показывает крайне незначительную часть исследований, посвященных недирективной агрессии. Между тем, именно данный вид агрессивного поведения чаще встречается во взрослом возрасте, хотя и является зачастую завуалированным, подменяющим обыденную коммуникацию . Хотя косвенная агрессия для жертвы (и, частично, для агрессора) имеет массу негативных и потенциально долгосрочных последствий, включая снижение самооценки, работоспособности, психосоматические реакции и заболевания, тревогу, депрессию и даже попытки самоубийства .
В современных научных источниках можно встретить различные дефиниции «косвенной агрессии» . Обобщая их, можно сказать, что косвенная агрессия – это поведение, направленное на причинение вреда другим людям окольными путями. Косвенной агрессией является поведенческая стратегия, альтернативная прямой агрессии, возникающая в условиях, когда прямая реализация намерения причинить вред повлечет неприемлемые психологические издержки, основной из которых является принятие социально неодобряемой роли агрессора. Таким образом, реализуя косвенно-агрессивный поведенческий акт, агрессор не осознает или не признает психологический вред, причиняемый им жертве, и даже может считать жертвой себя. Это своего рода социальная манипуляция, при которой агрессор манипулирует другими людьми или социальной структурой, чтобы нанести психологический вред жертве без прямой конфронтации .
Примером косвенной агрессии является такое поведение, как сплетни за спиной, распространение слухов, социальная изоляция, клеветнические замечания, отношения с другими из мести, «жаление» других, нанесение ущерба социальному статусу жертвы, придумывание кодовых имен, злые розыгрыши, сарказм и др.
Тему косвенной (недирективной) агрессии в отечественных исследованиях поднимали С. О. Кузнецова, С. Н. Ениколопов, А. А. Абрамова, А. Г. Ефремов, И. А. Фурманов, Г. И. Кустова и др. В исследованиях данных авторов, а также в работах зарубежных ученых описаны формы косвенной агрессии , культуральные различия , , половозрастная специфика , детерминанты .
Между тем, исследований опыта косвенной агрессии у студентов, будущих психологов, крайне недостаточно. В то же время не рефлексируемое специалистом помогающей профессии собственное косвенно-агрессивное поведение и неправильная оценка косвенной агрессии в свой адрес может служить предпосылкой ретравматизации клиента, быть преградой на пути создания доверительных отношений, сделать затруднительным процесс оказания психологической помощи.
Цель – выявить эмоционально-личностные особенности женщин, являющихся мишенью косвенной агрессии со стороны других лиц.
Выборка состояла из 97 женщин в возрасте от 19 до 42 лет, средний возраст 22,9, все испытуемые – обучающиеся Севастопольского государственного университета на психологических направлениях подготовки, не состоящие на момент исследования в зарегистрированных брачных отношениях. Все студенты принимали участие в исследовании добровольно, с подписанием листа информационного согласия.
2. Методы и принципы исследования
Психодиагностический комплекс составили: психометрическая шкала оценки косвенной агрессии (IAS) С. Форрест (перевод и адаптация С. О. Кузнецовой, А. А. Абрамовой и др. , ); методика «Самооценка эмоциональных состояний» А. Уэссмана и Д. Рикса (диагностирует выраженность эмоциональных состояний: спокойствие – тревожность, энергичность – усталость, приподнятость – подавленность, уверенность в себе – беспомощность); опросник «Склонность к виктимному поведению» О. Андронникова (диагностирует принадлежность личности к одному из типов виктимного поведения: агрессивному, гиперсоциальному, зависимому и беспомощному, некритичному, самоповреждаюму и саморазрушающему) .
