THE PROCESS OF FORMATION OF THE STRUCTURE AND COMPOSITION OF THE ORGANS OF COUNTERINTELLIGENCE OF RUSSIAN EMPIRE IN THE EARLY TWENTIETH CENTURY

Федорова Т.В.

ORCID: 0000-0003-2316-3999, кандидат исторических наук, Московский государственный лингвистический университет, Евразийский лингвистический институт в г. Иркутске (филиал)

ПРОЦЕСС СТАНОВЛЕНИЯ СТРУКТУРЫ И ФОРМИРОВАНИЯ СОСТАВА ОРГАНОВ КОНТРРАЗВЕДКИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА

Аннотация

Рост терроризма, активизация в странах ближнего и дальнего зарубежья сепаратистских сил в лице усиливающейся оппозиции, рост протестного движения в обществе в целом свидетельствуют о необходимости бдительного слежения спецслужб за ситуацией, происходящей внутри государства. Рассмотрение процесса становления структуры и формирования состава органов контрразведки Российской империи показывает положительные и отрицательные стороны складывания органов государственной безопасности страны, дает возможность применения опыта прошлого на современном этапе развития общества.  Целью данной статьи является анализ проблем формирования структуры и состава органов контрразведки Российской империи в начале ХХ века. Задачи статьи раскрывают основные проблемы системы борьбы с шпионажем, управления контрразведывательными отделениями, и форм работы.

Ключевые слова: контрразведка, губернское жандармское управление, контрразведывательное отделение, Главное управление Генерального штаба.

Fedorova T.V.

ORCID: 0000-0003-2316-3999, PhD in History, Moscow state linguistic University Eurasian linguistic Institute, Irkutsk (branch)

THE PROCESS OF FORMATION OF THE STRUCTURE AND COMPOSITION OF THE ORGANS OF COUNTERINTELLIGENCE OF RUSSIAN EMPIRE IN THE EARLY TWENTIETH CENTURY

Abstract

The growth of terrorism, the intensification in the countries of near and far abroad separatist forces in the face of growing opposition, the growth of the protest movement in society in General indicate the need for vigilant surveillance of the security services monitor the situation occurring within the state. Consideration of the process of formation of the structure and formation of the organs of counterintelligence of the Russian Empire shows positive and negative sides of the fold of the state security agencies of the country, gives the possibility of using the experience of the past at the present stage of development of society. The purpose of this article is to analyze the problems of formation of structure and composition of the organs of counterintelligence of the Russian Empire in the early twentieth century. The objectives of the article reveals the basic problems of the system of combating espionage, counter-intelligence management offices, and forms of work.

Keywords: counterintelligence, provincial gendarme management, counterintelligence department, Head department of the General Staff.

 

Контрразведывательная деятельность, которая является важнейшей и непременной составной частью функционирования государственного механизма и политической системы, всегда была непосредственно связана с органами государственной безопасности страны. Государство не может функционировать без спецслужб. Политическое решение, не подкрепленное информацией контрразведки неизбежно будет способствовать провалу в мирное время, а в военное - халатность в данном вопросе, как правило, приводит к утрате стратегической инициативы.

Еще в конце XIX века, в результате расширения сфер влияния России в Дальневосточном регионе встала проблема организации контрразведки не только на собственной территории, но и в пограничных регионах. Кроме того, контрразведка довольно часто пресекала деятельность различных сепаратистских националистических организаций, действовавших из-за границы [1, с. 33-34], а также непосредственно деятельность иностранных тайных агентов.

Усложнившаяся ситуация в стране способствовала созданию в июле 1904 г. по инициативе директора Департамента полиции А.А. Лопухина Отделения по розыску о международном шпионстве – IV (секретное) дипломатическое, Особого отдела Департамента полиции. Первым руководителем IV отделения стал чиновник для особых поручений при министре внутренних дел И.Ф. Манасевич-Мануйлов. Главной целью вновь созданного органа являлась организация наблюдения за представителями иностранных дипломатических миссий, расположенных в Санкт-Петербурге, а также перехват и расшифровка дипломатической переписки.

