СИМВОЛИКА ТРАДИЦИОНАЛИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИИ

Герштейн И.З.

Кандидат политических наук, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

СИМВОЛИКА ТРАДИЦИОНАЛИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИИ

Аннотация

Данная статья посвящена элементам традиционализма в современной национально-государственной идентичности России. За методологическую основу принят политико-антропологический подход, а в качестве основных методов в работе использованы функциональный и типологический. Обосновывается  принадлежность современной российской национально-государственной идентичности к т.н. «традиционалистской» модели, выделяются основные традиционалистские символы, и делается прогноз перспективности данной модели идентичности для современной России.

Ключевые слова: национально-государственная идентичность, модели идентичности, политический традиционализм, символ.

Gershtein I.Z.

PhD in Political Science, Nizhny Novgorod State University named after N.I .Lobachevsky

SYMBOLS OF TRADITIONALIZM IN THE MODERN NATION- STATE IDENTITY OF RUSSIA

Abstract

The article describes the elements of traditions in the modern nation-state identity of Russia. The methodological base is politic and anthropogenic factor. The main methods are functional and typological type. The attribute to modern nation-state identity to “traditional” model  is proved.  The main traditional symbols stand out against a background and perspective forecast of the modern nation-state identity model take places for Russia.

Keywords: nation-state identity, pattern identity, political traditionalism, symbol.

В современном мире институт государства нуждается в широкой легитимации своей власти в глазах собственного населения. Данная необходимость появилась в Новое  время, в связи с распространением идеи «народного суверенитета». Процесс формирования этого положения в сравнении истории английской и русской политической мысли изложен в замечательном труде О.Харахордина.[1] В соврменной политической традиции единственным источником власти в государстве считается народ. [2] Взаимное доверие общества и государства достигается благодаря феномену национально-государственной идентичности (НГИ) – структурному элементу индивидуального и массового политического сознания, формирующего единство человека, социально-политической группы (нации), и политического института (государства).

Каждая подобная структура ориентирована на конкретное государство, и, потому, уникальна. Однако, для удобства изучения этого феномена, его можно сгруппировать по некоторому признаку и создать типологию национально-государственных идентичностей современных государств. Критерием выделения этих типов, условных «моделей» национально-государственной идентичности, мы предлагаем взять базовую схему добровольного ролевого взаимодействия государственно-властных институтов и общества, закрепленную в «штампах» и «маркерах» как властной элиты, так и большинства населения.

В результате, всю множественность национально-государственных идентичностей можно свести к трем моделям: 1) приоритет этнокультурного фактора (государство - семья); 2) приоритет религиозного фактора (государство – община единоверцев); 3) приоритет правовой связи (государство – третейский арбитр). В «чистом» виде эти модели весьма условны, однако важны в качестве инструмента анализа конкретной идентичности подобного рода.

В течение веков эти модели претерпевали серьезную эволюцию. В современной научной литературе этот вопрос достаточно хорошо изучен. Классической работой, анализировавшей особенности государственной идентичности древних обществ и заложившей теоретическую основу для изучения истории идентичностей является книга Я. Ассмана «Культурная память».[3] Примерами изучения средневековой идентичности является революционная для своего времени работа М.Блока и один из первых, вышедших на русском языке сборников по исторической антропологии «Одиссей. Человек в истории».[4], [5] Важный момент – возникновение идеи «народного суверенитета»[6], [7, С.135-406] привело не только к формированию формально доминирующей в настоящий момент «гражданской» модели НГИ, но и трансформации существовавших ранее моделей, которые сумели встроить идею народовластия в свой концепт. В результате, современные варианты традиционалистской и религиозной моделей идентичности государства признают народ главным, а порой и единственным источником власти.

В основе традиционалистской модели национально-государственной идентичности, которой, в первую очередь, и посвящен этот текст, лежит символическое выделение семьи  и семейных отношений в качестве эталона взаимодействия власти и общества. Впервые подобная идея была выдвинута еще две с половиной тысячи лет назад Конфуцием.  Правила семейных отношений не имеют жесткой юридической фиксации, все базируется на традиции (неписанных нормах)  и моральных оценках совершаемых поступков. Сам китайский философ отрицал письменные законы как метод управления обществом, критикуя т.н. «ранний легизм».[8, С. 42] Классическое китайское конфуцианство впоследствии признало право эффективным механизмом управления социумом, но при условии соблюдения правоведами моральных норм при создании законов, а властью – в процессе правоприменения.[8, С. 216]

Современные традиционалистские модели НГИ также прошли существенную эволюцию и признают правовую систему в качестве основы деятельности любого государства, но требуют от нее полного согласования и соответствия с существующей в  конкретном обществе системой морально-этиеских норм. В том случае, когда  моральные и юридические нормы вступают в противоречие между собой, безусловный приоритет, в государстве, использующем данную модель идентичности, за моралью.

