ПОНЯТИЕ ГРЕХА В ПРОИЗВЕДЕНИИ ГЕНРИ ДЖЕЙМСА «ПОВОРОТ ВИНТА»

ПОНЯТИЕ ГРЕХА В ПРОИЗВЕДЕНИИ ГЕНРИ ДЖЕЙМСА «ПОВОРОТ ВИНТА»

Научная статья

Ильина О.А.

Московский городской педагогический университет, Москва, Россия

 

Аннотация

Целью данной статьи является рассмотреть понятия греха и зла, так как их понимал Генри Джеймс. Данная статья может использоваться студентами по курсу зарубежной литературы.

Ключевые слова: грех, зло, невинный

Key words: sin, evil, innocent

Повесть «Поворот Винта» (The Turn of the Screw) построена по образцу готического романа конца XVIII в. и является непревзойденным образцом литературы ужаса. Роман ужасов является поджанром готической фантастики, для него характерны ужасающие эффекты, сверхъестественные события, чудовищные существа, и самоанализ: “The horror novel is a subgenre of Gothic fiction characterized by gruesome effects, uncanny events, monstrous beings, and obsessive introspection” [11].  В таких произведениях ужас атакует тело и, как следствие, стабильность ума, угрожая физическим и психологическим распадом личности. В «Повороте Винта» основная проблема, затрагиваемая Г. Джеймсом – замена определений добра и зла. В таких романах, как Поворот винта (1898) Генри Джеймс расширил психологическое измерение ужаса, для него форма имела огромную заслугу, позволяющую воображению полную свободу действия. Он использовал домашнюю обстановку для описания сверхъестественных событий, вместо обычных руин. Так, гувернантка видит призраков, служащих злу на улице при дневном свете. Г. Джеймс использует то, что он определяет характеристикой современного ужаса: безумие, ненадежное восприятие, и вообще скользкое понимание реальности.

В центре повести гувернантка, которую наняли воспитывать двоих сирот, и при этом ей поставили условие – она ни в коем случае не должна беспокоить их дядю и опекуна и должна все решать самостоятельно или вместе с домоправительницей миссис Гроуз. В центре событий оказывается  личность гувернантки и ее надежность в качестве первого лица рассказчика. Вопрос заключается в том, следует ли считать гувернантку нормальный, или безумной, ясновидящей или невоспитанной, подавленной или просто неопытной и наивной? Является ли она мужественной и решительной или она все же молодая женщина с замашками авторитарной старой девы? И являются ли призраки подлинными видениями или простой проекцией ума гувернантки. Связаны ли призраки с первородным грехом. Ангелы ли дети или демоны, или это просто дети с зачатками потаенного зла в них. Найти ответы на все эти вопросы Г. Джеймс предлагает самому читателю. И в подтверждение двойственности и колебаний со стороны гувернантки следует привести начало истории, “I remember the whole beginning as a succession of flights and drops, a little see-saw of the right throbs and the wrong. Found myself doubtful again” [4: 166], из которого видны переживания одной из главных героинь, гувернантки.

Данной повести посвящено множество исследований, например Риктора Нортона и Сами Людвига. Повесть выстроена так, что до сих пор многие читатели и критики ломают головы, что же на самом деле произошло – то ли гувернантка действительно видела призраков, то ли она просто сошла сума от неразделенной любви к владельцу поместья. Некоторые критики считают, что оригинальная трактовка мотива встречи с призраками приблизила повесть к популярной в эпоху Джеймса парапсихологической проблематике. Повесть стала своего рода философским этюдом о сложности мироустройства и парадоксах человеческого восприятия. Таинственная история Г. Джеймса столь двусмысленна, как «Пиковая дама» Пушкина или «Падение дома Ашеров» Эдгара По. Читатель, сам того не замечая становится участником охоты на ведьм. Г. Джеймс перенял традиции Готорновских новелл, полных психологических нюансов и двойственности. По словам самого автора, «Поворот Винта» является своего рода путешествием в хаос: “an excursion into chaos” [6: 10]. Интерес к нравственной проблематике, порой облекавшийся у реалиста-Джеймса в формы, с фантастической окраской, которая с очевидностью подтверждала наличие связи с романтическими традициями, объединял Г. Джеймса и Н. Готорном.

