“AT THE DEPTHS.” ON THE NARRATIVE AND MOTIVE COMPLEX OF THE SECOND PART OF VASIL FEDOROV’S POEM “LYRICAL TRILOGY” (ON THE OCCASION OF THE 75TH ANNIVERSARY OF THE GREAT VICTORY)

«НА ГЛУБИНЕ». О СЮЖЕТНО-МОТИВНОМ КОМПЛЕКСЕ ВТОРОЙ ЧАСТИ ПОЭМЫ ВАСИЛИЯ ФЕДОРОВА «ЛИРИЧЕСКАЯ ТРИЛОГИЯ» (К 75-Й ГОДОВЩИНЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ)

Научная статья

Коптева Г. Г.*

ORCID: 0000-0002-0173-3586,

Сибирский государственный университет путей сообщения, Новосибирск

* Корреспондирующий автор (galla-2[at]mail.ru)

Аннотация

Статья посвящена исследованию второй главы поэмы Василия Федорова «Лирическая трилогия». Глава целиком и полностью посвящена теме Великой Отечественной Войны. Рассматривается сюжетно-мотивный комплекс, основная тема и идея. Ключевая идея всей главы, ее лейтмотив – «душа сумела прорасти сквозь горе радостной улыбкой». Она заявлена в эпиграфе. Здесь эпиграф (или «вставное произведение») когезийно связывает две части поэмы «Лирическая трилогия» – первую и вторую. Речь во второй главе идет о подземелье, однако ее название не должно восприниматься прямолинейно-однозначно. «На глубине» души и поэзии В. Федорова хорошо просматриваютсяхарактерные «неровности» и «шрамы», и к ним имплицитно апеллирует здесь автор. Целостность поэмы обеспечивается общей идеей спасения родной земли и собственного духовного становления. Василий Федоров своим произведением манифестирует традиционные ценности, и мы вместе с ним вспоминаем героев Великой Отечественной Войны и труда, а также тех, кто своим творчеством помогает нынешнему поколению хранить память об этих героях.

Ключевые слова: на глубине, душа, идея, Великая Отечественная Война, победа, цех, самолеты, мотивы, труд, преодоление.

“AT THE DEPTHS.” ON THE NARRATIVE AND MOTIVE COMPLEX OF THE SECOND PART OF VASIL FEDOROV’S POEM “LYRICAL TRILOGY” (ON THE OCCASION OF THE 75^TH ANNIVERSARY OF THE GREAT VICTORY)

Research article

Kopteva G. G.*

ORCID: 0000-0002-0173-3586,

Siberian State Transport University, Novosibirsk

* Corresponding author (galla-2[at]mail.ru)

Abstract

The article is devoted to the study of the second chapter of Vasily Fedorov’s poem “Lyrical Trilogy.” The chapter is devoted to the theme of the Great Patriotic War. The narrative and motive complex, as well as the main theme and idea are considered. The key idea of the whole chapter, its keynote is “the soul that managed to grow through the grief with a joyful smile.” It is stated in the epigraph. Here the epigraph (or “inserted work”) cohesively links the two parts of the poem “Lyrical Trilogy” – the first and the second. The second chapter is about the dungeon, but its name should not be perceived in a straightforward and unambiguous way. “At the depths” of V. Fedorov’s soul and poetry we can clearly see distinctive “irregularities” and “scars” and the author implicitly appeals to them here. The integrity of the poem is ensured by the general idea of saving the homeland and the spiritual formation of a person. Vasily Fedorov manifests traditional values with his work, and helps us to commemorate the heroes of the Great Patriotic War and labour, as well as those who, with their works, help the current generation to preserve the memory of these heroes.

Keywords: at the depths, soul, idea, Great Patriotic War, victory, workshop, aircraft, motives, labour, overcoming.

Введение

Поэма как таковая, наряду с лирическим циклом и книгой стихов, относится к разряду «больших форм лирического творчества» [2, С. 125]. Именно такие формы воссоздают наиболее полно художественный образ мира. Сама поэма, при этом, может складываться из отдельных стихотворений, объединенных «общей идеей». Целостность такого произведения, условно говоря, «вторична» и «создается как бы на основе первичной целостности составляющих его произведений» [2, С. 127], при условии сохранения общей идеи и целостности всеобщей. Обратимся вновь к поэме «Лирическая трилогия» Василия Федорова, точнее, ко второй ее главе, – с целью вычленить ее общую идею, а также определить, чем обеспечивается целостность в данном конкретном случае.

