METAPHOR IN THE "URAL-BATYR" EPOS: A COGNITIVE AND DISCURSIVE APPROACH TO ITS STUDY

В когнитивно-дискурсивной парадигме знания, где особое внимание уделяется семантике языковых единиц, а формальные, структурные, уровневые показатели отходят на второй план, метафора понимается в самом широком смысле слова, и сам термин «метафора» применяется к любым видам употребления слов в непрямом значении. По мнению Н.Д. Арутюновой, метафорой в широком смысле «может быть назван любой способ косвенного выражения мысли»

В основе метафоры лежат не значения слов, а сформировавшиеся в сознании человека концепты, которые содержат представления человека о себе самом и окружающем мире. Образ, лежащий в основе метафоры, открывает доступ к основам миропонимания и концептуализации мира. «Благодаря образу метафора связывает язык с мифом и искусством и соответствующими им способами мышления – мифологическим, художественным, синтетическим»

Когнитивно-дискурсивный подход предполагает изучение метафоры с учетом многообразных взаимоотношений между языком, мышлением и коммуникацией, между языком и экстралингвистической реальностью.

Исследование же метафоры, представленной в башкирском народном эпосе, опирается на определенную модель культуры – мифологию. Как пишет М. Мюллер, «мы никогда не поймем мифологию, пока не осознаем, что называемое нами антропоморфизмом, персонификацией, или одушевлением, было, собственно говоря, совершенно необходимо для развития нашего языка и нашего разума. Воспринять внешний мир, познать и понять, постигнуть и назвать его, было совершенно невозможно без этой фундаментальной метафоры...»

В данной статье рассматриваются метафоры – языковые знаки косвенно-производной номинации – фразеологизмы или дискурсивные идиомы. Термин дискурсивная идиома используется нами в широком понимании: «это любой знак косвенного именования (метафорическое сравнение, метафорическое и метонимическое сочетание, фразеологизм, паремия), который, возникнув на базе дискурса, характеризуется асимметрическим дуализмом формы и содержания, когда смысловое содержание означаемого знака не вытекает непосредственно из линейно организованного смысла означающего»

Дискурсивные идиомы рассматриваются как лингвокультурные знаки – культуремы. Обозначающим культуремы является языковой знак в его билатеральном (двустороннем) единстве, а обозначаемым – именуемая реалия – номинируемый фрагмент действительности, предмет или ситуация. «Под обозначаемым культуремы понимается все то, что относится к культуре: артефакты (лат. arte «искусственно» + factus «сделанный»), т. е. искусственно изготовленные предметы, функции, обычаи, речеповеденческие тактики и этнокультурно-прагматические ситуации»

Дискурсивная идиома обладает языковыми, когнитивными и культурными признаками. С точки зрения языка, дискурсивная идиома представляет собой языковой знак косвенно-производной номинации. Она сохраняет (в явном или скрытом виде) родство с дискурсом (событийным текстом, ситуацией), ее породившим. Всякий фразеологизм, с точки зрения В.А. Масловой, это текст, т.е. хранитель культурной информации

В речи дискурсивная идиома воспроизводима; в процессе речемыслительной деятельности она способна варьироваться как в плане выражения, так и в плане содержания. Ее когнитивную сущность составляют:

а) способность кодировать и сохранять знания;

б) герменевтическая функция трансформировать, интерпретировать и обогащать исходную информацию;

в) концептуализация и категориза­ция вербализованного мира.

Культурный компонент дискурсивной идиомы создается ее семиотичностью, символичностью и связью с этнокультурным сознанием народа»

