ВЗАИМОСВЯЗЬ НАЦИОНАЛЬНЫХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРОЦЕДУР АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ В РЕАЛИЗАЦИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ЧАСТНЫХ ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ

Дамиров И.З.-оглы

Аспирант Национальной Академии, Наук Азербайджанской Республики

ВЗАИМОСВЯЗЬ НАЦИОНАЛЬНЫХ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРОЦЕДУР АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ В РЕАЛИЗАЦИИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ЧАСТНЫХ ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ

Аннотация

Отношения в международном частном праве, хоть и возникли в международной сфере, их реализация происходит, как правило, во внутригосударственной сфере. Образование процессуальных отношений, связанных с материальными отношениями, с точки зрения происхождения от них и подчинения целям их реализации, вопросы реализации норм МЧП во внутригосударственном гражданском процессе, входят в правовое содержание МГП. С другой стороны, определение частных прав в международной форме требует наличия процессуальных форм защиты этих прав на международном уровне. В настоящее время деятельность этих механизмов защиты, как правило, образуется после завершения деятельности механизмов внутригосударственной защиты.

Ключевые слова: международный, гражданский процесс, национальный, частные правовые отношения.

Damirov I.Z.-ogly

Graduate student, National Academy of Science of Azerbaijan

THE RELATIONSHIP OF NATIONAL AND INTERNATIONAL PROCEDURES OF THE AZERBAIJAN REPUBLIC IN IMPLEMENTATION OF INTERNATIONAL PRIVATE LAW RELATIONS

Abstract

Relations in private international law, though emerged in the international sphere, they are realized, as a rule, in the domestic sphere. Education procedural relations connected with the material relations, from the point of view of origin from them and subordination to the purposes of their implementation, issues of implementation of norms ICP domestic civil proceedings, are included in the legal content of IHL. On the other hand, the definition of private rights in the international form requires the procedural forms of protection of these rights at the international level. Currently, the activities of these security mechanisms, as a rule, it occurs after the completion of the activity of the domestic mechanisms of protection.

Keywords: international, civil process, national, private legal relations.

Как нам известно, хотя отношения в МЧП возникли в международной сфере, их реализация, как правило, происходит во внутригосударственной сфере. С точки зрения возникновения процессуальных отношений, взаимосвязанных с материальными отношениями, происхождения от них и подчинения их целям реализации, вопросы реализации норм МЧП во внутригосударственном гражданском процессе входит в правовое содержание МГП. С другой стороны, определение частных прав в международной форме, требует также процессуальных форм защиты этих прав на международном уровне. В настоящее время деятельность этих механизмов защиты, как правило, образуются после завершения деятельности внутригосударственных механизмов защиты. С этой точки зрения, как основной элемент регулирования МЧП, в правовое содержание МГП входят вопросы, вытекающие из национальных гражданских процессов, но и вопросы, вытекающие из взаимосвязи международных и национальных правовых систем, в том числе и внутригосударственных и международных механизмов защиты. В то же время, отношения, связанные с МГП так же, как правило, реализуются на внутригосударственном уровне. Если принять во внимание, что социальная ценность и полезность правовых норм выплывает наружу в процессе их реализации (1, с. 24), то в этом случае имплементация (проведение в жизнь) норм МЧП, с точки зрения регулирования, имеет существенное значение, так как имплементация устанавливает определения частных прав, а также отношения международных и национальных правовых систем по их защите. В юридической литературе этот вопрос был проанализирован с различных аспектов (2; 58). А мы подойдем к этому вопросу с точки зрения места МГП в механизме регулирования МЧП. В первую очередь отметим, что взаимосвязь внутригосударственных и международных механизмов защиты основывается на необходимости выполнения единой обязанности – защите гражданских прав особых (частных) лиц  на фоне общего правопорядка. Основным звеном в правовом механизме осуществления этой обязанности являются суды (3, с. 7).