 Мы уже писали, что Василий Федоров – поэт особенный в рядусоветских поэтов: «он поэт и города (проживал в городах немало лет), и деревни (вырос в ней, и непрерывную тягу к ней преодолеть не смог), он – пролетарий, восемь лет жизни посвятивший заводскому труду, и он – талантливый и грамотный поэт, подаривший миру много чудесных лирических стихов и целый ряд не менее замечательных поэм. И он – сын своей эпохи, специфические характерные черты которой легко прочитываются в его биографии и творчестве» [3, С. 70]. Красной нитью проходит через все творчество В. Федорова тема Ленинграда, откуда явилось поэту «бледное лицо» его «кочующей судьбы». Романтическая героиня пришла к нему из этого города, и именно ее появление способствовало рождению поэта в лирическом субъекте его произведений:«И грудь, – / О, как она вздохнула! – / Необычайное сбылось. / В ней что-то двинулось, / Толкнуло / До крика, – / Так и началось!» [6, С. 13] Так, согласно фактам, изложенным во Вступлении к «Лирической трилогии», начинался поэт. Все началось, когда явилась ОНА. Поэтому логически оправданным представляется название первой главы – «О ней». Эта часть поэмы, ее мотивы на первом этапе восприятия как будто позволяли сделать вывод, чтосама поэма – произведение о несбывшейся мечте, о первом нелегком любовном опыте, о первых лирических интенциях как предпосылках последующих поэтических воплощений.

Основные результаты

 Рассмотрим вторую часть (главу поэмы), чтобы убедиться, было ли верным первое впечатление. Она имеет название «На глубине». Но речь здесь идет не о глубине лирического чувства. Эта главапосвящена теме Великой Отечественной Войны. В ней нет ни строчки о лирической героине. Однако эпиграф, или скорее «вставное произведение», когезийно связывает обе части – первую и вторую (курсив автора – Г.К.).

Прости за то,

Что я не смог

Писать по линиям,

Что прямы, –

Ты видишь начертанья строк

Неровных и кривых, как шрамы.

 

Не отвергая,

Все прочти.

Душа окрепла, стала гибкой;

Она сумела прорасти

Сквозь горе радостной улыбкой. [6, С. 19]

Это «вставное» стихотворение можно рассматривать и как обращенное к героине, и какимплицитную подсказку для реципиента – амбивалентно. Из него следует (и это ключевая идея всей главы, ее лейтмотив): душа – через страдание – окрепла, сумела преодолеть боль и даже – «прорасти сквозь горе радостной улыбкой». Другой значимый мотив, заявленный здесь же, – мотив неровностей, кривизны и шрамов. Эти «неровности» и «шрамы» хорошо просматриваются «на глубине» души и поэзии В. Федорова. В прямом же смысле речь во второй главе идет именно о подземелье.

 Точнее, о подземном цехе сборки самолетов для нужд войны. Мотивы войны – основные в этой главе. И первое стихотворение посвящено описанию бомбежки, которой подвергся город лирического героя.

На город мой

Опять парадом,

Под злое карканье ворон,

Плывет небесная армада,

Плывет железная… [6, С. 19]

Кажется, что нет спасенья, как нет пощады, от этой вражьей железной стаи, целенаправленно плывущей по небу к новому своему объекту.«Настала ночь», но… – в подземелье «спасительный зажегся свет». Туда ведет героя подземный ход, и там располагается подземный цех по сборке самолетов. Уже при входе ждет предупреждение о предстоящих испытаниях:

«Перед тобою цех.

Ты в нем

Испытан будешь, – не легко там! –

На твердость долгую – огнем,

На прочность – временем и потом,

На верность – мукою» [6, С. 20].

Во втором стихотворении мотив испытаний огнем и муками, на прочность и на верность – основной. С ним коррелирует имплицитно просвечивающий мотив некоторой первоначальной робости лирического героя: «Ступени вниз – входить бы надо… [6, С. 20]. И чье-то легкое подталкивание облегчает задачу, а слова «Добрый вечер!», произнесенные преклонного возраста начальником этого подземного цеха, – как добрый знак для робеющего новичка.

 Грубый рокот «века двадцатого» резко контрастирует для него с тишиной метрополитена, припомнившегося на фоне мраморных плит, которыми отделан цех, но что еще более поразительно, – с шустрым, хотя и слегка ошеломленным этим шумом воробьем, цепляющимся за люстру под потолком.

