ON THE HUMANITY OF ARCHITECTURAL SPACE

ВОПРОСЫ ГУМАНИТАРНОСТИ АРХИТЕКТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

Научная статья

Горшкова Г.Ф.*

Нижегородский государственный архитектурно-строительный университет, Нижний Новгород, Россия

* Корреспондирующий автор (gal-gorshk[at]yandex.ru)

Аннотация

Пространственный фактор для развития архитектуры является ведущим и определяющим. Архитектура, как показывает история цивилизации, для человека стала наряду с природной второй средой его жизнедеятельности. Однако человечество пока не имеет однозначно точного ни понимания, ни научного определения такому фактору своего существования, каким является его естественная или искусственная пространственная среда. Данное исследование ставит целью наглядно показать пространственно-временную непрерывность и взаимную преемственность между пространствами разной масштабности – индивидуальной, социальной и локальной. Единая геометрическая структура есть пространственная матрица, определяющая все жизненные процессы объективно-субъективных отношений между человеком, бытием и формой на земле.

Ключевые слова: жизненное пространство человека; геометрическая матрица пространства.

ON THE HUMANITY OF ARCHITECTURAL SPACE

Research article

Gorshkova G.F.*

Nizhny Novgorod State University of Architecture and Civil Engineering, Nizhny Novgorod, Russia

* Corresponding author (gal-gorshk[at]yandex.ru)

Abstract

The spatial factor is the major and determining factor for the development of architecture. As the history of civilization shows, architecture has become a second environment for human activity along with nature. However, humanity does not yet have an accurate understanding or scientific definition of such a factor of its existence as its natural or artificial spatial environment. This study aims to demonstrate the spacetime and mutual continuities between spaces at different scales – individual, social and local. A single geometric structure is a spatial matrix that defines all the life processes of objective-subjective relations between man, being and form on earth.

Keywords: human living space; geometric matrix of space.

Архитектура как художественный феномен пространства стала осознаваться с начала прошлого, XX, века. Условие зарождения любого художественного произведения заключается, прежде всего, в возникновении сложных образов, т. е. уже некоей формы, которая проясняется и осуществляется в эскизах, а затем корректируется опытом и жизнью. «Справедливо указывают, что человек не только лицезрит архитектурную форму, но как бы воплощается в ней. Как бы поддерживает ее, несет или увенчивает, выступает или растворяется в ней» [1, С.290].

Тогда же уже становится известным утверждение, что «…представления «время» само по себе и «пространство» само по себе перестанут существовать, и только объединение этих двух представлений сохранит независимую реальность» [2, С.32]. Как раз в это время во Франции и Италии художники — кубисты и футуристы создали художественный эквивалент непрерывности «пространства-времени» в своих поисках современных средств выражения чувственного восприятия.

Но только к концу XX века в качестве основы семантического языка архитектуры более оправданным предлагалось рассматривать насыщенную объективным смыслом и подчиненную определенной функциональной значимости структуру пространства [3].

Человек и архитектурное пространство

В настоящее время можно утверждать, что они находятся в объективно-субъективных отношениях между собой. Форма тела человека подчиняется структурному построению вдоль вертикали как доминантной направленности трёхмерного жизненного пространства на Земле. Вертикаль изначально определяет смысловую иерархию человеческого существа, как это принято в современном бытийном сознании человечества, «по образу и подобию», «от земли – к небу».

В теории архитектуры многими авторами признается, что «вертикаль – основная ось человеческого тела. Вертикаль является основным внешним признаком человека, который отличает его с точки зрения его внешнего вида от животных» [4, С.27].

Чертёжная проекция (рис. 1) структурной модели жизненного пространства [5], как изображение пространственной фигуры на плоскости, фиксирует вертикальное распределение белого света на частные горизонтальные цветные уровни.

Наряду с перпендикулярными прямолинейными связями в проекции участвуют окружности, символизирующие небесные сферы. При этом горизонтальные цветные уровни в диапазоне от фиолетового до красного, охватывая верхнюю часть тела, составляют экзистенциальную, т.е. внутреннюю содержательную часть, связанную с бытийным существованием человека и его рациональным поведением. Все вместе они активируют верхнюю часть построения, в которой происходит работа человеческого сознания, связанная с внутренним переживанием жизненного пространства. Нижняя часть пространства обеспечивает механику движения и перемещения тела.

Рис. 1 – Иерархическая структура жизненного пространства человека

 

Из рисунка также видно, что «…вертикальная линия составляет основу понимания человеческой фигуры, которую человек, так или иначе, учитывает в своем строительстве. Но горизонталь есть линия движения самого человека, его позиции на земле. Когда человек еще совершенно не умел представлять пространство, он уже располагал фигуры по горизонтали» [1, С.360]. Таким образом, сообразно проекции времени в пространство Земли через архитектуру человек по своему образу и подобию создает свою новое идеальное природное окружение. Утверждается, что в идеальном архитектурном объекте «должен быть цельный организм, где каждая часть лежит в наиболее удобном месте из всех возможных мест! Как в организме человека» [6, С.189]. При этом «вертикаль в архитектуре необходима для расширения кругозора. Она поможет все мелкие детали работы наблюдать с высоты – они станут виднее и понятнее» [6, С.190].

