KONSTANTIN YUON'S "CREATION OF THE WORLD" IN THE CONTEXT OF THE INTERNATIONAL ARTISTIC PROCESS OF THE TURN OF THE CENTURY

ЦИКЛ РАБОТ «СОТВОРЕНИЕ МИРА» К. ЮОНА В КОНТЕКСТЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОЦЕССА РУБЕЖА ВЕКОВ

Научная статья

Дроздова М.А.*

Санкт-Петербургская академия художеств имени Ильи Репина, Санкт-Петербург, Россия

* Корреспондирующий автор (maria_drozdova[at]hotmail.com)

Аннотация

В статье рассматривается цикл работ К. Юона «Сотворение мира» (1908-1909), в котором художник в значительной степени меняет свой стиль и обращается к ранее несвойственным для него библейским сюжетам. Поскольку Юон в советском искусствоведении традиционно считался мастером реалистической живописи, основным мотивом творчества которого являлся городской архитектурный пейзаж, то этот цикл работ был оставлен исследователями его творчества практически без внимания. Представляется интересным проанализировать работы из цикла «Сотворение мира» с позиций современного искусствознания, что позволит выявить в них не только влияние русской школы живописи, но и популярных в конце XIX – начале ХХ века различных европейских направлений в искусстве. В этом цикле работ художник предстает не только как последователь национальной живописной традиции, а скорее как космополит и участник международного художественного процесса. Переосмысление значения творчества К. Юона 1900-х гг. открывает новые перспективы как для дальнейшего исследования его творчества, так и для новой интерпретации малоизвестных работ других художников этой эпохи.

Ключевые слова: русское искусство, Юон, искусство ХХ века, графика, модерн, символизм.

KONSTANTIN YUON'S "CREATION OF THE WORLD" IN THE CONTEXT OF THE INTERNATIONAL ARTISTIC PROCESS OF THE TURN OF THE CENTURY

Research article

Drozdova M.A.*

Postgraduate student, Ilya Repin St. Petersburg Academy of Arts, Saint Petersburg, Russia

* Corresponding author (maria_drozdova[at]hotmail.com)

Abstract

The article discusses the cycle of Konstantin Kuon's The Creation of the World (1908-1909), in which the artist largely changes his style and turns to biblical subjects previously uncharacteristic of his oeuvre. Since Yuon was traditionally considered a master of realistic painting in Soviet art criticism, the main motive of whose creativity was the urban architectural landscape, these works were left almost unnoticed by the researchers of his work. The author sees value in analyzing the works from the "Creation of the World" from the standpoint of modern art studies, which will allow for determining not only the influence of the Russian school of painting but also various European trends in art popular in the late 19 – 20th centuries. In the works under study, the artist appears not only as a follower of the national painting tradition but rather as a cosmopolitan and a participant in the international artistic process. Rethinking the meaning of Yuon's creativity of the 1900s opens up new perspectives both for further research of his work and for a new interpretation of little-known works by other artists of this era.

Keywords: Russian art, Yuon, art of the twentieth century, graphics, Art Nouveau, symbolism.

Константин Федорович Юон, известный русский живописец, в 1908-1909 гг. создал цикл рисунков «Сотворение мира», в котором он обращается к ранее несвойственным ему библейским сюжетам. В советском искусствоведении художник традиционно считался мастером реалистической живописи, основным мотивом творчества которого являлся городской архитектурный пейзаж, поэтому этот цикл работ был оставлен исследователями его творчества практически без внимания. К тому же все крупные монографии о творчестве К. Юона были написаны еще в советское время, когда библейский сюжет и мистические мотивы не представляли собой интересный материал для исследований в то время [1], [9], [12], [14]. В «Сотворении мира» явно ощущается влияние стиля модерн, считавшегося в послереволюционный период вредным буржуазным течением. Все это способствовало тому, что этот цикл остался малоизвестным и практически не изученным произведением искусства, несмотря на свои несомненные художественные достоинства. В крупнейшей монографии о творчестве художника авторства Н.Н. Третьякова «К.Ф. Юон» 1957 года издания о ней даже не упоминается в тексте, хотя она входит в тщательно составленный перечень работ художника [14].

Представляется интересным проанализировать работы из цикла «Сотворение мира» с позиции современного искусствознания, что позволит выявить в них не только влияние русской школы живописи, но и популярных в конце XIX – начале ХХ века европейских направлений в искусстве. В них художник предстает не только как последователь национальной традиции, а, скорее, как космополит и участник международного художественного процесса. «Сотворение мира» создано в стилистике ар-нуво и наполнено символистскими аллегориями и скрытыми мистическими и философскими смыслами, ставшими в то время популярным течением в мировом художественном контексте.

