К ВОПРОСУ О ТЕОЛИНГВИСТИКЕ: ЦЕЛЬ, ЗАДАЧИ, ОБЪЕКТ, МЕТОДЫ И ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
К ВОПРОСУ О ТЕОЛИНГВИСТИКЕ: ЦЕЛЬ, ЗАДАЧИ, ОБЪЕКТ, МЕТОДЫ И ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Научная статья
Шамарова С.И.
Уфимская государственная академия экономики и сервиса, Уфа, Россия
Аннотация
В статье рассматриваются и обосновываются цель, объект, единицы, типы, методы исследования, основные задачи и направления для возрождения и утверждения теолингвистики как основополагающей науки: лингворелигиоведение, лингвокультурология, этнопсихолингвистика, этнолингвистика,социолингвистика, теография, литургика, доксология, паратеолингвистика, лингвосектология, эортология, гомилетика.
Ключевые слова: теоним, паратеоним, лингвистический фидеизм, историческая теолингвистика, религиозный или благочестивый язык
Key words: theonym, paratheonym, linguistic fideism, historical theolinguistics, religious or devotional language
В конце XX и начале XXI вв. различные проблемы теолингвистики такие, как религиозный язык, язык религии и его многочисленная терминология и дефиниции, профетический язык, литургический язык, язык эортологии стали в центре повышенного внимания и интереса у лингвистов – филологов в отечественном и зарубежном языкознании. Мы согласны с мнением А.К.Гадомского о том, что теолингвистикой занимались во все времена: и в дореволюционной России, и в бывшем Советском Союзе. Еще в 1915 году Н.Н.Глубоковский в своей книге “Греческий язык Нового Завета в свете современного языкознания” указывал на необходимость сотрудничества богословов и филологов при изучении греческого библейского языка [1, с.358]. Вслед за А.К. Гадомским мы считаем, что теолингвистика (греч. theos “Бог” и лат. lingua “язык”) – это “наука, возникшая на стыке языка и религии и исследующая проявления религии, которые закрепились и отразились в языке; раздел языкознания, который занимается исследованием религиозного языка в узком и широком понимании этого термина” [2, с.290]. Следует отдать должное многочисленным релевантным работам А.К. Гадомского, в которых он подробно описал историю становления теолингвистики на Западе и в России, и признать его основоположником теолингвистики в отечественном языкознании, ибо именно его дефиниции и обоснования терминов и концептов “теолингвистика”, “религиозный язык” и ”религиозный стиль” наиболее адекватно и корректно выражают взаимосвязь между церковно-религиозной картиной мира и языковой картиной мира, что подтверждает важность и необходимость их тщательного изучения и сопоставления. Среди всех терминов, предложенных в зарубежном и отечественном языкознании, “сакролингвистика, религиолингвистика, теолингвистка, теопоэтика”, “лингвистическое религиоведение”, “православная лингвистика” [цит. по: 3, с.16-26; 1, с.362-63] наиболее удачным и правильным, по нашему мнению, является термин “теолингвистика”, т.к. в основе понятий “религия” и “сакральность” лежит, прежде всего, учение о Боге и вере в Него. Хотя, безусловно, термин “теопоэтика” тоже имеет право на существование только в отношении религиозной поэзии. Термины “религиолингвистика” и “лингвистическое религиоведение” являются частью теолингвистики и одним из ее многочисленных направлений так же, как и “православная лингвистика” ‑ это, по нашему мнению, часть теолингвистики, как и католическая, протестантская и другие лингвистики, связанные с различными религиозными конфессиями. В качестве подтверждающей аналогии можно привести определение теологии, с которой теолингвистика тесно связана и является ее разделом. Теология (от греч. theos “Бог” и logos “слово, учение”) – это богословие, доктрина, система научных знаний о Боге. Объектом исследования теологии как науки являются теистические и аврамистические религии (иудаизм, ислам, христианство), а также древние традиции (Веды) [1, с.363]. Мы считаем, что в основе теолингвистики должен лежать принцип лингвистического фидеизма (от лат. fides “вера”), т.е. вера не только в саму теолингвистику как церковно-богословскую область языкознания, но и в саму теологию, т.е. церковное богословие посредством веры во Всевышнего Творца, основываясь на данных тех знаний, которые оно накопило за свой богатейший опыт существования в истории и культуре человечества. Единицей теолингвистики мы предлагаем термин “теоним” (по аналогии с терминами: зооним, этноним, топоним и т.п.) – это языковая единица, выражающая не только понятие “Бог, божество”, но и все церковно-религиозные понятия в релевантной концептосфере [10, с. 478-79]. Следует также отдать должное интересным и обстоятельным работам Н.Б. Мечковской “Язык и религия” и В.