CONCEPTUAL METAPHOR PROBLEM IN THE ASPECT OF PHRASEOLOGICAL UNIT INTERPRETATION

Гадакчян А.С.

Старший преподаватель, Донской государственный технический университет

ПРОБЛЕМА КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МЕТАФОРЫ В АСПЕКТЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

Аннотация

Неявное знание, отражаемое в концептуальных метафорах, частично мотивирует значения фразеологических единиц. В связи с этим, в процессе интерпретации семантического содержания фразеологической единицы пользователи языка обращаются прежде всего к актуальным для системы языка концептуальным метафорам. Метафорическая концептуализация действительности мотивирует акты порождения и функционирования фразеологических единиц, которые отражают культурно специфические реалии пользователей языка. Метафорическая мысль играет конструктивную роль в эволюции значений фразеологических единиц, мотивируют не только эти значения, но и использование и интерпретацию фразеологических единиц в рамках социокультурной общности.

Ключевые слова: фразеологическая единица, концептуальная метафора, концептуализация, образное значение, образные языковые структуры.

Gadakchyan A.S.

Senior Teacher, The Don State Technical University

CONCEPTUAL METAPHOR PROBLEM IN THE ASPECT OF PHRASEOLOGICAL UNIT INTERPRETATION

Abstract

Tacit knowledge reflected in the conceptual metaphors partly motivates the phraseological unit meaning. In connection to this, the language users in the process of phraseological init semantic content interpretation apply mostly to the conceptual metaphors which are actual for the language system. Metaphorical reality conceptualization motivates the acts of creating and functioning of phraseological units reflecting the language users’ culturally specific realities. The metaphorical thought plays the constructive role in the phraseological init meaning evoluation motivating not only this meaning, but also the phraseological init using and interpretation in the social and cultural community.

Keywords: phraseological init, conceptual metaphor, conceptualization, figurative meaning, figurative language structures.            

Фразеологические единицы (ФЕ) принадлежат обширной сфере фиксированных сочетаний, клише, пословиц, косвенных речевых актов, речевых формул, которые – в качестве интегрирующей характеристики – обладают той или иной степенью конвенционализации значения и в то же время различаются своими семантическими и синтаксическими свойствами. Данные конвенциональные способы сообщения диктальной и модусной информации о текущем положении дел формируют значительную часть повседневного языкового репертуара говорящего субъекта. В основе их использования лежат следующие правила:

• уместность («используй идиоматические выражения, если для этого обнаруживается оптимальная причина» [1, P. 62]);
• соответствие критерию вежливости [2, С. 2482];
• отражение контекста общения и обеспечение эффективности межличностных взаимоотношений [3, С. 257].

Дефинирование ФЕ, выработка речевых навыков их использования и восприятия все еще представляет для лингвистики дискуссионную проблему. Не меньше споров вызывает и однозначное разграничение ФЕ и свободных сочетаний, идиоматичности и метафоричности (более подробно см. [4]). Приобретение свободными – образными и необразными – сочетаниями фразеологически связанного значения – это, своего рода, процесс. Конкретная языковая структура не является исходно фразеологической, но постепенно приобретает данное значение в процессе своего функционирования. Более того, ФЕ включают в свой состав компоненты, которые потенциально обладают фразеологически не связанными значениями, хотя их целостная семантика не может быть сведена к значениям этих компонентов. Выявление целостного значения большинства ФЕ не вызывает особого труда в силу его очевидной мотивированности, прозрачности отношений между значениями отдельных компонентов и их референтами. Формирование фразеологически связанного значения не подчиняется каким-либо универсальным принципам и механизмам.

Как общее понятие, фразеологические средства образуются за счет различных языковых и речевых явлений, начиная от застывших конструкций, в рамках которых отдельные словоформы сохраняют свои исходные свободные значения, и заканчивая структурами, целостная семантика которых не предопределяется значениями отдельных компонентов, не говоря уже о фразовых глаголах, сложных словах, косвенных речевых актах и языковых воспроизводимых формулах.

ФЕ функционируют одновременно как отдельное слово и структура, включающая в свой состав несколько слов. Даже в застывших идиомах можно выявить семантику отдельно взятого компонента, несмотря на то, что эти идиомы функционируют как автономное слово, значение которого хранится в памяти носителя языка, в равной степени, как, например, и некогда выученные рифмованные последовательности слов. ФЕ, таким образом, предстают оптимальным способом альтернативного выражения того или иного понятия посредством образных единиц с небуквальным значением.

