‘THE FORGOTTEN REGIMENT’: THE HISTORY OF THE RYAZAN GUARD BATTALION

Рязанский караульный батальон (полк) просуществовал недолго: осуществляя свою основную функцию — охрану военных и государственных объектов, сопровождение обозов, охрану находящихся в пенитенциарных заведениях, он функционировал также как база для формирования войсковых частей для отправки на фронт, подготовки рядового и командного состава. Созданный как батальон, в декабре 1919 г. реорганизован в Pязанский караульный полк; в июле 1920 г. — в Рязанский караульный батальон РККА и расформирован приказом губвоенкомата от 27 ноября 1920 г. Его без преувеличения можно назвать забытым полком, поскольку полноценных исследований по этой теме не было – материалы о деятельности Рязанского караульного батальона публикуются впервые.

В государственном архиве рязанской области (ГАРО) фонд документов, относящихся к караульному батальону, состоит более чем из 300 дел, в связи с чем данная статья не может претендовать на аналитическую полноту: это первые результаты в исследовании заявленной темы, эвристический потенциал которой несомненен.

Целью настоящей статьи, как формы научных коммуникаций, является введение в научный оборот архивных документов, отражающих как повседневно-бытовую сторону жизни части, так и включенность в масштабные социокультурные изменения в стране. Этот пласт жизни города и истории рязанского гарнизона незаслуженно оказался на периферии исследовательских интересов, следствием чего в будущем, например, может стать утрата уникальных зданий Болховских казарм, расположенных в том районе города Рязани, который сегодня называется Октябрьский городок, в результате застройки города. Кроме того, время не щадит и документы: не все сохранились в том состоянии, когда из них можно извлечь информацию, даже с учетом возросших в последние годы возможностей цифровой техники. Между тем информация, содержащаяся в них, уникальна и иллюстрирует не только, как уже было сказано, забытые страницы истории рязанского гарнизона, но и полные драматизма судьбы людей, служивших в караульном батальоне.

Рисунок 1 - Болховские казармы. Октябрьский городок, поселок Мехзавода, г. Рязань. Архитектор – Дюпон Юлиан Людвигович

DOI:10.60797/IRJ.2025.158.100.1

Исследование заявленной темы фундировано неокантианской ориентацией автора на понимание исторического процесса как реализации общечеловеческих ценностей, стиль и способ которой обусловлен историческим контекстом, что в практической плоскости реализуется как анализ единичных исторических форм в их единичности, индивидуализация и соотнесение их с общечеловеческими ценностями или, если заимствовать термин из неокантианской традиции, трансценденталиями. Базовым исследовательским методом является исторический, который детализируется посредством хронологическо-проблемного как наиболее адекватного, на наш взгляд, решаемым задачам; задействованы идеографический и гипотетический методы. Объект исследования в данной статье — Рязанский караульный батальон (полк) в период своего существования, предмет исследования — устойчивые взаимосвязанные черты, характеризующие местный караульный батальон/полк как целостность.

Лишь пара строк посвящено караульному батальону в экспозиции Рязанского историко-архитектурного музея, где упоминаются «обитатели» дома Салтыкова-Щедрина (Морозова), ныне Музейного центра им. А.И. Солженицына в Рязани. В диссертации Лузикова В.К.

О жизни рязанского караульного батальона, а потом и полка, рассказывают нам сохранившиеся в архиве Рязани документы, переданные в ГАРО из Московского военного окружного «Мособлархива», иллюстрируя конкретными примерами становление молодой страны. Реализация принципиально нового социального проекта, в условиях гражданской войны и иностранной интервенции, на первый взгляд, требовала внедрения новаций в максимально короткий срок, однако противоречила принципам устройства и функционирования военизированного формирования.

Зимой 1917–1918 года по условиям Брестского мира была расформирована, не только «старая», но и та часть вооруженных сил, которая была создана уже новой властью. Республика Советов остро нуждалась в военных профессионалах и в 1918 году руководители большевистской партии обещали бывшим офицерам хорошие карьерные перспективы. Однако для подавляющего большинства офицеров их готовность сотрудничать с новой властью обернулась трагедией. В те годы начался так называемый «красный террор», о чем было заявлено в Постановлении правительства от 5 сентября 1918 года «О красном терроре»

Хронология жизни Рязанского караульного батальона (в нижеприведенном тексте сохранены, по возможности, речевые обороты, наличествующие в исходных документах) такова

1. На заседании рязанских губернских военных комиссаров и военного руководителя Шрейдера (инициалы в документах отсутствуют, предположительно, речь идет о Шрейдере Петре Дмитриевиче

2. 2 октября 1918 года начато формирование караульного батальона в составе: канцелярия, строевая, хозяйственная, судная и комендантская часть. 5 октября личный состав приступил к несению караульной службы; развод караулов в 12.00, для городских и батальонных — во дворе Московских казарм; для расквартированных в с. Ташково (сейчас — п. Мехзавода) — во дворе Ташковских казарм. С 7 октября батальон принял весь гарнизонный наряд по г. Рязани. Кроме привычных нам «дежурных по караулам», в документах еще присутствует старинный термин «рунд» — ночной обход по караулам.