А. Масловой “Лингвокультурология“, которая пишет о тесной взаимосвязи между лингвокультурологией, этнолингвистикой, этнопсихолингвистикой и социолингвистикой. В.Н. Телия считает лингвокультурологию разделом этнолингвистики. Социолингвистика исследует взаимоотношения между языком и обществом (в том числе язык и церковь), этнолингвистика изучает связи языка с культурой, народными обычаями, социальной структурой общества или нации (в том числе и институт Церкви‑С.Ш.), в то время как этнопсихолингвистика устанавливает, как в речевой деятельности проявляются элементы поведения, связанные с определенной традицией, (т.е. видна связь с этикой и духовностью – С.Ш.). Лингвокультурология исследует исторические и современные языковые факты сквозь призму духовной культуры, (т.е. опять духовность‑С.Ш.) [5, с. 9-12]. Вспомним, что априори слово “культура” имеет латинское colere, что означает “возделывание, обработка, воспитание, образование, поклонение, почитание, культ“. И прежде всего религиозный культ. В древности человек постоянно находился в окружении богов. Средневековая культура – христианская (от политеизма к монотеизму, от натурализма к духовности) [4, с. 24, 28]. Культура‑ это часть религии, а религия – это часть культуры, т.е. взаимосвязанные и взаимообусловленные амбивалентные категории. На основании вышеизложенных фактов мы считаем, что все разделы языкознания, рассмотренные выше, являются самостоятельными направлениями теолингвистики с принципиальными различиями между собой, в то время как само языкознание также фактически возникло с помощью теологии (благодаря древнеиндийским священным гимнам‑Ведам). Мы не можем согласиться с мнением Мечковской, которая относит к проявлениям магической функции речи наряду с заговорами, проклятиями, клятвами, магическими предсказаниями (ворожба, волхвование и т.п.) также молитвы, пророчества, обеты молчания в некоторых религиозных традициях (особенно в монашестве ‑ С.Ш.), “славословия” (доксология), адресованные высшим силам [6, с.42], т.к. магия и колдовство не имеют ничего общего с религией и Церковью: это – продукт демонологии. Здесь уместно привести цитату из работы основоположника теолингвистики на Западе Ж.-П. ван Ноппэна.”Наше убеждение в том, что ответ надо искать в лингвистике. “Теология” для лингвиста – это “грамматика” слова, учения о Боге, наука о дискурсе, чьим объектом является Бог как слово, а не бытие (Burke 1962: 2; Bell 1968:176-7; McCormack 1970; Crystal 1974: 22; Neslin 1976: 3)… Слова, которые используются большей частью в религии – это те слова, чье подлинное значение почти полностью потеряно и чье влияние на человеческий ум почти ничтожно. Такие слова должны быть заново возрождены…Существует только один способ восстановить их первоначальное значение и силу; а именно, спросить самих себя, что значат эти слова для нашей жизни… могут ли они нести что-то важное для нас” [цит. по: 14, с. 3: Tillich 1963: 94-95]. При изучении и сравнении этимологии многих слов в древних и современных языках можно столкнуться с совершенно неожиданными концептуально – семантическими трансформациями, в основном, связанными с религиозными верованиями людей. Ярко выраженная тенденция к секуляризации, т.е. отдаление и несоблюдение канонов религии и Церкви во всех областях общества и в том числе – в языке, неизбежно привело к лексической секуляризации. Очень часто исконным первоначальным значением слова является церковно- религиозное, которое оказалось либо вытесненным из употребления новым светским значением, либо из основного значения перешло в разряд периферийно- узуального значения с пометкой в словарной статье как церковная терминология, либо, оставаясь церковно-религиозным термином, в результате процесса грамматикализации изменилось его денотативное значение [11, с. 169]. По мнению Ж.-П. ван Ноппэна, роль Церкви – не отлучать людей от нее, не лишать общения с нею, а, наоборот, приобщать к общению с Церковью [15, с.1]. Следует остановиться на новом разделе теолингвистики и теологии – теографии – пространственной теографии – направлении, которое явилось темой докторской диссертации Ж.-П. ван Ноппэна. Термин теография (неологизм, введенный Робинсоном в 1967), относится к теологии в такой же степени, как география к геологии. Задача “графии” ‑ “нарисовать карты”, т.