THE CULT OF THE SWAN IN THE TRADITIONAL BURYAT CULTURE

КУЛЬТ ЛЕБЕДЯ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ БУРЯТ

Научная статья

Дашиева Л.Д.*

ORCID: 0000-0003-0492-7252,

Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук, Улан-Удэ, Россия

* Корреспондирующий автор (dashieva2006[at]yandex.ru)

Аннотация

В данной статье рассматривается культ птицы лебедя Хун шубуун в традиционной культуре бурят. Целью исследования является репрезентация образа лебедя как прародительницы бурятских племен хори-бурят и хонгодоров в произведениях бурятского фольклора: мифах, легендах, эпосе, обрядовых песнях, танцах и музыкальных инструментах. Согласно древним религиозным и мифологическим воззрениям бурят, белая лебедь Хун шубуун на своих крыльях приносит счастье, богатство и процветание своим земным потомкам. Поэтому в обрядовой системе бурят существовал целый комплекс ритуалов и запретов, связанных с культом небесных птиц. В образе лебедя Хун шубуун очевидна сакральная связь с солярными культами и культом плодородия в контексте древних религиозных верований тюркских и монгольских народов.

Ключевые слова: культ лебедя, тотемизм, семантика, традиционная культура, буряты.

THE CULT OF THE SWAN IN THE TRADITIONAL BURYAT CULTURE

Research article

Dashieva L.D.*

ORCID: 0000-0003-0492-7252,

Institute of Mongolian studies, Buddhology and Tibetology of the Russian Academy of Sciences, Ulan-Ude, Russia

* Corresponding author (dashieva2006[at]yandex.ru )

Abstract

This article discusses the cult of the swan "Хун шубуун" (Hun shubuun) in the traditional Buryat culture. The aim of the study is to represent the image of the swan as the ancestor of the Buryat tribes of the Khori-Buryats and Khongodors in the works of Buryat folklore such as myths, legends, epics, ritual songs, dances, and musical instruments. According to the ancient religious and mythological views of the Buryats, the white swan Hun shubuun brings happiness, wealth, and prosperity to its earthly descendants on its wings. Therefore, the ritual system of the Buryats had a whole complex of rituals and prohibitions associated with the cult of divine birds. In the image of the swan Hun shubuun, there is an obvious sacred connection with solar cults and the cult of fertility in the context of ancient religious beliefs of the Turkic and Mongolian peoples.

Keywords: swan cult, totemism, semantics, traditional culture, Buryats.

В традиционном религиозно-мифологическом мышлении любого этноса отражаются представления о природе и космосе, об устройстве мира и социума. В обрядовой системе бурят большую роль играют культы животных и птиц, тесно связанные с одной из ранних религиозных форм – тотемизмом.

У бурят родовыми тотемами были Хyн шубуун (птица лебедь) у хори-бурят и хонгодоров, Буха нойон (бык) у булагатов, рыба у эхиритов, орёл у ольхонцев и баргузинцев. В бурятском фольклоре бытуют замечательные генеалогические легенды о происхождении племён и родов. В частности, у хори-бурят и хонгодоров широко распространена старинная легенда об их прародительнице лебеди Хyн шубуун. В ней отражаются корни происхождения одиннадцати хори-бурятских родов от небесной девы-лебедя.

Однажды молодой охотник Хоридой мэргэн бродил в поисках охотничьей добычи по тайге и случайно забрел на берег высокогорного озера (вариант – берег озера Байкал). Здесь в кустах он сел отдохнуть. Через некоторое время прилетели три белых лебедя. Сбросив с себя лебяжье оперение и превратившись в необычайно красивых девушек, стали купаться в прозрачной воде горного озера. Охотник незаметно подкрался и похитил одежду одной из небесных дев. Накупавшись вдоволь, девушки вышли из воды. Две из них надели свою одежду и, превратившись в белых лебедей, улетели. Третья же осталась на земле и вынуждена была выйти замуж за Хоридоя мэргэна. Прожив с ним много лет, она родила одиннадцать сыновей. Однажды она попросила мужа показать ее лебяжью одежду. Старик Хоридой, уверенный в том, что после стольких лет совместной жизни она не посмеет уйти от него, отдал то, что просили. Найдя одежду в целости и сохранности, женщина выстирала ее в чистой родниковой воде, окурила дымом пихтовой коры и можжевельника, затем начала ее примерять и, превратившись в прекрасного лебедя, расправила крылья и вылетела через дымовое отверстие юрты. Старик Хоридой, хлопотавший у очага, не обратил внимания на происходящее, а когда понял, что жена собирается покинуть его, было уже поздно. Старик лишь успел схватить ее за ноги (лапки – Л.Д.), но его руки, обмазанные толстым слоем глины, были скользкими, и удержать ее он не сумел [7, С. 104]. «Это древнее предание, – пишет Д.С. Дугаров,– и сегодня можно услышать в бурятских улусах от стариков, которые при этом непременно добавят как бы от себя о том, что люди одиннадцати хоринских родов являются потомками одиннадцати сыновей небесной девы-лебедя Хyн шубуун» [7, С. 104].