3. 16 декабря 1919 года батальон развернут в 2-батальонный полк. К прежнему составу добавились: штаб, пулеметная, музыкальная и связная команды и полковой приемный покой.

4. 28 мая 1920 был добавлен третий батальон. Но уже 16 июля полк вновь становится батальоном 5-ротного состава. Появилась (на базе 2 роты) особая рота по борьбе с дезертирством.

5. 27 ноября 1920 года батальон был расформирован, личный состав перешел в распоряжение командира 12 стрелковой бригады войск внутренней службы.

В воспоминаниях родственников одного из казначеев рязанского караульного батальона упоминается участие этого человека в некоем реквизиционном отряде. И действительно, в некоторых документах фонда нашлось упоминание о существовании такого подразделения, однако точных сведений пока нет, непонятно, относился ли он к батальону или представлял собой самостоятельное формирование. В пользу первого предположения свидетельствует тот факт, что денежное довольствие отряд получал в батальоне. Относительную самостоятельность подразделения иллюстрирует докладная записка отделенного командира 1 роты Василия Гусева

Большое значение для обеспечения деятельности батальона имела отдельно в приказе не упоминаемая конная служба — животные достались «в наследство» от 1 пехотного полка. Лошадь была основным средством передвижения, о существовании автомобилей в части в документах не упоминается.

На 2 октября 1918 года командный состав батальона

- командир батальона Жанно-Кристофрид Янович Скудре;

- завхоз Михаил Фёдорович Петров;

- делопроизводитель по строевой части Степан Фёдорович Маслиевич;

- делопроизводитель по хозяйственной части Михаил Павлович Угрюмов;

- казначей/квартермистр ((орфография источника сохранена — СНВ) Михаил Александрович Ошмарин;

- зав. оружием Владимир Михайлович Дубовик;

- зав. пулеметной командой Антон Константинович Лемаринье;

- зав. командой связи Сергей Павлович Садовников;

- командир 1 роты Павел Иванович Лимонов;

- командир 2 роты Павел Георгиевич Первенцев;

- командир 3 роты Михаил Григорьевич Николаенко;

- командир 4 роты Петр Васильевич Корчагин;

- командиры взводов 1 роты — Иван Родионович Волчков и Василий Осипович Горбачев;

- командиры взводов 2 роты — Фёдор Иванович Кастров, Феоктист Семенович Парамонов, Федот Ефимович Костяев;

- командиры взводов 3 роты — Петр Константинович Лемаринье, Николай Корнеевич Портнов;

- командиры взводов 4 роты — Михаил Николаевич Попов, Андрей Дмитриевич Трошин;

- командиры взвода пулеметной команды Константин Львович Степанов, Степан Федорович Борц, Борис Всеволодович Пичугин. На последнего также возлагались обязанности коменданта Московских казарм и вменена обязанность следить за чистотой района расположения казарм силами военнопленных 1 пехотного полка, команда которого переходит в его ведение. Взводному командиру Борцу С.Ф. приказано принять на себя заведование хозяйственной командой батальона и приспособить под конюшни сараи на территории Московских казарм

Степан Федорович Борц воевал в Первую мировую, правда, узнаём мы об этом уже из документов другого фонда

В Красную Армию также были призваны и служившие в старой армии врачи. В Рязанском караульном батальоне старшим врачом был Ноневич Иосиф Иванович, окончивший медицинский факультет Московского университета в 1915 г., — 1-й призыв по Рязанской губернии 7 октября 1918 года

К батальону была прикомандирована команда коммунистов, заведовать которой был назначен Константин Николаевич Цветков. В дальнейшем подразделение стало именоваться в приказах Особой Ротой Коммунистов. Кроме того, на довольствие были приняты слушатели I Рязанских Советских курсов командного состава РККА (потребность в обученном командном составе была столь высока, что в числе слушателей курсов — буфетчик, уборщики, вахтер и посыльные).

Судьба первого командира батальона в полной мере отражает драматизм этих лет. Будучи отправлен по состоянию здоровья в войска местного значения, жизнь и карьеру он закончил при штурме Сергиева Погоста 17 октября 1919 года как участник Белого движения

[5]

.