е. расположить соответствующие знания и опыт в форме общения. Попытка выразить наш опыт о Боге теологическими высказываниями ‑ это что-то вроде попытки нарисовать карту мира на плоской поверхности, страницы атласа. Это невозможно сделать без определенной степени фальсификации. Аналогия проливает свет на логический статус человеческой беседы о Боге. Божественный язык вовлекает перенос, который является искажением, своего рода проекцию разных реальностей и категорий. Роль “графии” должна учить как правильно прочитать “карту”. Ясно, что наш выбор научит нас больше концентрироваться на теологическом языке (дискурсе о Боге), чем на обычных словоупотреблениях. Однако это не ограничивает теографию до области профессиональной теологии, не исключает язык религиозной практики; в такой же степени в религиозной ситуации выражения веры, молитв, гимнов, проповедей могут включать подразумеваемые теографии. На основании методологического удобства было полезным рассматривать “теографическими” в строгом смысле такие выражения, в которых параметры “пространство” и “Бог” находятся в понятных взаимоотноше-ниях [14 c. 24-5].
Целью теолингвистики является установление посреднической связи, промежуточного звена, с одной стороны, между религией, церковью и обществом, государством, а с другой стороны, между лингвистикой и теологией. Цель определяет следующие задачи: 1) исследование этимологии и развития церковно-религиозной лексики; 2) пропагандирование правильного, близкого к подлинному значению употребления релевантной лексики как в церковно-религиозной сфере, так и в светском лексиконе; 3) просветительская, разъяснительная работа среди населения совместно со священнослужителями по вопросам, связанным со Священным Писанием, а также различной церковно-религиозной терминологией; 4) организация лингвистических семинаров среди священнослужителей; 5) критическое рецензирование всех материалов и публикаций, связанных с религией и церковью (правильное употребление терминов, толкование слов и концептов, цитирование Священного Писания и его толкование); 6) подготовка специалистов-теолингвистов, которые будут ревностно оберегать церковно-религиозный язык от явления лексической секуляризации, синкретизма и конфляции религиозных и нерелигиозных значений слов, очищать его уникальный статус божественной лексики от любого осквернения и лексической греховности; 7) координирование и систематизация релевантной смежной терминологии из смежных научных дисциплин (психолингвистики, паралингвистики, религиоведения, истории и философии, антропологии); 8) проведение миссионерской деятельности среди населения в сельской местности и в малых городах, где мало или нет церквей; 9) подготовка специалистов-лингвосектологов, которые будут заниматься изучением сектантской литературы, ее критическим рецензированием и разъяснительной работой среди населения; 10) создание высшего учебного заведения по теолингвистике – потенциального Духовного центра, которое смогло бы координировать и содействовать работе всех Духовных организаций (Благотворительных фондов, Красного Креста и т.п.); 11) перспективное создание в каждом светском учреждении силами теолингвистов теолингвистической секции (кружка)‑ базы для церковно-воскресной школы. В основе теолингвистики лежит герменевтический метод: общий и специальный, лингвистический и экстралингвистический. “Общий герменевтический метод исследует принципы толкования всего текста и включает историко-культурный, контекстуальный, лексико-синтаксический и идейный анализ. Специальный герменевтический метод изучает правила, которые применяются к конкретным литературным жанрам с их спецификой” [7, с. 105-6]. Кроме того, широко применяются следующие анализы и методы: концептуальный анализ и когнитивное моделирование в рамках когнитивного подхода; метафизический метод, способствующий пониманию онтологии объекта; антропоцентрический подход, помогающий выявить человеческий фактор в языке; системный подход, позволяющий рассматривать смысловую сферу, репрезентирующую изучаемый концепт в целостности составляющих ее элементов; аксиологический подход, открывающий возможность для понимания того, как посредством данного концепта человек выражает свое отношение к миру; методы этимологической и словообразовательной реконструкции; при характеристике текстовой репрезентации используются методы сравнительно - сопоставительного, компонентного, трансформационного, дистрибутивного и контекстологического анализа.. Главными направлениями теолингвистики и теологии являются следующие научные разделы: лингворелигиоведение (язык и религия); эортология (номинации церковных праздников); гомилетика (номинации проповедей); литургика (номинации богослужения); доксология (славословия) является частью литургики ; лингвокультурология (априори в основе культуры должна лежать религия, ведомая высшими силами добра и света); этнолингвистика и этнопсихолингвистика; социолингвистика; теография (пространство, общение, Бог); паратеолингвистика, т.