SYNTAGMATIC MECHANISMS OF CREATION OF THE OLD RUSSIAN METONYMY

Артамонова М.В.

Кандидат филологических наук, доцент, декан филологического факультета

Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых (ВлГУ)

СИНТАГМАТИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ СОЗДАНИЯ ДРЕВНЕРУССКОЙ МЕТОНИМИИ

Аннотация       

 В статье рассматриваются синтагматические (семантико-синтаксические) механизмы создания древнерусской метонимии, выступающей в памятниках письменности одним из способов созда­ния нового значения и одновременно способом выра­жения концептуаль­ного знания о денотате.

Ключевые слова: древнерусский текст, метонимия, синтагматические единицы.

Key words: the Old Russian text, metonymy, syntagmatic units.

Метонимия как «механизм речи, состоящий в регулярном или окказиональном переносе имени с одного класса объектов или единич­ного объекта на другой класс или от­дельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельно­сти, во­влеченности в одну ситуацию» [1, 300], является ос­новным принципом переноса значе­ний в древнейших текстах, при этом языковые механизмы создания метонимии в древнерусском языке отличаются от современных принципов образования метонимического значения.

Основным механизмом создания метонимии в древнерусском тексте можно считать синтагматический – принцип семантико-синтаксического соединения слов в синтаксической конструкции, реализующей метонимическое значение. Этот принцип обусловлен содержательно-структурным синкретизмом формул-синтагм, являющихся минимальными единицами семантического и структурного членения древнерусского текста.

Содержательно-структурный синкретизм формул-синтагм древнерусского текста находит отражение в структурно-синтагматической синкретсемии – явлении, при котором «одно значение (одна семема) выражается узуально закрепленными в языке формами нескольких лексико-грамматически связанных слов (несколькими лексемами)» [5, 50].

Одним из видов древнерусских синкретичных единиц синтагматического типа, значение которых органи­зовано по принципу мето­нимии, яв­ляются парные имено­вания. По на­блюдениям В.В. Ко­лесова, первона­чальная связь компонентов в парных именова­ниях – это «связь подобия на ме­тонимической основе», метони­мическое уподобление в анали­зи­руемых единицах «обеспечи­вает принцип отвлеченности от конкрет­ного (то есть создает об­раз) и одно­временно – представ­ление частного в собирательно­сти (то есть прибли­жает к сим­волу)» [4, 223]. Парные именования построены как «номинационная синтагма-парадигма» [2, 114], реализующая собирательное значение.

Собирательность, реализо­ван­ная в оппозиции, на основе ко­торой образованы парные имено­вания, держится на объеди­нении рядополо­женных и смеж­ных понятий. Соеди­нение одно­родных, рядоположенных сущно­стей в парных именованиях – са­мый распространенный способ се­мантической организации ана­лизи­руемых сочетаний, при кото­ром об­разуется бинарная оппози­ция, имеющая в качестве чле­нов семантиче­ски неравноправные, несимметрич­ные единицы, обо­значающие нерав­новеликие части целого понятия.

Направление в развитии со­би­рательности в парных имено­ваниях может быть различным: например, можно выделить сле­дующие семан­тические оппози­ции, созданные на основе синтагматического соеди­нения метонимически связанных компонентов сочетания: ‘часть целого ~ часть целого’, ‘це­лое ~ часть целого’, ‘причина ~ след­ствие’, ‘индивидуальное ~ кол­лективное’. Синкретичное значение ‘часть целого ~ часть целого’ реализуется в парных именова­ниях, компоненты которых обозначают составные элементы единого це­лого (одного предмета, признака и т.д.). В парных именова­ниях с данным значением соединя­ются понятия об однородных, рядопо­ложенных предметах, напри­мер, в сочетании злато и сребро компоненты представ­лены существительными, связан­ными се­мантико-синтаксическими отноше­ниями часть целого и часть це­лого (злато – ‘деньги из золота’, сребро – ‘деньги из серебра’, злато и сребро – ‘деньги, богат­ство’). Обобщенное значе­ние ‘деньги, богат­ство’ является результатом метони­мического пе­реноса названия с ма­териала на предмет, изготовленный из этого материала, но при этом зна­чение выражается не отдельной лек­си­ческой единицей, а устойчивым сочетанием, семантика которого от­ражает неделимую совокуп­ность предметов из функцио­нально сход­ных материалов (равно и золото, и серебро в ка­честве материала могут исполь­зоваться для производства мо­нет).

