COSSACK COLONIZATION OF KAZAKHSTAN IN THE FIRST HALF OF THE NINETEENTH CENTURY

Кенжебеков К.К.¹, Турысжанова Р.К.², Дюсебаева Г.К.³, Болтаева С.Ж.⁴

¹Кандидат исторических наук, и.о. доцента,

²доктор философских наук, профессор,

³кандидат исторических наук,

⁴старший преподаватель,

Новый экономический университет имени Т. Рыскулова  г. Алматы

КАЗАЧЬЯ КОЛОНИЗАЦИЯ КАЗАХСТАНА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХIХ ВЕКА

Аннотация

В данной статье на основе архивных и литературных источников рассмотрены факты строительства военных укреплений в глуби казахской степи.  В 20-е годы ХIХ века началось строительство военных укреплений в глуби казахской степи. Не считаясь с интересами коренных жителей казахской степи, царское правительство проводило грабительскую земельную политику на территории, контролируемой войсками Отдельного Сибирского корпуса.

В первой трети ХIХ века в итоге территориальной экспансии общая площадь земель Сибирского войска составляла 5 млн. десятин, только ему принадлежало право рыболовства на Иртыше и озере Зайсан. Казачеству были отданы самые лучшие участки казахской степи. В Кокчетавском уезде казаки занимали наиболее плодородную  центральную и южную части, где чернозем достигал толщины почти одного аршина, с обильными водными источниками, ценными лесами, разнообразной фауной, огромными площадями хвойных деревьев, с березовыми колками, горными хребтами, сосновыми борами с чистым и здоровым воздухом.

Здесь располагались казачьи станицы Арыкбалыкская, Акан-Бурлукская, Кокчетавская, Котыркольская, Лобановская, Щучинская, выселки Аиртавский, Имантовский, Якши-Янгиставский и другие. В Акмолинском уезде казаки занимали степное пространство между реками Ишимом и Тоболом с плодородным черноземом площадью 1,5 млн. десятин, обильными луговыми травами. Выявлена карательная политика царского самодержавия  в процессе казачьей колонизации  Казахстана. Не ограничиваясь только законными методами обогащения, командиры подразделений Отдельного Сибирского корпуса занимались и откровенным вымогательством и поборами при пропуске скота  внутрь линии.

На основе проведенного исследования автор предлагает примерную оценку действиям царской России в первой половине ХIХ в. в Казахстане. Политика царского правительства обрекала казахские массы на бесконтрольную эксплуатацию и ограбление местными властями, нищету, вынуждая казахскую бедноту продавать своих детей линейным казакам и даже «добровольно» вступать в казачье сословие, принимать христианство.

Ключевые слова: военное укрепление, колонизация, каратель,  насилие.

Kenzhebekov K.K.¹, Turyszhanova R.K.², Dyussebayeva G.D.³, Boltaeva S.ZH.⁴

¹PhD in History, acting associate Professor,

²Doctor of philosophy, professor,

³PhD in History,

⁴Senior Lecturer,

Turar Ryskulov New Economical University

COSSACK COLONIZATION OF KAZAKHSTAN IN THE FIRST HALF OF THE NINETEENTH CENTURY

Abstract

In this article, on the basis of archival and published sources facts of construction of military fortifications in the depths of the Kazakh steppe is considered. The construction of military fortifications in the  Kazakh steppe begun in the twenties of the 19th century. Ignoring the interests of indigenous inhabitants of the Kazakh steppe tsarist government pursued predatory land policy in the area that was under control of the Separate Siberian Corps. In the first third of the 19th century as a result of the territorial expansion the total land area of the Siberian troops was 5 million tithes, only Siberian troops had the right of fishing on the Irtysh River and Lake Zaysan. Cossacks were given the best land of the Kazakh steppe.

In Kokchetav district Cossacks occupied the most fertile central and southern parts, where the thickness of the humus reached almost one yard, with abundant water sources, valuable forests, diverse fauna, vast areas of coniferous trees, birch groves, mountain ranges, pine forests with a clean and healthy air. Cossack villages Arykbalyksky, Akan-Burlukskaya, Kokchetav, Kotyrkolskaya, Lobanovskaya, Shchuchinskaya, settlements Airtavsky, Imantovsky, Yaksha-Yangistavsky and others were there. In Akmola County Cossacks occupied steppe space between the rivers Ishim and Tobol with fertile black soil area of 1.5 million tithes abundant meadow grasses. During the years of Cossack colonization of Kazakhstan the sentencing policy of the tsarist autocracy is revealed.