Большинство теоретиков придерживается мнения, что на уровне функционирования образных языковых структур необходимо говорить о той или иной степени проявления идиоматичнности [5]. Буквальность и образность рассматриваются как две крайние точки семантического континуума, предполагающего различные типы выражения значения в соответствии со степенью проявления буквальности / идиоматичности / метафоричности. Предлагается разграничивать выражения с буквальным, фразеологически связанным и метафорическим значениями на основе такого параметра, как степень семантической прозрачности этих выражений (т.е. степень членимости выражения на отдельные семантические компоненты). Степень семантической непрозрачности выражений определяется в терминах таких следующих двух процедур, как:

1) определение того, в какой степени компоненты выражения являются полнозначными семантическими показателями (т.е. вносит ли их значения определенный вклад в общую семантику слова); например, слово blackbird является менее непроницаемым, чем слово ladybird, поскольку обладает двумя полнозначными показателями, в то время как ladybird – одним показателем (bird); анализируемые слова, в свою очередь, оказываются менее непроницаемыми, чем выражения red herring и in a brown study, в которых полнозначных показателей не обнаруживается вовсе;

2) выявление расхождения, несоответствия между комбинированной семантикой показателей и общим значением ФЕ [6, P. 45–47].

В рамках когнитивной лингвистики метафора трактуется в большей степени как концептуальный, нежели языковой феномен. Новаторские и конвенциональные метафоры перерабатываются носителями языка с опорой на разные когнитивные процессы. Переработка метафоры предполагает различные ментальные процессы, в зависимости от того,  является ли она новаторской (в момент начала своего функционирования), конвенциональной (в момент частотного функционирования) или мертвой (после исчезновения из системы языка) [7], [8]. На способ переработки метафоры оказывает решающее воздействие не столько новаторский / конвенциональный характер ее концептуальной структуры (т.е. сравнение / категоризация), сколько тот факт, что концептуальное измерение метафоры взаимодействует с языковой формой.

В результате этого взаимодействия осуществляется неявное сравнение элементов различных доменов. Теория поступательной динамики метафоры предлагает многомерное описание отношений между метафорой на уровне мыслительных процессов (конвенциональные vs. новаторские концептуальные структуры), метафорой в системе языка (метафора vs. образное сравнение) и метафорой в аспекте ее переработки в сознании носителя языка (сравнение vs. категоризация).

Функционирование метафоры в системе языка выявляет наличие стабильной оппозиции между непосредственно метафорой и образным сравнением (similie), функционирование метафоры на уровне мыслительных процессов – между конвенциональной и новаторской метафорой. В условиях реальной коммуникации воплощается фундаментальное противопоставление между намеренной и ненамеренной (спонтанно активируемой) метафорой. Намеренная метафора представляет собой явно выражаемый стимул адресату выйти за рамки доминирующего в текущем дискурсе домена-цели и взглянуть на него с позиции иного, никак нее соотносящегося с ним домена-источника. Подобная коммуникативная ситуация моделируется субъектом речи, в частности, при актуализации образного сравнения.

При определении феномена метафоры в рамках коммуникации задействуются как языковые, так и концептуальные метафоры с целью выявления того, какие из них интерпретируются пользователями языка, участвующими в дискурсивной деятельности, в действительности как метафоры [9, С. 70]. Целью сбора подобного лингвистического материала предстает установление инвентаря всех языковых форм, которые потенциально соотносятся с глубинными процессами наложения концептуальных доменов друг на друга. Последующий концептуальный анализ призван реконструировать эти домены. В данном случае актуальным предстает вопрос о том, какие формальные, концептуальные и коммуникативные аспекты семиотической структуры метафоры могут сигнализировать о ее намеренном использовании.