Реализация отношений международного содержания в национальной форме обусловливает применение международных правовых норм и национальных правовых норм в согласованной форме в их регулировании. Эта согласованность проводится в жизнь двумя способами – посредством инкорпорации и отправления (4, с. 73). По мнению же Р.А.Миллерсона, реализация международного договора, предусматривающего в себе правила поведения для национальных юридических субъектов, возможно и без превращения этих правил в национальные правовые нормы. В одном случае эти правила инкорпорируют в национальное право, то есть принимают национальные правовые нормы с целью реализации государственных договорных правил. В другом же случае санкционирует применение государственных договорных правил к отношениям, в которых принимают участие физические или юридические лица. Этот способ называется отправлением (5, с. 81). Разумеется, речь здесь идет, в первую очередь, о международных договорных нормах. В обоих случаях реализация международного договора не происходит без помощи внутригосударственного регулирующего механизма, вне национальной правовой системы. Прямое (непосредственное) применение, проводимое в жизнь на основании отправления, также не исключает использование этого механизма. А прямое применение международного договора характерно только для «самовыполняющихся» договоров. Договора, для применения которых нет необходимости принятия внутригосударственного акта, называются самовыполняющимися и «в этом смысле они применяются непосредственно (6, с. 11). Предусмотренное в Гражданском  Кодексе Азербайджанской Республики (ст. 3.1.) положение «Межгосударственные договора, участником которых является Азербайджанская Республика, непосредственно (прямо) применяются к гражданским правовым отношениям, регулирующимся этим Кодексом» должно пониматься в этом же смысле (7, с. 69). Кстати говоря, надо отметить, что в законодательстве Азербайджанской Республики только в Гражданском Кодексе разъясняется понятие «самовыполняющийся».

В Законе 1995 года Азербайджанской Республики «О правилах заключения международных договоров, их выполнения и аннулирования» отношение к этому вопросу не показано. Конечно же, отсутствие точных критериев определения «самовыполняющихся» договоров в законодательстве Азербайджанской Республики создает условия для злоупотребления судебными и другими уполномоченными органами государства в процессе применения международных договоров, доктриной «самовыполняющийся международный договор» и необоснованного принятия внутренних правовых актов.

Влияние международных договоров на законодательство Азербайджанской Республики бывает, как правило, в прямой и «косвенной» форме. Суть прямого влияния состоит из того, что Азербайджанская Республика, принимая участие в соответствующем договоре, пользуется его положениями. Суть «косвенного» влияния заключается в том, что Азербайджанская Республика, не принимая участия в тех или иных международных договорах, используя модели, в общей форме опирающиеся на конвенционное регулирование, принимает национальные нормативные акты. В юридической литературе это называется «косвенной» унификацией (8, с. 304). Азербайджанская Республика, не беря на себя каких бы то ни было юридических обязательств, вытекающих из международного договора такой формы, на добровольных началах усваивает примеры поведения, предусмотренные в международном договоре. К примеру, несмотря на то, что Азербайджанская Республика не присоединилась к Гаагской Конвенции 1989 года «О праве, применяемом к наследованию имущества умершего человека», в Законе об МЧП (ст. 29) она закрепила предусмотренные на этой Конвенции два существенных принципа, связанных с наследованием: а) свобода воли в праве наследования; б) регулирование наследуемого имущества в общей форме, не разделяя на движимое и недвижимое. Другая форма, используемая законодательством Азербайджанской Республики – это использование образцовых или модельных законов, отражающих в себе обобщённые правила, принятые в рамках международных органов, но не создающие вынужденных правовых обязательств. К примеру, Закон Азербайджанской Республики 1999 года «О Международном Арбитраже» полностью отражает в себе положения Образцового закона (права) о Международном торговом арбитраже, принятом в 1985 году ЮНСИТРАЛ (???). непринятая сторона этой позиции законодателя состоит из того, что государство, без вынужденных обязательств, устанавливает обобщённые правила, как национальные правовые нормы. Думаем, что как результат такого подхода, в Законе о МЧП, стоящем в центре законодательства МЧП Азербайджанской Республики, не выказывается соответствующее отношение к вопросу соотношения международного договора и внутригосударственного законодательства. Конечно же, это должно быть предусмотрено, в первую очередь, в Законе «Об МЧП». Хотя в ряде нормативных актов, имеющих отношение к законодательству, например, в Законе о защите иностранных инвестиций 1992 года (ст. 43), в ТГМ (???) (ст. 335), в том числе в Гражданском Кодексе (ст. 3.2), в КГП (ст. 1.5), в Законе о выполнении судебных постановлений (си. 1.2) и других международных договорах Азербайджанской Республики, при определении правил, отличных от установленных в соответствующем нормативном акте, предусматриваются положения, связанные с применением правил международных договоров. Целесообразно было бы использовать опыт законодательства стран (Италия, Турция, Грузи и др.), закрепивших связанное с этим нижеследующее положение: «Положения закона применяются международными договорами в пределах неопределенного другого регулирования». Как видно из законодательства, установление соотношения международного договора с внутренним законодательством только для противоречивого случая, не в полной мере отражает особенности регулирования МЧП. Это может ввести в заблуждение и органы, устанавливающие их. Так, истолковывая это положение, суд может прийти к такому выводу, что оно может ссылаться на международный договор только при наличии определенных различий между договором и законом. В противном случае, то есть при отсутствии этих различий, должен применить национальный нормативный акт. Это увеличивает случаи неприменения международного договора по причине недостатка в опыте национального законодательства (9, с. 175). На самом же деле, независимо от того, есть различия или нет их, суд должен ссылаться на существующие международный договор, связанный с соответствующими отношениями, во всех случаях и в первую очередь. Это обеспечивает и обоснованность принятого постановления, и его беспрепятственное исполнение за рубежом. Этого требует и юридическая природа отношений МЧП, возникших в международной сфере или связанных с юридическими правилами нескольких стран. Потому что международный договор выступает в качестве средства, согласующего позицию юридических правил, связанных с этими отношениями, и применяемые действия должны осуществляться по правилу, указанному в договоре, а при его отсутствии – исходя из его содержания (10, с. 112).