На начальном этапе исследования были сформированы две выборки женщин, имеющих опыт косвенно-агрессивного воздействия со стороны социума разной степени интенсивности. Для их выделения применялась соответствующая версия опросника С. Форрест. Психометрическая шкала оценки косвенной агрессии (IAS) включает в себя две независимые друг от друга версии: «агрессора» (IAS-А) и «жертвы» (IAS-Т). Версия IAS-T предназначена для исследования представленности в опыте индивида случаев косвенной агрессии, направленной на него. Авторы лингвокультурной адаптации теста С. Форрест предлагают использовать словосочетание «жертва косвенной агрессии» , однако методика констатирует только наличие специфического опыта и не позволяет оценить глубину сопутствующих переживаний респондента и тяжесть последствий такого опыта, поэтому в большинстве случаев более пригодным, на наш взгляд, является понятие «мишень». Тем более, что в оригинальной версии Форреста этот вариант называется target version, что буквально переводится как версия для цели, мишени, объекта. Согласно цели исследования участникам для прохождения был предложен вариант IAS-T, который представлен двадцатью пятью утверждениями, характеризующими определенный стиль воздействия социума на индивида. Респондентам предлагается обозначить, насколько часто они сталкиваются с косвенно-агрессивным отношением окружающих людей. Примерами проявлений косвенной агрессии и, соответственно, пунктами опросника выступают: настраивание людей против общения, изолирование, прекращение общения; сокрытие нужной информации, умышленная постановка в неловкое положение, критика и высмеивание на публике, распространение негативных слухов, высмеивание внешнего вида и пародирование, манипуляция чувствами, попытки актуализировать чувство вины и пр. Предложенные варианты ответов оцениваются определенным количеством баллов: «никогда» – 1 балл, «1–2 раза» – 2 балла, «иногда» – 3 балла, «часто» – 4 балла, «регулярно» – 5 баллов. Минимально возможный балл по интегральной шкале равен 25, максимальный – 125. Опросник включает в себя четыре шкалы, а именно: интегральный показатель подверженности косвенной агрессии, а также три наиболее распространенных варианта ее проявления в повседневной жизни в виде трех шкал: социальная изоляция объекта, использование злого юмора, вменение чувства вины.
Средние значения и стандартное отклонение описаны отдельно для мужчин и для женщин С. О. Кузнецовой и А. А. Абрамовой . Необходимо отметить, что данные нормы имеют серьезные кросскультурные различия (в исследовании канадских, испанских авторов средние показатели существенно отличаются , ).
3. Основные результаты
Анализ данных версии IAS-Т показал, что в общей не специфицированной выборке (94 испытуемых) усредненные показатели по шкалам, представленные по форме Mx±s, при сопоставлении с данными авторов адаптации опросника укладываются в зону средних значений: социальная изоляция 22,25±8,42; злонамеренный юмор 21,03±8,15; вмененная вина 15,22±5,69 (см. рис. 1).
Принимая во внимание разное количество вопросов в дифференциальных шкалах IAS-Т, простое количественное сравнение между шкалами по уровню выраженности в баллах недостаточно информативно, поэтому на рисунке 1 распределения представлены с помощью диаграммы boxplot и описаны, исходя из стандартов, предложенных авторами методики для каждой шкалы в отдельности.
Рисунок 1 - Распределение показателей косвенно-агрессивного опыта по шкалам социальной изоляции (СИ), злонамеренного юмора (ЗЮ), вмененной вины (ВВ)
Итак, по шкале социальной изоляции 32,0% обследованных женщин признаются выраженной мишенью этого типа косвенной агрессии, а именно, выступали в качестве объекта байкотирования, буллинга, сталкивались в отношении себя по крайнее мере в течение прошедшего года с клеветнической информацией, сплетнями и/или разглашением личной конфиденциальной информации. Почти такая же часть респондентов (29,8%) являются мишенью злонамеренного юмора, то есть, часто испытывают на себе сарказм, оскорбительные замечания, передразнивания, негативную оценку своей внешности со стороны других людей; а 27,7% ощутили давление, преследующее цель внушить им вину за неверные действия и/или халатное бездействие.
Из числа лиц, имеющих высокие показатели по всем трем шкалам теста С. Форрест, методом простого случайного отбора была специфицирована группа 1 в количестве 20 человек. Подчеркнем, что самооценочная шкала косвенной агрессии не определяет источник негативного опыта. Он может быть актуальным и полученным от фактического партнера в незарегистрированном браке, а также актуально переживаемым, но полученным от прежнего партнера; отражать профессиональную ситуацию или оставаться незакрытым детским гештальтом. Необходимо отметить, что отраженный объектом косвенной агрессии опыт не всегда маркируется как намерение партнера по общению причинить вред. Так, усилия абьюзера (источника агрессии, в том числе и косвенной) зачастую направлены на прикрытие истинного характера своих действий, и ему удается достичь эту цель, используя манипуляции. Например, псевдовопрос, который является формой речевой агрессии, легко «мимикрирует» под организацию кооперации: косвенно-агрессивное «Не всё ли равно теперь?» якобы подразумевает рациональное правило общения – «адекватно и своевременно реагируй на текущие события» .
