ELEMENTS OF IMPLICIT THEORIES OF COMMUNICATION AS A SIGN REPRESENTATION OF IMAGES OF LANGUAGE AWARENESS

Смерчинская А.А.

ORCID: 0000-0001-7792-6061, соискатель, Военный университет

ЭЛЕМЕНТЫ ИМПЛИЦИТНЫХ ТЕОРИЙ ОБЩЕНИЯ КАК ЗНАКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ОБРАЗОВ ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ

Аннотация

Статья посвящена исследованию феномена имплицитных теорий речевого общения в рамках функционирования языкового сознания в процессе общения. Особое внимание уделяется семантическому анализу речевых сообщений – элементов имплицитной теории общения – в диалогическом дискурсе. Раскрываются механизм речевого воздействия говорящего на коммуникативное поведение реципиента. Выполнен обзор научных изысканий выдающихся отечественных и зарубежных ученых, отражающих современный взгляд на исследуемую проблему. На основании полученных результатов устанавливается, что знаковая репрезентация образов языкового сознания непосредственным образом соотносится с феноменом имплицитных теорий общения, так как словесная представленность этих сообщений подразумевает скрытое влияние на речевое общение и поведение коммуникантов, что позволяет составить более полное представление о функциональной значимости языкового сознания в организации диалога.

Ключевые слова: имплицитные теории речевого общения, языковое сознание, диалогический дискурс, речевое поведение, речевое воздействие.

Smerchinskaya A.A.

ORCID: 0000-0001-7792-6061, Postgraduate Student, Military University

ELEMENTS OF IMPLICIT THEORIES OF COMMUNICATION AS A SIGN REPRESENTATION OF IMAGES OF LANGUAGE AWARENESS

Abstract

The article is devoted to the research of the phenomenon of the implicit theories of verbal communication within the framework of language awareness functioning and its verbal contents representation in the process of communication. Special attention is paid to the semantic analysis of speech messages, i.e. elements the implicit theories of verbal communication, in a dialogue discourse. The article examines the principle of the speaker’s verbal influence on the recipient’s communicative behaviour. The recent research in this field made by outstanding scientists is analyzed in detail. It is stated that a signc representation of images of language awareness is closely correlated with the phenomenon of the implicit theories of verbal communication, as verbal representation of the speaker’s ideas is meant by the implicit influence on communicants’ verbal communication and behavior. It allows us to form a more accurate view of the functional significance of language awareness in a dialogue organization.

Keywords: implicit theories of verbal communication, language awareness, dialogue discourse, verbal behavior, verbal influence.

Исследование языка и сознания в лингвистической науке всегда было актуальным, у истоков которого стояли такие выдающиеся лингвисты как А. А. Потебня, Э. Сепир, В. Гумбольдт, В. Вундт и др. На современном этапе развития языкознания оно представляет не меньший интерес. Специальное системное изучение языкового сознания представлено в работах Е. Ф. Тарасова, Ю. Н. Караулова, Н. В. Уфимцевой, А.А. Залевской и др.

Прикладной аспект нашей работы во многом обусловлен исследованием феномена вербализации элементов имплицитных теорий общения в диалогическом дискурсе с функционированием языкового сознания коммуниканта. Наше видение проблемы основывается на том, что на данном этапе развития психолингвистики область, связанная с изучением взаимодействия этих двух явлений остается недостаточно раскрытой, что определяет актуальность темы исследования. Цель предложенной статьи – семантический анализ содержания высказываний диалогического дискурса – элементов имплицитных теорий речевого общения – относительно функционирования языкового сознания человека.

В настоящее время концепт «языковое сознание» наиболее продуктивно используется в психолингвистике в исследовании принципов речевого общения, онтогенеза языка и актов производства и восприятия речи. Языковое сознание вызывает особый интерес  относительно двух аспектов. Во-первых, оно укореняет связь языка как лингвистического явления с сознанием как явлением психологическим. В психологии сознание рассматривается как свойство мозга, а мышление – активность мозга, наделенного сознанием. Это наиболее очевидно просматривается при попытке разграничения внутренних психологических процессов наряду с семантикой высказываний, с одной стороны, и языковых инструментов и средств выражения мысли  и представлений человека, с другой. Во-вторых, понятие языкового сознания требуется для уточнения психологического определения самого сознания, поскольку эти два понятия близки по своему значению и часто употребляются как синонимы. Но при этом они обладают своими уникальными чертами и спецификой. Этот факт подтверждается еще на начальном этапе специальных исследований, посвященных языковому сознанию, в работе Е. Ф. Тарасова, где понятия «языковое  сознание»  и «сознание» используются для описания одного и того же феномена – сознания человека [8, 45].