Рисунок 2 - Подполковник Скудре Жанно-Кристофрид Янович

Примечание: источник фото [6]

DOI:10.60797/IRJ.2025.158.100.2

Рожденный в Курляндской губернии 18 декабря 1888 года, Жанно-Кристофрид Янович, лютеранин, из крестьян, получил домашнее образование, которое продолжил в Виленском военном училище. Женат на православной уроженке Рязанской губернии. До того, как 1 октября 1918 года был назначен командиром батальона, был командиром 39 (можно предположить, что речь идет о 39-й пехотной (1915-1918)

[10]

) запасной бригады

[11, Л. 147]

. Также запись о 39 бригаде мы находим в сведениях, указанных в «Краткой записке» с основными пунктами послужного списка, датированной 3 июля 1919 года за собственноручной подписью подполковника

[11, Л. 360]

. Однако, согласно «Рязанской Книге Памяти Великой войны 1914–1918 годов», том I. стр. 517, поручик Жанно-Кристофрид Янович Скудре служил в штабе 138 пехотного Болховского полка помощником полкового адъютанта, и именно этот полк в числе других в феврале 1918 года прибыл на расформирование в Рязань.

В период прохождения службы в Болховском полку Ж.-К. Скудре проживал в доме Качковой, дом на углу Мясницкой и Александровской, ныне улиц М. Горького и Право-Лыбедской, не сохранился. Затем он был переведен в 103 пехотный Петрозаводский полк, входивший в состав 26-й пехотной дивизии; о 39-й пехотной бригаде не упоминается. Из приказа Армии и Флоту от 5 мая 1917 года

В приказе Временного правительства от 29 июля 1917 года (текст в свободном доступе на портале «Памяти героев Великой войны 1914–1918 годов») говорится, что «…в бою 27 мая 1916 г. у ур. Ярув,… с ротами перешел в атаку, не обращая внимания на губительный огонь…» заставил противника отступить. Краткий и сухой текст документов все же формирует образ человека бесстрашного, мужественного; вспоминаются строки «мне бы шашку да коня, да на линию огня», но судьбой было предназначено Жанно Яновичу некоторое время выяснять, куда делось несколько кулей фуража, «выбивать» деньги на табачное довольствие батальону и расследовать «дело о подмене валенок в полковой церкви».

В других источниках

Численность батальона под командованием Ж-К. Скудре составляла приблизительно тысячу человек (ведомости на выплату денежного довольствия, приказы по части и дневники деятельности батальона показывают в разное время от 550 до 1200 человек включая прикомандированных, музыкантов и военнопленных). Точную цифру назвать затруднительно, поскольку на базе батальона постоянно формировались боевые части и «текучка» в рядах красноармейцев была велика: вновь прибывшие и поставленные на довольствие буквально через несколько недель вычеркивались из списков части в связи с отправкой на фронт. Согласно постановлению ВЦИК «О принудительном наборе в Красную армию» от 29 мая 1918 года Рязгубвоенкомат начал проводить мобилизации с 10 сентября 1918 г. и караульный батальон был своего рода ресурсной базой мобилизационных мероприятий (в первые месяцы существования молодой республики комплектование воинских частей осуществлялось на добровольческой основе, однако добровольцев катастрофически не хватало).

26 ноября 1918 г. комбат Скудре сообщает в отдел формирования Губернского военного комиссариата, что в батальоне имеется значительный процент добровольцев моложе 18 лет и просит откомандировать их от батальона: «Вследствие молодого возраста они являются очень впечатлительными и малопригодными для несения тяжелой караульной службы»

На начало апреля 1919 года количество красноармейцев в батальоне составляет 955 человек. Об этом мы узнаём из новой формы отчетности — двухнедельной сводки, в которой командир и комиссар батальона отчитываются также о моральном состоянии личного состава. В сводках регулярно сообщается, что препятствий в работе комиссара нет, все красноармейцы — сторонники советской власти, дисциплина улучшается, обучение идет по плану, борьба с дезертирством под контролем. Особый пункт в двухнедельной сводке — «политическая физиономия командного состава и красноармейцев». Но тут тоже порядок, какие могут быть трения в коллективе, где сплошь сторонники Советской власти. Проблемы обозначены другие: красноармейцы жалуются на скудный паёк, «увеличивается эпидемия»

Серьезными происшествиями (если вынести за рамки данной статьи ситуацию с дезертирством, принявшим массовый характер, потребовавшую самых серьезных действий), влиявшими на моральное состояние бойцов, были кражи. На фоне краж шинелей, ремней, сапог и гвоздей, эпически выглядит кража денег старшим команды лыжников Виталием Ипполитовым, о чем нам рассказывает следующий документ (орфография частично сохранена)