В середине двадцатого века Роберт Хейлмен предложил свою трактовку повести. Он интерпретировал «Поворот Винта» как конфликт между добром и злом. Хейлмен интерпретирует Питера Квинта и мисс Джессел как злую силу, он объясняет, что призраки являются только гувернантке в силу того, что зло затаивается, перед тем как нанести удар. Она должна защищать детей от ужасных приведений. Гувернантка описывает Майлса и Флору как красивых херувимов: “They were of a gentleness so extraordinary” [4: 178], единственной виной которых является их мягкость. В красоте детей можно узреть символическое духовное совершенство, на которое только способен человек: “symbol of the spiritual perfection of which man is capable” [12]. Попытки призраков достигнуть детей можно объяснить тем, что силы зла всегда будут пытаться овладеть человеческими душами. В подтверждение этого выступают описания Майлса и Флоры, оба ребенка просто ангельской красоты (angelic beauty)и от них веет ароматом чистоты (positive fragrance of purity). Сама гувернантка говорит о том, что дети прекрасны и идеальны во всем. Так, например, о Флоре в самом начале истории она говорит как об очаровательном существе: “The vision of whose angelic beauty had probably more than anything else to do with the restlessness” [4: 167], с которым иметь дело было просто счастьем. А увидев Майлса в первый раз гувернантка описывала его как ребенка полного блеска и свежести, благоухания и чистоты, в какой она впервые увидела его сестру: “I had seen him, on the instant, without and within, in the great glow of freshness, the same positive fragrance of purity” [4:176]. Он был невероятно хорош собой, и гувернантке очень хотелось поладить с мальчиком также хорошо, как ей удалось сделать это с Флорой: “I found it simple, in my ignorance, my confusion” [4:177].

Вообще в представлении гувернантки дети выступают в виде обитателей волшебного замка, в котором сами дети – это светлые эльфы: “I had the view of a castle of romance inhabited by rosy sprite, such a place as would somehow ” [4: 170]. Все эти повторяющиеся видения красоты, сияния и невинности параллельны образу Эдема. Сама усадьба Блай напоминает образ Эдема своими газонами и яркими цветами: “I remember the lawn and the bright flowers...” [12]. Со слов гувернантки мы узнаем о золотом небе (golden sky) и золотых волосах Флоры (hair of gold), которые объединяют Блай и Флору оттенками золотого.

Многие критики, занимавшиеся проблематикой «Поворота Винта» не обращали внимание на очень важный фактор, затрагиваемый в рассказе, религии. Сам Г. Джеймс не был ни сильно верующим, но и антирелигиозным человеком он тоже не был, он был всего лишь безмолвным наблюдателем. Герои его рассказов и романов обеспокоены теми или иными проблемами и душевными переживаниями, но, тем не менее, они все ищут свою дорогу вцерковь, и там, в освящаемом свечами храме, во время молебна они исповедуются, тем самым возвращая себе свое самообладание и спокойствие. Так, например, по дороге в церковь гувернантка ведет беседу с Майлсом, но так и не дойдя до церкви она возвращается в Блай в полной готовности покинуть это место и своих подопечных, вместе с миссис Гроуз

По словам Чарльза Г. Хоффмана, призраки реальны и дети подвержены злу: “ghosts are real, and the children are corrupt and evil” [5: 4]. Можно предположить, что призраки мисс Джессел и Питера Квинта злые, так как принадлежат плохим людям. Питер Квинт является прямым представителем змеи, которая отравляет Эдемовский сад. В подтверждение вышеуказанного можно привести описание Квинта с его открытыми глазами, широким ртом и тонкими губами: “His eyes are sharp, strange- awfully; ... rather small and very fixed. His mouth's wide, and his lips are thin” [12]. Данное описание очень характерно для змеи. Присутствие Квинта отравляет Блай подобно змию в Эдемовском Саду.

Не дети, а молодая гувернантка подверглась преследованиям призраков. Вообще о гувернантке известно мало, чтобы составить полное её описание, как внешнее, так и психологическое. Единственное что мы знаем точно о ней, так это её обеспокоенность детьми и призраками. Так, например, ощущая перемены в своей беззаботной жизни в поместье Блай гувернантка видит сон: “As a handful of passengers in a great drifting ship. Well, I was, strangely, at the helm” [4:170], из которого видно что она является главной героиней всего происходящего, она находится в гуще событий и пытается спасти тонущих пассажиров. Из вышеуказанного отрывка видно, что это метафорическое сравнение, пассажиры сравниваются с детьми, которых необходимо спасти.

В «Повороте винта» Г. Джеймс выступает экспертом в запретной теме. В данной повести он использует все свое искусство косвенности. История рассказывается от первого лица гувернантки не только для того, чтобы передать двусмысленность, но и для того, чтобы увидеть невротическое расстройство гувернантки.