Психолингвистический феномен языкового сознания прошел значительный этап эволюции, результатом которого стало разграничение понятий «сознание» и «языковое сознание». Для более фундаментального понимания концепта сознания рассмотрим его разные значения из толкового словаря С. А. Кузнецова: 1. Человеческая способность воспроизведения действительности в мышлении. 2. Восприятие и понимание окружающей действительности, свойственные человеку... Способность осмысленно воспринимать действительность..3. Понимание, осознание человеком общественной жизни; взгляды людей как представителей общественных классов, слоев. 4. Ясное понимание, осознание чего-либо... [1, 1230].

Анализируя приведенные определения, можно прийти к выводу, что сознание является отражением действительности, а все эти значения лишь помогают раскрыть его разные грани. Из этого следует, что языковое сознание – это неотъемлемый компонент сознания, тесно связанный с речевой деятельности человека, а именно процессами порождения, восприятия и понимания речи, а также хранением ресурсов языка в сознании.

Приведем мнения других лингвистов о проблеме определения понятия языкового сознания. Как полагает Е. Ф. Тарасов, появление этой проблемы возникло в связи с тем, что в лингвистике для описания содержательной стороны языковых знаков используется понятие «значение». По его мнению, оно не совсем применимо для описания содержания языковых единиц в речевом процессе, поскольку применение лингвистического подхода не позволяет достаточно полно описать содержание речевых высказываний [8, 41]. По мнению А.Н. Леонтьева, «сознание в своей непосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен он сам, его действия и состояния» [4, 167], т. е. в структуру сознания входят значения, личностный смысл и чувственная ткань, причем последний компонент придает «реальность сознательной картине мира» [4, 134]. Функция сознания состоит в способности субъекта действовать на основе возникающего образа. В связи с этим, нельзя не согласиться с умозаключением Е. Ф. Тарасова, что «для анализа содержательной стороны речевых высказываний в рамках психолингвистики целесообразно использовать понятия языкового сознания и образа языкового сознания, так как образ сознания, соотнесенный с определенным словом, рассматривается как способ описания знаний, используемых коммуникантами во время реевого взаимодействия» [8, 41].

Согласно определению, предложенному Е.Ф. Тарасовым, «языковое сознание – это совокупность образов сознания, овнешняемых при помощи языковых средств – слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, текстов и ассоциативных полей» [8, 26]. Это означает, что рассматриваемое понятие определяется возможностью  вербализации речевых сообщений в процессе восприятия и переработки информации. Более того, необходимо отметить направленность исследований, имеющих отношение к феномену языкового сознания, на фиксирование, описание и анализ содержания речемыслительных процессов в контексте неречевой деятельности коммуникантов. При помощи вербального выражения мысли, передавая содержательную сторону образа языкового сознания, участники диалога управляют внутренним и внешним поведением друг друга в ходе речевого общения и после него [11, 301]. Следовательно, такого рода сообщения имеют определенные цели и мотивы. Е. В. Сидоров полагает, что активность и ментальные ресурсы языкового сознания способствуют осуществлению цели речевой деятельности, удовлетворению речевой потребности, осмыслению языковой и неязыковой действительности. Они направлены на совершаемые внутренние и внешние речепсихические действия, на ресурсы языка, речевую способность, речевой опыт и опыт житейский в соотношении с языком [7, 125]. Таким образом, можно прийти к заключению, что вербализация содержания языкового сознания непосредственным образом соотносится с феноменом имплицитных теорий общения, т. к. словесная представленность этих сообщений подразумевает скрытое влияние на речевое общение и поведение коммуникантов посредством соответствующих целей и мотивов.