В семантическом пространстве эпоса обильно представлены следующие дискурсивные идиомы: ғүмер һөрөү «жить-поживать», ҡашык-аяҡ тотоу, букв. «держать посуду, ложку», в смысле «жить-поживать» (донъя көтөү), ғүмер итеү «жить-поживать», ай үҫәһен көн үҫеү, букв. «вместо того, чтобы расти за месяц, расти за день», «расти очень быстро», иҫ белеү «начинать понимать, осознавать окружающее», маҙаға тейеү «причинять беспокойство, надоедать», быуын ҡатыу «окрепнуть», «достичь совершеннолетия», ауыҙ тартыу «отказаться говорить», һүҙ асыу «начинать говорить», өмөт бәйләү «возлагать надежду, надеяться», күңел бәйләү «понравиться, полюбить», күңел берегеү «иметь расположение друг к другу», күңел елкетеү «порываться душой, стремиться всем сердцем», ҡотон алыу «нагнать страху», үлем сәсеү «сеяние смерти», йән ҡыйыу «мучить упреками, попреками», үҙ һүҙен ҡуймау «не отступать от своего слова, не уступать», һүҙ алыу «брать слово, держать речь», бысаҡ һалыу «резать, забивать, убивать», ғүмер уҙҙырыу «проводить жизнь», йәрәк тартмау «не по душе», йола өҙөү «порвать с обычаем», баш тартыу «отказаться», йолаға буйһоноу «подчиниться обычаю», ғүмер бушҡа уҙыу «проводить время попусту» «прожить зря», һүҙ биреү «обещать», әйтер һүҙен асыу, һүҙ асыу «начинать рассказывать, начинать разговор», һуш ҡасыу «потерять сознание», яҡты йөҙлө булыу «быть приветливым, искренним», һүҙҙе кире ҡағыу «отказать», йөҙҙө ҡара итеү «очернить, оклеветать», ҡул ҡаушырып тороу «ничего не делать, сидеть, сложа руки», ҡул һалыу «накладывать руку», тирегә һыймау «сильно разгневаться, из кожи вон лезть», ҡанға һыуһау «жаждать крови», мөгөҙ сайҡау «угрожать», йән биреү, букв. «отдать душу», в смысле «умереть», йән сығыу «умереть», күбәләктәй осоу, букв. «лететь как бабочка», в смысле «умереть», йөрәккә таяныу «положиться на сердце», күңел йомшау «смягчиться», йөҙ ағарыу «побледнеть от испуга», буҙ булыу «становиться серым от испуга», йөрәк ташыу «переполнять (о чувствах), «сердце изливается», буй биреү «поддаваться, подчиниться», сер йәшереү «утаить», эс тартыу «утаить», юҡ ҡылыу «уничтожить», йөрәк ҡубыу «внезапно испугаться», ҡул тамырын тартыу «прощупать его намерения», сер төйнәү букв. «тайну завязать в узелок», в смысле «хранить тайну», бәғерле йөрәк «сердечный», йөрәк майы «драгоценные чувства», ҡара ергә кереү букв. «войти в черную землю», в смысле «умереть», үҙ юлын табыу «найти свой путь», күҙ һалыу «смотреть, глядеть, рассматривать», таңға ҡалыу «удивляться, поражаться, восхищаться», һүҙҙе ҡырын һалыу «не придавать значения слову», тел төбөн белеү «понять намек», сер тотоу «хранить тайну», уйҙы уртаға һалыу «размышлять сообща», йән алҡымға килеү «быть в тяжелом (в предсмертном) состоянии», сер сисеү «разглашать тайну», ҙурға ҡуйыу «раздуть (дело, разговор)», тел өҫтөнә тел ҡуймай «с открытым ртом», в смысле «очень внимательно», асыҡ йөҙ «приветливое, открытое лицо», буй биреү «не устоять, поддаваться», шомға ҡалыу «оказаться в тревожном состоянии», баш аҙҙырыу «развращать», ҡуш йөрөк «смелый, храбрый», йөҙҙө ҡайғы баҫыу «быть в безысходном горе», ҡайғынан һары алыу «пожелтеть от горя, иссохнуть от горя», аҡ һүҙ биреү «дать честное слово, обещать», яҡшылыҡҡа күҙ йомоу «закрыть глаза на доброту», яй ҡуйыу, буй ҡуйыу «разрешить», ҡара йөҙ йыуыу, букв. «обмыть черное лицо», в смысле «предстать с чистой совестью», баш булыу «держать в руках», «стать хозяином», көләс йөҙлө булыу «быть ласковым, приветливым», күҙ ҡаралай һаналыу «считаться зеницей ока» и т.д.