«18 года 2(неразборчиво) октября мы, нижеподписавшиеся на основании телефонограммы Командира Караульного Батальона произвели фактическое выяснение денежных сумм похищенных Виталием ИППОЛИТОВЫМ, при чем оказалось: Октября 22-го 1918 г. У Баталионного Казначея Ошмарина В. Ипполитовым быловзято 2750 руб. /две тысячи семьсот пятьдесят рублей/ для роздачи команде лыжников жалования по 23 октября включительно и одна тысяча /1000/ для роздачи суточных за 28 октября 1918 г. — итого Виталием Ипполитовым было получено три тысячи семьсот пятьдесят рублей. После того как В. Ипполитов скрылся – была опрошена команда лыжников в числе пятидесяти человек. Из опроса выяснилось, что старший команды – В. Ипполитов – жалованием и суточными никого из своей команды не удовлетворил. Об этом было доложено Командиру Баталиона, который и просил Военный Комиссариат об отпуске вторично трех тысяч семисот пятидесяти рублей для удовлетворения команды лыжников.

Председатель Комиссии

Заведующий Хозяйственной частью ПЕТРОВ.

Члены: Цветков

             делопроизв. Угрюмов

             Казначей Ошмарин

Врио Угрюмов»

Старшим команды лыжников Ипполитов пробыл недолго: временно допущен к исполнению обязанностей он был 18 октября 1918 года, тогда же получил распоряжение комбата команду сформировать

Из этого документа следует, что В. Ипполитову ну очень не хотелось отправляться на передний край борьбы с мировым империализмом; требование командира батальона стало последней каплей, и в этот хмурый, сырой и ветреный день, разжившись (позволим здесь себе разговорный стиль) деньгами, Ипполитов «навострил лыжи» из расположения батальона.

Вопрос об обеспечении оружием также стоял достаточно остро. Для вооружения тыловых и учебных частей из-за нехватки оружия применялись устаревшие образцы, такие, как итальянские винтовки Веттерли-Витали, закупленные во время Первой мировой войны. Командир 1 роты, например, сообщает

Локация:

1.  Московские казармы: упоминаемое в приказах местоположение, однако, не уточнено. На Московской улице города Рязани (сегодня это часть Первомайского проспекта до Троицкого моста) находились два корпуса казарм: Артиллерийских (на месте, где когда-то располагалась Московская застава – окраина регулярной части города в конце XVIII века, д.25)  и Шестиротных, они же — Жандармские казармы (д.22). Кроме того, в документах упоминается и дом купца А.В. Антонова (Первомайский проспект, д.8). В качестве рабочей гипотезы остановимся на последнем адресе, как упомянутом в документах. Если же основываться на принципе принадлежности строений по роду войск, — Артиллерийские вряд ли могли быть отданы караульному батальону, а вот Шестиротные — вполне. В Московских казармах расквартированы 1, 2 и 3 роты, пулеметная и хозяйственная команды.

2. Казармы в с. Ташково (Ташковские казармы), (Октябрьский городок), где располагалась 4 рота батальона. Сегодня за этим районом города закрепилось название Дашки (Военные), что не совсем правильно, поскольку этимология слова восходит к татарскому «таш» - камень. К тому же существуют и другие Дашки, в Октябрьском районе .

3. Несколько помещений в доме Морозова (сегодня — здание Музейного центра им. А.И. Солженицына).

Рисунок 3 - Дом Морозова. Угол улиц Астраханской и Николодворянской, Рязань 

Примечание: источник [17]

DOI:10.60797/IRJ.2025.158.100.3

Штаб и команда связи батальона располагались в доме купца Морозова (рис. 3), поскольку в 1919 году часть помещений во исполнение ст. 1 Декрета «об отмене права частной собственности на недвижимости в городах» от 20 августа 1918 года, где заявлялось об отмене права частной собственности на все без исключения участки, как застроенные, так и незастроенные, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомствам и учреждениям, находящимся в пределах всех городских поселений, была передана Рязанскому караульному батальону

[15]

.

С отречением от престола царя Николая страна утратила не только монарха, но и Верховного главнокомандующего. После гибели Российской империи начался период поиска новых форм управления, в том числе и в частях местной караульной службы. Караульные части не менее других армейских подразделений пострадали от беспрецедентных изменений, связанных с октябрьской революцией: рядовой состав постоянно подвергался искушению изменить присяге, между офицерами и солдатами возникало несогласие. Однако базовый принцип организации армейской службы (и военизированных формирований), заключающийся в единоначалии и жесткой субординации, неизменный в любых социально-политических условиях, обеспечил реализацию совершенно нового социального проекта в условиях гражданской войны и иностранной интервенции.