Интересное направление получило изучение  «моделирования ситуативного взаимодействия человека и мира» в трудах А.А. Леонтьева, где он констатирует, что «психолингвистика давно уже идет в направлении построения “психолингвистики деятельного взаимодействия”» [3, 276]. Из этого следует, что говорящий оказывает речевое воздействие на собеседника, управляя его внутренней активностью посредством предъявления речевых сообщений, которые должны способствовать пониманию того, что именно хочет до него донести говорящий, и созданию в сознании реципиента соответствующих мыслей. Разделяя точку зрения Е.Ф. Тарасова, мы  полагаем, что общение можно понимать как знаковую «активность сотрудничающих личностей», целью которой является взаимное речевое воздействие участников коммуникации для организации совместной деятельности с помощью речи» [10, 20].

Как уже было отмечено, немаловажным компонентом речевого общения является понимание содержания производимых высказываний – элементов имплицитных теорий общения – и, соответственно, содержания мыслей или образа языкового сознания каждого коммуниканта. К примеру, видный отечественный лингвист А.А. Потебня заметил, что мысли общающихся людей в большинстве своем не совпадают. В своей работе ученый писал: «…при понимании мысль говорящего не передается слушающему; но последний, понимая слово, создает свою мысль, занимающую в системе, установленной языком, место, сходное с местом мысли говорящего. Думать при слове именно то, что думает другой, значило бы перестать быть самим собою. Поэтому понимание в смысле тождества мысли в говорящем и слушающем есть такая же иллюзия, как и та, в силу коей мы принимаем собственные ощущения за внешние предметы» [5, 138]. Из этого следует, что истолкование проблемы понимания / непонимания уже долгие годы занимает не последнее место в исследованиях вопросов общения.

Исследуя проблему соотнесённости языка и сознания, Э. Сепир утверждал, что «язык как таковой однозначным образом не локализуется и не может быть локализован, так как он сводится к особым символическим отношениям, с физиологической точки зрения произвольным, между всевозможными элементами сознания, с одной стороны, и некоторыми определенными элементами, локализуемыми в слуховых, моторных или иных мозговых и нервных областях, с другой» [6, 33]. Ученый полагает, что «границы языка и мышления в строгом смысле не совпадают. В лучшем случае язык можно считать лишь внешней гранью мышления на наивысшем, наиболее обобщенном уровне символического воображения» [6, 36].

Анализируя труды А.А.Потебни и Э.Сепира, можно прийти к умозаключению, что внешняя форма языка и его внутреннее содержание не всегда равнозначны, что может привести к недопониманию и, следовательно, являться причиной несостоявшегося акта коммуникации. Наши наблюдения, в свою очередь,  показали, что, изучая каждый компонент речевого потока, наделенный скрытым или потенциальным содержанием языкового сознания коммуникантов, свидетельствует об особой концептуальной значимости элементов имплицитных теорий общения для употребления языка в речи. На фоне сказанного особенно понятна роль элементов имплицитных теорий общения в сознании и в употреблении языка.

Для нашего исследования необходимо не только изучить языковое сознание наряду с механизмами производства и восприятия речи, но и истолковать процесс понимания как неотъемлемую составляющую речевого воздействия. Исследуя проблемы сознания, отношения между сознанием и осознанием, мышлением и речью, Н. В. Уфимцева пришла к выводу, что вопросы о роли бессознательного, а также о том взаимодействии, которое существует между бессознательным, речью и сознанием все еще остаются актуальными и требуют дальнейших научных разработок [13, 210]. Добавим, что понимание – это не просто пассивное конструирование репрезентации языкового объекта, а часть интерактивного процесса, в котором слушатель активно интерпретирует действия говорящего [2, 161]. Поэтому можно предположить, что сознание функционирует, оперируя инструментами понимания, прежде всего, языковыми знаками, а при помощи мышления и речи достигается понимание природы сознания коммуниканта. Попробуем реконструировать связь языковых знаков в сознании и выявить способ воздействия в процессе понимания на примере высказываний – элементов имплицитных теорий общения:

– Нет, в Сети я никогда и ни с кем не знакомилась. По-моему, это слишком опасно. Мне было бы страшно встретиться с сетевым знакомым наяву. Неизвестно, какой он на самом деле [12, 70].