В соответствии с вышеизложенным, актуальным представляется оценка респондентами, являющимися мишенями агрессии, своего текущего эмоционального состояния. Для того чтобы соотнести негативные отклонения в самооценке эмоциональной сферы с опытом косвенной агрессии, была специфицирована вторая (контрольная) группа в количестве 20 человек, имеющих низкие показатели по всем трем шкалам теста С. Форрест (версия Т, адаптация Кузнецовой С. О. и др.), также с применением метода случайного отбора.
Диагностика эмоциональных состояний респондентов осуществлялась с помощью самооценочной методики А. Уэссмана – Д. Рикса . Процедура обследования предполагает оценку респондентами своего текущего состояния по 4 шкалам – разделам методики. Название каждой шкалы представляет собой бинарную оппозицию, первые три из них можно обобщенно назвать «энергетическими»: спокойствие – тревожность, энергичность – усталость, приподнятость – подавленность. Четвертая шкала отражает эмоционально-оценочный компонент установки на ассертивное поведение: уверенность в себе – беспомощность. По каждому разделу предлагается 10 вариантов оценки своего состояния. Чем ближе ответ к «благополучному» полюсу континуума, тем выше присуждаемый за ответ балл. Для интерпретации важен как интегральный показатель, так и показатели отдельных эмоциональных состояний. Низкий интегральный показатель интерпретируется как дезадаптация, тогда как крайне высокий показатель не может без контекста жизненной ситуации относиться к полюсу высокой адаптированности.
Статистический анализ самооценки эмоциональных состояний показал, что группа женщин, часто подвергавшихся косвенной агрессии (группа 1), превосходят вторую группу (женщины, подвергавшиеся косвенной агрессии редко) по обобщенному критерию негативной оценки настоящего эмоционального состояния. А именно, итоговые статистики для группы 1 составляют 16,4±4,39 и для второй группы 29,5±5,39 (различия достоверны, Q-критерий Розенбаума, р<0,01). В процентном отношении 45% женщин первой группы оценивают своё эмоциональное состояние как неблагополучное, все остальные имеют средние показатели оценки эмоционального состояния, что говорит о более-менее успешных попытках приспособления к трудным жизненным ситуациям. Во второй группе подавляющее большинство (85%) оценивают свое эмоциональное состояние как благополучное вплоть до состояния радостной ажиотации. Оставшиеся 15% демонстрируют средний уровень эмоционального благополучия. Таким образом, связь между опытом косвенной агрессии и актуальным эмоциональным состоянием прослеживается, опишем ее характер, исходя из распределения эмоционального благополучия по отдельным шкалам методики (см. рисунок 2).
Рисунок 2 - Распределение самооценки эмоциональных состояний по отдельным критериям благополучия/неблагополучия
Примечание: наиболее темным цветом обозначается доля респондентов, давшихся низкую оценку эмоциональному состоянию, диагностируется в соответствии с критерием: тревожность, усталость, подавленность, беспомощность; наиболее светлым цветом — доля респондентов, давшихся высокую оценку эмоциональному состоянию, диагностируется в соответствии с критерием: спокойствие, энергичность, приподнятость, уверенность в себе
При построении индивидуальных профилей эмоционального неблагополучия у испытуемых первой группы, которые показывают низкие результаты по трем шкалам из четырех, мы можем выделить две модели: «тревога-усталость-подавленность» и «усталость-подавленность-беспомощность». Полагаем, что статистическое подтверждение формирования такого типа моделей в ответ на косвенную агрессию в перспективе может лечь в основу рекомендаций по организации психологической помощи с учетом индивидуальных особенностей реакции на абьюз .
Статистически реже негативная оценка эмоционального состояния (по отдельной шкале) встречается во второй группе: от двух до пяти случаев из 20 (в зависимости от шкалы), то есть от 10 до 25%, что безусловно может быть связано с иными возможными источниками эмоционального неблагополучия, включая витальные, но также позволяет нам рассматривать косвенную агрессию как значимый источник негативных эмоциональных состояний.
