State Political Propaganda Media Discourse: Speech Genre and Manipulative Specificity

В настоящее время в связи с резко изменившейся геополитической ситуацией, ужесточением контроля над деятельностью СМИ, сокращением количества информационных ресурсов, транслирующих оппозиционную точку зрения на происходящие международные события, в российском медиаполе наблюдается количественный и качественный рост программ, эксплицирующих позицию действующей власти. Целью таких медиапродуктов является пропаганда идеологических, аксиологических и политических установок высшего эшелона власти, убеждение адресата в безоговорочной правоте действий правительства РФ и справедливости принимаемых решений президентом России.

Вышесказанное определяет назревшую необходимость исследования коммуникативной, манипулятивной, жанровой специфики медиатекстов, репрезентированных в государственном политическом пропагандистском медиадискурсе. Это обусловливает актуальность и научную новизну предпринятого исследования и определяет его цель: представить базовые и новые подходы к пониманию данного феномена, выделить и описать жанровое своеобразие медиатекстов, а также проанализировать манипулятивные приемы, использующиеся в радийных и телевизионных программах, входящих в поле данной дискурсивной разновидности.

При проведении исследования применялись методы сплошной выборки, наблюдения, описания, классификации, интерпретации эмпирического материала, а также метод контент-анализа.

Интерес отечественных исследователей к политической коммуникации и политическому дискурсу возник довольно давно. Так, широко известны фундаментальные труды

Однако среди ученых до сих пор не выработано общепринятое определение политического дискурса, что обусловлено спецификой данного явления, его многогранностью и многоаспектностью.

Исследователи О.А. Попович, И.Г. Акоева и У.А. Оспанова считают, что политический дискурс «в узком понимании представляет собой разновидность дискурса, относящегося к сфере политической деятельности»

В нашей работе политический дискурс будет рассматриваться в узком смысле. При таком подходе можно выделить ряд его специфических особенностей. Во-первых, как отмечает А.А. Инжечик, «целью политического дискурса является не описание, а пробуждение, убеждение намерения в адресате, предоставление почвы для убеждения и побуждение к действию»

Также стоит отметить, что политическая коммуникация обладает значительным манипулятивным потенциалом, эксплицированном на разных языковых уровнях. Наибольшим воздействующим и манипулятивным эффектом характеризуются медиатексты, объективированные в такой дискурсивной разновидности политического дискурса, как пропагандистский, под которым понимается «политически мотивированное информационно-психологическое воздействие, нацеленное на внедрение политических идей, взглядов, установок и формирование политического поведения, не допускающего альтернативной точки зрения»

Кроме того, в современных исследованиях встречаются такие виды политического медиадискурса, как проправительственный, патриотический и кремлевский

Как справедливо отмечает А.В. Болотнов, «представители такого дискурса – синкретичные информационно-медийные языковые личности, обладающие ярким медиаобразом и своеобразным идиостилем; фанатичные пропагандисты, верные определенной идеологии, которую страстно отстаивают и навязывают»

По мнению Е.Г. Малышевой и О.С. Рогалевой, в настоящее время «в дискурсивном пространстве российских массмедиа в целом выделяется сегмент политического пропагандистского медиадискурса в двух его разновидностях – государственный и оппозиционный»

В контексте обозначенного положения мы считаем, что рассматриваемый эмпирический материал репрезентирован в государственном политическом пропагандистском медиадискурсе, под которым понимается «систематический и повторяющийся процесс производства медиатекстов, который направлен на внедрение в массовое сознание однозначных и безальтернативных представлений об идеологических доминантах, базовых принципах и идеях определенных политических субъектов. Основная цель пропагандистских дискурсивных практик – управление массовым сознанием, формирование и/или рефреймирование картины мира массового адресата, а также формирование сценариев политического поведения адресата, которые не допускают альтернативной точки зрения»

На наш взгляд, обозначенные дискурсообразующие признаки в полной мере эксплицированы в медиапроектах В. Соловьева – радиопрограмме «Полный контакт» и телепередаче «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым».