Это обобщенное значение, основанное на метонимии, возникает благодаря синтагматической устойчивой связи компонентов парного именования злато и сребро, которая поддерживается самой спецификой сочинительной связи, объединяющей два компонента, значения которых включаются в семантику третьего компонента (гиперонима): «Фрязи же и вси воеводы ихъ възлю­биша злато и сребро...» (Повесть о взятии Царьграда); «Уже намъ сво­ихъ милыхъ ладъ ни мыслию смыс­лити..., а злата и сребра ни мало того потрепати!» (Слово о полку Игореве); «... ты, княже, не въздержи злата, ни сребра, но раз­даваи людем» (Моление Да­ниила Заточника); «Егда възму­жаетъ сынъ мой, дай же ему злато и сребро» (Киево-Печер­ский патерик).

Синкретичное значение ‘часть целого ~ часть целого’ выражается также парными име­нованиями града и села, леси и поля, широта и дол­гота, компоненты ко­торых обозначают от­дельные части одного предмета: «И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приво­дити по всемъ градомъ и се­лом» (Повесть временных лет); «…божиимь повеленьемь да на­пол­нятся леси и поля …» (По­учение Владимира Мономаха); «Въ третий же день, ставше на месте том, по­мольшеся и бла­гословивъ место, и измериша златымъ поясомъ ши­роту и долготу» (Киево-Печерский па­терик).

Синкретичное значение ‘часть целого ~ целое’ реализу­ется пар­ными именованиями, се­мантическое содержание одного компонента кото­рых включает в себя семантическое содержание другого компонента. В парном именовании времена и лета объединились два имени су­ществительных со значением вре­мени, реализуя от­ношения целого и его составной части: время как ‘форма материального существова­ния, протекающего в определенный временной отрезок’  и  лето как ‘время, год’. Парное именование времена и лета является часто употребляемым ус­тойчивым со­четанием, использую­щимся в древнерусском тексте для обо­значения временного периода, эпохи: «...глаголю же господина преподобнаго Сер­гиа... в дни наша, въ последняя времена и лета»; «...некогда въ грядущаа времена и лета въ пост­ном житии просиати ему...» (Житие Сергия Радонежского); «Яко же из­волися человеколюбцю богу о своей твари, на вся времена и лета про­мышляа роду человечскому и полез­наа даруя» (Киево-Печерский пате­рик).

Употребление парного име­но­вания времена и лета в ука­занном значении в древнерусском тексте есть проявление синкре­тичного по­нимания времени средневековым человеком: время – это длитель­ность бытия, не распадающаяся на временные отрезки (например, год, день, час), время представляет со­бой непрерывную последователь­ность явлений и состояний мате­рии, объединенных в одно целое. В древнерусском тек­сте употребле­ние парного именова­ния времена и лета есть отражение восприятия времени как единства, являюще­гося образом вечного, обра­зом «абсолютного присутствия Бога», с точки зрения средневековой философии.

К парным именованиям, компо­ненты которых семантиче­ски свя­заны как причина ~ следствие, можно отнести формулу-синтагму кроткий и съмереный. Компоненты парного имено­ва­ния кроткий и съмереный со­относятся друг с другом как при­чина и следст­вие: наличие у че­ловека такого при­знака, как съмереный, есть резуль­тат при­обретения признака кроткий. Синтагматическое соединение двух синони­мич­ных прилагательных необходимо с це­лью усиления качества, воз­ведения признака, названного со­четанием, в наивысшую степень его проявления: человек, наде­ленный признаком «кроткий и съмереный», – нравст­венный, праведный человек, испол­ненный покорности, поэтому опреде­ле­ние, выраженное парным имено­ванием «кроткий и съмереный», чаще всего согласуется в древне­русском тексте со словами, назы­вающими различных святых, бла­женных, почи­таемых и прослав­ленных князей: «Бысть же Иоанъ смеренъ же и кротокъ, ... речистъ же, книгами святыми утешая печалныя...» (По­весть временных лет); «Преставися Пиньский князь Юрьи, сынъ Во­лоди­мировъ, кроткый, смире­ный...» (Галицко-Волынская ле­топись); «Кто таковъ есть въ васъ, яко же есть блаженный Феодосие, ...кроткый и смирен­ный?» (Киево-Печерский па­те­рик).