Обеспечение стабильности международного гражданского оборота не ограничивается только определением материального содержания прав его участников, оно также делает необходимым и определение форм защиты этих прав. Одной из основных особенностей современных МГП, как формы защиты частных прав в международной сфере, является переход процедур защиты из внутригосударственных рамок на международный уровень. Материально-правовую основу этого, хоть и составляет определение частных прав международными правовыми нормами (11, с. 35), процессуально-правовую основу составляет закрепление права  защиты этих прав и правила ее осуществления в международных нормах. Так, право каждого гражданина на использование судебной защиты по правилу, установленному с целью обеспечения и защиты прав и свобод граждан, закреплено наряду с внутригосударственным законодательством (КГП АР, ст. 4.1), и в международных договорах (например, Европейская Конвенция 1950 года по правам человека, ст. 6). Наличие правовых основ обусловливает существование соответствующих механизмов защиты. А это делает необходимым взаимодействие внутригосударственных и международных механизмов в процессе регулирования. Вопросы этого взаимодействия иногда хоть и не принимаются в юридической литературе (9, с. 82-84), но они входят в содержание МГП. Нельзя согласиться с мнением Т.Н.Нешатаевой о том, что «МГП начинается после исчерпания национальных гражданско-правовых процедур» (12, с. 377).