Майлс и Флора представляются нам исключительно через слова гувернантки. У гувернантки нет никаких фактов против Флоры и Майлса, чтобы подозревать их в чем-либо. Единственное, на чем построены ее обвинения, так это на догадках, которые и доказательствами едва ли можно назвать.  Так, например, в своих рассуждениях она называет детей Демонами: “You little wretches” [4: 230], сомневаясь в их невинности. Но, тем не мене гувернантка считает своим долгом спасти своих подопечных: “I so often did, any clouding of their innocence could only be – blameless and foredoomed as they were – a reason the more for taking risks” [4:210].  На самом же деле одержима сама гувернантка. В первую очередь она одержима своими предчувствиями, которые она сравнивает с прыжком зверя: “The change was actually like the spring of the beast” [4:178]. Также гувернантка считает себя исключительной женщиной, способной оказать сопротивление тому, что как ей казалось должно было произойти: “A remarkable young woman” [4:179].

Потеря невинности в поместье Блай происходит как смена сезонов. В один вечер гувернантка замечает резкий ветер и сильный дождь: “...listened to lash of the rain and the batter of the gusts ” [12]. Погода становится серой и сырой: “damp and grey” [12]. После этих погодных перемен начинают происходить разные случаи столкновения гувернантки с нечистыми силами в виде призраков мисс Джессел и Питера Квинта. Первая встреча гувернантки и Питера Квинта происходит на улице, она видит таинственного незнакомца в башне. Вторая встреча безмолвного призрака и гувернантки происходит в столовой. После второй встречи гувернантка описывала терассу и все, что ее окружало великой пустынностью: “Were empty with a great emptiness” [4:186]. Когда появляется Питер Квинт гувернантка сравнивает его с дозорным перед тюрьмой (a sentinel before a prison), она же выступает в роли охранника внутри дома и называет себя тюремщиком с открытым взором на всевозможные сюрпризы: “gaoler with an eye to possible surprises and escapes” [4: 266].

Гувернантка уверена, что выступает щитом “I was a screen – I was to send before them” [4:196], защищающим детей от призраков, хотя на самом деле она больше похожа на вампира, с которым невозможно жить. Сама гувернантка уверенна в том, что она героически защищает Флору и Майлса от зла, которое угрожает им, и тем самым сама того не замечая становится невольным ангелом смерти. Когда становится очевидным, что дети не хотят защиты от своей гувернантки, она решает что они завоеваны врагами. В подтверждение этого она говорит миссис Гроуз о том, что их красота и неестественная доброта ни что иное, как игра, мошенничество: “Their more than earthly beauty, their absolutely unnatural goodness. It’s a game . . . It’s a policy and a fraud” [4: 265].

После череды событий, гувернантка ретроспективно видит себя как чудовище, жаждущее контролировать детей и желающее заставить их любить её. Когда Майлс признается в том, что он хочет остаться один, гувернантка тут же бросается на колени у его кровати и пытается ухватиться за возможность возобладать его душой. Слова, которыми сама гувернантка описывает все события выбраны не случайно, так как гувернантка видит себя саму как некоего призрака, преследующего жизни детей. Она сама не осознавала того, и осведомленность приходит к ней только тогда, когда Флора просит миссис Гроуз увести её от неё: “Take me away, take me away—oh, take me away from her!” [4: 277]. Все эти события происходят когда миссис Гроуз и гувернантка находят Флору на озере, играющую с веткой засохшего папоротника. В тот самый момент гувернантка убеждена в побеге Флоры вместе с  бесчестной мисс Джессел “Miss Jessel – was infamous” [4: 202], развращающей её. Происходит не смена погоды, а смена невинности на порочность. Опадающая листва символизирует распад Эдема и падение Флоры и Майлса. В ретроспективе гувернантка сама обращает внимание на тот факт, что она сама занимает место одного из призраков. Так, например, после встречи с Питером Квинтом в столовой гувернантка становится на его место и тем самым пугает миссис Гроуз, В другом случае она садится на ступеньку, на которой в свое время она видела призрак мисс Джессел.

К концу повести можно прийти к выводу, что гувернантка подчеркивает свободу Майлса и с горечью отказывается от мечты научить его чему-то большему, а все это только потому, что он познал плод древа знаний. Вместе с невинностью дети теряют и свое здоровье. В самом конце гувернантка все еще надеется на то, что сумеет спасти мальчика, но вместо этого она теряет его навсегда, так и не дав ему возможности исповедаться в своих грехах.

