FORECASTING THE FIRST WORLD WAR AND THEIR SIGNIFICANCE FOR RUSSIA

Суслов М.Г.

доктор исторических наук, профессор Пермского государственного национального исследовательского университета (ПГНИУ)

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ №13-01-00232

ПРОГНОЗЫ НА ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ РОССИИ

  Аннотация

В статье рассматриваются прогнозы на Первую мировую войну, их влияние на степень подготовленности России к войне, на причины неудач в тылу и на фронте.

Ключевые слова: власть, прогнозы, неудачи на фронте, потрясения в тылу.

Suslov M.G.

Doctor of Historical Sciences. Professor. Perm State National Research University

FORECASTING THE FIRST WORLD WAR AND THEIR SIGNIFICANCE  FOR RUSSIA

Abstract

In the article observes the various forecasts for the First World War, their influence on the preparation of Russia for the war and the causes of failures at the front and in the rear.

Keywords: power, forecasts, defeats at the front, shocks in the rear areas         

Военные историки насчитали 15 тысяч войн, которые произошли на земле и оставили о себе какую-то память. Статистика войн за последние столетия показала тенденцию роста их числа. Если в ХУШ веке насчитали 703 войны, то в ХХ веке было 882 войны до начала Второй мировой войны и около 300 войн после. Статистика войн нашла продолжение и в ХХ1 веке.

Прошлый век обозначил себя не только большим количеством произошедших войн, но и двумя мировыми войнами. Несмотря на то, что некоторые авторы находили мировые войны за тысячи лет до наших дней, [1, с. 12] реально мировые войны были лишь в ХХ веке.

Знали ли люди о том, какие войны ожидают их в будущем? Были ли прогнозы на Первую мировую войну? Да, было довольно много высказываний о том, что будет либо всеевропейская, либо мировая война. Зачастую под европейской или всеевропейской войной понимали именно мировую войну.

В 1894 г. известный общественный деятель Б.Н. Чичерин давал прогноз, что Германия развяжет войну, которая будет всеобщей и потрясет всю Европу [2, с. 88]. Поскольку Б. Чичерин не уточнял, какой характер и масштабы примет война, то его прогноз не имел особой ценности.

Некий И. Блох, промышленник и философ, писал, что в ХХ веке нельзя вести локальную войну. Если будет война, то она будет глобальной. «Победитель не избежит ужасных разрушений, поэтому каждое правительство, которое нынче готовится к войне, должно готовиться и к социальной катастрофе» [3, с. 80]. Данный прогноз социально значим, так как верно связывает войну с неизбежными будущими потрясениями. После беседы с Блохом Николай П разразился «Воззванием к державам», где российский царь предлагал Европе всеобщий мир. Но эта идея ушла из жизни вместе с войной против Японии.

Подобного рода прогнозы высказывали в то время и большевики. В.И. Ленин на встрече с М. Горьким в Париже в 1911 – 1912 годах [4] неоднократно говорил о скорой войне на Балканах и о будущей общеевропейской войне.  По мнению Ленина, пролетариат едва ли найдет силу предотвратить кровавую склоку. Для общеевропейской забастовки рабочие не достаточно организованы и сознательны, а это означает, что война неизбежна. Кроме того, «такая забастовка была бы началом гражданской войны, а мы, реальные политики, не можем рассчитывать на это». «Страшно дорого заплатят за это рабочие, но, в конце концов, выиграют они. Это – воля истории» [5, с. 313-314].

В 1912 г. сенсационной стала публикация прусского генерала Фридриха фон Бернхарди, который предсказал Первую мировую войну в публикации «Германия и следующая война». Поводом для статьи стал «Марокканский кризис». Бернхарди был взбешен, что прусский кайзер не пошел на самые крайние меры. Эта статья вызвала панику в Англии и Франции, так как показала, что Германия хочет войны. Фридриха фон Бернхарди защищал политику безжалостной агрессии и полное игнорирование соглашений и расценил войну как "божественный бизнес" [6].

Особый интерес для нас представляют два прогноза. Первый из них высказал Ф. Энгельс. В 1887 г. он писал: «Для Пруссии – Германии невозможна уже теперь никакая иная война, кроме всемирной войны. И это была бы всемирная война невиданного раньше размера, невиданной силы. От 8 до 10 млн. солдат будут душить друг друга, и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали…  тучи саранчи. Всё это кончится всеобщим банкротством; крах старых государств и их рутинной государственной мудрости – крах такой, что короны дюжинами будут  валяться по мостовым…; абсолютная невозможность предусмотреть, как всё это кончится и кто выйдет победителем из борьбы, только один результат абсолютно несомненен: всеобщее истощение и создание условий для окончательной победы рабочего класса… Вот куда господа короли и государственные мужи привела ваша мудрость старую Европу» [7, с. 11].