В связи с этими примечаниями, необходима оценка позиции законодательства Азербайджанской Республики. На основании 16-й статьи КГП, в соответствии с международными договорами, участником которых является и Азербайджанской Республики, стороны, а также другие лица, участвующие в этом деле, могут обращаться в международные суды для защиты прав и свобод человека в том случае, если были исчерпаны все другие средства правовой защиты, предусмотренные в этом Кодексе. Первое, в статье используется понятие «международные суды». Возникает вопрос о том, содержит ли в себе это понятие «международные механизмы защиты гражданских прав»? Под выражением международные механизмы защиты гражданских прав понимается институты и процедуры, созданные на основе международных договоров (13, с. 244). К ним относятся: Европейский суд по правам человека, Суд Европейского Союза, Международный Центр по решению Инвестиций (ICSID), Многостороннее Агентство по обеспечению Инвестиций (MIGA), Экономический Суд СНГ, Международные торговые арбитражи и др. Учитывая договорной опыт и законодательство Азербайджанской Республики, думаем, что понятие «международные суды» содержит упомянутые выше международные механизмы. Так, основание на это дает выражение в статье «в соответствии с международными договорами, участником которых является Азербайджанская Республика», потому что деятельность этих механизмов определяется именно этими договорами. С другой стороны, выражение в статье 15.5-й КГП «обязательность актов иностранных государств, международных судов и экономических судов» и выражение в Законе о выполнении судебных постановлений (ст. 6.1, 13.1.4) «постановления судов иностранных государств и международных арбитражей» должны пониматься в одинаковом смысле. Во-вторых, законодатель определяет необходимость исчерпание средств внутригосударственной правовой защиты. Выражение в статье 16-й КГП «в соответствии с международными договорами, участником которых является Азербайджанская Республика», хоть и не распространяется на исчерпание средств правовой защиты, на основании именно этого выражения можно исключить указанную необходимость. Это исключение делается на основе обоюдного (взаимного) согласия, и, как правило, не распространяется на деятельность международных арбитражей. В соответствии со статьей 29 КГП, вопрос, относящийся к суду, в случаях, предусмотренных законом (например, Закон 1992 года о защите иностранных инвестиций, ст. 42), международными договорами (например, Соглашение 2004 года между Азербайджанской Республикой и Грецией о поощрении и взаимной охране капиталовложений, ст. 10) или соглашением сторон (например, контракт, заключенный в 1999 году между нефтяными кампаниями тотал, СОКАР и Шеврон, ст. 19), на основании письменного согласия лиц, участвующих в деле, может быть передан для рассмотрения судом присяжных заседателей (арбитражем). Кроме того, на основании статьи 28-й, дела, в которых участвуют иностранцы, лица, не имеющие гражданства, и иностранные юридические лица, если межгосударственными соглашениями, международными договорами или соглашением сторон не предусмотрены другие случаи, спор рассматривается в арбитраже ad hoc (???), созданном на основании правил арбитражной процедуры UNCITRAL-а или в Международном Центре (ISCID) по решению инвестиций (Соглашение 2004 года о поощрении капиталовложений и их взаимной охране между Азербайджанской Республикой и Грецией, ст. 10; Соглашение 2004 года о поощрении капиталовложений и их взаимной охране между Азербайджанской Республикой и Болгарией, ст. 10), или в Арбитражной суде Парижской Международной Торговой Палаты (Соглашение 1994 года о поощрении капиталовложений и их взаимной охране между Азербайджанской Республикой и Турцией, ст. 7).