По древним религиозным воззрениям бурят, божественная прародительница хоринцев и хонгодоров – белая лебедь Хун шубуун на своих крыльях приносит счастье, богатство и процветание своим земным потомкам. По традиции, «когда весной над стойбищами пролетали перелетные птицы, женщины хори-бурятки выбегали на улицу с подойником. На дно наливали немного молока, сметаны или какого-нибудь кисломолочного продукта и закрывали подойник шкуркой белого ягненка» [8, С 148]. Навстречу птицам брызгали молоком и перед собой делали вращательные движения ведром с молоком и заклинали: «Хурый! Хурый! Хурый!» («Приди! Приди! Приди!»). Этот обряд получил название далга абалга – приманивание счастья, или же хэшэг хурылха – получение небесной благодати [там же]. Причем хори-бурятки осенью брызгали молоком вслед улетающим птицам, как бы благословляя их в дальний путь и прося для своей семьи здоровья, счастья и благополучия. По сведениям Г.Р. Галдановой, «при кроплении молоком баргузинские галзуты говорили: «Хун шубуун гарбалнай, хори – монгол удхамнай, хуhан модон – сэргэмнай (Происхождение наше от птицы лебедь, род наш хори-монгол, коновязь наша – береза)» [2, С. 48].

В традиционном бурятском обществе существовала целая система запретов, связанных с культом животных и птиц. Например, священных животных и птиц запрещено было убивать, осквернять места их обитания, употреблять их мясо в пищу. Считалось, что птицы имеют своих духов-покровителей эжинов. В частности, лебедь имеет своего эжина, «а потому буряты сильно боятся лебедей и не стреляют в них; если кто-нибудь застрелит лебедя, имеющего своего эжина, то этот человек умрет, а лебедь долго не забывает о потере своего друга, весною и осенью при полете и отлете постоянно кружится над местом, где лишился друга, и жалобно кричит» [13, С. 86]. Как было указано выше, убивать тотемных животных и птиц строго запрещено (по-бурятски сэртэ – «грех»). В этой связи существовала система обрядов и ритуалов, направленных на задабривание духов эжинов.

По мнению бурятского ученого Д.С. Дугарова, птица лебедь Хун шубуун была тотемом многих тюркоязычных племен [8, С.60]. Исследуя этимологию слова хун в тюркских языках, ученый утверждает, что «бурятское слово хун – «лебедь» восходит к тюркскому кун – «солнце». Тюркская фонема к в монгольских языках закономерно переходит в х. В таком случае бурятское название лебедя – хун шубуун в буквальном переводе означает «солнце-птица» или «солнечная птица» [8, С.60].

Очевидно, культ лебедя в качестве родового тотема был распространен у одного из алтайских народов челканцев, называющих себя куу-кижи (букв. «человек с реки Лебедь») и проживающих на берегу реки Лебедь в Турочакском районе Республики Алтай. В мифологии челканцев присутствует миф о сотворении земли, в котором ключевую роль играет птица лебедь: «… в мифах шалганов, живущих на реке Лебеди и её притокам и называющих себя ку-kiжi, т. е. люди-лебеди, большую роль в мироздании играет птица лебедь: «вначале была лишь вода, земли не было, говорит легенда, бог посылает белого лебедя, который и достает, нырнув в воду, землю» [11, С. 123].

Культ лебедя Хун шубуун реализован в материальной и духовной культуре тюркских и монгольских народов. В ранних формах их религиозных верований отражалась сакральная связь с солярными культами и культом плодородия. Вероятно, неслучайно каждое шаманское призывание хори-бурят начинается с устойчивой формулы:

Хуhан модон сэргэмни, Береза – священное дерево мое,

Хун шубуун эхэмни! Лебедь – мать моя! [8, С.59].