е. раздел теолингвистики, который изучает парарелигиозный язык или подъязык в двух дискурсах: 1) в рамках паралингвистики (кинетики и просодики ), сюда же относится обет молчания (в монашестве) и 2) с позиции богословия и религиоведения. Единицей паратеолингвистики является паратеоним (по аналогии с теонимом) – номинации, выражающие околорелигиозные и псевдоцерковные понятия [12, с. 482]. К паратеолингвистике относится лингвосектология (околорелигиозные и псевдоцерковные номинации в области сектантства и сектантской литературы). Априори теолингвистика является глубоко исторической и божественной, т.к. своими корнями она уходит в далекое прошлое, выявляя наитеснейшую связь между языкознанием, литературой и религией (церковью). Можно выделить историческую теолингвистику, которая изучает непосредственно историю и философию религии и языка, прослеживает закономерности и этапы становления и развития религиозного языка и церковно-религиозной лексики, а также архетипа – базисного элемента религии, формирующего устойчивые модели религиозного мышления и поведения в диахронии. Соответственно, неисторическая, т.е. современная теолингвистика изучает процессы взаимодействия религии (церкви) и языка на современном этапе в синхронии [10, с.479-80]. Объектом теолингвистики является религиозный или благочестивый язык, как метаязык или праязык любого литературного национального языка, т.к. ”в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог” [8, с.190/1 ]. Нам бы хотелось изложить наше понимание религиозного языка как благочестивого. Если посмотреть на этимологию слова религия, то оно говорит само за себя (от лат. religio “благочестие, святость”). Иными словами мы можем сказать – благочестивый язык или святой (сакральный) язык. Мы считаем, что следует приложить максимум усилий в введении и популяризации термина “благочестивый язык” вместо термина “религиозный язык”, так как в силу ряда культурно-исторических факторов, а также доминирующего атеистического мировоззрения в сознании современного человека в отношении религии и Церкви остался на ассоциативном уровне стереотип с явно отрицательной коннотацией “табу”, а также чего-то устаревшего, ненужного, непонятного. Поэтому мы предлагаем как можно чаще в качестве синонимов-эквивалентов слова “религия” употреблять слова “благочестие” и “святость”. Исходя из хрестоматийного одиозного определения К.Маркса о том, что “религия ‑ это опиум народа” [цит. по: 9, с.315], получается, что благочестие и святость – это опиум для народа или мракобесие, по выражению тех же классиков марксизма-ленинизма. При такой замене становится очевидным вся нелепость и недалекость подобных определений. Термин “благочестивый или святой язык” на ассоциативном уровне однозначно вызывает в сознании человека стереотип с явно положительной коннотацией и соответствующий стимул и стремление к познанию и овладению подобным языком, приводит к постепенному стиранию и нивелировке границ неизвестного, непонятного, недоступного между религиозным и нерелигиозным языками с постепенным изменением отрицательного стереотипа на положительный. Подобная замена постепенно сформирует новый тип социально-культурологических отношений между людьми в обществе, так как фактически концепт “религиозный человек” означает “благочестивый человек” или “святой человек”, что является наивысшим критерием оценки нравственно-духовных ценностей в рамках аксиологии. Благодаря этому религиозный, т.е. благочестивый или святой язык может и должен стать языковым идеалом, эталоном для подражания и совершенства, языком людей глубокой нравственности и духовности, языком образованнейших людей, т.е. все должно вернуться в первоначальное состояние (на ранних этапах развития человечества именно монахи и церковнослужители являлись самыми образованными и культурными людьми ‑ просветителями своего народа). Таким образом, религиозный или благочестивый язык может и должен стать метаязыком не только теолингвистики и лингвистики (социолингвистики, этнолингвистики, этнопсихолингвистики), религиоведения, философии и богословия, а также культурологии, культурантропологии и лингвокультурологии. Следует подчеркнуть удивительную парадоксальность религиозно-терминологической концептосферы. Само понятие “религиозный человек” этимологически означает “благочестивый, святой человек”, но истинно религиозный, т.е. верующий, церковный человек, наоборот, должен считать себя не просто грешным, а самым грешным и наихудшим среди всех людей, должен уничижать себя. Словосочетания религиозный, церковный и верующий человек являются концептуальными эквивалентами, амбивалентными заменителями или синонимами, вызывающими невольное уважение и почтение [13, с. 202-4].