Commanders of the Separate Siberian Crops did not limited to legal methods of enrichment, and engaged in frank extortion of the cattle when permitting to the fortress. On the basis of this study the author proposes an approximate assessment of the actions of Tsarist Russia in the first half of the nineteenth century in Kazakhstan. The policy of the tsarist government condemned the Kazakh mass to uncontrolled exploitation and robbery of local authorities, poverty, forcing Kazakh poor sell their children to Cossacks and even "voluntarily" join the Cossack class, and to accept Christianity.

Keywords: military fortification, colonization, punisher violence.

В первой половине ХIХ века Отдельный Сибирский корпус превратился в грозную силу царизма в Казахстане, который не только охранял военные линии и крепости, но и выполнял карательные функции в казахской степи, порой просто занимался грабежом мирных аулов, что вызывало справедливый гнев народа.

 В 20-е годы ХIХ века началось строительство военных укреплений в глуби казахской степи. Еще в 1816 году командир 1-го Сибирского казачьего полка подполковник Федор Набоков выступил из Пресногорьковской станицы в степь для выбора мест под новые укрепления, попутно грабя мирные казахские аулы. Казачий каратель «наводил панический страх на киргизов; при одном его имени детские крики стихали в аулах, и все замирало в степи. Еще и теперь суеверный киргиз со страхом глядит на могилу знаменитого «Чобор-батыра», как называли киргизы Федора Набокова»[1]. Такими «подвигами» полна история существования Отдельного Сибирского корпуса.

Не считаясь с интересами коренных жителей казахской степи, царское правительство проводило грабительскую земельную политику на территории контролируемой войсками Отдельного Сибирского корпуса. Еще в 1765 году командир Сибирских войск Шпиренгер издал специальную инструкцию для комендантов крепостей, параграфы 12-13 которой требовали не допускать казахов в 10-ти верстную полосу на левом берегу Иртыша и вдоль всей Горькой линии от Усть-Каменогорской до Звериноголовской крепостей. Тем самым была отрезана от степи территория общей площадью 13500 квадратных верст хороших пастбищ. С внутренней стороны линии устанавливалась такая же 40 верстная запретная полоса для русских крестьян. Казаки стали наделяться землей в 6 десятин на душу [2].

В первой трети ХIХ века в итоге территориальной экспансии общая площадь земель Сибирского войска составляла 5 млн. десятин, только ему принадлежало право рыболовства на Иртыше и озере Зайсан. Казачеству были отданы самые лучшие участки казахской степи. Например, в Кокчетавском уезде казаки занимали наиболее плодородную  центральную и южную части, где чернозем достигал толщины почти одного аршина, с обильными водными источниками, ценными лесами, разнообразной фауной, огромными площадями хвойных деревьев, с березовыми колками, горными хребтами, сосновыми борами с чистым и здоровым воздухом. Именно здесь располагались казачьи станицы Арыкбалыкская, Акан-Бурлукская, Кокчетавская, Котыркольская, Лобановская, Щучинская, выселки Аиртавский, Имантовский, Якши-Янгиставский и другие [3].

В Акмолинском уезде казаки занимали степное пространство между реками Ишимом и Тоболом с плодородным черноземом площадью 1,5 млн. десятин, обильными луговыми травами. «При ишимская  местность составляет одно из лучших мест в Акмолинской области», – отмечалось русскими путешественниками. Левый берег Иртыша в зоне запретной 10-ти верстной полосы (местами фактический 25-30 верстное пространство) представлял богатейшие заливные луга, а на правом берегу казакам принадлежали прекрасные Долонский, Карагайский и Шушинский сосновые боры. В Зайсанской котловине, окруженной красивейшими Тарбагатайскими горами, располагались пять казачьих поселков. Бийская военная линия с горной местностью, обилием рек и озер, леса, сенокосов была очень удобной для хлебопашества, скотоводства, пчеловодства, садоводства.