Образ лебедя многогранно отражается в бурятском фольклоре: эпосе, мифах, легендах, сказках, песнях, танцах и музыкальных инструментах.

Подробное описание культа лебедя в эпической мифологии принадлежит исследователю бурятской Гэсэриады Б.С. Дугарову [10]. Уточняя происхождение культа лебедя и его отражение в улигерах западных эхирит-булагатов и восточных хори-бурят, Б.С. Дугаров пишет: «… почитание белой птицы, носившее у части бурят тотемистический характер, восходит к солярному культу, орнитофанией которого выступает солнечная богиня с ее сакральной манифестацией в облике лебедя» [10, С. 68].

Рассмотрим образ лебедя в бурятских народных песнях и танцах. В одном из раннефольклорных жанров восточных хори-бурят танце нэрьелгэ и сопровождающих песнях нэрьеэнэй дуунууд отражается образ лебедя:

Рис. 1 – Танец нэрьелгэ

 

Хун шубуун ерэнэл яанал, hуу-hай! Хударын нюруу харанал яанал, hуу-hай! Хаанhаа сааза ерэнэл яанал, hуу-hай! Хайртай хүүндэ буунал яанал, hуу-hай!

Птица лебедь к нам летит, говорят, ох-ах! Кударинский хребет увидала, говорят, ох-ах! От хана закон спускается, говорят, ох-ах! К счастливейшему спускается, говорят, ох-ах! [6, С. 67].

Вероятно, репрезентация образа лебедя Хун шубуун в тексте нэрьеэнэй дуун, сопровождающем древний хори-бурятский танец нэрьелгэ не случайна. В переводе нэрьелгэ означает «громыхание» или «грохотание» (от слова «нэрьехэ» – «поднимать шум, греметь, грохотать») [8, С. 184]. У западных бурят слово нэрьеэр означает «удар грома» или «удар бога-громовержца». Имя этого верховного бога – Айа. По сведениям Д.С. Дугарова, именно богу Айа буряты посвящали грандиозные обрядовые жертвоприношения тэнгри тайха («жертвоприношение небу») [8, С. 184]. Частью этого ритуала был древний хори-бурятский танец нэрьелгэ. В этой связи можно предположить сакральную связь ритуала с культами бога Айа и белого лебедя Хун шубуун.

В одной из локальных разновидностей западнобурятского кругового танца ёхор тункинских бурят хонгодоров Ульмээшэлхэ («Танец на цыпочках») прослеживается семантическая связь с культом лебедя Хун шубуун. По мнению информанта, ценного знатока фольклора западных бурят Марии Прокопьевны Данчиновой (1932–1995), «Ульмээшэлгэ – девичий круговой хоровод танцевали в честь Белой Лебеди-праматери. По ее детским воспоминаниям считалось, что Небесные девы в серебристо-белых одеждах спускались на землю и устраивали игрища. После их отлета на этом месте трава желтела кругами» [12, С. 5]. По-видимому, в круговом танце хонгодоров Ульмээшэлхэ осуществлялось подражание движениям белой лебеди Хун шубуун, как и в круговом танце долган хэйро – полету стерхов. По сведениям исследователя традиционной музыки долган Г.Г. Алексеевой, семантика хэйро связана с подражанием брачным танцам стерхов [1, С. 119]. По ее мнению, якутский круговой танец оhуохай центральной и вилюйской группы, эвенский хэдье (hээдье), эвенкийский дэвэйдэ передают интонации пения птиц и их танцевальные движения [1, С. 119].

В структурном отношении образец бурятского Ульмээшэлхэ отличается тем, что в нем присутствует однострочный припев вместо двухстрочного. По-видимому, такое ненормативное строение является следствием модификации одного из древних напевов хонгодоров, в котором, по сведениям Д. С. Дугарова, «указанный припев присутствует в до неузнаваемости искаженном виде, что свидетельствует о полной утрате его прежней обрядовой семантики» [9, С. 375]. Вероятно, такое предположение можно отнести также к вербальному тексту, мелодике, фактуре и кинетике Ульмээшэлхэ. Что касается ритма, то выделение ритмоформулы  основано на ударных константах. Она повторяется несколько раз со строгой периодичностью, что позволяет говорить об унифицированном ритме ёхора хонгодоров и его связи с кинетикой Ульмээшэлхэ. Вероятно, поэтому он получил специфическое название «Танец на цыпочках». По данным бурятского этнохореографа Т. Е. Гергесовой, танец исполняется на полупальцах (поэтому он и получил такое название. – Л. Д.) с небольшим приседанием, очень живо и энергично [4, С. 28–29, 103].