В цикл работ входят литографии «Хаос», «Да будет свет», «Ночные светила», «Царство растительности», «Царство водное», «Царство животных», «Адам и Ева», созданные в 1908-1909 гг. К. Юоном в разных техниках – тушью, пером, в смешанной технике. В Русском музее и других художественных институциях хранятся рисунки и гравюры на цинке этого цикла. В 1910 году московским издательством «Скорпион» был выпущен альбом хромолитографий на 10 листах с 7 хромолитографиями размером 17,5*14 см и экслибрисом [15]. Это издательство, по воспоминаниям В. Брюсова, в начале ХХ века было центром «нового искусства» [2, С. 113-114]. В нем печатались работы таких поэтов-символистов как К. Бальмонт, А. Белый, В. Брюсов, З. Гиппиус и других. Также «Скорпион» сотрудничал со многими художниками-символистами, в частности, с В. Борисовым-Мусатовым, М. Дурновым и другими. Издательство, занимаясь просветительской деятельностью, издавало произведения известных мыслителей того времени - Ф. Ницше, О. Уайльда и других, а также монографии об современных зарубежных художниках (например, монографию А. Симонса и Р. Росса о Бердсли [10]).

Все работы цикла развивают космогонические мотивы, в них ощущается тонкое символическое видение процессов мироздания. Рисунки являются ярким воплощением мистических концепций, популярных в мировой художественной жизни начала ХХ века. Представляется, что в «Сотворении мира» ярче всего прослеживаются символистские корни творчества К. Юона.

Первая из цикла работа «Хаос», написанная тушью и графитовым карандашом на бумаге, является реминисценцией работы И. Айвазовского «Сотворение мира». Здесь автором использован тот же образ волн, драматически вздымающихся в центре композиции. Художник добавляет скалы и клубящиеся облака, что придает образу ощущение необитаемости и опасности. Разрезающий посередине композицию, буквально несущийся слева направо поток воды придает работе динамичность и создает ощущение тревоги и опасности, несвойственные другим частям цикла. Зритель буквально погружается в битву стихий, слышит рев волн, разбивающихся о скалы, а тревожный небосвод, грозно нависающий над горизонтом, лишь добавляет ощущение опасности.

Вторая работа цикла «Да будет свет», выполненная тушью и пером, как и все остальные рисунки цикла, вызывает противоположные эмоции. Низкая линия горизонта переносит все внимание в воздух, а образ солнца, буквально изливает потоки света на землю. Композиция этой литографии менее динамична – круглый образ солнца, создающего дополнительные концентрические круги в центре работы, фокусирует внимание на себе, а талантливо переданное художником ощущение залитого утренним светом неба создает ощущение счастья, радости и гармонии. Перед зрителем символ начала новой жизни. В этом рисунке ощущается большая степень декоративности, внимания к деталям.

В третьей работе цикла «Ночные светила» новые звезды кажутся затейливым узором на ткани. В рисунке чувствуются мистические мотивы. Благодаря высокой точке зрения, кажется, как будто зритель смотрит из космоса на землю, а новые светила – символы новый жизни, почти волшебные цветы, создают ощущение множества миров, напоминающих «Звездную ночь» (1889) В. Ван Гога.

Четвертая работа из цикла – «Царство растений» поражает обилием деталей и богатством декоративного узора. В ней ощущается наибольшее влияние стиля ар-нуво - кажется, что перед зрителем расстилается ковер с богатым растительным узором. Линия Юона тонка, точна и изящна, а композиция поражает разнообразием пластических форм. При этом в райском царстве растений ощущаются тишина и спокойствие идеальной гармонии. При этом верхняя часть литографии наполнена льющимися лучами утреннего солнца, что создает ощущение гармонии и радости бытия.

Пятый рисунок из цикла «Царство животных» создан также в стилистике ар-нуво с извилистым изгибом линии и богатым декоративным узором. Новый мир, полный экзотических животных – львом, жирафов, гепардов, стремительно бегущим зебр, придающих композиции динамику, ласково освещается восходящих солнцем.

На шестой работе из цикла «Водное царство» подводный мир поражает обилием деталей и выписанностью каждой рыбки. Отсутствие линии горизонта и перспективы, декоративность «узора» говорят о влиянии стиля модерн на художественный язык автора.