В удобных геоэкологических и хозяйственно-климатических уголках степи находились станицы Баян-Аульская, Каркаралинская, Кокбектинская и другие. Кочевое и полуоседлое казахское население вытеснялось из плодородной  лесостепной, предгорной и горной зон, теряло лучшие места для зимовок и летовок, оттеснялось в менее комфортабельные по природно-климатическим условиям территории, а то и просто в засушливые пустынные и полупустынные степные участки с бедными почвенными ресурсами и скудными водными запасами [4].  Естественно такие меры царских властей вели к подрыву самих основ жизнедеятельности скотоводческих хозяйств и угрозе существованию народа.

Один из дореволюционных авторов  справедливо и открыто писал: «Можно категорически утверждать, что никакая другая часть царской России так жестоко не пострадала как Киргизский край, необъятной степной простор которого не давал покоя царским чиновникам до последних лет» (ЦГА РК. Ф. 437. оп.1.  д. 85.  л.47).

Не ограничиваясь только законными методами обогащения, командиры подразделений Отдельного Сибирского корпуса занимались и откровенным вымогательством и поборами при пропуске скота  внутрь линии. Один из чиновников царской администрации так описывал творимый произвол: «Трижды за лето отряды казаков ехали в крестьянские селения и нагайками изгоняли из них киргизов. Те и крестьяне-хозяева давали им взятки и с этим новые Чингис-ханы, собрав дань с обеих сторон, с торжеством возвращались в свои форпосты» [5].

Представляя эту картину можно понять простой казахский народ, справедливо поднимавшийся на национально-освободительную борьбу, когда даже в мирное время ему не давали покоя на родной земле.

Архивы хранят множество документов о многочисленных фактах произвола казачьих частей Отдельного Сибирского корпуса на пограничной линии. В январе 1826 года волостной правитель Курсари–Киреевской волости Коченов сообщал в Омск, что хотя они уже заплатили ремонтную пошлину, есаул Лесков с редута Атаманского снова взыскал с них 45 баранов, 2 быка, 244 рубля и что «казаки насильно отнимали и били киргиз, принуждая к взносу не узаконенной пошлины». В 1829 году войсковая канцелярия потребовала удалить казахов с речки Чаглинка в виду того, что казакам Кокчетавской станицы якобы не хватает сенокосных мест. В результате казакам дополнительно отвели лучшие сенокосы у гор и озера Копа. Командир 1-го Сибирского казачьего полка есаул Ребров самовольно размежевал зимовые места и отнял у старшины Берденова сено, накошенное с луга в 15-ти верстах от крепости Кабаньей. В итоге следствие установило, что луг якобы расположен в 8,5 верстах от редута Пресногорьковский и принадлежит казакам, так как входит в 10 верстную полосу. (ЦГА РК. Ф.338.оп.1.д.630.л.л.1-10; Ф.374.оп.1.д.296. л.л.1-9, д.1783.л.л. 4-9; д.2187 л.л.3-4; д. 1819 л.л. 1-9; д.2248 л. л. 4-6, Ф.338.оп.1.д.73.л. 84; д.409 л.л.117-321; д.689.л. л. 5-6, 19-20, 26, 252-253, 262-271).

Из этого документа сам собой напрашивается вывод, что казахское население степей вовсе не принималось в расчет, когда речь шла о завоевателях, об их интересах.

Летом 1849 года казах Увайс Кимыскаев пожаловался, что его избил урядник 4-го казачьего полка Паутов. Следствие поручили хорунжему этого же полка Ставскому, тот быстро установил, что Кымыскаев якобы украл у казака сено и поэтому «просьба его оказалось  бездоказательною».

Осенью 1845 года хорунжий 8-го Сибирского казачьего полка Кудрявцев с тремя казаками прибыл в аул старшины Кошкарбаева и силой увез его в Березовский редут. Тот испугался и отдал казакам некоторые вещи, четырех баранов и пять рублей, что подтвердили свидетели. По жалобе казахов в Областное Пограничное управление войсковая канцелярия отписала, что хорунжий ничего не брал и не увозил, поэтому нужно Кошкарбаеву изыскивать «против Кудрявцева ясные доказательства». Этот факт говорит о том, что  свидетельские показания казахов не брались в расчет, о правовом беззаконии колониальных властей.