В дискурсивных идиомах целостная мыслительная структура (концепт, фрейм) представляется расчлененно, в виде многокомпонентного означающего: ғөмөр итеү, ҡашыҡ-аяҡ тотоу – йәшәү «жить», күңел йомшау, ҡанлы йәш түгеү – илау «плакать», көләс йөҙ, асыҡ йөҙ – күңелле «веселый, приветливый», һытыҡ йөҙ – күңелһеҙ «грустный», йөҙҙө ҡайғы баҫыу, ҡайғынан һары алыу – ҡайғырыу «переживать»; ҡанда йөҙөү, тирегә һыймау, ҡанға һыуһау, мөгөҙ сайҡау – уҫалланыу «ожесточиться». В этом проявляется синтагматическая асимметрия.

Парадигматическая синтагматика дискурсивной идиомы приводит к несоответствию ее смыслового содержания означающему в его прямономинативном восприятии. Например, күбәләктәй осоу, букв. «лететь как бабочка» – үлеү «умереть», ҡанда йөҙөү, букв. «купаться в крови» – «ожесточиться», тирегә һыймау, букв. и перен. «из кожи вон лезть» – «очень сильно злиться», ҡанға һыуһау, букв. и в перен. «жаждать крови», мөгөҙ сайҡау, букв. «качать рогами» – уҫалланыу «ожесточиться», «свирепствовать»; йән биреү, букв. «отдать душу» – үлеү «умереть», йән сығыу, букв. «душа выходит» – үлеү «умереть», ҡара ергә кереү, букв. «войти в черную землю» – үлеү «умереть»; ҡуш йөрәк, букв. «сдвоенное сердце» – «бесстрашный», «отважный».

Способность к развертыванию в тексте по фреймам и слотам является важнейшим свойством дискурсивных идиом. Например,

Йәшәү «жить» – ғөмөр итеү «жить-поживать», ғөмөр һөрөү, букв. «пахать жизнь», в смысле «жить-поживать», ҡашыҡ-аяҡ тотоу, букв. «держать ложку и посуду», в смысле «хозяйствовать», ғөмөр уҙҙырыу «проживать жизнь», ғөмөр бушҡа уҙыу; букв. «жизнь, прожитая впустую», в смысле «прожигать жизнь».

Үлтереү «убивать» – боғаҙға бысаҡ һалыу, букв. «положить нож на горло», в смысле «убить», ҡул һалыу, букв. «положить руку», в смысле «совершить самоубийство», үлем сәсеү, букв. «сеять смерть», в смысле «убивать», йән ҡыйыу, букв. «губить душу», в смысле «мучить», юҡ ҡылыу, «уничтожить», донья ташлатыу, букв. «заставить уйти от жизни», в смысле «убить».

Үлеү «умереть» – йән биреү, букв. «отдать душу», в смысле «умереть», йән алҡымға килеү, букв. «душа подходит к горлу», в смысле «находиться в предсмертном состоянии», йән сығыу, букв. «душа уходит», в смысле «умереть», күбәләктәй осоу «лететь как бабочка», в смысле «умереть», ҡара ергә кереү, букв. «войти в черную землю», в смысле «умереть».

Килешмәү «не соглашаться» – эс тартыу, букв. «тянуть живот», в смысле «не соглашаться», һүҙҙе кире ҡағыу, букв. «отбить слово», в смысле «не соглашаться», баш тартыу, букв. «тянуть голову», в смысле «отказаться, не соглашаться».

Ҡурҡытыу «напугать», ҡурҡыу «напугаться» – ҡотон алыу «напугать», һуш ҡасыу, «напугаться», йөҙ ағарыу, букв. «побелеть в лице» в смысле «напугаться», буҙ булыу, букв. «стать серым», в смысле «напугаться», шомға ҡалыу, йөрәк ҡубыу «напугаться»

Үҫеү «расти» – ай үҫәһен көн үҫеү «расти не по месяцам, а по дням», иҫ белеү в смысле «помнить», быуын ҡатыу «окрепнуть».