Преимущества разведки страны восходящего солнца в русско-японской войне 1904-1905 гг. способствовали активизации деятельности российского командования, которое вынуждено было признать острую необходимость создания системы борьбы со шпионажем как в военное время, так и в мирное. Русские военные были встревожены нарастающей активностью иностранных разведок, поэтому Генеральный штаб начал работу сбору всех немаловажных сведений о них. Естественно сбором данной информации занимался главный орган русской разведки - Управление генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) [2, с. 5]. Анализ организации и методов деятельности контрразведывательной службы позволяет сделать вывод, что за время военных действий они претерпели значительные модификации. Если в начальный период войны розыск шпионов противника велся хаотично и был неэффективным, то позднее в результате своевременных действий Департамента специальных подразделений область контрразведывательной работы расширилась, а сами действия разведки начали приобретать характер спланированных операций [3, с. 14]. Надо отметить, что к контрразведывательной работе начали привлекать и местные органы Департамента (охранные отделения) и губернские жандармские управления.

Развитие системы контрразведывательных отделений наиболее широко отражено в инструкции по контрразведке, где отмечалось, что «органами контрразведки являются чины Корпуса жандармов, наружной и охранной полиции, а в пограничной полосе также и чины Отдельного корпуса пограничной стражи, Таможенного ведомства и «Корчемной стражи», а «поручения, даваемые Штабом округа перечисленным органам разведки должны выполняться, как прямые служебные обязанности» [4, л. 45-50]. Здесь явно прослеживается отголосок давней распри между военными разведчиками и пограничниками по поводу попыток привлечения последних к выполнению поручений разведывательного и контрразведывательного характера в интересах армии, и встретили в целом поддержку руководства Отдельного корпуса пограничной стражи (ОКПС). Однако вместо некоторой помощи военные попытались взвалить всю разведывательную работу на пограничников. В результате военный министр А.Л. Куропаткин обратился за помощью к шефу Пограничной стражи С.Ю. Витте, который еще в декабре 1903 г. заявил, что командир ОКПС «подтвердил оказывать содействие чинам и учреждениям военного ведомства в тайной военной разведке в мирное время…» [5, л. 200], но также указал, что «обязать офицеров Пограничной стражи заниматься разведкой наравне с прочими обязанностями не представляется возможным» [5, л. 200-200 об]. Свидетельством эффективности работы ОКПС могут служить донесения о выявлении разведывательной работы иностранных спецслужб на приграничных территориях. Из секретных донесений, которые поступали в штаб Заамурского округа пограничной стражи от 28 апреля 1907 г. за № 21 следовало «В начале апреля в пассажирском поезде, проехало во Владивосток 6 японцев с отпущенными косами. Встретившись в вагоне с китайцем переводчиком, служащем в 3-й бригаде, японцы упорно не желали с ним разговаривать, противившись непонимающими китайского языка» [6, л.18]. В 1907 г. в поле зрения контрразведчиков попало японское разведывательное бюро открытое в г. Куанченцзы вход в которое посторонним был воспрещен, о чем на дверях была вывешена надпись на китайском языке. Агентура отдельного корпуса пограничной стражи Заамурского округа установила, что заведует бюро полковник Морита, который одновременно является начальником полиции и жандармов. Так же отмечалось: «При бюро много служит шпионов китайцев, которые ежедневно являются к Морита с докладом; при встречах с русскими шпионы стараются расспрашивать о численности русских войск и о личном характере русских начальствующих лиц. Одним из агентов этого бюро по слухам является Ито, проживающий на ст. Куанченцзы в гостинице «Киев», хорошо владеющий русским языком, но тщательно скрывающий. Определенных занятий господин Ито не имеет, но в средствах не стесняется и живет открыто. Во время войны он служил переводчиком английского языка при армии генерала Ноги и состоял корреспондентом одной из Тянь-цзинских газет. По слухам, он полковник японской службы» [6, л. 50]. В последствии так-же было установлено, что данное бюро было разделено на две части, одной из которых руководил полковник Морита, а другой майор японского Генерального штаба Уэхара. Также был выявлен состав отделений: «У Морита помощник - Окано, отлично говорит по-китайски; два японца письмоводителя, несколько китайцев и японцев (до 4-х) разведчиков, причем последние ходят в китайском платье с косами. У Уэхара помощник – Сугимото, говорит по-русски, главным разведчиком – кореец, точную фамилию которого установить не удается, владеет японским и русским языками, но малограмотный, получает 100 иен в месяц. Несколько второстепенных разведчиков китайцев на жаловании до 40 иен в месяц» [6, л. 185 об.].