Примером может послужить история, когда после танцев в храме Христа Спасителя российским правоохранителям пришлось «за уши» притягивать правовые нормы, чтобы наказать танцевавших девушек. Вслед за этим  был принят известный закон «О защите чувств верующих».[9] Правовая система вынуждена была адаптироваться к требованиям морали.

В рамках традиционалистской модели НГИ символом защиты государственного «семейного» пространства является Дом-крепость олицетворяющий не только физическую защиту, но и духовную, экономическую и т.д. ( Ср. риторику «Крым вернулся домой»[10]). Образы самой страны, власти и сограждан воспроизводят семейные связи. Классическим можно считать образ Родины-матери. По результатам опросов  в социальных сетях в 2010 г. главным символом России был назван знаменитый волгоградский монумент.[11] Он набрал 30% голосов. Это при том, что опрос носил открытый характер, и каждый участник мог предложить свой вариант. Эволюции образа «Родины-матери» посвящена статья О.В. Кириченко. .[12, С. 76-106]

Не менее интересен и образ власти: «царь-батюшка» в советское время становится «отцом народов». В то же время идеальный тип гражданина приносящего пользу государству и обществу – верный сын Отчизны.

Оборотной стороной медали, в рамках традиционалистской модели НГИ является национализм. В условиях доктрины «народного суверенитета» государственный традиционализм идеально вписался в русло концепции «национального государства», прекрасно подходящего для моноэтнических сообществ. В современном мире таких образований подавляющее меньшинство. Полиэтнические государства, использующие в своей легитимации данную модель идентичности, используют либо националистическую концепцию ассимиляции «других», либо модернизируют идею семьи образом «братских народов». Так, например, в советский учебник для младших классов входила «сказка о венике», под названием «Дружба народов».[13, С. 232-233] Суть ее состоит в том, глава большой семьи предлагает своим детям сначала сломать толстый веник, а потом, когда им это не удается,  развязать его и переломать по прутику. Этот пример должен был показать, насколько единство лучше разобщенности.

Современная Россия вновь строит свою идентичность, основываясь на модели традиционализма. Основная и пока не решенная властными элитами проблема на этом пути – актуализация традиционных форм взаимодействия государства и общества в качестве мобилизационного инструмента для преодоления возникающих перед страной множественных вызовов. Для успешного построения новой концепции национально-государственной идентичности (политической памяти)  необходимо сформулировать алгоритмы того, как российские политические (и не только) традиции помогают решать стоящие перед собой проблемы. При отсутствии такой возможности следует задуматься о построении  концепции НГИ уже на совершенно иных принципиальных основаниях.