 В этой связи ФЕ анализируются как продукт концептуальной системы, порождаемой доменами повседневного опыта, а не отдельными словами и выражениями. ФЕ приобретают значения и смыслы в результате активации наших воплощенных знаний об окружающем мире, а не как следствия их ассоциирования с произвольным семантическим содержанием. Если бы семантика ФЕ формировалась с опорой на произвольные ассоциации, то, например, идиома spill the beans / проболтаться, проговориться обладала бы той же самой семантикой, что и омонимичное выражение с буквальным значением. Рассматриваемая нами ФЕ отражает лежащую в ее основе метафору, в соответствии с которой сознание человека – это вместилище («контейнер»), а выражаемые идеи – физические сущности. Эта метафора, в свою очередь, порождает уникальный ментальный образ.

В результате ФЕ – по сравнению с омонимичным выражением в буквальном значении – начинает содержать целый ряд импликаций, образно выявляющих информацию о причинах раскрытия секрета, речевой манере того, как это было проделано, ненамеренности проступка. Более того, в отличие от концептуальной метафоры, лежащей в основе ФЕ, те или иные компоненты фразеологического выражения обладают метафорическими референтами. Так, компонент spill метафорически осмысливается как акт обнародования информации, а компонент beans – непосредственно как информация. Взаимоотношения между ФЕ и их значениями выражаются в терминах мотивации, которую невозможно предугадать с опорой на определенные принципы. ФЕ формируется в результате действия таких когнитивных механизмов, как метафора и метонимия, которые обеспечивают связь между различными доменами знаний и фразеологически связанным значением. Мотивация является своеобразным фоном, воспринимая который, индивид осознает значением ФЕ.

Реальность возникающих ментальных образов и наличия глубинных концептуальных метафор и метонимии в процессе языковой актуализации ФЕ была эмпирически подтверждена в нескольких изысканиях. Например, участников эксперимента просили описать возникающие в их сознании ментальные образы после того, как им были сообщены ФЕ со сходными типами значений. Эти значения имели непосредственное отношение к таким концептам, как гнев, безумие, обнародование секретной информации, секретность. Было обнаружено, что  описание образов, ассоциирующихся, например, с такими ФЕ, как hit the ceiling, flip your lid, оказывается определенно целостным и выявляет наличие метафорической основы у фразеологических выражений [10, P. 60–61].

Ментальные образы также отражают различные глубинные метафоры в случаях, когда ФЕ, обладающие сходными значениями, не основываются на тех же самых концептуальных метафорах [11]. В частности, это было выявлено в эксперименте, в рамках которого участников просили осуществить выбор ФЕ в определенном контексте, оценить, являются ли те или иные ФЕ, номинирующие гнев, уместными в контексте их употребления. Результаты продемонстрировали, что участники отдавали предпочтение тем ФЕ, которые отражают ту же самую концептуальную метафору, что и тексты, которые были задействованы в эксперименте. Например, ФЕ blow your stack получила более высокую оценку в тексте, в котором гнев женщины описывался как повышение температуры в герметичной упаковке, ФЕ bite your head была наивысшим образом оценена для текста, в котором гнев представлен в образе опасного животного [10, P 61].

Выводы, полученные в экспериментах, проливают свет на то, что люди не только распознают тот факт, что в основе некоторых ФЕ лежат одни и те же метафоры, но и способны разграничивать случаи актуализации ФЕ со сходным значением, которые базируются на различных глубинных метафорах. В мотивированности ФЕ конструктивную роль играют не только метафоры и метонимия, но и конвенциональные знания. Например, значение устойчивого выражения to have one’s hands full базируется на том знании, что если мы держим что-либо в руках, то в этом случае трудно что-либо дополнительное выполнять руками [12, P. 340–341].

Таким образом, ФЕ и метафоры, обладая концептуальным сходством, не могут быть оптимально интерпретированы, если воспринимаются как языковые единицы с буквальным значением. Различия между ними объясняется с учетом проявляющихся в размах метафорических и фразеологических базовых корреляций. ФЕ исходно обладают референциями, которые системно репрезентируют метафорические наименования. ФЕ и метафоры представляют собой специфические в культурном отношении аспекты системы языка. Культурно специфические метафоры наиболее ярко манифестируются фразеологическим языковым фондом. ФЕ и другие  устойчивые (воспроизводимые) сочетания задействуются в формировании этноспецифических концептов, отражающих картину мира носителей языка, их национальный характер, традиционные социальные отношения, становясь воплощением духовных ценностей. ФЕ реализуются в непрямой, образной и метафорической форме, а поэтому культурно специфические метафоры становятся производящей основой для ФЕ, не имеющих прямых соответствий в других языках.