В настоящее время, принимая во внимание (учитывая) важность Европейского Суда по правам человека (после него – Европейский Суд) для правовой системы Азербайджанской Республики, как международного механизма защиты прав и свобод человека, о чем отмечалось также в учебниках гражданского процесса, изданных в последние годы (14, с. 695-714), постараемся рассматривать вопрос о взаимоотношениях на примере именно этого механизма. Этот механизм осуществляет деятельность в рамках Европейской Конвенции 1950 года. Европейский Суд является механизмом, решающим вопрос нарушения гражданских прав и обладающим независимой процедурой, закрепленных только в Европейской Конвенции 1950 года и Протоколах. С этой точки зрения, он не заменяет национальные органы юстиции и не играет роли четвертой судебной инстанции. Как отмечено в Постановлении 1968 года Европейского Суда по делу Belgian linguistic Case, механизм защиты по Конвенции в соотношении к национальному механизму защиты, носит вспомогательный характер (15, с. 186). Поэтому, в соответствии со статьей 35-й Конвенции, для начала деятельности этого механизма должны быть исчерпаны средства внутригосударственной правозащиты и со времени принятия последних постановлений на национальном уровне должно пройти 6 месяцев. Суть этого состоит в том, что дает государством возможность для выполнения международных обязательств по устранению нарушения Конвенции (16, с. 142). При невыполнении государствами этого обязательства, начинается деятельность Европейского Суда. Выражение «исчерпание средств внутренней правозащиты» охватывает все административные и судебные средства, допущенные (разрешенные) внутренним правом. С одним условием, чтобы эти средства правозащиты были доступны для истца, то есть чтобы истец имел возможность обращаться к этим средствам. Как отмечал Суд по делу Бабаев против Азербайджана, необычные средства, определенные из соображений уполномоченного лица (например, выступление на Пленуме Верховного Суда возможно на основании личного соображения председателя) не считаются пригодными с практической точки зрения (17, 2004, № 2-3). С этой точки зрения среди правоведов существуют различные мнения по поводу включения в ряд исчерпываемых средств защиты, Конституционный Суд Азербайджанской Республики, обладающий полномочиями рассматривать индивидуальные жалобы. Л.П.Ануфриева считает, что необращение в Суд по поводу соответствия положений какого бы то ни было нормативного акта Конституции, не может оцениваться как неисчерпаемость средств внутренней правозащиты (18, с. 3, 357). А Карташкин В.А. считает, что в случае, если заявление относится к юрисдикции Конституционного Суда, необращение к нему, Европейским Судом может быть оценено, как неисчерпаемость средств внутренней правозащиты (19, с. 14). Среди азербайджанских правоведов ведутся споры по этому поводу (20, с. 457-458). Можно согласиться с мнением о том, что если права лица нарушаются положениями того или иного нормативного акта, в таких случаях Конституционный Суд Азербайджанской Республики может быть включен в систему средств защиты. В таких случаях, говоря об исчерпании средств внутренней правозащиты, подразумевается получение постановления Конституционного Суда, в остальных случая – Верховного Суда. В общем, исчерпание средств внутренней правозащиты является одной из форм согласованности частных интересов с общими интересами. То есть для государства создается условие для выхода из-под его юрисдикции, и использования возможностей, вытекающих из перешедшего в межгосударственную сферу суверенитета по защите частных прав.

Это правило становится причиной возникновения различных позиций по поводу соотношения внутригосударственных и международных механизмов защиты. Согласно первой позиции, внутригосударственные и международные судебные органы осуществляют взаимную деятельность, но единую систему защиты гражданских прав не создают (13, с. 253). Согласно второй позиции, обращение лица в международный суд после получения им постановления национального суда, означает, что гражданский процесс, на котором защищаются права этого лица, не заканчивается, а просто переходит на международный этап (12, с. 372). В этом случае возникновение международных правовых отношений подозрительно. Однако с обращением в Европейский Суд мнение о том, что эти отношения содержат отличный от гражданских правовых отношений,  характер, порождает определенные споры. В корке этого стоит мнение о том, что предмет рассмотрения в Европейском суде не защита субъективных гражданских прав, а защита прав, закрепленных в Конвенции (13, ч. 251). На первый взгляд, это мнение привлекает внимание, однако постановления Европейского Суда (Маркс против Бельгии, Ван Марле и другие против Нидерландов, Джеймс и другие против Объединенного Королевства и др.) (161) никак не исключает, что защищаемые права – гражданско-правовые. На самом деле, в это время происходит превращение гражданско-правовых отношений в международно-правовые. Это, как минимум, не характерно для МЧП отношений, так как эти отношения по содержанию международные и реализуются в национальной форме. Отношения, реализуемые в простой национальной форме, вновь переходят на международную плоскость в форме процессуальных отношений. С этой точки зрения, можно говорить о переходе системы защиты в сфере МЧП из внутригосударственного этапа в международный этап.