Кроме того, в свадебном ёхоре южных джидинских бурят, исполняющемся на басаганай наадан («игры невесты») присутствует сакральная связь с культом лебедя, осуществляемая через предметный код, реализуемый в белой шали, накинутой на невесту и ее двух подруг, сидящих в центре круга во время исполнения кругового танца ёхор. Эта шаль белого цвета символизировала крылья лебедя. Вероятно, белая шаль во время свадебных обрядов имела ещё другую, более глубинную семантику, отражающую ритуалы перехода человека из одного социального статуса в другой. Можно сравнить эту белую шаль с белым саваном в похоронных ритуалах бурят. Кроме того, в обрядах перехода доказательством может служить исполнение ёхора на похоронах у хонгодоров. По сведениям бурятского этнографа Г.Р. Галдановой, «раньше ёхор плясали, когда хоронили» [3, С. 98].

 Образ лебедя раскрывается в музыкальном инструментарии монголов и бурят. В генезисе традиционного монгольского музыкального инструмента моринхура, аналогом которого является двухструнный смычковый инструмент хур (хуур) бурят, присутствует связь с образом лебедя, отраженного в красивой монгольской легенде: «Возле озера жила красавица по имени Нонжгой. В этом озере плавали восемь лебедей. Каждое утро девушка умывалась в озере, но вдруг она внезапно заболела и умерла. Один лебедь кружил вокруг нее, а потом улетел. Он очень тосковал по девушке и три года подряд прилетал на это озеро. Здесь он и умер. Об этом узнал жених той девушки, и в память о своей невесте он сделал шанаган хуур, гриф которого украсил изображением головы человека. Это был хүн хуур. А потом он сделал еще один хур в форме головы лебедя» [5, С. 114].

Здесь речь идет о монгольском ковшеобразном хуре с головой человека хүн толгойтой шанаган хуур или головой лебедя.

Таким образом, мифологический образ и культ лебедя Хун шубуун проникает не только в материальную культуру, эпос, песни и танцы бурят, но и в традиционный музыкальный инструментарий.