Кроме того Энгельс предсказал, что война продлится до 4-х лет // Маркс К. и Энгельс Ф. Введение к брошюре Боркхейма «На память ура-патриотам» [7].

Высказывали свое мнение и профессиональные военные  российского Генерального штаба. В 1910 г. специальная комиссия при Главном управлении генштаба, во главе с помощником военного министра, считала, что будущая война продлится не более года, так как в связи с большим размахом военных действий быстро наступит истощение всех воюющих сторон.

В основу такого прогноза и в исчисление норм запасов был положен опыт Русско-Японской войны 1904 – 1905 годов, причем, утрата боеприпасов и материальной части на полях сражений, как величина, не поддающаяся учету, во внимание не принималась.

В начале 1914 г. военные специалисты российского Генерального штаба вносят некоторые уточнения, которые сводились к тому, что будущая война будет скоротечной. Она будет длиться 4 – 5 месяцев, так как всё решится в одном – двух сражениях. Тогда же сделали прикидку о количестве снарядов, которые надо приготовить для будущей войны. По их первоначальным подсчетам на каждую пушку надо было заготовить по 1 тысяче снарядов. Правда, тут же внесли поправку, что в предстоящей войне будет потрачено 500 снарядов, и столько же останется для будущей войны.

Находились и такие эксперты, которые во время мобилизации в начале Первой мировой войны, заверяли, что война будет поединком кавалеристов. Такие прогнозы имел для России принципиально важное значение. Итак, мы имеет два достаточно различных прогноза – сугубо гражданского человека Ф. Энгельса и Генерального штаба российской армии, т.е. профессиональных военных.

Время показало, кто же из них оказался более прав. Возникает вопрос, а как Ф. Энгельс мог дать достаточно точный прогноз относительно явления, которого еще не было в мировой истории, т.е. мировой войны, которая началась лишь через 27 лет. Это связано, видимо, с тем, что Энгельс был блестящим знатоком истории войн на протяжении не одного тысячелетия.

К этому следует прибавить и то, что, в отличие от большинства из нас сегодняшних, он знал законы развития общества. Наложение этих двух знаний и позволило ему многое и точно просчитать в будущей мировой войне. Однако этот прогноз не мог оказать сколько-нибудь заметного влияния ни на рабочее движение, ни на революционную борьбу, ни на отдельные страны, ни на  положение дел в мире.

Что касается прогноза Генерального штаба, то он оказал очень существенное влияние не только на положение дел в российской армии, на обстановку в России, но и на ход всей мировой истории. Полагая, что будущая война будет скоротечной, Генеральный штаб не озадачил государя необходимостью серьезной подготовки к предстоящей длительной войне.

Военное руководство на этапе подготовки к войне не осознавало ошибочность мнения о скоротечности войны и концепции одного удара. По ходу войны пришлось вырабатывать стратегию ведения войны, стратегические наступательные операции, проблемы глубины обороны, формирования резервов, решать и  многие  другие вопросы.

Военные специалисты не учли, что с началом ХХ века в мире произошли огромные изменения во всех сферах, в том числе и в военном деле, связанные с техническим прогрессом, количественным и качественным ростом вооружения. В связи с этим в военном деле происходило быстрое совершенствования техники, осуществлялся переход стрелкового оружия от дальнобойного казеннозарядного (винтовки) к дальнобойному автоматическому (пулеметы). На вооружении армий появилась скорострельная и тяжелая артиллерия, началась машинизация армии, т.е. применение автомобилей, бронемашин, танков и самолетов. Быстро развивались средства связи: телефон, телеграф, радио.

Машинный способ ведения предстоящей войны не был просчитан ни политическим руководством страны, ни теоретиками и специалистами из Генерального штаба. Не сумев учесть то, что применение новой военной техники увеличит масштабы разрушений, а с ними и недовольство населения воюющих стран, власти обрекали страну на будущие потрясения.