В связи с обозначенной целью исследования, прежде всего, отметим жанровую специфику эмпирического материала. На наш взгляд, в радиопрограмме «Полный контакт» репрезентирован такой речевой жанр, как опосредованная беседа с адресатом. Его дефиниция сформулирована нами так: вторичный речевой жанр, целью которого является установление контакта, интерактив и поддержание постоянного диалога с аудиторией, обладающий тематической, стилистической и коммуникативно-прагматической спецификой, связанной с экспликацией диалогизированных речевых структур

В телепрограмме «Вечер с Владимиром Соловьевым» эксплицирован другой вторичный речевой жанр – дискуссия, в рамках которого «вниманию аудитории предлагается позиция автора по конкретному вопросу, отражающая его собственное видение проблемы, причины ее возникновения. Адресант по-своему стремится отразить значимость и способы решения проблемной ситуации, одновременно раскрывая позицию оппонента. Как правило, в структуре жанра возникает типичная полемическая ситуация, инициируемая оппонентами»

Несмотря на то, что названные жанры отличаются степенью выраженности диалогической составляющей (опосредованная беседа с адресатом эксплицирована в форме монологического высказывания, содержащего имплицитные установки на диалог, а доминантным жанровым признаком дискуссии является публичное обсуждение проблемы), в их структуре можно выделить облигаторные первичные жанры, которые позволяют адресанту добиться главной цели – рефреймировать картину мира адресата так, чтобы сформировать у него идеологически правильное отношение к действиям власти, добиться резкого неприятия точки зрения тех, кто транслирует оппозиционные и либеральные взгляды.

К таким облигаторным речевым жанрам мы относим:

- издевку: «Как происходят действия, какой потенциал? У вас есть потенциал? Так, а что же вы им не пользуетесь все это время? Наверное, подходящей минуты ждете. Ну, ждите-ждите» («Вечер с Владимиром Соловьевым», 14.09.2023);

- угрозу: «Да камня на камне не оставим, если надо будет! Мирных жителей Украины никто не тронет, мы не такие, как ваша хунта. Но до остальных доберемся, будьте уверены!» («Полный контакт», 11.04.2023);

- оскорбление: «Ложь, мерзость и гадость, но эти твари теперь обитают на Ютубе. А задайтесь вопросом, кто этих тварей содержит? Покопайтесь, и вы найдете удивительные источники финансирования этих скотов. Бандеровцы сволочные! А как их еще назвать? Здесь жили, в России все заработали, а теперь лают, как последние собаки» («Полный контакт», 10.11.2022);

- возмущение: «И дальше Советский Союз сжирали по кускам! Вот разбили и стали жрать по кускам! Чего так смотрите? Не вы сжирали? Ну-ну, конечно! А чего теперь удивляетесь?» («Вечер с Владимиром Соловьевым», 20.10.2023);

- ироничное замечание: «Слушайте, ну, совсем с ума сошли! Это Дин Филлипс, сенатор, представляет польского пограничника с украинским ребенком на руках. А заметьте, ребенок-то негр! Совсем уже ничего не соображают! Как топорно их пропаганда работает, хоть бы старались!» («Вечер с Владимиром Соловьевым», 19.07.2023);

- провокационный вопрос: «И знаете, что я вам хочу сказать? А давайте посмотрим на все происходящее чуть-чуть по-другому. Россию вы уже обвинили. Вот мы сейчас смотрим на все и зададим вопрос: а вы правы? Просто ответьте мне: вы правы? Без всяких “если”. Растерялись? Так, может, нечего вам тут делать, раз нечего сказать! Что пришли? Минуту славы захотели?» («Вечер с Владимиром Соловьевым», 27.10.2023).

Подчеркнем, что названные жанры объективированы в высказываниях, адресованных исключительно идеологическим оппонентам В. Соловьева, к которым он обращается либо непосредственно в рамках телепрограммы «Вечер с Владимиром Соловьевым», либо опосредованно в эфире радиопередачи «Полный контакт».

