THE IMAGE OF A MULTI-LEVEL CITY IN YAKUT PROSE

Роль города в развитии общества на протяжении всей многовековой истории неразрывно связана с социально-экономическими функциями, характеризующимися удовлетворением материальных и духовных потребностей человека, и потому урбанистический ландшафт всегда многослоен и многосторонен. Расположенный на ножках-сваях из-за вечной мерзлоты (вопреки законам природы) Якутск концентрирует в себе силу человеческого разума и духа на Севере, являясь на сегодняшний день одним из крупных экономических, научных и культурных центров в Сибири.

Методами исследования послужили сравнительный, историко-культурный, мотивный, структурный, комплексный методы.

Цель работы: выявить содержание и структуру функционирования образов города на материале произведений якутской литературы.

Народные предания об основании Якутска в какой-то мере связаны с космогоническими мифами и аналогичны с мифами о сотворении земли из тела животного, комка глины, земли и т.д. «Рождение», разрастание территории города началось со шкуры быка, которую по легенде выпросили казаки у родоначальника якутов Тыгына Дархана. Появление города на пустом месте («...они разрезали шкуру на тонкие ремешки, охватили ими большое пространство земли и отметили его колышками. Однажды якуты с удивлением заметили, что место это покрылось строениями и там появилось уже много чужеземцев, которые, оказывается, приплыли вниз по течению на плотах и собрали заранее заготовленные привезенные на плотах дома»)

Многослойность ландшафта утверждается созданием городских карт и планов, составление которых являлось одним из существенных направлений для масштабирования новых территорий и освоения новых земель. Известны несколько старинных карт города Якутска со времен 1786 года. Довольно часто обновляемые карты Якутска, стремление к картографированию городской местности, отражают тяготение к обновлению образов и смыслов ландшафта. При наложении одной карты на другую ярко проявляется специфический облик города, который всегда многослоен. Интересна судьба Троицкого Собора, первого каменного собора в Якутии, построенного лично по разрешению Петра I – здание становилось в советское время и якутским клубом, и театром эстрады. История собора представляет двойственную суть пространства города, где смерть и жизнь, тьма и свет как конфликтующие и в то же время взаимодополняющие друг друга бинарные оппозиции подчеркивают бренность бытия, абсурдность человеческой жизни.

Сложную организацию города Якутска отражают его характерные особенности. Как и все города, Якутск растет вширь. Он расширяется по всей долине Туймада – занимает все новые территории, отжимая близлежащие пригородные наслеги и отодвигая все дальше сельзхозугодья и пастбища. Также город наслаивается, надстраивается над собой – старые 400-летние кварталы застраиваются новыми домами на сваях. Дополнительное воздушное пространство (прослойка) между домом и землей придает несбалансированность, некую иллюзорность, подчеркивая хрупкость человеческого мира. Возможно это обуславливает специфический образ Якутска, парящего над землёй, окруженного ореолом загадочности – это город-мираж, город-призрак, стоящий в тумане (дыму, пыли).

Применительно к образу Якутска, самого холодного города, стоящего на вечной мерзлоте на берегу полноводной реки-матушки Лены, всегда можно усмотреть аспект триединства – льда, воды и снега, – символов жизни, перерождения, бессмертия, которые так или иначе сменяя друг друга круглогодично фигурируют в оформлении образа Якутска.

Концептуальные структуры, сохраняя свое ядро, в каждом отдельном периоде дополняются новыми образами и смыслами, в результате чего в якутской прозе ХХ века создаются три геокультурные модели города. По мере трансформации ландшафтного сознания якутского человека модели городского пространства меняются от «Государева Якутска», торгового города (башня-острог, рынок, Гостиный Двор, Кружало, кабаки, постоялые дворы и др.) к «городу-университету» «Счастливого Якутска» в прозе 50-80-ых гг. ХХ в. (Зеленый Луг, Сэргэлээх, университет, театр, библиотека, авиапорт и др.) и далее к модели «города-тюрьмы», апокалиптического Якутска конца ХХ в. (улицы, больницы, лабиринты ГПУ, тюремные камеры, вокзал, ночные клубы и др.). В произведениях первых якутских писателей А.Е. Кулаковского, А.И. Софронова, П.А. Ойунского формируется гео-ядро городского текста – озеро Сайсары, Чочур Мыраан, Зеленый Луг, река Лена, якутская башня, Кружало, Сэргэлээх, церкви, туман, снег, холод, край и пр.

Данные урбанистические реалии-концепты, сохраняя в какой-то мере основные ядерные слои, активно трансформируясь в процессе культурно-исторических, общественных изменений становятся специфическими знаками того или иного историко-культурного периода. Если концепт студгородка Сэргэлээх аккумулировал в якутской прозе 1950-1970-ых гг. радостную советскую реальность, то в литературе 1990-ых хх. он будет создавать другие ассоциации, связанные с предчувствием тревоги и волнений (П.Д. Аввакумова, В.С. Яковлева-Далана, Е.П. Неймохова и др.)

Присущие старому торговому Якутску пространственные образы в современном художественном ландшафте города актуализируются совершенно по-иному. Один из образов-маркеров гео-ядра Якутска – озеро Сайсары – от сакрального «Саргылаах Сайсары» (священное озеро) трансформируется в прозе конца ХХ в. в «криминальный район Сайсар». Или «автовокзал» – одна из основных топологических реалий советского города – в прозе 90-ых гг. превращается в пристанище бомжей и алкоголиков.

Хотя конструкция города подразумевает причудливость и многоплановость, город всегда стремится к симметрии, к кое-какой внутренней гармонии – именно поэтому он и имеет четкие геометрические очертания улиц, кварталов, площадей, скверов, тяготеет к упорядоченности по номерам. Потребностью к гармонии определяется наличие множества вывесок, указателей, знаков, излишество которых опять же приводит к визуально-звуковому беспорядку. Поэтому можно сказать, что в сущности города всегда обнаруживается парадоксальность смыслов, что является олицетворением внутренней борьбы, духовного конфликта человека.

Мифологические фольклорные нарративы дополняются впоследствии городскими страшилками (легенды о призраках городских кладбищ, страшилки о призраке якутского театра, призраке удаганки в музее, шаман-дереве у озера Сайсары и др.), «прикрепленными» к городу как географически, так и исторически, формирующими целостный колоритный вид городского пространства как сложного культурного организма.

Весь этот пласт нарратива формирует целостный колоритный вид городского пространства как сложного культурного организма, то есть, как отметил Д.Н. Замятин, «… место открывается местному сообществу или какой-то его части как феноменологическая «возвышенность», как непреходящая внутренняя «достопримечательность», определяющая ядерные экзистенциональные смыслы»

Таким образом, собираясь и уплотняясь вокруг смыслового ядра, выстраивается сложная структура города, дополненная разными образами и смыслами. Создается пространственный конструктор – «город в городе», – в котором, в зависимости от периода и степени восприятия пространства, сменяют друг друга образы города-базара, города-лабиринта, города-университета, города-тюрьмы. Образы многоликого, многоуровневого города, представленного в разные исторические периоды в виде «города в городе», становятся одновременно персонификациями меняющейся реальности и сложной сущности человека, образующих вместе единый конструкт, функционирующий по собственным механизмам и законам.