4. Обсуждение
Итак, отраженный опыт косвенной агрессии с высокой вероятностью приводит к негативным эмоциональным состояниям. Архитектура эмоционального фона может определяться типичными для индивида механизмами усвоения косвенно-агрессивного опыта и значимостью для него фигуры агрессора. С точки зрения самоорганизации и формирования деятельной реакции более продуктивным является чувство беспокойства, тогда как апатия и чувство беспомощности обращают мишень косвенной агрессии в ее жертву. Кристаллизация эмоционального опыта жертвы возможна в форме личностных особенностей, известных как виктимность.
Тест «Склонность к виктимному поведению» О. Андронниковой позволяет не только определить интенсивность виктимного поведения, но и выделить его форму, типичную для респондента. Как показал первичный анализ результатов тестирования суммарно по обеим группам исследования диагностируется 8 виктимных испытуемых, семеро из которых (35% от численности своей группы) относятся к первой группе (женщины-мишени косвенной агрессии), и 1 человек (5%) – ко второй. При этом у каждого респондента тип виктимности диагностируется только по одной шкале, по прочим типам виктимности показатель не превышают пороговых значений.
Таким образом, мы можем говорить о типе виктимности, характерном для женщин-мишеней косвенной агрессии. А именно, шесть из 7 виктимных испытуемых первой группы относятся к «инициативному» типу, этот признак в группе в целом имеет умеренную вариативность (31%) и находится в диапазоне 6±1,9 (Mx±s). Гиперсоциальные (инициативные) виктимы без оглядки вовлекаются в конфликт, всегда на стороне слабых и притесняемых, не оценивая перспективности и полезности вмешательства, рискуя здоровьем и даже жизнью. Соотнося эту личностную особенность с опытом мишени косвенной агрессии, мы видим стремление предотвратить страдания других, с которыми с большой вероятностью они идентифицируют себя. Мы говорим именно про стремление (готовность, установку), потому что по критерию реализованной виктимности рассматриваемая категория респондентов имеет показатели, не превышающие низкий уровень, то есть, испытуемые нечасто попадают в критические ситуации, при этом уровень напряжения от нереализованного стремления растет и повышает риск соответствующего поведения.
В контрольной (второй) группе показатели по гиперсоциальной шкале ниже (4±1,6) и представлены более вариативно (39%), исходя из чего обсуждаемый признак является типичным только для первой группы исследования. Интересным с точки зрения практической значимости исследования является сравнение групп по частоте встречаемости низких значений гиперсоциальной виктимности (1–3 балла). В тесте О. Андронниковой это, пожалуй, единственная шкала, малые показатели по которой негативно характеризуют испытуемого. Низкая вовлеченность респондента в событийный круг описывается автором, как равнодушие («моя хата с краю»), и соотносится с обидой и отсутствием чувства причастности к происходящему. Статистически вторая группа превосходит первую по частоте встречаемости таких случаев (φэмп=1,926; р<0,05).
Таким образом, женщины-мишени косвенно-агрессивного поведения имеют более высокую напряженность гиперсоциальной виктимности и в этом заключается высокий риск вступления в абьюзивные отношения, в том числе и брачные, однако они сохраняют высокий уровень вовлеченности в происходящее вокруг, не равнодушны и готовы помочь. Им необходимо распространить этот опыт участливой включенности на себя как на часть того мира, до которого им всё же, в сравнении с более благополучными респондентами, есть дело.
5. Заключение
Результаты эмпирического исследования показали, что около трети обследованных женщин сталкиваются с такими формами косвенной агрессии со стороны других людей, как социальная изоляция, злой юмор, манипулирование чувством вины. Женщины, часто подвергавшиеся косвенной агрессии, превосходят группу женщин, редко подвергавшихся данному типу агрессии, по обобщенному критерию негативной оценки актуального эмоционального состояния. Этот факт позволяет их рассматривать не только как «мишеней», но и как «жертв» косвенной агрессии, так как агрессивное поведение окружающих актуализирует у данных женщин негативные эмоциональные состояния, прежде всего, чувства усталости и беспомощности.
Кристаллизация эмоционального опыта «жертвы» осуществляется в форме развития такой личностной особенности, как виктимность: женщины-«мишени» косвенно-агрессивного поведения имеют более высокую напряженность гиперсоциальной виктимности и в этом заключается высокий риск в дальнейшем вступления в абьюзивные отношения, в том числе и брачные. Однако данные женщины сохраняют высокий уровень вовлеченности в происходящее вокруг, не равнодушны и готовы помочь, что может выступать значимым ресурсом при профессионально грамотном построении психоконсультативной и психотерапевтической работы с ними.