Список литературы / References
1. Гадомский А. К. Русская теолингвистика: история, основные направления исследований. URL: http://www.isj.sanu.ac.rs/sajt%206/2010/27 Gadomski; pdf. Дата обращения: 27.01.12 г.
2. Гадомский А. К. Религиозный язык – теолингвистика – языкознание.//Ученые записки Таврического национального университета – Филология. Том 20 (59) № 1 – Симферополь: ТНУ, 2007. – с.287 -292
3. Гадомский А. К. Теолингвистика: история вопроса// Ученые записки Таврического национального университета – Филология. Том 1.18 (57) № 1 – Симферополь: ТНУ, 2005. – с. 16 -26
4. Культурология. Под научной редакцией Г. В.Драча.- Ростов-на-Дону: Феникс, 1995.- 576 с.
5. Маслова В. А. Введение в лингвокультурологию. Учебное пособие.‑М.: Наследие, 1997.- 208 с.
6. Мечковская Н. Б. Язык и религия. Пособие для студентов гуманитарных вузов. –М.: Агентство “ФАИР”, 1998. – 352 с.
7. Новейший словарь религиоведения/О. К. Садовников, Г. В. Згурский; под ред. С. Н. Смоленского. – Ростов н / Д: Феникс, 2010. ‑ 444 с.
8. Новый Завет. Евангелие от Иоанна. Международный издательский центр православной литературы, 1994. ‑548 с.
9. Философский словарь/ под ред. И. Т.Фролова. – 4-е изд. – М.: Политиздат, 1980. ‑ 444 с.
10. Шамарова С. И. О развитии нового раздела языкознания – теолингвистики.// Теория и практика языковой коммуникации. Материалы III международной конференции. Уфа: УГАТУ, 2011. – с. 477-480
11. Шамарова С. И. Об этимологических и лексических трансформациях в области теолингвистики.// Инновации и перспективы сервиса. Сборник статей VIII международной научно-технической конференции. Часть 1/ Уфа: УГАЭС, 2011. – с. 169-174
12. Шамарова С. И. О статусе парарелигиозной лексики и парарелигиозного языка. // Теория и практика языковой коммуникации. Материалы III международной конференции. Уфа: УГАТУ, 2011. – с. 481-483
13. Шамарова С. И. О необходимости признания религиозного или благочестивого языка как метаязыка и неотъемлемой части теолингвистики.//Метаязык науки: материалы международной научной конференции. Часть 1/Сыктывкар: СыктГУ, 2012. – с.198-205
14. Van Noppen J.-P. Spatial theography. A study in linguistic expression and communication in contemporary British popular theology. Ph.D. Diss. Universite Libre de Bruxelles, 1980 – 557 p.
15. Van Noppen J.-P. Theologie et communication. Le cas de la transcendance divine dans une tentative de vulgarisation theologique. In: G. Cambier & Mat-Hasquin (eds): Problemes d’Histoire du Christianisme 10 (1981). – pp. 91-111