Припоминалась тишина метро,

Блеск мрамора,

Не омраченный тенями.

А здесь за мной

Под музыку ветров

Война сползала

Теми же ступенями.

Уже внизу,

Где я стоял,

На плиты грянул свет картечью.

– Что впереди?

– Судьба твоя! –

Так надо же идти навстречу!.. [6, С. 21]

«И я пошел», – сообщает лирический герой в следующем стихотворении. За узкими воротами его поражает неожиданно открывшийся простор территории цеха, но еще более – ревущий мотор доселе «невиданного самолета». Знаком судьбы показалась герою с детства знакомая женщина, что проходила мимо в этот момент, потерянная и подавленная, уже вдова – «вторые сутки». Мотив вдовства позволяет острее ощутить трагедию войны, неизбежных утрат, связанных с ней. Вдовья доля провоцирует скорое увядание, и не случайно женщина отрешенно-машинально, как в забытьи, снова и снова повторяет, что герой «все такой» же, а вот она – «повяла».С горечью и болью наблюдает он эту на глазах увядающую красоту.

О, как же быстро угасал

Тот яркий золотистый локон!

Когда-то синие глаза

Глядели как бы издалека.

Но мнилось,

Здесь на глубине (выделено мной – Г.К.)

Ее глаза, со мной встречаясь,

Через туманы шли ко мне,

Все шли и шли,

Не приближаясь [6, С. 22].

Акцент на глазах, что «шли, не приближаясь», позволяет реципиенту почти физически ощутить непереносимость боли женщины, ее утраты. Здесь можно прочесть, пожалуй, единственную во всей главе строку, которая является прямой отсылкой к названию. Но этого достаточно, согласно замыслу автора. Основные качества поэтического слова – многозначность, повышенная ассоциативность, символичность, и поэтическое слово –«всегда слово с измененным значением», как писала Л. Гинзбург. В метафоре «совершается перенесение значения, замещение значения другим» [1, С. 210]. Так, здесь сочетание «на глубине» приобретает в контексте произведения два значения – прямое и переносное: подземный цех – с одной стороны (в реальности Василия Федорова он таковым не был), с другой – глубинные духовные переживания и все, что с ними связано. В ситуации непреодолимой жалости и скорби с особой остротой встает перед героем вечный вдовий вопрос:

Скажи, чем жизнь оборонить,

Каким трудом,

Каким гореньем,

Чтоб навсегда похоронить

И войн

И болей повторенье?.. [6, С. 22]

Ответ на этот вопрос, манифестированный следующим стихотворением, звучит, в конечном смысле, действительно по-мужски. «Такое горе не пройдет!» – заявлено вначале, и воспринимается строка тоже амбивалентно: с одной стороны – она «навек затосковала», с другой – это больше не должно повториться. И на подобные вопросы, утверждает автор (ему здесь очень близок лирический субъект), отвечать необходимо «всем миром», «всей Россией»:

Да так,

Чтобы ответ был крут,

Упруг и прочен, как пружина.

Я лично верю только в труд,

В труд и металл.

Нужна машина! [6, с. 22]

Именно самолет, по мысли автора (и героя), способен оборонить жизнь, защитить женщин и детей от слез, тяжелых потерь и невыносимого горя. Поэтому нужна огромная машина, сделанная «из хрупких, крохотных деталей», у каждой из которых – свое «великое» предназначение. В том, как описывается самолет, с неизбежностью проглядывает большой личный опыт, ведь с предметом изображения В.Федоров был знаком не «понаслышке». Вот что писал он в большой автобиографической статье «О себе и близких»: «Для моей литературной судьбы большое значение имел тот факт, что после окончания техникума я около восьми лет проработал на авиационном заводе в качестве технолога, мастера, старшего мастера. До войны, в годы войны мне довелось строить самолеты разных марок и модификаций. Умение читать чертежи развивает воображение, приучает видеть вещи пространственно, одну и ту же деталь в нескольких плоскостях, в ее связях с другими деталями» [7, С. 47]. Каждая деталь, воплощаемая в самолете, проходит потом «свою великую дорогу» [6, С. 23]. И неслучайно, в контексте главы и размышлений о собственной литературной судьбе, проводит здесь лирический субъект стихотворения аналогию с судьбой человеческой:

Так в каждом,

Кто себя найдет,

Кто посмотреть вперед решится,

Все неживое – отпадет,

Все лишнее – отшелушится [6, С. 23].