Финансирование Статья подготовлена в рамках государственного задания – проект «Письменные традиции народов Байкальского региона в контексте историко-культурного наследия России и Внутренней Азии» (№ 121031000263-3).	Funding The article was written within the framework of the state task - the project "Written traditions of the peoples of the Baikal region in the context of the historical and cultural heritage of Russia and Inner Asia" (No. 121031000263-3).
Конфликт интересов Не указан.	Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Алексеева Г. Г. Народно-песенное творчество в системе традиционной музыкальной культуры долган / Г.Г. Алексеева – Якутск: ЯФ Изд-ва СО РАН, 2005. – 438 с.
2. Галданова Г. Р. Доламаистские верования бурят / Г.Р. Галданова - Новосибирск: Наука, 1987. - 120 с.
3. Галданова Г.Р. Материалы экспедиции в Закаменский, Тункинский, Баргузинский районы Бур.АССР (1974 г.) / Г.Р. Галданова // Рукопись. ЦВРК ИМБТ СО РАН. – Инв. № 2265. – 221 л.
4. Гергесова Т. Е. Бурятские народные танцы / Т.Е. Гергесова - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1974. - 114 с.
5. Дашиева Л.Д. Традиционная музыкальная культура бурят: учебно-методическое пособие / Л.Д. Дашиева – Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», – 188 с.
6. Дугаров Д. С. Бурятские народные песни. Песни хори-бурят / Д.С. Дугаров // БКНИИ СО АН СССР. - Улан-Удэ, 1964. - 443 с.
7. Дугаров Д. С. Лебедь в орнаменте женского костюма тюрко-монгольских народов / Д.С. Дугаров // СЭ. 1983, №5. с. 104 – 113.
8. Дугаров Д. С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят) / Д.С. Дугаров. - М.: Наука, 1991. - 300 с.
9. Дугаров Д. С. Буряты / Д.С. Дугаров, О.И. Куницын // Музыкальная культура Сибири: в 3-х т. - Новосибирск, 1997. - Т. 1, кн. 1. - С. 336-
10. Дугаров Б.С. Мифология бурятской Гэсэриады: западные тэнгри / Б.С. Дугаров – Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», 2007. – 268 с.
11. Дыренкова Н. Птица в космогонических представлениях турецких племен Сибири / Н. Дыренкова // Культура и письменность Востока. – Баку, 1929. – кн. 4, С. 119-126.
12. Николаева Д. А. Танцевально-игровая культура бурят Приангарья: учебно-методическое пособие / Д.А. Николаева, О.Б. Буксикова – Улан-Удэ, ИПК ВСГАКИ, 2001. – 47 с.
13. Сказания бурят, записанные в конце XIX века. – Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2015. – 174 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Alekseeva G. G. Narodno-pesennoe tvorchestvo v sisteme tradicionnoj muzykal'noj kul'tury dolgan [Folk song creativity in the system of traditional musical culture dolgan] / G.G. Alekseeva – Yakutsk: YAF Publishing house SO RAN, 2005. – 438 p. [in Russian]
2. Galdanova G. R. Dolamaistskie verovaniya buryat [Dolamaist beliefs of the Buryats] / G.R. Galdanova – Novosibirsk: Nauka, 1987. – 120 p. [in Russian]
3. Galdanova G.R. Materialy ekspedicii v Zakamenskij, Tunkinskij, Barguzinskij rajony Bur.ASSR (1974 g.) [Materials of the expedition to the Zakamensky, Tunkinsky, Barguzinsky districts of the Bur.ASSR (1974)] / G.R. Galdanova // Rukopis'. CVRK IMBT SO RAN [Manuscript. CVRK IMBT SB RAS] – Inv. № 2265. – 221 p. [in Russian]
4. Gergesova T. E. Buryatskie narodnye tancy [Buryat folk dances] / T.E. Gergesova – Ulan-Ude: Buryat. Publishing house, 1974. – 114 p. [in Russian]
5. Dashieva L.D. Tradicionnaya muzykal'naya kul'tura buryat: uchebno-metodicheskoe posobie [Traditional musical culture of the Buryats: an educational and methodical manual] / L.D. Dashieva – Ulan-Ude: Publishing house OAO «Respublikanskaya tipografiya», 2005. – 188 p. [in Russian]
6. Dugarov D. S. Buryatskie narodnye pesni. Pesni hori-buryat [Buryat folk songs. Songs of the Khori-Buryats] / D.S. Dugarov // BKNII SO AN SSSR. – Ulan-Ude, 1964. – 443 p. [in Russian]
7. Dugarov D. S. Lebed' v ornamente zhenskogo kostyuma tyurko-mongol'skih narodov [Swan in the ornament of the female costume of the Turkic-Mongolian peoples] / D.S. Dugarov // SE. 1983, №5. P. 104 – 113. [in Russian]
8. Dugarov D. S. Istoricheskie korni belogo shamanstva (na materiale obryadovogo fol'klora buryat) [Historical roots of white shamanism (based on ritual folklore of the Buryats)] / D.S. Dugarov. – M.: Nauka, 1991. – 300 p. [in Russian]
9. Dugarov D. S. Buryaty [Buryats] / D.S. Dugarov, O.I. Kunicyn // Muzykal'naya kul'tura Sibiri: v 3-h t. [Musical culture of Siberia: in 3 v] – Novosibirsk, 1997. – Vol. 1, book. 1. – P. 336-404. [in Russian]
10. Dugarov B.S. Mifologiya buryatskoj Geseriady: zapadnye tengri [Mythology Buryat Geseriada: West of Tengri] / B.S. Dugarov – Ulan-Ude: Publishing house OAO «Respublikanskaya tipografiya», 2007. – 268 p. [in Russian]
11. Dyrenkova N. Ptica v kosmogonicheskih predstavleniyah tureckih plemen Sibiri [Bird in cosmogonic representations of the Turkish tribes of Siberia] / N. Dyrenkova // Kul'tura i pis'mennost' Vostoka [Culture and writing of the East] – Baku, 1929. – book. 4, P. 119-126. [in Russian]
12. Nikolaeva D. A. Tanceval'no-igrovaya kul'tura buryat Priangar'ya: uchebno-metodicheskoe posobie [Dance and game culture of the Buryat Angara region: an educational and methodological manual] / D.A. Nikolaeva, O.B. Buksikova – Ulan-Ude, IPK VSGAKI, 2001. – 47 p. [in Russian]
13. Skazaniya buryat, zapisannye v konce XIX veka [The legends of the Buryats, recorded at the end of the XIX century] – Irkutsk: Publishing house «Ottisk», 2015. – 174 p. [in Russian]