SOUND AND COLOR ASSOCIATIONS: UNIVERSAL AND NATIONAL ASPECTS (BASED ON JAPANESE AND RUSSIAN LANGUAGES)

Кривошеева Е. И.¹, Оробец Я. С.²

¹ORCID: 0000-0002-8591-6442, Кандидат филологических наук, ²Студентка 3-го курса по специальности «Перевод и переводоведение», Тихоокеанский государственный университет

ЗВУКО-ЦВЕТОВАЯ АССОЦИАТИВНОСТЬ: УНИВЕРСАЛЬНОЕ И НАЦИОНАЛЬНОЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ЯПОНСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

Аннотация

В статье приводятся результаты психолингвистического эксперимента на выявление звуко-цветовой ассоциативности в звукосимволических словах японского и русского языков. На основании полученных данных, делается попытка подтвердить гипотезу о том, что определенные модели ассоциативного декодирования и кодирования имеют универсальные и национально-мотивированные аспекты звуко-цветовой картины мира, характерные для двух языков. При обработке и анализе данных учитывается и положение о характере эмотивности звуков.

Ключевые слова: симэстемия, звуко-цветовая ассоциативность, эмотивность.

Krivosheeva E. I.¹, Orobets Y. S.²

¹ORCID: 0000-0002-8591-6442, PhD in Philology, ²Third year student, Pacific National University

SOUND AND COLOR ASSOCIATIONS: UNIVERSAL AND NATIONAL ASPECTS (BASED ON JAPANESE AND RUSSIAN LANGUAGES)

Abstract

The article presents the results of psycholinguistic experiment based on Japanese and Russian sound symbolic words, which aims to identify universal and national aspects in sound and color associations. The participants of the experiment were Russian and Japanese barriers. The theory of sound / meaning correlation was also taken into consideration while analyzing obtained data.

Keywords: sinestemiya, sound and color assocoations, emotiveness.

Любое звучащее слово, даже если его смысл нам неизвестен, непроизвольно вызывает в нашем сознании определенное представление. Это происходит в силу того, что в основе каждого информационного сообщения лежат образ и его звуковое оформление, а ассоциации являются неотъемлемыми элементами умственной деятельности человека.

Экспериментальные исследования человеческого сознания выявили существование ассоциативных семантических полей, в которые входят единицы, объединяемые общим концептом. Изначальная отприродная способность человека к ассоциациям и аналогиям позволяет предположить, что организация ассоциативной деятельности человека реализуется по определенным универсальным моделям [1].

В попытках определить эти модели, Р.Якобсон, О.Есперсен, Р.Пиаже и другие лингвисты, стремились выявить биологические основания языков, независимые ни от каких грамматических правил, изменяющихся во времени и географии. Ученые обнаружили в звуке глубокие психологические символы, связывающие язык и мышление. Полученные данные позволили с уверенностью утверждать, что определенные модели ассоциативного декодирования и кодирования, используемые носителями всех языков, имеют универсальный характер и могут считаться характерными для всех языков мира.

Ж. Колева-Златева полагает, что сходство между обозначающим и обозначаемым зачастую оказывается нарушенным. Связь же формы и значения реконструируется благодаря явлениям синэстезии и синэстемии [2, 34].

Проведенная А. П. Журавлевым серия постановочных экспериментов с целью выявления скрытого в подсознании цветового значения фонем русского языка позволила определить, что низкие звуки способны окрашиваться в темные тона, а высокие в светлые [3, 56]. А.Б. Михалёв в своих исследованиях идет дальше и определяет, что символизм звуков касается, прежде всего, синестетических ассоциаций, вызываемых отдельными фонемами или группами фонем, лишённых лингвистического означаемого. На этом уровне фонемы обладают сами по себе экспрессивными качествами, которые являются постоянными (универсальными), систематичными и предсказуемыми (национальными) в различных лингвистических и культурных контекстах [4, 60].

С целью проверить теоретическую гипотезу о том, что звуко-цветовые корреляции у носителей разных языков должны быть одинаковыми, нами был проведен психолингвистический эксперимент с использованием модифицированной методики семантического дифференциала Ч. Осгуда, с опорой на звуковую шкалу А.П. Журавлева и цветовую шкалу, составленную Л.П. Прокофьевой [5, 193]. Во внимание было принято и положение о характере эмотивности звуков, разрабатываемое Е.Б. Трофимовой и Е.И. Кривошеевой [6, 60].