Кроме того, отметим, что для достижения обозначенной цели исследуемых программ адресант использует речевые приемы манипулятивного воздействия, которые применяются, чтобы «навязать слушающему определенное представление о действительности, отношение к ней, эмоциональную реакцию или намерение, не совпадающие с тем, какое слушающий мог бы сформировать самостоятельно»

Как справедливо замечает Я.Г. Баженова, «в основе языкового манипулирования лежат психологические и психолингвистические механизмы, вынуждающие адресата некритично воспринимать речевые сообщения, способствующие возникновению в его сознании определенных иллюзий, провоцирующие его на совершение выгодных для манипулятора поступков»

Еще одним важным постулатом является точка зрения ряда ученых, согласно которой «манипулятивное воздействие имеет комплексный характер и воздействует на сферу рационального, эмоционального и волевого во внутреннем мире адресата, оно может иметь индивидуальный, групповой и массовый характер»

В проанализированных медиатекстах, мы выделили наиболее частотные приемы речевой манипуляции, эксплицированные на уровне подачи фактологической информации

- селекция информации, когда сведения о действиях России подаются исключительно в положительном ключе, а ее противников – в резко негативном: «Мы страшно переживаем за украинский народ, мы переживаем за людей, которые там находятся, вместе с тем ненавидя бандеровцев и нацистов, которые держат их сейчас в своих заложниках. Мы не воюем с вами. Мы не против вас. Мы вас освободим и дадим возможность вам самим определять свой выбор, свою жизнь и свою судьбу» («Полный контакт», 23.05.2023) / «Европа никогда не хотела ничего видеть. Европу все устраивало, поэтому сейчас Макрон заявляет, что Россия – агрессор. Даже смешно говорить о нацизме, мы знаем, что это такое. Да, слушайте, ничего вы не знаете, и знать не хотите, вам на все это глубоко наплевать. Вы готовы пойти сейчас на любые затраты, лишь бы выполнить вашу историческую миссию – уничтожение России. Вот это то, что вам реально нужно» («Вечер с Владимиром Соловьевым», 16.08.2023);

- искажение информации, предполагающее смещение акцентов, подмену тезиса оппонентов: «Слушайте, вчера они приняли решение, что они еще на миллиард поставят оружие Украине. Никакой Украины нет! Есть коктейль Молотова, которым вы хотите запустить в Россию! Сами же говорите о забастовках и потасовках в ваших странах, что народ бунтует против санкций. А теперь снова собираетесь кого-то финансировать. Думать не пробовали?» («Полный контакт», 26.01.2023);

- избирательные способы подачи информации, заключающиеся в вариативности интерпретации сообщаемых сведений, сокрытии части информации или, напротив, акцентировании внимания на незначительных деталях: «Американцы открыто пускают сопли, что российская армия обошла их на десятки лет. Ну, а что поделаешь, если так и есть» («Полный контакт», 25.07.2023); «Украинская сторона считает, что они нас уже победили, весь мир с ними. Какая разница, сколько будет уничтожено мирных жителей? Им наплевать на своих мирных жителей, поэтому они используют их как заложников. Чего стоят только их слова, что психологически они уже одержали победу! Что у них тактика, мол, такая была. Только вдумайтесь в эти великие слова великих полководцев!» («Вечер с Владимиром Соловьевым», 27.10.2023).

В качестве выводов можем отметить, что коммуникативное поведение В. Соловьева отличается эмоциональностью, экспрессивностью, ироничностью, саркастичностью, несдержанностью по отношению к политическим и идеологическим противникам (использование разговорных, просторечных, жаргонных, пренебрежительных, бранных, грубых лексических единиц).

В условиях конфликтной ситуации В. Соловьев стремится к контролю, доминированию над оппонентами, перебивает их, лишает права высказать свою точку зрения, иногда выгоняет из студии. Такое коммуникативное поведение ведущего продиктовано тем, что его задача – с одной стороны, не позволить оппонентам завладеть инициативой, аргументировано объяснить свою позицию, а с другой – убедить адресата в объективности и абсолютной справедливости суждений журналиста.

Кроме того, репрезентированные в медиатекстах речевые жанры обладают персуазивным потенциалом, а в совокупности с эксплицированными языковыми приемами манипулятивного воздействия позволяют адресанту создать для адресата специально сконструированный образ реальности, повлиять на его систему ценностей, идеологические установки, изменить его картину мира.

Также наши наблюдения позволяют констатировать, что в рамках государственного политического пропагандистского медиадискурса формируются новые этические правила поведения медиаспециалиста, для которого закрепленные в Кодексе профессиональной этики российского журналиста нормы уже не являются актуальными, если речь идет об идеологических, политических и военных врагах России.