Белеү «знать» – тел төбөн белеү, букв. «знать, что под языком, в смысле «знать намерения».

Бала «ребенок» – бауыр, букв. «печень», в смысле «очень ценное, дорогое», күҙ ҡараһы, букв. «чернь глаза», в значении «зеница ока».

Һөйләү «говорить» – һүҙ асыу, букв. «открыть слово», в смысле «начать разговор», үҙ һүҙен ҡуймау «добиваться своей правоты», һүҙ алыу «взять слово», һүҙ сыҡҡан «пошла молва».

Ышаныу «верить, надеяться» – өмөт бәйләү «надеяться», күңел бәйләү, йөрәккә таяныу «верить».

Ышанмау «не верить» – йөрәк тартмау, букв. «сердце не тянет», в смысле «не по душе».

Таҙа «чистый» – керһеҙ уй «чистые помыслы», һөттәй таҙа «как молоко чистое», «чистая как слеза».

Илау «плакать» – күңел йомшау «смягчиться в душе», ҡанлы йәш түгеү. букв. «лить кровавые слезы», в смысле «сильно переживать».

Күңелле «веселый» – көләс йөҙ «приветливое лицо», асыҡ йөҙ «открытое лицо».

Күңелһеҙ «грустный» – һытыҡ йөҙ «кислое лицо».

Ҡайғырыу «переживать» – йөҙҙө ҡайғы баҫыу «сильно горевать», ҡайғынан һары алыу, букв. «пожелтеть от горя», в смысле «перенести горе».

Уҫалланыу «ожесточиться» – ҡанда йөҙөү, букв. «купаться в крови», в смысле «ожесточиться», тирегә һыймау, «из кожи вон лезть», ҡанға һыуһау, букв. «жаждать крови», в смысле «ожесточиться», мөгөҙ сайҡау, букв. «качать рогами», в смысле «ожесточиться».

Тулҡынланыу «волноваться» – йөрәк ташыу, күңел елкетеү «волноваться».

Ышандырыу «обещать» – аҡ һүҙ биреү, букв. «дать белое слово», в смысле «обещать», һүҙ биреү, букв. «дать слово», в смысле «обещать».

Йәшереү «утаить» – сер йәшереү, букв. «прятать тайну», в смысле «утаить», эс тартыу, сер төйнәү «утаить», сер тотоу «держать в тайне», «сохранить тайну».

Асылыу «открыться» – уйҙы уртаға һалыу «думать сообща», сер сисеү «открыть тайну».

Печаль, печалиться, страдать: йөрәк һыҙлау, һыҡтап йөрәк һыҙыу, эстән һыҙланыу, эсенән бик һыҙланыу «страдать, сильно переживать», йөҙҙө ҡайғы баҫыу «опечаленное лицо», ҡайғынан һары алыу «пожелтеть от горя», аһ-ваһ итеп зарланыу «жаловаться», аһ ороп ялбарыу «умолять, жалуясь на свою долю», көрһөнөп алыу «изредка вздыхать», шомға ҡалып уйланыу «впасть в тревожные мысли», ҡайғынан ҡалғыу «обессилеть от горя», күп ҡайғыла борсолоу «тревожиться из-за большого горя», йөрәкте ҡайғы алыу «сердце одолено горем», ҡурҡыу «бояться», ҡайғырып уйлау «печалиться»;

Плакать: күңел йомшау «смягчиться», ҡанлы йәш түгеү «проливать кровавые слезы», ҡан илап күҙ тоноу «потемнеть в глазах от проливаемых кровавых слез», күҙ-йәш түгеү «проливать слезы»;

Растеряться: ни әйтергә белмәү «не знать, что сказать», төрлө уйға сумыу «впасть в размышления», аптырауға ҡалыу «прийти в растерянность», алйып-ҡаңғып бөтөү «помутиться, помрачиться»;