В последней, седьмой работе цикла «Адам и Ева» художник работает ретроспективно, обращаясь к немецкой гравюре эпохи Дюрера и Кранаха, к технике голландских офортов. И этим его работа отличается от других стилизаций, к которым тяготели художники «Мира искусства». Павлины на дереве над головами первых людей символизируют бессмертие, а рассвет на дальнем плане также отсылает к мотиву нового начала. Адам и Ева отделяются от мира растений и животных солнечными окружностями, которые схожи с кругами, исходящими от небесных светил на рисунке «Да будет свет». Возможно, этим художник хотел показать наполненность первых людей божественной благодатью. В этой последней работе цикла перспектива и планы разработаны лучше всего – здесь зритель видит мир уже полностью созданным, со всеми приметами реального пейзажа. Мотив солнца на всех работах цикла также можно трактовать как символ Бога, который, испуская потоки света, тепла и любви, заполняет новый мир гармонией.

При рассмотрении всех рисунков цикла обращает на себя внимание точность, уверенность и изящество линии Юона. Художник при помощи таких малых средств как бумага, карандаш и тушь создал графические произведения, на которых оживает целый мифологический мир. Техническое исполнение поражает высоким уровнем владения академическим рисунком. При этом в нем присутствует лиричность и декоративность, свойственные всему живописному творчеству автора. «Сотворение мира» является на удивление «молчаливой» работой, в тишине которой зритель сильнее вовлекается в ее сюжет – мир до появления в нем человека, шума современной жизни, даже звуков природы.

В произведениях этого цикла Юон предстает не столько как носитель русской художественной традиции, но и как мастер, точно чувствующий потребности времени и главные тенденции в мировой художественной жизни. В «Сотворении мира» ощущается влияние символизма на творчество автора – его образы зарождающейся жизни полны тоски по недостижимый гармонии и красоте идеального призрачного мира, а художественный язык с точной, извивающейся декоративной линией, обилием растительных мотивов и декоративностью рисунка близки общеевропейскому стилю ар-нуво, затронувшему также и России, особенно круг художников «Мира искусства». Несмотря на то, что К. Юон был ярким представителем московской школы живописи, в своих графических работах он был ближе петербургскому объединению мирискуссников. Как точно писал о художниках этого круга Д. Сарабьянов: «их пристрастие к графике отвечало глубокой сущности изобразительного мышления художников «Мира искусства», которые, по характеру своих дарований были не живописцами и колористами, а в первую очередь рисовальщиками, острыми изощренными мастерами линии и декоративно-графического силуэта» [13, С. 9]. Эта характеристика объединения как нельзя лучше подходит для описания таланта Юона-рисовальщика, чья богатая одаренность позволяла ему быть ярким представителем и петербургской, и московской школ живописи, творческие методы и вкусы которых расходились в некоторых позициях.

К религиозному мифу о творении мира обращались многие авторы на протяжении всей истории искусства: Иероним Босх «Сотворение Мира» (1500-1510), Микеланджело «Сотворение Мира» (1508-1512), Уильям Блейк («Сотворение Мира. Великий Архитектор» (1794). Во второй половине ХIХ и начале ХХ века вечный сюжет творения мира появляется в работах многих художников: В. Баранова-Россине, К. Петрова-Водкина, М. Шагала, М. Нестерова и В. Васнецова и других европейских и русских живописцев. Они создавали свои варианты образов Эдема и первых людей. Представляется, что цикл работ К. Юона «Сотворение мира» передает современное для той эпохи философское видение картины мира.

Идеи ницшеанской философии, в частности, его знаменитое высказывание «Бог мертв», ставшее популярным в философской мысли в России в начале ХХ века, трактуется художником через отсутствия образа Отца-Бога как создателя мира. В его работах мир возникает как результат процесса творения, но творца мы не видим. В рисунках художника ощущается тишина, спокойствие и гармония, отсутствие чьего-либо, даже божественного присутствия. А лучи восходящего солнца отдаленно напоминают свет, который можно трактовать как образ того «нового рассвета», о котором писал Ф. Ницше в «Сумерках идолов» [7]. В работах графического цикла художник как будто ищет лекарство от морального кризиса своей эпохи. Ведь идея смерти Создателя — это лишь аллегория одной из главных проблем эпохи – того факта, что многие люди, особенно просвещенная Европа, перестали нуждаться в идее Бога как источнике моральных ценностей. На место религии пришли философия и наука, люди лишь метафорически убили Бога своей научно-технической революцией. И этот мир прогресса и надвигающегося атеизма окружал художника, который среди все нарастающей индустриализации ощущал бездушность нового механистического мира. Этому же ощущению нравственного кризиса эпохи способствовал и хаос, связанный с тяжелыми политическими событиями Революции 1905 года. В полных символических смыслах образах безгрешного бытия «Сотворения мира» автор искал те нравственные основы, которые могли бы остаться ориентирами в быстро меняющемся новом мире.