И душа, в конце концов, сумеет «прорасти сквозь горе», и жизнь возобладает над всеми невзгодами и преградами. Ведь именно «препятствия делают жизнь: не будь их, вода бы безжизненно сразу ушла в океан» [4, С. 415], подобно тому, как уходит непостижимым образом жизнь из умирающего тела.

 Вопреки смертельной опасности, и несмотря на свою кажущуюся неуместность, сумел прижиться в том подземном цехе уже упомянутый воробей. Он даже начал вить гнездо, ловя на лету спирально-пламенные кольца стружки. «Мой маленький крылатый друг», «мой превеликий чудотворец», так называет его лирический субъект. Образ сказочной птицы – весьма значимый в контексте данной главы. Архетипический мотив птицы-вестницы, предвестницы добра, явственно просматривается в нем.

И даже сон

Не каждому такой приснится:

Под куполом казался он

Какой-то сказочной жар-птицей [6, С. 23].

Сказочную тему продолжит стихотворение о доменной печи:

…Открылось чрево

В красной пасти

Проголодавшейся печи,

И, губы стоязыко тронув,

Мне высказала нрав крутой,

Подобно алчному дракону,

Не утоленному едой [6, С. 25].

Так описывает лирический субъект свои впечатления от работы в том огромном подземном цехе. Она все просит: «Мало! Мало!», она все дышит: «Дай еще!..» [6, С. 25]. Мотив дракона, которого необходимо одолеть, – еще один архетипический мотивглавы. Читая стихотворение, имеем возможность в очередной раз убедиться в справедливости утверждения О.М. Фрейденберг о том, что сюжет – это «система развернутых в словесное действие метафор; вся суть в том, что эти метафоры являются системой иносказаний основного образа» [8, С. 223]. Вот, из темноты «приходит рыцарь», чтобы «вырвать дракону зубы». В процессе их небывалой битвы – сталь «кидало в белый холод», ее «бросало в ярый жар», а завершается все действие фольклорно-мифологическим образом двенадцати сестер, что «трясли в заведенном порядке / Добела раскаленную сталь» [6, С. 26]. И этот рыцарь, и сестры – эксплицитно заявленные работники цеха, воссоздаваемые в произведении как образы фольклорно-сказочные, мифологические. Строки стихотворения прямо перекликаются со словами автора о том, что в его заводском труде «было и подлинное вдохновение, не меньшее, чем при работе над стихами» [7, С. 47], – в противном случае такие строки едва ли возникли бы.

И все другие стихи второй главы непосредственно посвящены самоотверженному труду лирического субъекта в подземном цехе, итогам этого труда, достигнутым внутренне и выраженным внешне.

Шурша разводами колес,

Ведущим новой эскадрильи

Наш «Як» торжественно пронес

Свои размашистые крылья… [6, С. 24]

В стихотворении «Я дни и ночи пробыл тут…» этот самый самолет ведет за собой уже целый «выводок родни», и это все – «Яки», «Яки»… Их, вновь построенных самолетов, теперь уже много: «вскоре шли как бы одни / Опознавательные знаки» [6, С. 27]. Машина будущей победы создана, она колоссальна, и она – «в самый раз», по заявлению самого старого участника процесса, того «военного атташе деревни», что «луч библейской бороды / Свивал дрожавшею рукою» [6, С. 24]. Образ старого пчеловода – не то пророка, не то святого, в контексте стихотворения также имеет под собой библейски-мифологическую основу; данный персонаж, притом, тесно связан с суровой действительностью Великой Отечественной Войны:

– За два года

Я, дитятко, трех сыновей

И десять внуков

Миру отдал [6, С. 24].

Эти строки коррелируют с основной идеей авторской концепции: таких людей невозможно победить. Выше всяких «темных сил» – народ, который умеет трудиться столь самоотверженно и который способен так самоотрешенно отдавать родине самое дорогое. Не только в труде и отваге его сила, она – в огромном духовном богатстве и душевной стойкости. Поэтому и выходит из подземелья «победителем» лирический герой, проведший в цехемногочисленные дни и ночи:

Идем на свет.

Когда б вы видели,

Сказали бы, что так идут

Из первой битвы победители [6, С. 26].