Зимой 1845 года хорунжий Обухов пригласил домой казашку Алкумис Самбетову якобы для шитья теплого одеяла и «сделал с ней насильственное прелюбодеяние, причем разорвал на ней штаны», несчастная жертва как могла, сопротивляясь, звала на помощь, и затем «придя в изнеможение, не могла оному противиться». Она подала в суд иск, но казак откупился за 30 рублей, в итоге его освободили от ответственности. Не только свидетельские показание казахов не брались в расчет, но и честь и достоинство коренных жителей степи попирались и нарушались на каждом шагу. Русские завоеватели могли делать с казахами все что заблагорассудится и закон, придуманный ими, всегда стоял на их стороне.

10 августа 1838 года казачий отряд напал на аулы Чаграевской волости, в письме волостного султана Кучука Айчувакова генерал-губернатору Западной Сибири говорилось, что «напоследок напали на мою волость, взяли немалое число скота и имущества, даже жен и детей, 3-х человек убили».

9 ноября 1825 года командир казачьего отряда Каркаралинского округа сотник Карбышев с 220 казаками при одном орудии напал на аулы старшего брата Кенесары Саржана Касымова в урочище Кок-Донбак у гор Адыр. Казаки залпами из пушки рассеяли аулы, всего произвели 9 артиллерийских выстрелов, 540 ружейных, убили около 200 мирных людей и немалое количество ранили, захватили 12 сообщников Саржана, 2 тыс. лошадей и 200 верблюдов. Привели в «подданство» 698 аулов, с 4188 кибитками, взяли с них пять подписок о добровольном вступлении по собственному их согласию под управление России …»

Осенью 1827 года войсковой старшина Лукин с 500 казаками и двумя орудиями настиг аулы повстанцев в Бетпак–Дале, «огнем и мечом прошли казаки эту степь вплоть до реки Чу, устилая ее трупами людей и животных». Два месяца каратели бесчинствовали в степи, отогнали 1084 лошадей, 378 верблюдов, 1083 быка, 9739 баранов. Есаул Куликов в аулах кипчаков убил 37 женщин, 45 детей и 22 мужчин, отогнал 723 верблюда из них 600 груженных всяким имуществом, 360 лошадей, 432 головы крупно рогатого  скота, 9040 баранов» [6].

Войска  Отдельного Сибирского корпуса не только занимались грабежом и избиением мирных аулов, но и выполняли ряд других функций. В Сибири царское правительство для пополнения казачьего населения пошло на такой шаг, что стало разрешать покупать «девочек от кочевников» и женщин  у местного населения. Для этой цели в 1808, 1822, 1825 и 1836 годах принимались специальные царские предписания. Так, 11 февраля 1825 года предписывалось Сибирскому генерал-губернатору и Оренбургскому военному губернатору покупать или выменивать «детей женского пола у кочующих в близи линий народов». Затем обращать их в православную веру, отдавать в семьи и до 10-15 лет выдавать хлебное и денежное жалованье, замуж отдавать «по своей воле». Выдавать денежную награду  тем, кто будет приобретать девочек у кочевников, а расходы относить по статье «яко издержки для общественной пользы потребные» (ЦГА РК. Ф.39.оп.1.д.239.л. л.51-65, 69-70, 74-74об.).

Если читать этот документ между строк, то можно сделать следующий вывод о том, что, во имя истребления казахского народа, царскому правительству было мало тех воинских мероприятий, которые совершали подразделения  Отдельного Сибирского и Оренбургского  корпусов во время карательных набегов, правительство находит более изощренный метод. Ведь казахских девочек и женщин покупали вовсе не добровольно и отдавали замуж не по своей воле. Ради получения денежной награды казачьи отряды совершали набеги на аулы и силой угоняли  в плен женское население, чему свидетельствуют ряд примеров приведенных выше.

Кроме этих методов у царского правительства было в запасе множество других способов насильственного закабаления местных народов. К примеру, для полного национального уничтожения, для искоренения национального языка и традиций, русские колонизаторы, отнимая у казахов земли, ставили их в безвыходное положение. Именно экономические потребности и земельная теснота толкали казахов к принятию христианства и крещению, с последующим зачислением в казаки и наделением земельным паем.