Список литературы / References

1. Хархордин О. Основные понятия российской политики. / О.Хархордин. - М.: Новое литературное обозрение, 2011.
2. Всеобщая декларация прав человека. ст. 21, п. 3. // Официальный сайт ООН. Режим доступа: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declhr (дата обращения: 23.12.2016)
3. Ассман Я. Культурная память: Письмо и память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. / Я. Ассман. / Пер. с нем. М. М. Сокольской. - М.: Языки славянской культуры, 2004.
4. Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. / М. Блок. / Пер. с фр. - М.: Школа «Языки русской культуры, 1998.
5. Одиссей. Человек в истории. 1995. - М.: Наука, 1995.
6. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. / Т. Гоббс. – М.: Мысль, 2001.
7. Локк Дж. Два трактата о правлении. /Дж. Локк // Сочинения в трех томах. – М.: Мысль, 1988. Т.3.
8. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. /Л. С. Переломов. – М.: Наука, 1981.
9. Федеральный Закон от 30.06. 2013 г. № N 136-ФЗ "О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан" // Электронная система «КонсультантПлюс». Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_148270/ (дата обращения: 23.12.2016)
10. Пурим М. Почему присоединение Крыма и Севастополя к России – праздник для крымчан?/ М. Пурим. // Сайт «Аргументы и факты». Режим доступа: http://www.aif.ru/euromaidan/opinion/1129331 (дата обращения: 23.12.2016)
11. Символ России выбирает Гайдпарк // Сайт VneshMarket.ru. Режим доступа: http://www.vneshmarket.ru/PressRelease/PressReleaseShow.asp?id=87112(дата обращения: 23.12.2016)
12. Кириченко О.В. Священный образ Родины-матери в Великой Отечественной войне. 1941-1945 гг. / О.В. Кириченко // Героическое и повседневное в массовом сознании русских XΙX - начала XXΙ вв. – М.: ИЗА РАН, 2013.
13. Пермяк Е. Вечная дружба. / Е. Пермяк // Родная речь. Книга для чтения во 2-ом классе. – М.: Просвещение, 1977.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Harhordin O. Osnovnye ponjatija rossijskoj politiki.[ Main concepts of Russian politics] / O. Harhordin - M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2011.[in Russian]
2. Vseobshhaja deklaracija prav cheloveka. st. 21, p. 3. [The universal Declaration of human rights. [Electronic resource] // The official website of the United Nations. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declhr (accessed: 23.12.2016). [in Russian]
3. Assman J. Kul'turnaja pamjat': Pis'mo i pamjat' o proshlom i politicheskaja identichnost' v vysokih kul'turah drevnosti. [Cultural memory: The letter, the memory of the past and political identity in the high cultures of antiquity] / J. Assman. / Per. s nem. M. M. Sokol'skoj. M.: Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2004. [in Russian]
4. Bloch M. Koroli-chudotvorcy: Ocherk predstavlenij o sverh#estestvennom haraktere korolevskoj vlasti, rasprostranennyh preimushhestvenno vo Francii i v Anglii [Kings-the wonder-workers: Essay ideas about the supernatural character of Royal power, distributed mainly in France and in England] / M. Bloch. / Per. s fr. - M.: Shkola «Jazyki russkoj kul'tury, 1998. [in Russian]
5. Chelovek v istorii. 1995.[ Odysseus. Man in history. 1995] - M.: Nauka, 1995. [in Russian]
6. Gobbes T. Leviafan, ili Materija, forma i vlast' gosudarstva cerkovnogo i grazhdanskogo.[ Leviathan, or the Matter, form and power of the state Church and civil] / T. Gobbes. – M.: Mysl', 2001. [in Russian]
7. Locke J. Dva traktata o pravlenii. // Sochinenija v treh tomah.[ Two treatises of government. // Works in three volumes] / J. Locke – M.: Mysl', 1988. V.3. [in Russian]
8. Perelomov L.S. Konfucianstvo i legizm v politicheskoj istorii Kitaja.[ Confucianism and legalism in the political history of China] / L.S. Perelomov. – M.: Nauka, 1981. [in Russian]
9. [Russian Federation. Laws. Federal'nyj Zakon ot 30.06. 2013 g. № N 136-FZ "O vnesenii izmenenij v stat'ju 148 Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii i otdel'nye zakonodatel'nye akty Rossijskoj Federacii v celjah protivodejstvija oskorbleniju religioznyh ubezhdenij i chuvstv grazhdan"[ On amendments article 148 of the Criminal code of the Russian Federation and certain legislative acts of the Russian Federation in order to counter the insult of religious beliefs and feelings of citizens] // e-legal system "ConsultantPlus" [Electronic resource] URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_148270/ (accessed: 23.12.2016). [in Russian]
10. Purim M. Pochemu prisoedinenie Kryma i Sevastopolja k Rossii – prazdnik dlja krymchan? [Why the incorporation of Crimea and Sevastopol to Russia – a feast for Crimeans?] / M. Purim // Website «Argumenty i fakty». [Electronic resource] URL: http://www.aif.ru/euromaidan/opinion/1129331. (accessed: 23.12.2016). [in Russian]
11. Simvol Rossii vybiraet Gajdpark [The symbol of Russia chooses Hydepark] // Website VneshMarket.ru. [Electronic resource] URL: http://www.vneshmarket.ru/PressRelease/PressReleaseShow.asp?id=87112 (accessed: 23.12.2016). [in Russian]
12. Kirichenko O.V. Svjashhennyj obraz Rodiny-materi  v Velikoj Otechestvennoj vojne. 1941-1945 gg. [The Holy image of the Motherland in the Great Patriotic war. 1941-1945] / O.V. Kirichenko.  // Geroicheskoe i povsednevnoe v massovom soznanii russkih XΙX -  nachala XXΙ – M.: IZA RAN, 2013. [in Russian]
13. Permjak E. Vechnaja druzhba. [Eternal friendship] / E. Permjak. // Rodnaja rech'. Kniga dlja chtenija vo 2-om klasse. – M.: Prosveshhenie, 1977. [in Russian]