Победители в огромном нелегком труде – как победители в бою. Герой успешно сдал здесь свой самый главный экзамен – «по труду», еще раз продемонстрировав тем самым свою духовную силу и физическую выносливость, свою подлинную человеческую сущность. Ведь человек – это не только «духовно-материальное существо, обладающее разумом», он, в то же время, – «субъект труда, социальных отношений и общения» [5, С. 314]. Теперь, после всех испытаний, герою (лирическому субъекту) «пятерка полагается», согласно дружелюбному признанию и крепкому рукопожатию его напарника, рабочего со«странной» искалеченной ладонью. Добывалась та пятерка потом и непрестанными, в течение многих часов подстегивающими (самого себя) усилиями:

Часы летят…

Рубаха преет.

Твердит боек:

«Ты тут, ты тут.

Спеши, спеши.

Там ждут, там ждут…» [6, С. 26]

Этот мотив постоянной спешки усиливает напряжение стиха и всей главы. И вот, наконец, они «идут на свет» – после долгих часов тяжелого труда под землей, часов, что бежали, летели, шли, слагаясь в дни и ночи. В эти дни и ночи крепла, одновременно, душа лирического героя, крепла его страстная убежденность: «В бою жестоком / Пощады недругу не дам» [6, С. 28]. Герой у В. Федорова, говоря словами В. Хализева, «не просто связан тесными узами с автором, с его мироотношением, духовно-биографическим опытом, дущевным настроем, манерой речевого поведения, но оказывается (едва ли не в большинстве случаев) от него неотличимым» [10, С. 158]. Лирика Федорова, чаще всего, автопсихологична. В последнем стихотворении второй главы он дважды повторяет, как заклинание, самому себе: «Я весь пронизан / Страстным током, / Бегущим не по проводам» [6, С. 28]. Данными строчками глава и заканчивается. Нетерпеливый страстный ток – это кровь и душа лирического субъекта, «прорастающая» сквозь горе, его неодолимая жажда победы, жажда освобождения родной земли:

Где золотистая пылинка

Летит в луче – не удержать,

Где каждая моя кровинка

Спешит до сердца добежать… 

Я вижу все, что окружает,

И даже вижу, как в беде

Сама победа отражает

Свое лицо в моем труде [6, С. 27-28].

Труд и многодневное самопреодоление, преодоление собственных возможностей, обладают, как оказалось, целительным действием, ведь именно в процессе труда герой обнаружил «такое, / Что выше всяких темных сил» [6, С. 28]. И смог преодолеть душевную боль, залечить рану после расставания с НЕЙ. В ходе развития описываемых событий личная драма лирического субъекта переплавилась в творческий акт, реализованный в лирическом сюжете. Произошло качественное изменение состояния лирического субъекта, несущее экзистенциальный смысл для него самого и эстетический – для лирического сюжета: смыслжизни обнаруживается им не столько в счастье разделенной любви, но в более значительных, с точки зрения эпической, вещах. Самоотверженный труд во имя жизни всего народа родной страны, ради великой Победы, помог герою преодолеть и личные невзгоды.

Почему для современного читателя может оказаться полезным опыт поэта прошлого века? Очевидно, потому, что принципиально важно для человека в любую эпохусохранитьсвою человеческую сущность, и с особой остротой это ощущается тогда, когда возникает смертельная опасность, но вопреки обстоятельствам – «каждая живая клетка / Спешит о жизни заявить» [6, С. 28]. И тут онтологически важны именно традиционные ценности, носителями которых часто являлись, среди прочих, поэты во все века.Как справедливо заметил в XX веке один из крупнейших мыслителей своего времени Эрих Фромм, претворение в жизнь таких ценностей затрудняется теперь потому, что в данной фазе индустриального общества «овеществленный человек почти не ощущает в себе жизни, вместо этого следуя принципам, запрограммированным для него машиной» [9, С. 136]. Однако, «подлинная надежда на победу (NB! – Г.К.) над дегуманизированным обществом-мегамашиной во имя построения гуманного индустриального общества предусматривает в качестве условия, что в жизнь будут привнесены традиционные ценности и появится общество, в котором возможны любовь и целостность» [9, С. 136].

Заключение

Итак, целостность второй главы поэмы «Лирическая трилогия» обеспечивается общей идеей спасения родной земли (что всегда считалось ценнейшим среди большей части индивидуумов, составляющих любой социум) и спасения, духовного становления, собственного. Именно к традиционным ценностям мы апеллируем, когда вспоминаем героев Великой Отечественной и тех, кто своим творчеством помогает новым поколениям хранить память о подвигах прошедших лет и войн.