В определении соотношения внутригосударственного и международного механизмов защиты, исполнение в национальной правовой системе постановлений, принятых в рамках международных механизмов, имеет существенное значение. Основываясь на 15.5-ю статью КГП Азербайджанской Республики, обязательность на территории Азербайджанской Республики актов иностранных государств, международных судов и экономических судов определяется этим Кодексом и международными договорами, сторонником которых является Азербайджанская Республика. Очень жаль, что в главах 47-50 Кодекса речь идет только об исполнении судебных постановлений иностранных государств. Только в 477-й статье закреплено применение (прямое применение) Нью-Йоркской Конвенции 1958 года, связанной с арбитражными постановлениями. На основании статей 1.5 и 13.3 Кодекса, а также статьи 1.2 Закона об исполнении судебных постановлений, в случае, когда предусмотрены различные правила, применяются нормы международных договоров, сторонником которых является Азербайджанская Республика. А определение международными договорами различных правил, связанных с исполнением, не исключается. Так, на основании Вашингтонской Конвенции 1965 года О разрешении инвестиционных конфликтов между Государством и лицами другого государства (ст. 5, р. 1) и Сеульской Конвенции 1985 года (II Дополнение, ст. 4) О создании Многостороннего Агентства  по обеспечению инвестициями, постановления, принятые в рамках ISCID  и MIGA, должны проводиться в жизнь на территории государств-участников (Азербайджанская Республика с 1992 года является членом обеих Конвенций) и правило исполнения определяется законодательством этого государства. Категоричность и обязательность международных арбитражных постановлений, связанных с иностранными инвестициями, для сторон и исполнение их на территории соответствующего государства в соответствии с его законодательством, закреплены и в двухсторонних договорах о поощрении и взаимной охране капиталовложений, заключенных Азербайджанской Республикой (например, Соглашение 1994 года между Азербайджанской Республикой и Турцией, ст. 7; Соглашение 2004 года между Азербайджанской Республикой и Грецией, ст. 10 и др.).

Похожее положение предусматривается и в Конвенции 1950 года (ст. 46). Подписав 25 января 2001 года эту Конвенцию и ратифицировав ее 15 апреля 2002 года, признала юрисдикцию Европейского Суда и обязательность его постановлений. Это признание должно расцениваться в двух направлениях. Первое, признание Европейским Судом обязательности принятых им постановлений в отношении к Азербайджану. Реализация постановления такой формы проводится в жизнь в форме исполнения. В 46-й статье Конвенции говорится о признании обязательности именно такой формы. Взаимосвязь внутригосударственных и международных механизмов правозащиты больше всего показывает себя в этой форме. С принятием постановления Европейского Суда происходит процесс обратной связи, то есть процесс защиты, перешедший на международный этап, в связи с исполнением постановления, вновь переходит на внутригосударственный этап. На самом деле, хоть постановление и обязательное, оно непосредственно не аннулирует прежнее постановление национального суда. В соответствии со статьей 431-й КГП, дается основание для того, чтобы вновь рассмотреть постановление национального суда по новым случаям. Это полномочие дано Пленуму Верховного Суда Азербайджанской Республики и Пленум, в связи с исполнением постановлений Европейского Суда, рассматривает дела только по правовым вопросам (ст. 431-2). Пленум может принять только одно из указанных внизу постановлений:

1) О полном или частичном аннулировании постановления по правилу дополнительной кассации или постановления суда кассационной инстанции и связанных с ним резолюции и постановлений суда апелляционной инстанции и повторном направлении для нового рассмотрения дела судом апелляционной инстанции (ст. 431 – 4.3.1);

2) Об аннулировании постановления по правилу дополнительной кассации или постановления суда кассационной инстанции и сохранении в силе резолюции или постановлений суда апелляционной инстанции (ст. 431 – 4.3.2);

3) об аннулировании постановления по правилу, дополнительной        кассации и сохранении в силе постановления суда кассационной инстанции (ст. 431 – 4.3.3);

4) О внесении изменений в постановление по правилу дополнительной кассации или в постановление суда кассационной инстанции (ст. 431 – 4.3.4). основываясь на это правило, можно согласиться с мнением о том, что исполнение постановлений Европейского Суда, больше выполняет функцию подтверждения субъективных прав и предотвращения в будущем нарушения прав, нежели функцию восстановления нарушенных прав. С этой точки зрения, включение постановлений Европейского Суда в ряд «судебных актов, определяющих гражданские права и обязанности» в статье 14.2.3-ей Гражданского Кодекса Азербайджанской Республики, вызывает споры. Хотя на основании 41-й статьи Конвенции, Суд в необходимых случаях определяет возмещение компенсации потерпевшему и контроль за исполнение этого возлагает на Комитет Министров.