В 1908 г. правительство России, начало инициировать действия по поиску путей складывания системы контрразведки, которая взяла бы в свою орбиту всю территорию страны. Был созван ряд межведомственных комиссий, в деятельности которых участвовали представители МВД, Военно-морского, а также военного министерств. Главным вопросом являлось ведомственное подчинение контрразведки – при МВД или Военном министерстве [3, с. 140]. В штабах назревало понимание потребности в незамедлительном создании постоянно действующих контрразведывательных органов, в связи с этим начиная c июля 1908 г. ежегодно проводились заседания старших адъютантов разведывательных отделений штабов Санкт-Петербургского, Варшавского, Виленского, Одесского и Киевского военных округов. По итогам первого из этих заседаний был разработан проект инструкции по контрразведке, показавший, что офицеры штабов, являются главным препятствием в деле создания контрразведывательного прикрытия. Преграду в данном аспекте можно выявить в характере офицерского менталитета. Выработанные многими поколениями представления об офицерской чести и достоинстве, не позволяли офицерскому составу «опуститься» до так называемого «шпионства», которым в основном занимался Отдельный корпус жандармов, комплектовавшийся армейскими и флотскими офицерами. Но эти военные для всего остального офицерского корпуса становились изгоями, недостойными внимания, хотя они были далеко не худшими его представителями. Большинство из жандармских офицеров начала XX в. заканчивали военные и юнкерские училища по первому разряду, но вследствие невысокого происхождения и отсутствия средств распределялись в далекие провинциальные резервные полки и батальоны, единственным способом сделать карьеру для них был переход в Отдельный корпус жандармов [7].

Следует отметить, что Отдельный корпус жандармов, который состоял на начало XX в. из шести отделений, занимался кроме основных своих обязанностей по поиску и поимке уголовных и политических преступников и контрразведывательной деятельностью. Второе отделение Отдельного корпуса жандармов должно было вести наблюдение на железных дорогах, руководить жандармскими полицейскими управлениями (ЖПУ) этих дорог и контролировать их, организовывать дислокацию частей и управлений пограничных пунктов, а также следить за исполнением служебных обязанностей представителей частей корпуса [8, л. 1]. Но военное министерство не могло обойтись без активного взаимодействия с отдельным корпусом жандармов и в результате в 1909 г. была собрана очередная специальная межведомственная комиссия, на которой было решено привлечь к делу контрразведки особых жандармских офицеров [9]. 8 июня 1911 г. военным министром было утверждено «Положение о контрразведывательных отделениях». Их системой руководил Отдел генерал-квартирмейстера ГУГШ [10, с. 155]. Таким образом, в1911 г в России были учреждены 2 контрразведывательных отделения (КРО), 10 - при штабах военных округов и отдельно - городское Санкт-Петербургское.

В ноябре 1911 г. для оперативного обеспечения предприятий ВПК и войск Петроградского военного округа было создано КРО штаба войск Гвардии. Также оперативно обеспечивало военно-окружной совет, штаб округа, пять окружных управлений (интендантское, артиллерийское, инженерное, военно-санитарное и военно-ветеринарское). Подчинялось разведотделению и генерал-квартирмейстеру штаба Петербургского военного округа [10, с. 80-84].