Боязнь, страх, бояться: ҡот осоу «сильно испугаться», ҡурҡыу тыуыу «испугаться», ҡурҡыу алыу «быть в страхе», йөрәк ҡубыу «внезапно испугаться», шомға һалыу «оказаться в тревожном состоянии»;

Скука, скучать: уйлап моң сәсеү «скучать»;

Восхищаться: таңға ҡалыу «поражаться, диву даваться», хайран итеү «восхищаться, поражаться, изумляться»;

Веселый: көләс йөҙ, асыҡ йөҙ «приветливое, открытое лицо»;

Грустный: һытыҡ йөҙ «кислое лицо»;

Красивый: күҙҙең яуын алырҙай «ослепительно красивый», таң ҡалырҙай «поражаться, диву даваться».

В эпосе «Урал-батыр» имеется немало эпизодов, когда речь персонажей сопровождается эмоциональными жестами, т.е. жестами, передающими разнообразные оттенки чувств. Они соответствуют смыслу высказывания, углубляют или уточняют мысль и придают речи оживленность, выразительность, усиливают ее эмоциональное звучание. В формальном плане такие жесты передаются при помощи устойчивых выражений или так называемых «жестовых фразеологизмов», которые возникли на базе свободных словосочетаний, называющих тот или иной жест: ҡул ҡаушырып тормаймын – не сижу сложа руки, тел өҫтөнә тел ҡуймай – с открытом ртом и т.д.

В фразеологическах единицах эпоса «Урал-батыр» зафиксированы экстралингвистические факты: обычаи, обряды,поверья, быт, воззрения на социальную организацию общества, окружающий мир и представления о нем и т.д. Так, например, обрядовое символическое действие ҡан эсеү «пить кровь» стало дискурсивным пространством для рождения фразеологической единицы ҡан эсеү «мучить». В контексте эпоса ҡан эсеү «пить кровь» употребляется в буквальном значении. [Див]:

И как элемент ритуального питья – ҡан эсеү:

Вероятно, смысл ритуального питья крови заключается в вере человека в то, что в крови находится душа ее обладателя. Кровь выражает какую-то сущность ее обладателя (животного), она отождествляется с жизненной энергией живого существа. И с целью завладения неустрашимой душой животного пили его кровь. Обрядовое символическое действие стало дискурсивным пространством для рождения фразеологической единицы ҡан эсеү. Деривационной базой дискурсивной идиомы ҡан эсеү послужило культурно-значимое ключевое слово ҡан «кровь». В процессе фразеологической интеграции компоненты фразеологической единицы приобрели переносное метафорическое значение, и словосочетание ҡан эсеү приобрело устойчивое значение «пить кровь» в смысле «мучить».

Связь той или иной дискурсивной идиомы с обычаем, обрядом или ритуалом не всегда ясна. Основанием для ее выявления служат различные исследования этнографов и историков. Так, например, такие устойчивые словосочетания, как ҡан илау, ҡанлы йәш түгеү «плакать кровавыми слезами» в смысле «перенести тяжелое горе» связаны с древнейшим обычаем башкир и некоторых тюркоязычных народов – с обрядовым плачем после смерти героя и использовались в прямом значении. Об этом свидетельствуют сведения этнографа А.Инана (Фатхелкадира Сулейманова). Он приводит отрывки из огузского героического эпоса «Китаб-и дедем Коркут», где описывается сцена траура. После смерти сына женщина плакала, горько стонала, царапала ногтями лицо, рвала на себе волосы. По орхонским надписям известно, что голубые тюрки во время траура после смерти хана или кагана отрезали себе волосы и уши, лицо полосовали ножом

Культурно-значимое ключевое слово ҡан «кровь» стало основой для образования многих фразеологических единиц. В контексте эпоса со словом ҡан «кровь» образованы следующие дискурсивные идиомы: ҡан эсеү, ҡанды һарҡытыу, ҡан илап күҙе тоноу, ҡан илатҡан осор, ҡанда йөҙөү, ҡан кисеү, ҡан тулыу, ҡан ҡойоу, ҡанлы һуғыш асыу, ҡанға буяу, ҡан көҫәү, ҡанһыраған йөрәк, күҙенә ҡан һауҙырыу, ҡандан үҫкән бит ите (яуыз).