В конце своего рассказа гувернантка пишет о своих чувствах вполне откровенно, говоря о том, что описываемые ею события переживаются снова: “I not only challenge the most liberal faith” [4:212]. Она говорит о том, что она и Квинт были противниками, сражающимися за душу мальчика. Имя  Miles происходит от латинского miles, что означает солдат. Часть ужаса истории заключается в том, что десятилетний мальчик вынужден бороться за свою жизнь.

Последние слова Майлса – «ты дьявол» адресованы не Квинту, а гувернантке. В эти слова он вкладывает свой протест против её опекунства и обвиняет её перед своей смертью. Гувернантка пыталась овладеть мальчиком, и в момент, когда она была близка к этому он сопротивлялся ей и его душа покинула тело: “We were alone with the quiet day, and his little heart, dispossessed, had stopped” [4: 280]. Гувернантка не овладеваема дьяволом, она подобна дьяволу в своих попытках овладеть детьми, но при этом сваливает это на призраков. Но даже если гувернантка не несет ответственности за несчастье, и ответственность лежит на призраке Питера Квинта, то причина гибели Майлса заключается в извращенной любви, от разочарованной жизни, как призрака, так и гувернантки к беззащитному ребенку.

С одной стороны «Поворот Винта» можно считать готическим романом, в котором призраки запросто бродят среди живых и отравляют детские души развратом. Гувернантка же предстает спасительницей, старающейся сделать все возможное, чтобы вырвать детей из этого кошмара. С другой точки зрения, гувернантка испытывает психологические пробелы и, под влиянием разгоряченного воображения, пытается защитить детей от зла, но доводит их до исступления.

В основу повести легла «история о привидениях» услышанная Г. Джеймсом от архиепископа Кентерберийского. Написав данную повесть сам автор так и не определил ее жанр. «Поворот Винта» по словам автора то «амузетте» (забавная побасенка), то трагическая и в то же время тончайшая мистификация. Питер Квинт и Мисс Джессел являются не приведениями, а своего рода домовыми, эльфами, дьяволятам, представителями зла.

В образах Майлса и Флоры раскрываются особенности психологизма Г. Джеймса, они не бесплотные ангелочки. Они могут и лукавить, и лгать, и ненавидеть. Писатель не исключает того, что эти очаровательные, грациозные, трогательные существа, может быть, уже осквернены грязью "взрослого" мира [*Этой теме посвящен написанный незадолго до "Поворота винта" роман Г. Джеймса "Что знала Мейзи" (1897), где показано, как отражаются в сознании девочки-подростка пошлые любовные интриги ее разведенных родителей]. Но деспотизм «добродетельной» рассказчицы-гувернантки, убежденной в своем праве грубо вмешиваться в их душевную жизнь, выглядит в его ироническом изображении, пожалуй, не менее отталкивающим, чем темное влияние «призраков» [9]. Г. Джеймс написал повесть в то время, когда вера в призраков и духовность были широко распространены в Англии и Америке. Увлечение духовностью началось в 1848 г., когда две сестры Фокс услышали необъяснимые стуки в своей спальне. Они смогли задать и получить ответы на вопросы, которые впоследствие обсуждались по всей Англии, к мертвому человеку: “ James wrote The Turn of the Screw at a time during which belief in ghosts and spirituality was very prevalent in England and America. The spirituality craze had begun in 1848 when the two young Fox sisters in New York heard unexplained rappings in their bedroom. They were able to ask questions and receive answers in raps from what they - and the many people who became aware of their case - believed was a dead person” [10].

Повесть «Поворот Винта» является одним из немногих загадочных произведений наравне с «Грозовым Перевалом». Сам Генри Джеймс в предисловии к повести подчеркивает, что Питер Квинт и мисс Джессел не призраки.

В самом начале истории рассказчик передающий историю, случившуюся с гувернанткой говорит о том, что она влюбилась, но при этом он не говорит в кого именно, а лишь ссылается на рассказ, из которого будет очевидно в кого она была влюблена. Впоследствии для читателя влюбленность гувернантки остается тайной.