Не имея верного представления о будущей войне, Генеральный штаб и руководство страны допустили много просчетов в деле вооружения, подготовки кадров, в вопросах мобилизации, в производстве оружия и снаряжения и многих других вопросах. Весьма наглядно положение дел с вооружением у России отражают данные отечественных исследователей.  Соотношение произведенных за годы войны боевых средств Германией и Россией было таковым:  (в тысячах) винтовок 8547 и 3300; пулеметов – 280 и 28; арторудий – 64 и 11,7;  минометов – 12 тыс. и 0; танков – 0,1 и 0,  самолетов – 47,3 и 3,5; автомобилей – 65 и 20: артснарядов – 306 млн. и  76 [8].

Приведенные данные показывают насколько отставала Россия в производстве винтовок, пулеметов, самолетов от других стран и от внутренней потребности для многомиллионной российской армии.

У России не оказалось современного вооружения в виде танков, минометов, огнеметов, газометов. В Первой мировой войне было использовано 102 тысячи самолетов, но Россия не могла сравниться по их числу ни с противниками, ни с союзниками.

Плохо дело обстояло и с боеприпасами. Генеральный штаб  при руководстве подготовкой к войне допустил глубокую ошибку в предположении о кратковременности предстоящей войны и ведения ее за счет мобилизационных запасов артиллерийского вооружения, заготовленных в мирное время по расчету, определенному в зависимости от расхода выстрелов в период Русско-Японской войны.

Такие расчеты породили уже в 1914 – 1915 гг., «снарядный голод», который удалось устранить только в  1916 – 1917 годах. Нехватка снарядов приводила к тому, что легкие полевые гаубицы, а иногда и легкие полевые пушки открывали огонь лишь по особому разрешению с указанием ограниченного расхода снарядов. Ещё хуже дело обстояло с тяжелой артиллерией. Орудия крупных калибров получали лишь одну десятую долю того количества снарядов, которое им требовалось по самому осторожному, почти минимальному расчету, тогда как немцы ежедневно усиленно обстреливали русские позиции тяжелыми снарядами, причем на один выстрел нашей пушки немцы отвечали десятью выстрелами.

При годовой потребности фронта 36 млн. выстрелов в 1914 г. в России изготовили всего около 105 тыс. снарядов всех калибров, в 1916 г. – около 31 млн. шт., и в 1917 г. – более 24 млн. штук. Попытка получения недостающего количества снарядов от союзников оказалась безуспешной. За границей было заказано 50 млн. снарядов, а поступило всего 13 млн. По данным крупнейшего знатока проблем артиллерийского вооружения Е.З. Барсукова, в течение всей мировой войны было израсходовано в общей сумме выстрелов всех калибров: русской артиллерией до 55 миллионов, австро-венгерской до 70 и германской около 272 миллионов; французская артиллерия израсходовала выстрелов только 75-мм и 155-мм калибров около 192 миллионов [9].

Такое положение со снарядами сказывалось на моральном духе солдат, вело к ослаблению боевой деятельности артиллерии, к понижению боевых возможностей всей российской армии.

Ошибочный прогноз на Первую мировую войну повлиял и на не понимание царской власти и Генерального штаба первостепенного значения экономики для современной войны, а потому они не подготовили к войне промышленность и все хозяйство страны. В связи с этим Россия вынуждена была заказывать оружие, боеприпасы, обмундирование, паровозы, уголь и некоторые виды стратегического сырья в США, Великобритании, Франции, Швеции, Японии и др. странах [10]. В результате Россия во время войны оказалась в экономическом отношении и, особенно в отношении вооружения армии, в полной зависимости от других стран.

Недостаточная помощь союзников вынуждала царские власти уже в самом начале войны заниматься вопросами увеличения производства военной продукции. Главное артиллерийское управление и Военный совет настаивают на строительстве новых и расширении старых оружейных заводов и арсеналов, приобретении для них оборудования и поставках для армии [11]. Другие военные ведомства неоднократно ставят вопрос об отпуске средств для расширения  Самарского трубочного, Шостенского порохового, Луганского патронного, Тульского оружейного заводов и Московского артиллерийского склада и мастерской [12].

В начале 1915 г. остро встал вопрос о постройке новых пороховых заводов. о производстве и заказах за границей взрывчатых веществ [13]. Недостаточная подготовленность к войне потребовала от российского руководства мобилизации всех материальных ресурсов на военное производство. Поскольку это достигалось, в основном, за счет мирных отраслей, то приводило к нарушению пропорций между различными отраслями производства, а, в конечном счете – к расстройству всей экономики страны. В России две трети всей промышленной продукции шло на военные нужды. Уже в 1915 г. стал давать о себе знать недостаток многих видов промышленного сырья и топлива, превратившийся в 1916 г. в острый сырьевой и топливный кризис. Это в свою очередь породило товарный голод, дороговизну и спекуляцию, и растущее недовольство населения. Общее ухудшение ситуации, вызванное войной, порождали забастовочное движение.