Тело человека исторически служило ему инструментом измерения освоенного пространства. Время и человек особенно заметно взаимодействуют в моменты, когда качественно изменяется пространственное осознание и восприятие человеком самого себя в качестве пространственного объекта. Как показывает историческая память, эти временные изменения синхронно закрепляются в графических рисунках изображений человека. Так, поиски гармонизированного построения человеческого тела были закреплены в каноне рисунка, зафиксированного в анналах [7, С.15] Санкт-Петербургской Академии художеств, созданной в XVIII веке в России. Будучи применимым выше в рисунке 1, этот канон даёт возможность наглядно увидеть общие закономерности структурного построения тела человека и пространства трёхмерного бытия в их единстве и целостности.

Ниже, на рисунке 2, сопоставлены две фигуры человека, обозначающие семантические изменения в пространственном сознании архитектурного человека. В части «а» на примере Витрувианского человека Леонардо да Винчи изображен момент возрождения гуманистического начала в творчестве. Человек-творец изображен одновременно в двух ипостасях: как ремесленник, рационально владеющий трехмерным пространством, прочно стоящий на поверхности Земли, и как творческая сущность, которая, оторвавшись от бытийной материальности, сливается со сферой небесной духовности, постигая мир идеальных отношений в пространстве.

В части «б» фиксируется момент технологического освоения земного бытия. В XX веке научно-технический прогресс позволил человеку методически освоить не только наземное пространство, но и выйти за пределы собственного пространственного сознания, физически поднявшись сначала к границам земного Неба, а затем и в орбитальное пространство планеты.

Рис. 2 – Креативная эволюция структурного пространства человека: а) Витрувианский человек Леонардо да Винчи; б) «Модулёр» Ле Корбюзъе

 

Включение человеческой фигуры в геометрическую модель проекционного пространства, иллюстрирует всеобщую объективно-субъективную согласованность иерархического формообразования человека и его жизненного пространства вдоль вертикальной оси, неразрывность их пространственного взаимодействия.

Архитектура и технология пространства в своем вертикальном взаимодействии активно заявили себя новым шагом пространственного формообразования в конце XIX века и на протяжении всего XX века. Как заметил историк архитектуры З. Гидион в своей работе «Пространство, время, архитектура» [2], через архитектуру дается безошибочное представление о том, что действительно происходило в определенный период. Организующими элементами XIX в. явились новая техника строительства, массовое производство в промышленности, изменившаяся организация общественных отношений. Новые возможности, появившиеся в XIX в., проявились более ярко в инженерных конструкциях, чем в архитектуре. Свидетельству этому явилась в 1889 году Эйфелева башня в Париже (рис. 3). Её высота 300м. Конструкция сооружения определена выше названным историком «подсознательным» элементом архитектуры.

Рис. 3 – Статическое пространство технократической цивилизации: смотровая Эйфелева башня в Париже

 

Действительно, это башенное сооружение, не имея определенного функционального назначения, послужило не только рекламной акцией новых возможностей металлических материалов и конструкций, но неожиданно, устремившись к недостижимым ранее воздушным высотам, стало для городских жителей прообразом грядущей эпохи – эпохи виртуального пространства, связанной с развитием радиотехники. При этом прозрачность материальной формы сооружения благодаря пластически изящной линейно-стержневой структуре послужила намёком на многосложность воздушной пространственной среды.

Анализ направления инженерного мышления, как показал потом XX век, позволяет почти пророчески предсказывать будущие архитектурные решения. И, действительно, как физический объем формальная идеология высотных небоскрёбов в 1931 году была представлена в «Эмпайр Стэйт билдинге» в Нью-Йорке, достигнув высоты 381м (рис. 3). Однако здесь линейный каркас сооружения уходит во внутреннее пространство, и объемная масса здания приобретает черты закрытости и монументальности, статичной связанности с уровнем земного притяжения.

В обоих случаях зафиксированы моменты, когда, по мнению теоретиков и историков архитектуры [8], конструкции и технология строительного производства выступали как активный фактор формирования архитектурных организмов. Проблемным стержнем архитектурных концепций конца ХIХ в. — начала XX в. стало отношение внешней формы и функции в произведениях архитектуры.