Аналогичная картина сложилась и на территории Жетысу, занимаемой Семиреченским казачьим войском. Военно-казачья колонизация края происходила в 40-60-е годы XIX века. Здесь, как и везде, воинские укрепления, и казачьи станицы основывались на самых лучших местах степи. Например, летом 1853 года в Заилийский край направилась военная экспедиция майора Перемышльского (две сотни казаков 7-го и 8-го Сибирских казачьих полков, одна рота 8-го Сибирского линейного батальона, два орудия и два ракетных станка с  60-ю боевыми ракетами, всего 470 человек), с целью выбора места открытия нового укрепления. И уже 8 августа командир отряда шлет в Омск радостные известия о том, что нашел самое удобное для этого место - долину между реками Алматинками, которое подходит и по удобству добывания леса, большому количеству прекрасной, перерезанной арыками хлебопахотной земли и сенокосных мест, почему и предположил Алматы местом будущего поселения, при том через занятие этого пункта, все лучшие кочевья и хлебопахотные места дулатов будут у нас руками». В следующем, 1854 году открыто Заилийское укрепление, переименованное  в 1855 году в форт Верный.

Теплый климат, прекрасные природные условия, льготы от казны, обилие леса, сенокосов, близость гор с первозданной красотой привлекали в край самый разный сброд. Военный губернатор Семиреченской области и наказной атаман Семиреченского казачьего войска Колпаковский признавал позже, что в Семиречье «шли люди бездомные, сомнительного поведения, рассчитывая не на собственный труд, а на пособие от правительства, на готовые пашни и арыки киргизов». Среди казаков отмечал такие дурные и отрицательные качества, как «разврат, пьянство, грубость, лень, нерадение к хозяйству» [7].

25 марта 1857 года император Александр II по ходатайству Командира Отдельного Сибирского корпуса утвердил Положение Сибирского комитета «Об увеличении русского населения в Семиреченском и Заилийском краях Западной Сибири», которым разрешил переселение в Жетысу добровольцам из крестьян с зачислением в казаки местных полков [8].

Возникли новые казачьи станицы Больше-Алматинская, Лепсинская, Копальская, Софийская, выселки Арасанский, Илийский, Каскеленский, Карабулакский, Коксуйский, Надеждинский и другие. Казакам стало принадлежать 610519 десятин лучшей пахотной и сенокосной территории, только за сдачу земель в аренду вчерашним её хозяевам – казахам-кочевникам и егинши, ежегодно в доход войска поступало свыше 13 тысяч рублей [9].

Царизм неусыпно стоял на страже интересов местного казачества. Так, военный губернатор и наказной атаман Семиреченского войска Ионов в годовом отчете царю писал о необходимости продолжить «изъятие земель у киргизов-кочевников возможно большего количества» для устройства новых казачьих поселений. Царь Николай II накладывает резолюцию: «Надо настойчиво двигать колонизацию этого края». На следующий год Ионов жалуется царю о нехватке… тюрем. И снова следует высочайшая резолюция: «Положение невозможное. Немедленно приступить к сооружению тюрьмы» [10]. И продолжали двигать колонизацию, изымать земли, возводить тюрьмы, подавлять возмущение народных масс.

Историк П.Г. Галузо справедливо подчеркивал, что на долю Семиречья досталась «самая крепостническая, феодальная её форма – колонизация казачья», и что это была подлинная военно-феодальная колонизация, всецело подчиненная интересам военно-феодального империализма [11].

Насильственный и захватнический характер казачьей колонизации края можно показать на ряде примеров. Так, при занятии казаками долины реки Лепсы и строительстве станицы Лепсинской в урочище Чубар-Агач, одно из лучших мест края по месторасположению и качеству почвы, климату и обильной растительности, где толщина чернозема составляла один аршин, для водворения сотни казаков и двухсот семей крестьян-переселенцев, у местных казахов были изъяты летние пастбища с восемью арыками. Казахам же Кенже-Кантагай-Матаевской волости в виде компенсации передавались и без того им принадлежавшие горы Баян-Джуйрук «как совершенно излишние для казаков по ничтожному количеству сенокосных участков» (ЦГА РК. Ф.46.оп.1.д.298а.л.л.1-5, 133-176, Ф.39.оп.1.д.2421л.л.1, 32-33, 75-76; д.2422 л. л.3-7,13,23-24;д. 2446 л. л. 8, 15, 19-21).