В течение июня 1911 г. были назначены начальники контрразведывательных отделений, многие из которых уже имели опыт подобной работы: четверо состояли на службе в охранных отделениях, семь имели чин ротмистра, а четыре – подполковника. КРО штаба Санкт-Петербургского округа возглавлял ротмистр Немысский, Московске КРО подполковник князь Туркестанов, в Варшавском округе работу вел ротмистр Муев, ротмистр Беловодский руководил Виленским округом, ротмистр Зозулевский - Туркестанскоим, а подполковник Аплечеев - Одесским. Начальником первого контрразведывательного органа Сибири стал жандармский ротмистр А.И. Куприянов, служивший прежде в районном охранном отделении [11, с. 50-54].

Следующий период развития организации контрразведки России связан с началом Первой мировой войны, которая показала, что контрразведка мирного времени должна быть дополнена системой специальных мер и соответствующих подразделений на театре военных действий. Она вскрыла недостатки системы обеспечения безопасности армии, в том числе в вопросах подготовки и комплектования органов военной контрразведки, слабую квалификацию руководящих кадров.

Секретно, циркулярно МВД Департамент полиции по 6 делопроизводству от 21 декабря 1915 г. № 176796 сообщал начальникам губернских, областных и городских жандармских управлений, и отделений по охранению общественной безопасности и порядка о новых методах ведения шпионской деятельности и предотвращения подобного рода действий по сбору информации о войсках Российской империи. «Согласно имеющимся в департаменте полиции данным, проживающий в г. Гельсингфорс отставной генерал-майор фон-Фрейман рассылал по почте находящимся в действующей армии нижним чинам и их родственникам открытые карточки, снабженные штемпелем: «От ВЫСОЧАЙШЕ утвержденной комиссии по улучшению музыкального дела в войсках» и заключавшие в себе предложение обращаться к нему по адресу: Гельсингфорс, Анненская, 21, за всякого рода справками по их призрению с сообщением при этом сведений о их семейном положении, размере получаемого семьей призванного пайка и с указанием части, в которой служит призванный.

Сообщая об изложенном и принимая во внимание, что генерал-майор фон-Фрейман штемпелем упомянутой комиссии пользовался незаконно и полномочий для собрания указанных выше сведений не имел, департамент полиции, согласно приказанию господина товарища министра внутренних дел сенатора Белецкого, просит вас принять меры к недопущению дальнейшей отправки ответных на имя генерала фон-Фреймана карточек» [12, л.5].

 Согласно секретного циркуляра МВД департамента полиции от 10 ноября 1916 г. за № 110465 «Главное управление Генерального штаба препроводило в департамент полиции полученную им из штаба Приамурского военного округа копию добытой русским консулом в Каунченцзах совершенно секретным путем записки о существующей между германским генеральным консульством в Мукдене и неким Штоффлером переписке по поводу попытки германцев организовать  этапы для облегчения следования по Китаю бежавших из России неприятельских военнопленных» [12, л.110].

C февраля 1916 г. департаментом полиции по 6-му делопроизводству была разослана информация о деятельности двух школ подготовки шпионов Люблинской и Любишовской. «В Люблинской школе учат, главным образом, распознавать по карте местность и железные дороги. Курс учения двухнедельный. В случае задержания разведчиков, им рекомендуется симулировать сумасшествие.

Что касается Любишовской школы, то в последней курс обучения – трехнедельный. Преподавателями в ней состоят три офицера, которые объясняют ученикам, как отличать войска по родам оружия и запоминать войсковые части, занимающие местность, подлежащую обследованию»[12, л. 38].

Война требовала новых подходов к системе организации нестандартных форм и методов работы спецслужб и, прежде всего, объединения в борьбе с врагом усилий розыскных органов МВД и военной контрразведки. Из секретного циркуляра министерства внутренних дел департамента полиции адресованного губернаторам и градоначальникам следовало, что «блестящие успехи, достигнутые в недавнее время в области авиатики, побудили вновь интерес к оставленным было совсем полетам на неуправляемых шарах, … Наряду с такими чисто спортсменскими полетами и под видом таковых, иностранными аэроклубами и другими воздухоплавательными учреждениями стали устраиваться за последнее время довольно часто полеты шаров в соседние государства в целях военных разведок, для ознакомления с такими районами, куда доступ иностранцам воспрещен и изучение которых оказывается поэтому весьма затруднительным, а между тем, в военном отношении представляет существенный для них интерес.