В романе Г. Джеймса гувернантка вначале идеализирует детей, но вскоре у нее возникают сомнения и различного рода подозрения по отношению к детям и их невинности, и, она колеблется между восприятием детей как невинных ангелочков или же дьявольских извергов. В итоге она приходит к мнению, которое рисует ее сознание, что Флора не ребенок, а пожилая женщина: “She’s not alone, and at such times she’s not a child: she’s an old, old woman” [4:253], и вся её детская красота как будто исчезла: “Tight to our friend’s dress, her incomparable childish beauty had suddenly failed” [4:258] после событий на озере. О Майлсе она отзывалась как о ребенке, стремящемся к независимости и свободе, необходимой для ощущения себя взрослым мужчиной: “Miles’s whole title to independence…  He had his freedom now” [4:233, 260].

История Г. Джеймса выстроена так, что она действительно, до определенной точки, допускает двойные толкования, и замысел Джеймса в этом отношении мог быть двояким. Если перед нами история сумасшествия гувернантки – хотя интересно то, что история изложена по ее запискам, а она сама вовсе не оказалась в сумасшедшем доме, но продолжала работать гувернанткой в аристократических семействах – то Джеймс исследует влияние субъективного восприятия мира на реальность за пределами этого восприятия. Гувернантка потеряла рассудок не то от несчастной любви, не то от подавления своих импульсов, но, тем не менее, ее субъективное восприятие мира оказывается объективной силой, воздействующей на этот мир – мальчик погибает, и если гувернантка сошла с ума, то в гибели мальчика повинна только она. Сама гувернантка воспринимает свою субъективность как объективное отражение мира, по каким-то причинам данное ей одной.

Если же, с другой стороны, гувернантка не сошла с ума, и действительно видит призраков, то, с одной стороны, перед нами – обычная история про призраков, а с другой – ключевой вопрос о наших представлениях о мире. В отличие от позитивистского рационального познания мира, человек у Г. Джеймса может полагаться только на самого себя, на свое субъективное, подчас неверифицируемое восприятие мира. И здесь происходит сдвиг восприятия – субъективное и объективное смыкаются. Между ними зачастую нельзя провести уверенного различия. Человек вынужден полагаться только на свое собственное субъективное восприятие мира, но, тем не менее, оно рано или поздно объективируется. Г. Джеймс, в рамках модернистской мысли, подчеркивает важность и существенность субъективного восприятия мира. Но, в рамках предшествующей гуманистической традиции, он не просто уравнивает частное, личное, в правах с общим, говоря, что внутренний субъективный мир человека так же важен, как и внешний объективно данный нам мир. Г. Джеймс, уже в рамках более романтического взгляда на мира и человека делает внутренний мир человека творческой силой, заставляя, так или иначе, субъективный взгляд превращаться в объективный поступок. Человек по-прежнему, оказывается, должен жить с оглядкой на последствия не только своих поступков, но и своих мыслей, потому что даже его мысли превращаются в реальные действия.

Список литературы / References

1. История литературы США в 9 т. Т.3  / Ред. кол.: М. М.Коренева, А. Ф.Кофман, Н. С.Павлова. – М.: Наследие, 1997. –  614 с.
2. Литературная история Соединенных Штатов Америки в 3 томах под редакцией Р. Спиллера, У. Торпа, Т. Н.Джонсона, Г. С. Кэнби. Т.3. – М.: Прогресс, 1977.  –  645 с.
3. Генри Джеймс. Повести и рассказы. Пер. с англ. Сост. и предисл. А. Елистратовой.  – М.: «Художественная литература», 1974. – 432 с.
4. Henry James. Daisy Miller, The Aspern Papers, The Turn of the Screw, The Beast in the Jungle. – New York.: Book-of-the-Month Club, 1996. – 331 p.
5. An Anatomy of the Turn of the Screw by Thomas Mabry Cranfill and Robert Lanier Clark Jr. – Austin.: University of Texas Press, Austin, 1965. – 195 p.
6. Henry James and The Turn of the Screw. E. A. Sheppard. – London, 1974. – 292 p.
7. Twentieth Century Interpretations of the Turn of the Screw and Other Tales ed. by Jane P. Tompkins. – Englewood Cliffs H. J., 1970. – 115 p.
8. The Turn of the Screw. The Lesson of the Master. By Henry James. – New York, 1930. – 211 p.
9. А.Елистратова. Предисловие к книге Генри Джеймсa "Повести и рассказы" http://nachali.narod.ru/james.html
10. http://www.gradesaver.com/turn-of-the-screw/study-guide/about/
11. Janet P. Sholty. Found in Literature Online, the home of literature and criticism. Copyright ╘ 1996-2011 ProQuest LLC. All Rights Reserved. http://lion.chadwyck.co.uk.
12. The Turn of the Screw - A Look at a Criticism http://www.123helpme.com/assets/9300.html

 

 Опубликовать статью