Другим способом расширения казачьих землевладений было принуждение русскими властями местных казахов к «добровольной уступке якобы излишних земель, особенно рода албан (поколение коныр-борик). Так, жители аула №2 уступили казакам выселка Чунджинский 1000 десятин в урочище Джангиз-Агач под хлебопашество, а затем еще выселку Подгорный 600 десятин под выгон для скота. Впрочем выяснилось, что казаки уже давно и без ведома казахов пользуются этим выгоном, площадь которого к тому же оказалась не 600, а 739 десятин 400 саженей. Так фактически был узаконен самовольный захват казаками пастбищного участка данной волости [12].

На одном из совещаний о колонизации Семиреченской области говорилось, что «политические интересы государства требуют скорейшего заселения этой окраины…, земли составляют государственную собственность, и находятся лишь во временном пользовании киргиз… изъятие зимовых стойбищ и снос с них киргизских построек являются действиями вполне закономерными…» и т.д. [13]. Казахи же жаловались, что земли у них отнимают без предварительного обмера, протестовали против вытеснения в прибалхашские пустыни. Так, в одной из жалоб они писали, что лучшие земли отдавали казакам и им теперь негде жить, разве что на небе, да ведь люди и скот не имеют крыльев, к тому же и на небесах нет ни воды, ни травы и нечем питаться [14].

До такого унизительного состояния довела коренных жителей степи грабительная колонизаторская политика царского правительства. Если заглянуть глубже в историю завоевания Казахстана, то можно увидеть, что русское правительство использовало все методы и средства для большего закабаления казахского народа. Помимо тех фактов, что изложены выше, следует напомнить, что все новые военные крепости и форпосты располагались в самых красивых местах казахской земли. Так, Акмолинская крепость занимала центральное положение в степи, выгодное в стратегическом и торговом отношениях, здесь жили самые зажиточные казаки. В окружении гор Имантау, Сандыктау и Зеренды с прекрасными озерами и лесами находилось Кокчетавское укрепление. По своей красоте и величию не уступали им и Каркаралинская, Баян-Аульская и Кокпектинская крепости.

К широкому применению репрессивных мер против протестов и выступлений народных масс было направлено решение Государственного совета от 3 ноября 1837 года о том, что киргизы Сибирского ведомства, «кочующие вне пограничных линий, по делам: в измене, убийстве, грабеже, барымте и явном неповиновении установленным властями, судятся военным судом». После вступления этого решения в жизнь царизм, на законной основе, мог отнимать у казахов земли, грабить и эксплуатировать их, а любое ответное выступление доведенных до отчаяния кочевников подлежало военному суду. 6 апреля 1838 года Сенат утверждает «Положение об отдельном управлении сибирскими киргизами», которое было направлено на усиление колониальной политики в крае, ограничивало внутреннее самоуправление казахов и способствовало внедрению российских порядков в степи, широкому применению карательных мер против недовольных.

Произвол местной администрации и военного начальства не знал границ. Один из очевидцев, находящийся на царской службе, с ужасом писал: «Пограничные Омской области Средней и Малой Орды киргиз-кайсаки, желавшие снискать покровительство России… преданы теперь всей неистовой воле пограничных команд казачьих, кои за малейшие частные ссоры их гоняют сквозь строй, пленят и ругаются над их женами и как будто нарочно употребляют все усилия, сей многолюдный народ отвратить от России».

Кочевников казахов разоряли бесконечные подводные и квартирные повинности, обязанность содержать командированных в степь чиновников и охрану из казаков, давать бесплатно верблюдов, лошадей и проводников. Пользуясь тяжелым положением народа, станичные атаманы сдавали войсковые земли в аренду кочевникам. Один из современников писал о прииртышских казахах: «Киргизы часто бывают поставлены в положение: и близко к воде, и воды пить нельзя, и рыбы в ней ловить также». Вся эта политика царского правительства обрекала казахские массы на бесконтрольную эксплуатацию и ограбление местными властями, нищету, вынуждая казахскую бедноту продавать своих детей линейным казакам и даже «добровольно» вступать в казачье сословие, принимать христианство [15].