Представляется, что мотив восхода, рассвета, лучей солнца, предвещающего новый день, в частности, в рисунках «Адам и Ева», «Да будет свет», «Ночные светила» также символизирует новый расцвет человечества, новой морали, идеалов, ценностей. Уместно сравнить схожие по художественному языку, созданные примерно в одно время циклы «Сотворение мира» К. Юона и М. Черлюнеса (1906-1909). Работы обоих мастеров (хотя у Черлюнеса это живописные полотна) отличает наполненность символическими образами, отсутствие образа создателя и декоративность. В обоих циклах присутствуют мотивы тишины и восхода, эфемерности идеального мира. М. Черлюнес, как и К. Юон, чутко ощущает необходимость создания нового художественного образа для вечного сюжета.

В творчестве московского художника графический цикл «Сотворение мира» стоит особняком, поскольку он является практически единственным произведением Константина Юона на библейский сюжет. Художник был мастером пейзажного жанра, известным своими архитектурными пейзажами, дополненными жанровыми сценками из народной жизни. Его работы отличаются богатым колоритом, влажным блеск красок, декоративной звучностью образов. А в «Сотворении мира» автор пользуется такими скупыми художественным средствами, но создает законченные картины мистических миров, наполненных образами жителей райского сада.

Юон-график мало известен широкой публике, а его графические работы недостаточно исследованы в даже в искусствоведческой литературе. Многие любители и знатоки графики и, в частности, П.Е. Корнилов ценили именно эту сторону творчества художника [5, С. 119]. В архиве Русского музея хранится переписка А.А. Сидорова с П.Е. Корниловым, из которой следует, что рисунки и акварели художника пользовались огромной популярностью среди коллекционеров [8].

Графический цикл «Сотворение мира» Юона демонстрирует не только его высокий уровень как художника, но и как преподавателя основ рисунка. В начале прошлого века в русской школе живописи отмечалось значительное снижение уровня преподавания академического рисунка. Так, Д.Н. Кардовский писал: «обходя эти ученические выставки, совершенно ясно убеждаешься, что у теперешнего преподавательского персонала Высшего художественного училища нет желания заниматься своими учениками…кажется, что Высшее художественное училище существует не для того, чтобы учить своих питомцев рисовать, писать, лепить, а для того, чтобы раздавать дипломы» [4, С. 127]. Н.Н. Ростовцев также пишет об этой тенденции: «со стороны официальных государственных учебных заведений наблюдались полная пассивность и безразличие к учебным делам…в эти годы академический рисунок теряет своей значение» [11, С. 202], он отмечает снижение строгости и четкости конструктивного построения учебного рисунка, который преподавали в этих институтах. Ориентация на классицистический рисунок и в целом на классицистическое понимание пластической формы должна была вызывать внутреннее сопротивление у студентов, молодых художников, которые, разумеется, в большей мере ощущали нарождение новой стилистики и потребность ее освоить. Вместе с тем эта новая стилистика, новые элементы пластического языка, новая тематика искусства — все это остро подчеркивало необходимость внести некие перемены и в организацию учебного процесса, и в систему педагогических задач. В свой московской студии К. Юон именно так строил преподавание, обращая внимание учеников на важность тщательного изучения натуры и постижения основ академического рисунка, что создавало основу, на которой строились дальнейшее изучения живописной техники и последующая возможность поиска нового художественного языка. Начинающие художники в его студии слушали лекции по истории рисунка, изучали принципы рисования старых мастеров (Дюрера, Гольбейна и других), также новый художественный стиль модного Обри Бердсли, Эдварда Берн-Джонса и других современных авторов. Таким образом учитель не только расширял художественный кругозор учеников, но и включал их творчество в современный интернациональный стиль, в современное художественное движения, а сам также, благодаря этим занятиям, включался в актуальный контекст мирового искусства.