В следствие сего и озабочиваясь пресечением возможного появления в пределах империи иностранных воздухоплавателей, ставящих себе задачей достижение указанных целей, имею честь покорнейше просить ваше превосходительство принять за правило, что при спуске иностранного воздушного шара в пределах вверенной вам местности последний подлежит тщательному осмотру, а от прибывших воздухоплавателей должны быть потребованы документы, удостоверяющие их личность, каковыми могут считаться достаточными удостоверения о принадлежности аэронавтов к воздухоплавательным учреждениям, обществам или кружкам, засвидетельствованные подлежащей местной заграничной властью. Вместе с тем, подлежат тщательному рассмотрению и все прочие, могущие оказаться у воздухоплавателей документы, записки, планы, чертежи и фотографические снимки и одновременно должна быть выяснена, на сколько это окажется возможным истинная цель полета. За сим об опустившемся шаре с обозначением места его спуска и с переименованием воздухоплавателей, а также  найденных при них в шаре документах, равно как с изложением полученных лично от воздухоплавателей и добытых исследованием сведений о цели их полета, ваше превосходительство имеете сообщить немедленно командующему войсками округа от усмотрения которого будет зависеть, предоставить воздухоплавателям через посредство вашего превосходительства свободный выезд за границу, или же произвести дальнейшее расследование обстоятельств спуска шара путем командирования на место спуска особо назначенного офицера, до представления которым командующему войсками расследования и окончательного решения последним вопроса о дальнейшей судьбе воздухоплавателей таковые подлежат задержанию»[13, л.12-12 об.]. Хотя под наблюдение жандармов попадали не только путешествующие по России иностранные туристы, но и дипломаты и офицеры зарубежных армий.

Также жандармы, служившие в региональных подразделениях, были знакомы со многими методами, используемыми спецслужбами сопредельных государств. Следует подчеркнуть и тот факт, что развитие железнодорожных и телеграфных линий способствовали усилению деятельности подрывной шпионской деятельности во время войны.  Из копии дешифранта от 31 октября 1916 г. следует «негласным расследованием установлено, что 12 октября из Петрограда выбыл, отметившись в Выборге могущий оказаться лицом упомянутым указанной телеграммой Ленквист Леви Леопольд двадцати двух лет, лютеранин, уроженец Финляндии из города Браненгода чернорабочий служивший на финляндском вокзале. Ленквист имеет паспорт Улеаборгского губернатора 23 марта сего года № 1029. 38230 номер 71665 Желтышев»[12, л. 106 об.], из последующей телеграммы следует, что уточненная фамилия шпиона Ленбум и направлен он для взрыва мостов в Сибири. «Приметы его: 23-х лет, широкоплечий, выше среднего роста, рыжий, лысый, черные зубы, усы отсутствуют, на одной из рук, кажется левой, нет среднего пальца; одет в черные шведские кожаные куртку и брюки на красной подкладке. Ленбум является участником бывшего в Петрограде на заводе «Сименс - Шуккерт» - взрыва. Взрывы мостов на Сибирских реках предложено произвести с тех сторон, где прилегает лес, совершив нападение на часового»[12, л. 107 об.].

Таким образом, началу 1917 г. контрразведка Российской империи окрепла, стала работать стабильно и эффективно. Был создан обширный агентурный аппарат, как в тылу противника, так и на территории иностранных государств. Февральская революция, свергнувшая самодержавие в 1917 г., стала началом разрушения сложившейся системы правоохранительных органов. 10 марта 1917 г. были разогнаны полицейские структуры, а несколько позже упразднен Отдельный корпус жандармов.

Таким образом, можно сделать вывод, что формирование отдельных органов контрразведки началось лишь после неудач России в войне с Японией, которая показала несостоятельность работы органов государственной безопасности страны, что повлекло реформирование органов контрразведки, которое было непосредственно связано с деятельностью IV (секретного) дипломатического отделения Особого отдела департамента полиции, созданного в начале ХХ в. В результате встала острая необходимость реформирования данной структуры, которая и была осуществлена в период с 1908 – 1911 гг., изменив работу отдельного корпуса жандармов и создав новые контрразведывательные отделения.