Темпы технического прогресса во второй половине XX столетия настолько ускорились, что стереотипы не успевают укорениться в сознании. Однако контакты с формами техномира раздвинули круг привычных ассоциаций. Как формулирует архитектор А. Иконников «…«Хай-тек» расширил наши представления о художественных возможностях взаимодействия вещи и контекста. В его опытах обнаружились знаково-символические и эстетические ценности, которые ранее как-то не замечали. И, что главное, оказались умножены возможности эмоционального освоения техномира. Многое в специфических формах стало неожиданно выразительным, несущим сложные, многозначные метафоры» [8, С.97].

Структурные закономерности архитектурного формообразования, по материалам современных исследований [9], утверждают, что процессы построения архитектурных объектов сопряжены с требованиями естественной геометрии пространства, но архитектурными они становятся благодаря проявлению человеческих факторов. Каждый конкретный объект, «закрепленный» совокупностью устойчивых характеристик своего построения, олицетворяет собой пример целостной и завершенной пространственной структуры, успешно противостоящей внешним (средовым) факторам, провоцирующим общие процессы изменения и эволюции.

Социум и творческий потенциал архитектурного пространства могут соприкасаться в поисках новой эстетики формообразования при смене цивилизационных идеалов. Из анализа искусствоведческой литературы [10] следует, что в художественном творчестве «познание» человеческой сути действительности одновременно имеет характер и творчества, и духовной практики, такое познание является и фактом формирования действительности, ее преобразования. При этом «Произведение искусства — факт самой действительности, результат творческого открытия и средство борьбы человека за жизненную правду. Общественное самосознание человека, понимание им исторического момента своего собственного бытия и своих возможностей составляет единство с его пониманием исторического состояния развития общества и потребностей его дальнейшего развития. Собственная семантика искусства — это семантика эстетического и идейного смыслового вклада в развитие общества» [10, С.121].

Иллюстрацией этому сформулированному тезису служит нижеприведённый пример с башней В. Татлина (рис. 4).

Рис. 4 – Динамическое освоение планетарного пространства

 

Приведённое здесь творческое произведение художника В. Татлина, послужившее эскизом монумента III-му Интернационалу международных пролетариев, оценивалось современниками вроде художественного манифеста или декларации новой революционной архитектуры. Сама конструкция этой башни полностью бесполезна с инженерно-технической точки зрения. Автор, как художник лишь изображает конструкции. Он опирается на интуицию и эстетическое чувство. Одетая в «конструктивную» форму художественная идея произведения не нуждалась в символике, так как спираль сама есть активный символ революционного подъёма, декларирующая готовность исторического момента попытаться совместными усилиями человечества осуществить отрыв от существующей действительности. Интересно, что осевой наклон башни к нижней плоскости световой проекции соответствует углу наклона земной оси к плоскости эклиптики, который равен 66°33΄.

Такая согласованность пространственной формы в интуитивном поиске отдельного художника и в объективных параметрах пространства планеты подтверждает единство геометрических свойств жизненного пространства человека. Получается, что осознаваемая все большим числом людей современная точка зрения, что Земля – это живая и разумная природная система, была обозначена еще в начале XX века. А интуитивная возможность и способность предвидеть, предчувствовать, предугадывать объективные законы и закономерности свойственно акту художественного творчества в большей степени, чем прогнозирование будущего на рациональной основе.

Рассматривая архитектурные объекты как образные и структурные элементы пространственной коммуникации, т.е. связанные взаимообменом информацией, заложенной в земной пространственной среде, можно выделить три подтекста её проявления, обозначенные в научных исследованиях [11]:

1) продуцирование смыслов при переводе пространственных форм в интерпретационном процессе;

2) условие для социального взаимодействия, где смысл появляется как результат вступления в социальные отношения с другими людьми;

3) гипотетическая возможность проявления события, смыслы порождающий эффект событийной стороны зодчества.