Недостаточная подготовленность России к войне оказала прямое и косвенное влияние на число потерь. За годы войны российская армия потеряла 208 генералов, 3368 штаб-офицеров, 67722 обер-офицера, 71298 офицеров. Общие потери погибшими, ранеными и пленными за годы войны составили 9347 тыс. человек или 60 % от общего числа вооруженных сил, более 13 млн. из которых были призваны в годы Первой мировой войны [14].

Большие людские потери на фронте вынуждали проводить мобилизации. Пополнение армии происходило в основном за счет крестьян. До начала мобилизации русская армия насчитывала 1 млн. 423 тыс. чел. В ходе войны в нее призвали еще 13 млн. 700 тыс. чел., а всего было поставлено под ружье 15 млн. 378 тыс. чел., т.е.  в армию ушла половина трудоспособных мужчин (из 1000 чел. – 474) или из каждых 100 крестьянских хозяйств убыло по призыву 60 мужчин самого “тяглового” возраста. В результате более половины хозяйств остались без кормильцев [15]. Кроме того было мобилизовано 3164 тыс. лошадей, [16, с. 22]  что подрывало сельское хозяйство. Посевные площади сократились, упала урожайность, уменьшились поголовье скота и его продуктивность.

Сказалось и то, что полагаясь на прогнозы скоротечной войны, царское правительство продолжало экспортировать хлеб. В 1913 г. было экспортировано 10,6 млн. пудов, в 1914 г. – 6,17 млн., а в 1915 – 6,06 млн. пудов [17, с.10 - 40]. Власть была убеждена, что хлеба хватит, но не учла, что миллионы мужчин из села будут призваны в армию, что на 1,5 миллиона увеличится численность городского населения, что возникнут транспортные трудности и проблемы снабжения. И действительно, в городах  остро ощущался недостаток продовольствия, а затем разразился настоящий голод, что приводило к росту смертности и снижению рождаемости.  Только по этим причинам численность населения России сократилась на 5 млн. человек. Кризис распространился и на армию, где были снижены нормы довольствия.

Людские потери от войны и ухудшения условий жизни вынудили власти проводить мобилизацию коренных народов окраин царской России в национальные воинские части, ополченческие дружины и на работы за пределами национальных территорий [18]. К социальному напряжению это добавило конфликты на национальной и религиозной почве. Безработица, инфляция, рост налогов, повышение цен – все это обостряло нужду, нищету, крайнюю необеспеченность подавляющего большинства населения России.

Затянувшаяся война раздражала многие слои общества. Накапливалась усталость солдат, появлялись пацифистские настроения нежелание воевать у все большего числа граждан, что сказалось на дезертирстве (1,5 млн. человек), на сдаче в плен (2 млн. человек) [19, с 30] на братании и солдатских выступлениях против войны. Введение смертной казни усугубляло ситуацию и вело к накоплению протестного потенциала, а общее ухудшение ситуации, вызванное войной, порождало забастовочное движение.  Всё это указывало на нарастание кризиса, который плавно перерос в революцию.

Всё отмеченное и многое другое, определившее судьбу России, могло быть существенно другим, если бы власти могли дать научный прогноз на Первую мировую войну. Неспособность к научному прогнозированию имела и отдаленные последствия, которые способствовали развязыванию Второй мировой войны. Благо, что в середине 20-х годов в нашей стране нашелся теоретик, который просчитал характер будущей войны. Именно научный прогноз на Вторую мировую войну позволил сделать всё необходимое для победы в Великой Отечественной войне. Наука и сегодня позволяет просчитать  Третью мировую войну, но это тема отдельной статьи.