Материалом для исследования послужил ряд звукосимволических слов японского языка класса «гитайго». Звукосимволизм носит межнациональный характер, а звукосимволические законы являются статистическими универсалиями, что позволяет исследовать звуко-цветовую ассоциативность одинаковыми методами в разных языках.

В исследовании приняло участие двадцать два японских и двадцать семь русских реципиента. Методом случайной выборки были отобраны девять слов, каждое из которых в записи, сделанной носителем японского языка, повторялось по пять раз. Во время прослушивания, испытуемым предлагалось выбрать один из шести цветов, а также обозначить впечатление от слова, как положительное «+» или отрицательное «-». Носителей японского языка просили максимально абстрагироваться от смысла услышанного и сделать упор именно на звуковой образ.

Предложенная шкала цветов соответствует основным цветам, принятым в русской лингвистической традиции: черный, белый, красный, синий, жёлтый, зелёный, розовый, коричневый. Розовый и коричневый исключены из анализа, так как эти цвета не являются спектральными и не входят в число основных цветов по своим физическим параметрам.

Проанализируем полученные результаты (таб. 1.1).  Для начала выделим слова, в которых наблюдается полное совпадение как по эмотивной, так по цветовой окраске (таб. 1.2).

 

Таблица 1 – Результаты эксперимента

Таблица 2 – Совпадение по эмоциональной и цветовой ассоциации

В первом слове gashan наблюдается совпадение в негативной оценке восприятия слова. Данное явление можно объяснить тем, что, возможно, реципиенты сочли доминирующий звук [∫`] «холодным» и «неприятным». По А.П. Журавлеву звук также имеет отрицательную эмоциональную окраску. У Л.П. Прокофьевой звуку [∫`] соответствует цвет «синий», что отметили и русские респонденты. «Синий» относится к палитре холодных цветов, как и «черный». Для японцев разбитое стекло – неприятное явление, что они и отметили с помощью «черного» цвета, самого темного из всей палитры.

Следующие слова akaaka и wakuwaku имеют положительную оценку при восприятии и ассоциации с «красным» цветом у респондентов с обеих сторон. Объяснить это можно положительным значением, которое А.П. Журавлев приписывает гласному звуку [a]. В системе Л.П. Прокофьевой звук [a] и звук [k] оба имеют цветовое обозначение «красный», отсюда возможен вывод о том, что именно это звуковое сочетание определяет тяготение испытуемых к определенному цвету.

В слове soуosoyo за гласным звуком [s] у Л.П. Прокофьевой закреплен «желтый» цвет, также выбранный и русскими реципиентами. Для звука [o], который доминирует в слове за счет распада буквы ё на звуки [j`] и [o], обозначен «желто-белый цвет», что так же соответствует результату, полученному в ходе эксперимента.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что теория об универсальности звуков нашла свое подтверждение. Однако, в результате экспериментов нами были также выделены и обоснованы сочетания звуков, которые можно отнести к национальным, исходя из влияния на их восприятие экстралингвистических факторов (таб. 2.1).

 

Таблица 3 - Сочетания звуков, исходя из влияния экстралингвистических факторов

В обоих примерах наблюдается выбор слов одинаковых по цветовой палитре. В слове mojamoja положительный по эмотивному восприятию гласный звук [a] превалирует над согласным [dz`], вызывая общий положительный отклик. Однако отсутствие в русском языке звука [dz`] приводит к недоверию со стороны русских респондентов, что они и отметили, выбрав «синий» цвет.  В японском языке звук [a] несет отрицательную коннотоацию [7, 156].  Говоря же о выборе цвета, то осмелимся предположить, что у японцев произошло превалирование значение над звучанием. К тому же, как мы знаем, азиаты имеют преимущественно черный цвет волос.

Еще одно слово, сочетания звуков которого имеют национальный характер: haahaa. Японские, и русские реципиенты сошлись в том, что значение данного слова является положительным (превалирует гласный [a] над нейтральным [h]), а расхождение в цветовой ассоциации, можно отнести на счет значения самого слова, которое повлияло на опознание у японских реципиентов.  Тем не менее, считаем, что белый и желтый цвета можно отнести к одной цветовой палитре.