Процесс коммуникации в зодчестве имеет двойственную природу - через форму, организующую пространство и через событие, возможное в организованном пространстве и происходит посредством семиотических механизмов. Геометрически выраженная структурная модель пространства через проекцию архитектурных объектов исполняет роль, своего рода, генома пространственного формообразования. Она позволяет считывать пространственную информацию не только в состоявшихся, но и в эскизных поисках будущих объектов, предвидеть направленность искомого формального произведения.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Некрасов, А. И. Теория архитектуры / А. И. Некрасов ; вступ. ст. И. Кызласовой, В. В. Кириллова. - М. : Стройиздат : Галерея-91, 1994. - 477 с.
2. Гидион, З. Пространство, время, архитектура / З. Гидион ; сокр. пер. с нем. М. В. Леонене, И. Л. Черня. – 3-е изд. - М. : Стройиздат, 1984. - 455 с.
3. Страутманис, И. А. Информативно-эмоциональный потенциал архитектуры / И. А. Страутманис. – М. : Стройиздат, 1978. - 120 с. : ил.
4. Брунов, Н. И. Очерки по истории архитектуры. Т.1 / Н. И. Брунов. – М.: Центрополиграф, 2003. – С.27.
5. Горшкова, Г.Ф. Геометрическая структура архитектурного пространства / Г.Ф. Горшкова. – ННГАСУ, Н. Новгород, 2007. – 237 с.
6. Буров, А. К. Андрей Константинович Буров : Письма. Дневники. Беседы с аспирантами. Суждения современников / А. К. Буров ; сост., вступ. ст. и примеч. Р. Г. Буровой, О. И. Ржехиной. – М. : Искусство, 1990. – 297 с. : ил.
7. Учебный рисунок в Академии художеств : альбом / автор-сост. Д. А. Сафаралиева ; науч. ред. СССР Б. С. Угаров. – М.: Изобр. искусство, 1990. -159 с. : ил.
8. Иконников, А. В. Функция, форма, образ в архитектуре / А. В. Иконников. – М. : Стройиздат, 1986. - 286 с. : ил.
9. Шубенков, М. В. Структурные закономерности архитектурного формообразования / Шубенков М. В.: Учеб. Пособие. – «Архитектура-С», 2006. – 320 с., ил.
10. Шимунек, Е. Эстетика и всеобщая история искусств / Е. Шимунек ; пер. с чеш. В. А. Каменской ; послесл. А. С. Доценко ; ред. О. А. Сахарова. – М. : Прогресс, 1980. – 247 с. : ил.
11. Янковская, Ю. С. Архитектурный объект : образ и морфология : автореф. дис. … д-ра архитектуры : 18.00.01 / Моск. архитектур. ин-т. – М., 2006. – 56 с.

Список литературы на английском языке / References

1. Nekrasov, A. I. Teoriya arkhitektury [Theory of architecture] / A. I. Nekrasov ; vstup. st. I. Kyzlasovoj, V. V. Kirillova]. - M. : Strojizdat : Galereya-91, 1994. - 477 p. : il. [in Russian]
2. Gidion, Z. Prostranstvo, vremya, arkhitektura [Space, time, architecture] / Z. Gidion ; sokr. per. s nem. M. V. Leonene, I. L. Chernya. – 3-rd ed. - M. : Strojizdat, 1984. - 455 p. [in Russian]
3. Strautmanis, I. A. Informativno-ehmocional'nyj potencial arkhitektury [Informative and emotional potential of architecture] / I. A. Strautmanis. – M. : Strojizdat, 1978. - 120 p. : il. [in Russian]
4. Brunov, N. I. Ocherki po istorii arkhitektury [Sketches on architecture stories].Vol.1 / N. I. Brunov. – M.: Centropoligraf, 2003. – P.27. [in Russian]
5. Gorshkova, G.F. Geometricheskaya struktura arkhitekturnogo prostranstva [Geometric structure of architectural space] / G.F. Gorshkova. – NNGASU, N. Novgorod, 2007. – 237 p. [in Russian]
6. Burov, A. K. Andrej Konstantinovich Burov : Pis'ma. Dnevniki. Besedy s aspirantami. Suzhdeniya sovremennikov [Andrey Konstantinovich Burov: Letters. Diaries. Conversations with graduate students. Judgments of contemporaries] / A. K. Burov ; sost., vstup. st. i primech. R. G. Burovoj, O. I. Rzhekhinoj. – M. : Iskusstvo, 1990. – 297 p. : il. [in Russian]
7. Uchebnyj risunok v Akademii khudozhestv : al'bom [Educational drawing in Academy of Arts: album] / D. A. Safaralieva; ed. SSSR B. S. Ugarov. – M.: Izobr. iskusstvo, 1990. -159 p. : il. [in Russian]
8. Ikonnikov, A. V. Funkciya, forma, obraz v arkhitekture [Function, form, image in architecture] / A. V. Ikonnikov. – M. : Strojizdat, 1986. - 286 p. : il. [in Russian]
9. Shubenkov, M. V. Strukturnye zakonomernosti arkhitekturnogo formoobrazovaniya [Structural regularities of an architectural shaping] / Shubenkov M. V.: textbook. – «Arkhitektura-S», 2006. – 320 p., il. [in Russian]
10. Shimunek, E. Ehstetika i vseobshchaya istoriya iskusstv [Aesthetics and General art history] / E. Shimunek ; per. s chesh. V. A. Kamenskoj ; poslesl. A. S. Docenko ; ed. O. A. Sakharova. – M. : Progress, 1980. – 247 p. : il. [in Russian]
11. Yankovskaya, YU. S. Arkhitekturnyj ob"ekt : obraz i morfologiya [Architectural object : image and morphology] : avtoref. dis. … d-ra arkhitektury : 18.00.01 / Mosk. arkhitektur. in-t. – M., 2006. – 56 p. [in Russian]