В парных именованиях древне­русского текста могут со­вмещаться семантические при­знаки индивиду­альное и коллек­тивное. Так, синкре­тичное значе­ние ‘индивидуальное ~ коллек­тивное’ выражается в сле­дующих сочетаниях: безаконие и греси (безаконие – общие, коллектив­ные грехи, грехъ – личный без­нравственный поступок); радость и веселье (радость – личное, ин­ди­видуальное чувство, веселье – кол­лективное чувство); посты­диться и посрамиться (посты­диться – пере­живать личное чув­ство стыда, по­срамиться – испы­тывать коллектив­ное чувство); страхъ и трепетъ (компоненты данного парного имено­вания обо­значают индивидуальное и кол­лективное состояние) [3, 28].

Парное именование безако­ние и греси представляет собой семан­тическую оппозицию сино­нимичных существительных (вто­рой компонент данного сочетания имеет форму множественного числа), характери­зующихся нали­чием общего компо­нента в значе­нии – ‘нарушение рели­гиозных за­конов’: безаконье – ‘нару­шение догматов христианства, все­общая безнравственность’; грехъ – ‘лич­ный безнравственный поступок’.

Беззаконие и грех в христи­ан­ской этике – это душевное оск­верне­ние, все безнравственное, амораль­ное. Выражая общее зна­чение ‘на­рушение религиозных законов’, пар­ное именование без­аконие и греси характеризуется высокой степенью слитности близких по значению ком­понен­тов.

Приведем несколько приме­ров употребления парного имено­вания безако­ние и греси в древ­нерусском тексте: «Се бо въ без­аконии зачатъ есмь, и въ гресехъ роди мя мати моя» (Жи­тие Сергия Радонежского); «Страшьно есть, чада, впасти въ гневъ божий! Какыя казни от бога не въсприяхом? Не пленена ли бысть земля наша? Не възяти ли быша гради наши?… Кто же ны сего доведе? Наше безаконье и наши греси…» (Слова Серапиона Владимир­ского).

С синтагматически выраженным метонимическим значением ‘ин­дивидуальное ~ коллективное’ упот­ребляются в древнерусском тексте и парные именования ра­дость и весе­лье, постыдиться и посрамиться, страхъ и тре­петъ: «И да по­стыдяться и посрамяться, и познают, яко имя тебе господь, яко ты еси единъ вышний по всей земли!» (Летописная повесть о Кули­ковской битве); «Бысть убо тогда и страха и трепета от всех злых, находящих на ны» (Повесть о разо­рении Рязани Ба­тыем).

Таким образом, можно за­клю­чить, что древнерусская метонимия выступает одним из когни­тив­ных механизмов концептуали­зации знания о денотате и способом выражения особенностей сред­невекового мыш­ления, при этом в средневе­ковую эпоху метонимия не является тропом, «украше­нием» текста: в древнерусском тексте она представляет собой один из способов семанти­ко-структурной организации текста, поэтому синтагматические механизмы становятся ведущим в создании самой метонимии.

Литература

1. Арутюнова Н.Д. Метони­мия // Лингвис­тический энциклопедиче­ский словарь: Языкознание / гл. ред. В.Н. Ярцева. – М., 1998. – С. 300.
2. Жолобов О.Ф. К теории и истории гендиадиса // Русская историческая лексикология и лексикография. Вып. 5: межвуз. сб. – Спб., 2000. – С 11-116.
3. Колесов В.В. Общие поня­тия истори­ческой стилистики // Ис­торическая стилистика русского языка: межвуз. сб. науч. тр. – Петрозаводск: ПГУ, 1990. – С. 16-36.
4. Колесов В.В. Философия русского слова. – СПб., 2002. – 448 с.
5. Пименова М.В. Красотою украси: выражение эстетической оценки в древнерусском тексте. – СПб.: СПбГУ; Владимир: ВГПУ, 2007. – 415 с.