Поскольку «кровь» имеет отношение к сердцу и душе, в башкирском языке слово ҡан участвует в образовании фразеологических единиц, связанных с морально-нравственной категорией: ҡан ҡарайыу «почернение крови» связывается с моральным разложением, с жестокостью, а очищение души – с покраснением черной крови в сердце –ҡара ҡан ҡыҙарыу:

В эпосе «Урал-батыр» закреплены архаичные представления башкир о смерти как о процессе. Башкиры верили, что все живое обладает душой (отсюда йән эйәһе, букв. «имеющий душу», «человек» или йән+лек «животное») и после смерти душа отделяется от тела. Вместо стилистически нейтрального үлеү «умереть», в эпосе используются устойчивые словосочетания йән биреү «отдать душу», йән сығыу, букв. «душа выходит», т.е. смерть воспринимается как процесс отделения души от тела: Йәнең сыҡһа ҡулымда, Тәнең ҡайҙа ташлайым?, что букв. «Если душа твоя отделится от тела, куда бросить твое тело?» У многих народов было распространено представление о том, что после смерти душа покидает тело и самостоятельно путешествует, принимая вид птицы, насекомого и пр. Возможно, поэтому в древнетюркском обществе вместо үлеү «умирать» употреблялось слово уч-/ *ис- «улетать»

Об этом свидетельствуют и орхонские надписи, где сообщается, что, по верованиям тюркских народов, душа обращается в птицу или насекомое. Об умерших говорится, что они улетают (учду); известно, что у тюрков еще долго после принятия ислама в смысле «умер» употреблялось выражение «стал соколом» (шункар болды)

Башкиры представляли душу в образе птицы (лебедя, голубя) или бабочки. Такое представление в эпосе «Урал-батыр» отражено в следующей поэтической форме: [Урал]: Инде һеҙ ҙә әйтегеҙ:/Минең ҡулға төшһәгеҙ,/Күбәләктәй осһағыҙ,/Ҡайҙа ҡарай сөйәйем?/...Күбәләктәй йөнегеҙҙе/Ҡайһы ерҙән табайым? В данном фрагменте сравнения күбәләктәй осоу, букв. «лететь как бабочка», күбәләктәй йән, букв. «душа как бабочка» связаны с архаичным представлением башкир о смерти.

Анализируемые фразеологизмы обладают высокой степенью антропоцентричности, так как отражают человека во всем многообразии его проявлений:

- внешних (физических): көләс йөҙ «приветливое лицо», асыҡ йөҙ «открытое лицо», һытыҡ йөҙ «кислое лицо», күҙ яуын алырлыҡ «ослепительно красивый» и т.п.;

- внутренних (морально-психологических): йөҙҙө ҡайғы баҫыу «опечаленное лицо», ҡайғынан һары алыу «пожелтеть от горя», йөҙ ағарыу «побелеть от испуга», буҙ булыу «становиться серым от испуга», шомға һалыу «оказаться в тревожном состоянии», йөрәк ҡубыу «внезапно испугаться», күңел йомшау «смягчиться», ҡанлы йәш түгеү «лить кровавые слезы» и т.п.

Вербализация понятий средствами фразеологических единиц в башкирском языке, как и в других языках, осуществляется известным способом – фиксацией знаков первичной номина­ции, исходя из практического опыта как акта познания, и далее формированием нового знания и закреплением за ним эмоционального отношения.

В процессе фраземообразования выступают те свободные словосочетания, которые отражают конкретные явления материальной действительности, связанные с жизнью человека. Дискурсивные идиомы возникают, прежде всего, путем метафорического или метонимического переноса значения с конкретной ситуации на более широкий круг явлений.

В эпосе «Урал-батыр» обильно представлены дискурсивные идиомы, участвующие в вербализации чувств, эмоциональных оценок, способов эмоционального воздействия, ярких и метких характеристик человека, предметов и явлений.