Так, в работах графического цикла «Сотворение мира» К. Юона ощущается не столько влияние русской школы живописи и, в частности, его учителей В. Серова и Л. Пастернака, сколько западной стилистики модерна. Здесь заметно пристальное внимание к мельчайшим деталям внешнего мира и виртуозность изображения растительных мотивов, вдохновленная творчеством голландских мастеров, которые органично соединяются со свойственной всему творчеству Юона лиричностью. Изящность и нежность рисунка подчеркивают хрупкость нового мира, поразительно гармоничного и спокойного. Художник особенно в работе «Да будет свет», «Царство растительности», «Царство животных» старается передать законы красоты и гармонии, существовавшие в идеальном мире, при этом его работы отличает ясная образная структура. Зрителя захватывает богатство графического языка художника, ясность линии и объема, где экономичность художественных средств сочетается со сложной витиеватостью рисунка. При этом во всех работах цикла присутствуют тщательно разработанная композиция, текучесть и динамизм форм, в них ощущаются стилистика модерна и семантическая многослойность символизма. Художник воплотил в мистических образах свое видение истории происхождения мира и полной гармонии райской жизни до грехопадения. Представляется, что этот цикл стал высшим графическим достижением художника.

В «Сотворении мира» художник напрямую разговаривает с чувствами зрителей, ведь для понимания сюжета здесь не нужны глубокие знания сакральных текстов или научные объяснения, манифесты или обоснования, как это было необходимо для современных в ту эпоху направлений в искусстве. Своим творчеством автор воздействует на эмоциональную сторону зрителя, а не обращается к его интеллекту.

«Сотворение мира» К. Юона представляется попыткой обратиться к универсальной космологической теме и классическому сюжету с тем, чтобы противопоставить надвигающейся современности с ее новыми ценностями – кубизму, экспрессионизму, футуризму, те основы искусства, которые ему представляются важными. В графических работах К. Юона ощущается именно те искренность и интимность, против которых выступали художники новых направлений. Так, К. Малевич утверждал, что борется против искренности в искусстве: «Только тупые и бессильные художники прикрывают свое искусство искренностью. В искусстве нужна истина, но не искренность» [6, С. 15]. А в «Сотворении мира» в противоположность высказыванию основоположника супрематизма присутствуют и искренность, и ненатуралистичная истинность. Как писал Б. Гройс: «Каждое течение в искусстве провоцировало контртечение, каждая попытка сформулировать теоретическое определение искусства побуждала художников к созданию произведений, не подпадающих под это определение» [3, С. 6]. И в этом смысле творчество К. Юона той основой, на которой возникнет противопоставляемое ей авангардное искусство. А творческие поиски и новая религиозность К. Малевича, получившая выражение в, по сути, иконе «Черный квадрат» являются реакцией на художественный язык, используемый в цикле «Сотворение мира».

Мотивы космологичности будут в дальнейшем продолжены в его самых известных живописных работах 1920-х гг. В них символизм уступит место фантастическому переосмыслению темы сотворения мира, где творцом и строителем жизни является не бог, а человек. Мотивы луча, солнца, новой планеты и космоса получат дальнейшее развитие в таких работах как «Новая планета» (1921), «Люди» (1923).