Литература

1. Симанов Н.А. История Сибирского казачьего №1-го Ермака Тимофеева полка: Составлена для нижних чинов. Омск. –1893.- (с.573). с. 17.
2. Путинцев Н.Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска со времени водворения Западно-Сибирских казаков на занимаемой ими ныне территории. Омск.- 1891.- (с.561).с. 58-59;Усов Ф. Статистическое описание Сибирского казачьего войска…с.15
3. Материалы по киргизскому землепользованию. Том I. Акмолинская область. Кокчетавский уезд. Воронеж.- 1890.- с. 47, 51-52, 168.
4. Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов. Алматы.-1995.- с. 230-233.
5. Алексеенко Н.В. Ценный источник о казахско-русских взаимоотношениях // Проблемы истории русско-казахских взаимосвязей в XVII- начале XX века.Алматы.–1980.-с.19, 22.
6. Крафт И.И. Сборник узаконений… с. 254-256.
7. Леденев Н.В. История Семиреченского казачьего войска.  с. 97, 118.
8. Крафт И.И. Сборник узаконений… с. 238.
9. Общий обзор управления Семиреченского казачьего войска за 1905 год. Верный. –1906.-с. 4-5, 12-14, 16, 23; Записки о состоянии Семиреченской области в 1908г. Верный.- 1908.- с. 7-11, 24, 31, 33-34.
10. Касвинов М.К. Двадцать три ступени вниз. М. 1982. с. 135-138.
11. Галузо П.Г. Аграрные отношения на юге Казахстана. Алма-Ата.- 1965.- с. 161-162.
12. Журнал совещания о порядке колонизации Семиреченской области.Верный.Б.Г.с.3-7,32.
13. Записки об устройстве управления Семиреченской области в составе Степного генерал-губернаторства. Б. М. Б. Г. с. 46.
14. Бекмаханов Е. Казахстан в 20-е –40-е годы XIXв. с.131.
15. Абдиров М.Ж. История казачества Казахстана. с.101-102.

References

1. Simanov N.A. Istoriya Sibirskogo kazhachego № 1-go Ermaka Timofeeva polka: sostavlena dlya nizhnih chinov. Omsk. – 1893.- (s.573). s. 17.
2. Putintsev N.G. Khronologicheskii perechen sobytii iz istorii Sibirskogo kazhachego woiska so vremeni vodvoreniya Zapadno-Sibirskih kazakov na zanimaemoi imi nyne territorii. Omsk. – 1891- (s.561).s.58,59.Usow F.Statisticheskoe opisanie sibisrskogo kazhachego woiska. SPb.-1879.- s. 15
3. Materialy po kirgizkomu zemlepolzovaniyu. Tom I. Akmolinskaya oblast. Kokchetavskii uezd. Voronezh. – 1890.- s. 47, 51-52, 168
4. Masanov N. Kochevaya tsivilizatsiya kazahov. Almaty. - 1995.- s. 230-233.
5. Alekseenko N.V. Tsennyi istochnik o kazahsko-russkih vzaimootnosheniyah // Problemy istorii russko-kazahskih vzaimosvyazei v XVII- nachale XX veka. Almaty.–1980.- s. 19, 22.
6. Kraft I.I Zbornik uzakonenii… s. 254-256.
7. Ledenev N.V. Istoriya Semirechenskogo kazhachego woiska. s. 97, 118.
8. Kraft I.I Zbornik uzakonenii… s. 238.
9. Obshchii obzor upravleniya Semirechenskogo kazhachego woiska za 1905 god. Vernyi. –1906.-s. 4-5,12-14,16,23;Zapiski o sostoyanii Semirechenskoi oblasti v 1908g.Vernyi.-1908-s.7-11,24,31-34
10. Kasvinov M.K. Dvadchat tri stupeni vniz. M. 1982. s. 135-138.
11. Galuzo P.G. Agrarnye otnosheniya na yuge Kazakhstana. Alma-Ата.- 1965.- s. 161-162.
12. ZHurnal soveshchaniya o poryadke kolonizatsii Semirechenskoi oblasti.Vernyi.B.G.s.3,7,31-32.
13. Zapiski ob ustroistve upravleniya Semirechenskoi oblasti v sostave Stepnogo general-gubernatorstva. B. М. B. G. s. 46.
14. Bekmahanov E. Kazakhstan v 20-е –40-е gody XIXv. s.131.
15. Abdirov M. ZH. Istoriya kazachestva Kazakhstana. s.101-102.