Второе, признание обязательности постановлений Европейского Суда в целом. Это направление охватывает признание этих постановлений как прецедентов и мероприятия имплементации в различной форме по обеспечению международных обязательств государств, так как, проводя в жизнь судебное разбирательство справедливости, суды должны обеспечивать на основании Конвенции взятые государством обязательства. Обязательство государства бывает нарушено в двух случаях, связанных с деятельностью судов:

1) при неправильном толковании или применении внутреннего законодательства, соответствующего международным обязательствам государства;

2) при применении законодательного акта, противоречащего непосредственным (прямым) международным обязательствам (21, с. 98).

Предотвращение таких нарушений, с одной стороны, связано с профессиональной деятельностью судов, с другой стороны, зависит от существования нормальной законодательной базы, правильного определения и пропаганде соотношения законодательства с международными правовыми нормами. Для этого в трех взаимосвязанных сферах (правовое сознание, правовое творчество и правовая пропаганда) необходимо проведение мероприятий общего характера. В отмеченном направлении имплементация постановлений Европейского Суда необходима. Как отмечается в Рекомендации (№ 1268)  2002 года под названием Имплементация постановлений Европейского Суда Парламентских Ассамблей Европейского Совета по правам человека, имплементация, по сравнению с исполнением, более широкое понятие, а также независимо от того, из отношения к какому государству взято, содержит в себе признание ее всеми членами. Другими словами, имплементация постановлений Европейского Суда охватывает их прямое исполнение, а также использование судебного опыта в процессе законодательства (20, с. 464). Мероприятия, проводимые в жизнь в правовой системе Азербайджана в этом направлении, можно оценивать положительно. Так, в связи с постановлениями Европейского Суда Комитета Министров Европейского Совета по правам человека, в соответствии с Рекомендацией 2000 года о новом рассмотрении дел на внутригосударственном уровне и обновления исполнения по делу, Законом (2) от 11 июня 2004 года (№ 688-II QD) в КГП Азербайджанской Республики была дополнена новая глава 44-1 под названием исполнение по случаям, связанным с нарушением прав и свобод (ст. 431-1 – 431-4 (2). Кроме того, в соответствии с Указом (2) Президента Азербайджанской Республики от 19 января 2006 года о модернизации судебной системы в Азербайджанской Республике во время проведения в жизнь Судебного разбирательства Справедливости Пленума Верховного Совета Азербайджанской Республики «О защите прав и основных свобод человека» был принят Закон (28, с. 101-113) от 30 марта 2006 года  о применении положений Европейской Конвенции и прецедентов Европейского Суда по правам человека. Из содержания пункта «б» 3-й части статьи 31-й Венской Конвенции 1969 года О Международном договорном праве, отмеченном в последнем Законе, вытекает положение «При толковании Европейской Конвенции, наряду с ее контекстом, необходимо опираться на опыт последующего применения договора», которое создает необходимость опоры (ссылки) на прецеденты Европейского Суда. Но эти прецеденты больше принимаются как «прецеденты толкования». Суть этого состоит в том, что постановления суда служат не только решению дел в его исполнении, но также разъяснению и развитию, в широком смысле слова, норм Конвенции. С целью определения ее правовой основы, по нашему мнению, в 13-ю статью КГП Азербайджанской Республики целесообразно было бы включение положения о ссылке судов на прецеденты Европейского Суда, связанные с толкованием (разъяснением) прав и основных свобод человека. Таким образом, обеспечение стабильности международного гражданского оборота не заканчивается с определением материального содержания прав его участников, оно также делает необходимым определение форм защиты этих прав. Одной из основных особенностей современных МГП, как формы защиты социальных прав в международной сфере, является переход процедур защиты из внутригосударственных рамок на международный уровень. Материально-правовую основу этого хоть и составляет определение частных прав международными правовыми нормами, процессуально-правовую основу составляют закрепление в международных нормах права защиты этих прав и правил поведения его в жизнь. Для обеспечения результативной защиты частных прав в сфере МЧП, определение соотношения международных правовых норм с внутригосударственным законодательством, а также международных и внутригосударственных механизмов имеет существенное значение. Имплементация международных правовых норм и актов в национальной правовой системе, необходимое условие и показатель взаимосвязи международного и внутригосударственного механизмов в защите прав и основных свобод человека.