Детальное рассмотрение графического цикла «Сотворение мира» открывает широкие перспективы для дальнейшего исследования, рассмотрения и понимания работ К. Юона в контексте общеевропейского развития художественного процесса.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Апушкин Я.В. Константин Федорович Юон / Я.В. Апушкин. – М.: Всекохудожник, 1936. - 115 с.
2. Брюсов В.Я. Автобиография / В.Я. Брюсов // Русская литература XX века. 1890—1914 / Под ред. С. А. Венгерова. — М.: 1914. — Т. 1, - 55 с.
3. Гройс Б. «Политика поэтики / Б. Гройс. – М.: Ad Marginem, 2013. – 400 с.
4. Кардовский Д.Н. Об искусстве: Воспоминания, статьи, письма / Д.Н. Кардовский. – Москва: Изд-во Акад. художеств СССР, 1960. - 340 с.
5. Корнилов П.Е. Заметка по поводу одного портрета / П.Е. Корнилов // Казанский музейный вестник. 1921. №3(6). - С.118-120.
6. Малевич К.С. Черный квадрат / К.С. Малевич. - Санкт-Петербург: Азбука, 2017. – 288 с.
7. Ницше Ф. Сумерки идолов, или как философствуют молотом / Ф. Ницше. – М.: Эксмо, 2018. – 153 c.
8. Переписка Сидорова А.А. с Корниловым П.Е. ОР ГРМ. Ф. 145/2. Оп. 1. Ед. Хр. 1224 л. 1-2.
9. Осмоловский Ю.Э. Константин Федорович Юон / Ю.Э. Осмоловский. - М. : Сов. художник, 1982. - 248 с.
10. Росс Р. Бердслей / Р. Росс, А. Симонс. - М.: Скорпион, 1912. - 199 с.
11. Ростовцев Н.Н. Очерки по истории методов преподавания рисунка / Н.Н. Ростовцев. – М.: Изобразительное искусство, 1983. - 288 с.
12. Ростовцева И.Т. Константин Федорович Юон / И.Т. Ростовцева. – Ленинград : Художник РСФСР, 1964. - 42 с.
13. Сарабьянов Д. В. Стиль модерн: Истоки. История. Проблемы / Д. В. Сарабьянов. - М. : Искусство, 1989. - 293 с.
14. Третьяков Н.Н. Константин Федорович Юон / Н.Н. Третьяков. – М. : Искусство, 1957. - 220 с.
15. Юон К.Ф. Сотворение мира / К.Ф. Юон. - М.: Книгоиздательство «Скорпион», 1910 – 8 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Apushkin Ja.V. Konstantin Fedorovich Juon / Ja. V. Apushkin – M.: Vsekohudozhnik, 1936. - p. 115 [in Russian]
2. Brjusov V.Ja. Avtobiografija [Autobiography] / V. Ja. Brjusov // Russkaja literatura XX veka. 1890—1914 / Edited by S. A. Vengerov. — M.: 1914. — Vol. 1, - p. 55 [in Russian]
3. Grojs B. Politika pojetiki [The Politics of Poetics] / B. Grojs– M.: Ad Marginem, 2013. – p. 400 [in Russian]
4. Kardovskij D.N. Ob iskusstve: Vospominanija, stat'i, pis'ma [About Art: Memoirs, Articles, Letters] / D. N. Kardovskij. – Moskva: Publishing house Akad. hudozhestv SSSR, 1960. - p. 340 [in Russian]
5. Kornilov P.E. Zametka po povodu odnogo portreta [A Note About One Portrait] / P.E. Kornilov // Kazanskij muzejnyj vestnik [Kazan Museum Bulletin]. 1921. №3(6). - pp. 118-120. [in Russian]
6. Malevich K.S. Chernyj kvadrat [Black Square] / K. S. Malevich. - Sankt-Peterburg: Azbuka, 2017. – p. 288 [in Russian]
7. Nietzsche F. Sumerki idolov, ili kak filosofstvujut molotom [Twilight of Idols, or How to Philosophize With a Hammer] / F. Nietzsche. – M.: Jeksmo, 2018. – p. 153 [in Russian]
8. Perepiska Sidorova A.A. s Kornilovym P.E. [Correspondence of Sidorov A.A. With Kornilov P.E.] / OR GRM. Fund 145/2. Inventory. 1. Ed. Hr. 1224 l. 1-2. [in Russian]
9. Osmolovskij Ju.Je. Konstantin Fedorovich Juon / Ju. Je. Osmolovskij. - M. : Sov. hudozhnik, 1982. - p. 248 [in Russian]
10. Ross R., Symons A. Beardsley.- M.: Skorpion, 1912. - p. 199 [in Russian]
11. Rostovcev N.N. Ocherki po istorii metodov prepodavanija risunka [Essays on the History of Methods of Teaching Drawing] / N. N. Rostovces – M.: Izobrazitel'noe iskusstvo, 1983. - p. 288 [in Russian]
12. Rostovceva I.T. Konstantin Fedorovich Juon / I. T. Rostovceva. – Leningrad : Hudozhnik RSFSR, 1964. - p. 42 [in Russian]
13. Sarab'janov D. V. Stil' modern: Istoki. Istorija. Problemy. [Art Nouveau Style: Origins. History. Problems.] / V. Sarab’janov - M. : Iskusstvo, 1989. - p. 293 [in Russian]
14. Tret'jakov N.N. Konstantin Fedorovich Juon / N. N. Tret’jakov. – M. : Iskusstvo, 1957. - p. 220 [in Russian]
15. Juon K.F. Sotvorenie mira [Creation of the World] / K. F. Juon.- M.: Publishing house «Skorpion», 1910 – p. 8 [in Russian]