Источники

[4] РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив). Ф.2000, оп.1, т.5, д.6770, л.45–50.

[5] РГВИА. Ф. 401, оп. 5, д. 158, л. 200–200 об.

[6] ГАИО (Государственный архив Иркутской области). Ф25, оп. 11, д.10, л. 18 – 189 об.

[8] ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф.110, оп. 25, д. 37241, л.1.

[12] ГАИО. Ф. 600, оп. 1, д. 988, л. 5-110.

[13] ГАИО. Ф.600, оп.1, д. 305, л.12-12 об.

Литература

1. Канунников А. Военно-секретная полиция России // На боевом посту. –1994. – № 4. – С. 33–34.
2. Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. – М.: МОНФ, 2000. – 209 с.
3. Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. – М.: Изд-во объединения «Мосгорархив», 1999. – 140 с.
4. РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив). Ф.2000, оп.1, т.5, д.6770, л.45–50.
5. РГВИА. Ф. 401, оп. 5, д. 158, л. 200–200 об.
6. ГАИО (Государственный архив Иркутской области). Ф25, оп. 11, д.10, л. 18 – 189 об.
7. Список общего состава чинов отдельного корпуса жандармов: Испр. по 15 октября 1915 г.
8. ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф.110, оп. 25, д. 37241, л.1.
9. Поросков Н. Борьба с «военным шпионством» в России//Независимое военное обозрение. – 1998. - № 27.
10. Зверев В.О. Противодействие германскому военно-промышленному шпионажу в Санкт-Петербурге накануне Первой мировой войны (1910-1914 гг.) : Дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02. – СПб., 2004. – 231 c.
11. Кермель Н. С. Становление военной контрразведки Российской империи // Военно – исторический журнал. – 2006. – № 2. – С. 50-54.
12. ГАИО. Ф. 600, оп. 1, д. 988, л. 5-110.
13. ГАИО. Ф.600, оп.1, д. 305, л.12-12 об.

References

1. 1. Kanunnikov A. Voenno-sekretnaja policija Rossii // Na boevom postu. –1994. – № 4. – S. 33–34.
2. Grekov N.V. Russkaja kontrrazvedka v 1905–1917 gg.: shpionomanija i real'nye problemy. – M.: MONF, 2000. – 209 s.
3. Lubjanka, 2. Iz istorii otechestvennoj kontrrazvedki. – M.: Izd-vo ob#edinenija «Mosgorarhiv», 1999. – 140 s.
4. RGVIA (Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv). F.2000, op.1, t.5, d.6770, l.45–50.
5. RGVIA. F. 401, op. 5, d. 158, l. 200–200 ob.
6. GAIO (Gosudarstvennyj arhiv Irkutskoj oblasti). F25, op. 11, d.10, l. 18 – 189 ob.
7. Spisok obshhego sostava chinov otdel'nogo korpusa zhandarmov: Ispr. po 15 oktjabrja 1915 g.
8. GARF (Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii). F.110, op. 25, d. 37241, l.1.
9. Poroskov N. Bor'ba s «voennym shpionstvom» v Rossii//Nezavisimoe voennoe obozrenie. – 1998. - № 27.
10. Zverev V.O. Protivodejstvie germanskomu voenno-promyshlennomu shpionazhu v Sankt-Peterburge nakanune Pervoj mirovoj vojny (1910-1914 gg.) : Dis. ... kand. ist. nauk : 07.00.02. – SPb., 2004. – 231 c.
11. Kermel' N. S. Stanovlenie voennoj kontrrazvedki Rossijskoj imperii // Voenno – istoricheskij zhurnal. – 2006. – № 2. – S. 50-54.
12. GAIO. F. 600, op. 1, d. 988, l. 5.
13. GAIO. F.600, op.1, d. 305, l.12-12 ob.