Литература

1. Мурсалиев Азер. Коммерсант. 1996. № 48. – С. 12.
2. Маркин А.В., Татарникова С.Н. Редкий в России госдарственник: о некоторых аспектах творчества Б.Н. Чичерина // Социально-политические науки. 1992. № 1. – С. 88.
3. Радзинский Эдвард. «Господи… Спаси и сохрани Россию». Николай П: жизнь и смерть. – М.: Вагриус, 1993. – С. 80.
4. Максим Горький. Биография писателя. – Л.: Просвещение, 1971.
5. О Ленине. – Пермское книжное изд-во, 1980. С. 313 – 314.
6. Бернгарди Ф. Современная война. СПб.: В. Березовский, 1912; оригинал: Bernhardi F. Deutschland und der nächste Krieg.– Stuttgart und Berlin: J.G. Cotta, 1912.
7. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21. – С. 361; Такман Б. Августовские пушки. – М. 1972. – С. 11.
8. Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование /Под общей редакцией кандидата военных наук, профессора АВН генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева – М.: "ОЛМА-ПРЕСС", 2001. Таблица № 46.
9. Барсуков Е.З. Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.). – М.: Воениздат, 1948. Т. 1.
10. Государственный военно-исторический архив (далее – ГВИА). Ф. 29. Оп. 3. Д. 931. Л. 1 – 85. Д. 833.
11. ГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 976. Л. 1 – 336; Д. 977.
12. ГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 931; Д. 932; Д. 992. Л. 1 – 15; Д. 1009. Л. 1 – 45.
13. ГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 931; Д. 934. Л. 1 – 17; Д. 935. Л. 1 – 12; Д. 981.
14. Россия и СССР в войнах ХХ века. Статистические исследования. – М.: "ОЛМА-ПРЕСС" 2001. – С. 102, 106.
15. Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование /Под общей редакцией профессора АВН генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.
16. Россия в мировой войне 1914 – 1918 гг. (в цифрах). – М., 1925. – С. 22.
17. Погребинский А.П. Мобилизация промышленности царской России на Первую мировую войну 1914 – 1918 гг. – М., 1950. – С. 10 – 40.
18. ГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 1895; Д. 1915. Л. 2 – 10; Д. 2000.
19. Россия в мировой войне 191 – 1918 гг. в цифрах. – М., 1925.

References

1. Mursaliev Azer. Kommersant. 1996. № 48.– S. 12.
2. Markin A.V., Tatarnikova S.N. Redkij v Rossii gosdarstvennik: o nekotoryh aspektah tvorchestva B.N. Chicherina // Social'no-politicheskie nauki. 1992. № 1. – S. 88.
3. Radzinskij Jedvard. «Gospodi… Spasi i sohrani Rossiju». Nikolaj P: zhizn' i smert'. – M.: Vagrius, 1993. – S. 80.
4. Maksim Gor'kij. Biografija pisatelja. – L.: Prosveshhenie, 1971.
5. O Lenine. – Permskoe knizhnoe izd-vo, 1980. – S. 313 – 314.
6. Berngardi F. Sovremennaja vojna. SPb.: V. Berezovskij, 1912; original: Bernhardi F. Deutschland und der nächste Krieg. — Stuttgart und Berlin: J.G. Cotta, 1912.
7. Marks K. i Jengel's F. Soch. T. 21. S. 361; Takman B. Avgustovskie pushki. – M., 1972. – S. 11.
8. Rossija i SSSR v vojnah XX veka. Poteri vooruzhennyh sil. Statisticheskoe issledovanie /Pod obshhej redakciej kandidata voennyh nauk, professora AVN general-polkovnika G.F. Krivosheeva – M.: "OLMA-PRESS", 2001. Tablica № 46.
9. Barsukov E.Z. Artillerija russkoj armii (1900–1917 gg.). – M.: Voenizdat, 1948. T. 1.
10. GVIA. F. 29. Op. 3. D. 931. L. 1 – 85. D. 833.
11. GVIA. F. 29. Op. 3. D. 976. L. 1 – 336; D. 977.
12. GVIA. F. 29. Op. 3. D. 931; D. 932; D. 992. L. 1 – 15; D. 1009. L. 1 – 45.
13. GVIA. F. 29. Op. 3. D. 931; D. 934. L. 1 – 17; D. 935. L. 1 – 12; D. 981.
14. Rossija i SSSR v vojnah HH veka. Statisticheskie issledovanija. – M.: "OLMA-PRESS" 2001. – S. 102, 106.
15. Rossija i SSSR v vojnah XX veka. Poteri vooruzhennyh sil. Statisticheskoe issledovanie /Pod obshhej redakciej professora AVN general-polkovnika G.F. Krivosheeva – M.: OLMA-PRESS, 2001.
16. Rossija v mirovoj vojne 1914 – 1918 gg. (v cifrah). – M., 1925. – S. 22.
17. Pogrebinskij A.P. Mobilizacija promyshlennosti carskoj Rossii na Pervuju mirovuju vojnu 1914 – 1918 gg. – M., 1950. – S. 10 – 40.
18. GVIA. F. 29. Op. 3. D. 1895; D. 1915. L. 2 – 10; D. 2000.
19. Rossija v mirovoj vojne 191 – 1918 gg. v cifrah. – M., 1925.