По прочтении второй главы может сложиться впечатление, что «Лирическая трилогия» – поэма о преодолении и обретении себя. Однако трилогия включает в себя еще «Поэму о доме», разговор о которой – впереди.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Гинзбург Л.Я. О лирике / Л.Я. Гинзбург. – М.; Интрада, 1997. –415 с.
2. Дарвин М.Н. Цикл / Введение в литературоведение: Учебное пособие / М.Н. Дарвин / Под ред. В. Л. Чернец. – М.; Высшая школа, 2004. – С. 124-134
3. Коптева Г.Г. Первая поэма Василия Федорова – трилогия о рождении поэта / XVII Международные научные чтения (памяти Зворыкина В.К.): Сборник статей Международной научно-практической конференции 1 ноября 2017 г. – Москва: ЕФИР, 2017. – С. 69-73
4. Пришвин М.М. Женьшень. Повести и рассказы / М.М Пришвин. – М.; Правда, 1986. – 480 с.
5. Спиркин А.Г. Философия: Учебное издание / А.Г. Спиркин. – М.; Гардарики, 2001. – 736 с.
6. Федоров В.Д. Поэмы / В.Д. Федоров. – М.; Художественная литература, 1983. – 447 с.
7. Федоров В.Д. Собрание сочинений в трех томах. Т.1. Стихотворения / В.Д. Федоров. – М., «Молодая гвардия», 1975. – 496 с.
8. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Подготовка текста и общая редакция Н.В. Брагинской / О.М Фрейденберг. – М.; «Лабиринт», 1997. – 448 с.
9. Фромм Э. Душа человека: Сб. / Э. Фромм / Пер. с англ. – М.; АСТ: изд. «Транзиткнига», 2004. – 572 с.
10. Хализев В.Е. Лирика / Введение в литературоведение: Учебное пособие / В.Е. Хализев / Под ред. В. Л. Чернец. – М.; Высшая школа, 2004. – С. 153-161

Список литературы на английском языке / References in English

1. Ginzburg L.YA. O lirike [About lyrics]. – Moskow: Intrada, 1997. – 415 p. [in Russian]
2. Darvin M.N. Cikl / Vvedenie v literaturovedenie: uchebnoe posobie. [Introduction in literary criticism: the Manual]. Pod red. V. L. Chernec. – Moskow: Vysshaya shkola, 2004. – P. 124-134. [in Russian]
3. Kopteva G. G. Pervaya poehma Vasiliya Feodorova – trilogiya o rozhdenii-poehta [«Vasily Feodorov's First poem – the trilogy about a birth of the poet»] // XVII mezhdunarodnye nauchnye chteniya pamyati Zvorykina V. K.: Sbornik statej Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii 1 noyabrya 2017 g. [XVII International scientific readings (Zvorykin V.K.'s memory): the Collection of clauses of the International scientifically-practical conference on November, 1st 2017]. – Moskow: EFIR, 2017. – P. 69-73. [in Russian]
4. Prishvin M. M. Zhenshen’. Povesti i rasskazy [Ginseng. Stories and short stories]. – Moskow: Pravda, 1986. – 480 p. [in Russian]
5. Spirkin A. G. Filosofiya: Uchebnoe izdanie [Philosophy: the Educational edition]. – Moskow: Gardariki, 2001. – 736 p. [in Russian]
6. Fedorov V. D. Poehmy [Poems]. – Moskow: Hudozhestvennayaliteratura, 1983.– 447 p. [in Russian]
7. Fedorov V. D. Sobranie sochinenij v trekh tomah. T. 1, Stihotvoreniya [The collected works in three volumes. Т.1, Poems] – Moskow: Molodaya gvardiya, 1975. – 496 p. [in Russian]
8. Frejdenberg O.M. Poehtika syuzheta i zhanra. Podgotovka teksta i obshchaya redakciya N. V. Braginskoj [Poetics of a plot and genre. Preparation of the text and general edition by N.V.Braginskaya]. – Moskow: Labirint, 1997. – 448 p. [in Russian]
9. Fromm Eh. Dusha cheloveka [Soul of the person. Sbornik]. – Moskow: AST: izd. Tranzitkniga, 2004. – 572 p. [in Russian]
10. Halizev V. E. Lirika / Vvedenie v literaturovedenie: Uchebnoe posobie; pod red.V. L. Chernec [Lyrics / Introduction in literary criticism: the Manual]. – Moskow: Vysshaya shkola, 2004. – P.153-161. [in Russian]