Приведенный фрагмент диалога представляет собой вербализацию образа языкового сознания говорящего. Мы выполняем исследование языкового сознания при помощи семантического анализа совокупности языковых знаков (образов языкового сознания), реализация которого происходит в процессе речевой коммуникации. Рассматривая данное высказывание с применением имплицитной теории общения, второй участник коммуникации, воспринимающий эту информацию, характеризует говорящего как приверженца консервативных взглядов на знакомство с людьми противоположного пола. Следовательно, он предпочитает знакомиться через друзей и знакомых, считая этот способ намного безопаснее, чем интернет-знакомства. Говорящий осознает, что мнение (образ языкового сознания) собеседника о его жизненных принципах не совпадает, следовательно, при помощи речи, представленной языковыми знаками, пытается его переубедить. Актуализация имплицитной теории общения позволяет продемонстрировать способ речевого воздействия для достижения взаимного понимания между коммуникантами при помощи создания необходимых представлений и образов в языкового сознании.

Наиболее ясно проблему понимания в общении можно проследить на примере речевого взаимодействия носителей разных языков и культур. Формирование языкового сознания у человека осуществляется в процессе усвоения иностранного языка, правил и норм языка, а также совершенствования навыков коммуникации в различных сферах на протяжении всей жизни. Для того, чтобы коммуникация между ними состоялась, необходимо обладать общностью сознаний, которая достоверно позволяет прогнозировать создаваемые носителем одного языка речевые произведения в виде языковых знаков и ассоциировать знания о культуре, правилах и нормах языка собеседника в сознании воспринимающего информацию носителя другого языка.

Владея иностранными языками, человек обладает совокупностью сведений об этих языках, которые тоже принадлежат его языковому сознанию. Общность сознаний коммуникантов, состоит и в общности знаний о мире и общности знаний о языке в форме образов сознания. Эта общность формируется при присвоении идентичной этнической культуры и при овладении одним и тем же национальным языком [9, 14]. Например, ключом к пониманию между носителями английского и русского языков будут образы их сознаний обладают общностью, несовпадение этих образов будет служить причиной неизбежного недопонимания при межкультурном общении. Также целесообразно отметить, что мы не можем назвать такой мыслительный процесс односторонним, так как роли говорящего и слушающего постоянно меняются. В ходе общения между коммуникантами происходит непрерывное взаимодействие в различных процессах понимания, хранения и порождения речевых произведений, которые позволяют судить об индивидуальных особенностях коммуникативной компетенции их создателей, о скрытых (имплицитных) процессах их языкового сознания, составляющих своеобразие дискурсивного мышления.

Учитывая опыт выдающихся ученых-лингвистов, можно прийти к следующему умозаключению: анализ содержания языкового сознания сводится к анализу форм его внешнего выражения с необходимостью актуализации имплицитных теорий общения, одной из которых является язык. Иными словами, элементы имплицитной теории общения выступают отражением (и выражением) особенностей языкового сознания, речевого поведения каждого носителя языка, участвующего в диалоге.

Итак, на сегодняшний день в языкознании накоплено значительное количество трудов, в которых отразился поэтапный путь развития исследований, причем последовательная эволюция сознания в равной мере отражается на отдельном индивиде и человечестве в целом, а языковое сознание понимается как внешне представленное при помощи языковых средств сознание человека.

Думается, что задачи выявления и анализа элементов имплицитных теорий общения можно считать перспективными для изучения в рамках функционирования языкового сознания. На основании полученных результатов устанавливается, что вербализация содержания языкового сознания непосредственным образом соотносится с феноменом имплицитных теорий общения, так как словесная представленность этих сообщений подразумевает скрытое воздействие на речевое общение и поведение коммуникантов, что позволяет составить более полное представление о функциональной значимости языкового сознания в организации диалога. Те знания, которые ассоциированы с тем или иным предметом, общие для носителей данного языка, культуры, составляют его значение. Благодаря общности знаний люди понимают друг друга, а понимание способствует осуществлению процесса коммуникации, который представляет собой знаковую координацию образов языкового сознания. Однако предметы могут иметь для человека индивидуальное значение, занимать определенное место в его жизнедеятельности, тогда несовпадение этих значений будет служить причиной неизбежного недопонимания в процессе общения. Речевое поведение коммуниканта меняется под воздействием представления о соотношении имплицитных теорий общения обоих участников диалога. Именно в этой области локализуются общие семантические основания для элементов имплицитных теорий общения как феномена языкового сознания.