Основываясь на результатах эксперимента можно сделать вывод, что звуко-цветовые корреляции у носителей разных языков могут совпадать (т.е. считаться универсальными) или же расходиться под влиянием экстралингвистических факторов (т.е. считаться национальными).

Человеческие знания и представления о мире закреплены в семантике слова с помощью ассоциативных компонентов невербального мышления на уровне подсознания. Языковая же реализация цвета, то есть цветообозначение, становится не просто явлением объективной действительности, но морально-нравственной категорией, обладающей экспрессивно-оценочными коннотациями, выражающей нормы и оценки общества.  Таким образом, наряду с универсальными, можно говорить и о национальных лингвоцветовых картинах мира, причиной возникновения которых является несовпадение взглядов представителей разных культур на восприятие цветов.

Хотелось так же отметить, что наше исследование не ограничивается вышеописанным экспериментом. Для проверки данной теории планируется привлечь к рассмотрению большее количество звукосимволических слов не только японского, но и китайского, и корейского языков.

Литература

1. Лурия А. Р. Язык и сознание. — М., 1979.
2. Koleva-Zlateva, Z. Славянская лексика звукосимволического происхождения / Z. Koleva-Zlateva // Annales Instituti Slavici. Universitatis Debreceniensis. Slavica XXXVII, 2008. - P. 33-53.
3. Журавлев, А.П. Фонетическое значение. /А.П.Журавлев - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1974. - 160с.
4. Михалёв, А.Б. Теория фоносемантического поля [Текст] / А.Б. Михалёв. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 1995. – 213 с.
5. Прокофьева Л. П. Звуко-цветовая ассоциативность в языковом сознании и художественном тексте: универсальный, национальный, индивидуальный аспекты, дисс. на соиск уч ст д.ф.н. Саратов, 2009.
6. Кривошеева, Е. И. Определение соотнесенности звукоподражаний японского языка с обозначаемым объектом в условиях психолингвистического эксперимента / Е. И. Кривошеева, Е. Б. Трофимова // Общетеоретические и типологические проблемы языкознания: Языковой знак в аспекте синхронии и диахронии. Труды VI Международной науч. – практ. конф. (г. Бийск, 6-8 октября, 2014 г.). – Бийск, 2014. – С. 56-62.
7. Hamano, S. The sound-symbolic system of Japanese. Dissertation for the degree of Doctor of Philosophy. - University of Florida, 1986. – 299 p.

References

1. Lurija A. R. Jazyk i soznanie. — M., 1979.
2. Koleva-Zlateva, Z. Slavjanskaja leksika zvukosimvolicheskogo proishozhdenija / Z. Koleva-Zlateva // Annales Instituti Slavici. Universitatis Debreceniensis. Slavica XXXVII, 2008. - P. 33-53.
3. Zhuravlev, A.P. Foneticheskoe znachenie. /A.P.Zhuravlev - L.: Izd-vo Leningr. un-ta, 1974. - 160s.
4. Mihaljov, A.B. Teorija fonosemanticheskogo polja [Tekst] / A.B. Mihaljov. – Pjatigorsk: Izd-vo PGLU, 1995. – 213 s.
5. Prokof'eva L. P. Zvuko-cvetovaja associativnost' v jazykovom soznanii i hudozhestvennom tekste: universal'nyj, nacional'nyj, individual'nyj aspekty, diss. na soisk uch st d.f.n. Saratov, 2009.
6. Krivosheeva, E. I. Opredelenie sootnesennosti zvukopodrazhanij japonskogo jazyka s oboznachaemym ob#ektom v uslovijah psiholingvisticheskogo jeksperimenta / E. I. Krivosheeva, E. B. Trofimova // Obshheteoreticheskie i tipologicheskie problemy jazykoznanija: Jazykovoj znak v aspekte sinhronii i diahronii. Trudy VI Mezhdunarodnoj nauch. – prakt. konf. (g. Bijsk, 6-8 oktjabrja, 2014 g.). – Bijsk, 2014. – S. 56-62.
7. Hamano, S. The sound-symbolic system of Japanese. Dissertation for the degree of Doctor of Philosophy. - University of Florida, 1986. – 299 p.