Литература

1. Большой толковый словарь русского языка. / сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. – СПб.: Норинт, 2000. – 1536 с.
2. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. ХХIII. – Когнитивные аспекты языка. – М.: Прогресс, 1988. – С. 153-211.
3. Леонтьев А.А. Психология общения. – 3-е изд. – М.: Смысл, 1999. – 365 с.
4. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М.: Политиздат, 1975. – 304 с.
5. Потебня А. А. Мысль и язык. – Киев, 1993. – 192 с.
6. Сепир Э. Избранные работы по языкознанию и культурологи. – М.: Прогресс, 1993. – 543 с.
7. Сидоров Е.В. Онтология дискурса. Изд. 2-е – М.: Книжный дом «Либроком», 2009. – 232 с.
8. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание // Вопросы психолингвистики. 2004. – №2. – с. 34-47.
9. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие как проблема речевого общения // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М.: Наука, 1990. С. 3-14.
10. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение – новая онтология анализа языкового сознания// Этнокультурная специфика языкового сознания. – М.: Институт языкознания РАН, 1996, с. 7-22.
11. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание и его познавательный статус // Проблемы психолингвистики: теория и эксперимент. – М., 2001. – С. 301-311.
12. Стил, Д. Чарльз-стрит, 44 / [пер. с англ. У. В. Сапциной]. –М.: АСТ, 2015. – 352 с.
13. Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира. Сборник статей / Отв. Ред. Н.В. Уфимцева. – М., 2000. – С. 207-219.

References

1. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo jazyka. / sost. i gl. red. S.A. Kuznecov. – SPb.: Norint, 2000. – 1536 s.
2. Dejk T.A. van, Kinch V. Strategii ponimanija svjaznogo teksta // Novoe v zarubezhnoj lingvistike. – Vyp. HHIII. – Kognitivnye aspekty jazyka. -M.: Progress, 1988. – S. 153-211.
3. Leont'ev A.A. Psihologija obshhenija. – 3-e izd. – M.: Smysl, 1999. – 365 s.
4. Leont'ev A.N. Dejatel'nost'. Soznanie. Lichnost'. – M.: Politizdat, 1975. – 304 s.
5. Potebnja A. A. Mysl' i jazyk. – Kiev, 1993. – 192 s.
6. Sepir Je. Izbrannye raboty po jazykoznaniju i kul'turologi. – M.: Progress, 1993. – 543 s.
7. Sidorov E.V. Ontologija diskursa. Izd. 2-e – M.: Knizhnyj dom «Librokom», 2009. – 232 s.
8. Tarasov E.F. Jazykovoe soznanie // Voprosy psiholingvistiki. 2004. – №2. – s. 34-47.
9. Tarasov E.F. Rechevoe vozdejstvie kak problema rechevogo obshhenija // Rechevoe vozdejstvie v sfere massovoj kommunikacii. M.: Nauka, 1990. S. 3-14.
10. Tarasov E.F. Mezhkul'turnoe obshhenie - novaja ontologija analiza jazykovogo soznanija// Jetnokul'turnaja specifika jazykovogo soznanija. – M.: Institut jazykoznanija RAN, 1996, s. 7-22.
11. Tarasov E.F. Jazykovoe soznanie i ego poznavatel'nyj status // Problemy psiholingvistiki: teorija i jeksperiment. – M., 2001. – S.301-311.
12. Stil, D. Charl'z-strit, 44 / [per. s angl. U. V. Sapcinoj]. –M.: AST, 2015. – 352 s.
13. Ufimceva N.V. Jazykovoe soznanie i obraz mira slavjan // Jazykovoe soznanie i obraz mira. Sbornik statej / Otv. Red. N.V. Ufimceva. – M., 2000. – S. 207-219.