Список литературы / References

1. Searle J. Indirect speech acts // Syntax and semantics. Speech acts. NY.: Academic, 1975. P. 59–82.
2. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Концептуальный анализ как сфера актуальных исследований в когнитивной лингвистике // В мире научных открытий. 2015. № 11.7(71). С. 2481–2494.
3. Кудряшов И.А., Головинова П.А. Проблема категоризации эмоционального состояния субъекта диалогической речи в современной лингвистике // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 12(52). С. 256–261.
4. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Метафора и ее персуазивные эффекты в публицистическом тексте // В мире научных открытий. 2015. № 5.6(65). С. 2008–2022.
5. Пантелеев А.Ф., Кудряшов И.А. Метафора как концептуальный компонент персуазивной коммуникации // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 591–594.
6. Cruse D.A. Lexical semantics. NY.: Cambridge University press, 1986. 319 p.
7. Кудряшов И.А., Пантелеев А.Ф. Проблема метафоры как пересечения доменов в концептуальной структуре дискурса // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 163–168.
8. Болоцкая Ю.В., Кудряшов И.А. Концептуальная метафора и внеязыковая повседневность: сферы взаимодействия // Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия: Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия: Материалы V-ой Международной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону: Донское книжное издательство, 2015. С. 130–136.
9. Предложение и текст: системность и функциональность. Коллективная монография. Ростов-на-Дону: АкадемЛит, 2015. 412 с.
10. Gibbs R.W. Why idioms are not dead metaphors // Idioms: processing, structure, and interpretation. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1993. P. 57–77.
11. Nayak N.P., Gibbs W.S. Conceptual knowledge in the interpretation of idioms // Journal of experimental psychology: general. 1990. № 119. P. 115–130.
12. Kövecses Z., Szabó P. A view from cognitive semantics // Applied Linguistics. 1996. № 17(3). P. 326–355.

Список литературы латинскими символами / References in Roman script

1. Searle J. Indirect speech acts // Syntax and semantics. Speech acts. NY.: Academic, 1975. P. 59–82.
2. Azarova O.A., Kudrjashov I.A. Konceptual’nyj analiz kak sfera aktual’nyh issledovanij v kognitivnoj lingvistike [Conceptual analysis as a sphere of actual investigations in cognitive linguistics] // V mire nauchnyh otkrytij [In the world of scientific investigations]. 2015. # 11.7(71). S. 2481–2494. [in Russian]
3. Kudrjashov I.A., Golovinova P.A. Problema kategorizacii jemocional’nogo sostojanija sub’ekta dialogicheskoj rechi v sovremennoj lingvistike [The problem of categorization of dialogic speech subject emotional state] // Gumanitarnye nauchnye issledovanija [Humanitarian scientific investigations]. 2015. # 12(52). S. 256–261. [in Russian]
4. Azarova O.A., Kudrjashov I.A. Metafora i ee persuazivnye jeffekty v publicisticheskom tekste [Metaphor and its persuasive effects in the publicist text] // V mire nauchnyh otkrytij [In the world of scientific investigations]. 2015. # 5.6(65). S. 2008–2022. [in Russian]
5. Panteleev A.F., Kudrjashov I.A. Metafora kak konceptual’nyj komponent persuazivnoj kommunikacii [Metaphor as a conceptual component of persuasive communication ] // Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations]. 2015. # 21. S. 591–594. [in Russian]
6. Cruse D.A. Lexical semantics. NY.: Cambridge University press, 1986. 319 p.
7. Kudrjashov I.A., Panteleev A.F. Problema metafory kak peresechenija domenov v konceptual'noj strukture diskursa [The problem of metaphor as overlapping in the discourse conceptual structure] // Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations]. 2015. # 21. S. 163–168. [in Russian]
8. Bolockaja Ju.V., Kudrjashov I.A. Konceptual’naja metafora i vnejazykovaja povsednevnost’: sfery vzaimodejstvija [Conceptual metaphor and extra linguistic daily life: spheres of interaction] // Jazyk i pravo: aktual'nye problemy vzaimodejstvija: Jazyk i pravo: aktual'nye problemy vzaimodejstvija: Materialy V-oj Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii [Language and law: actual problems of interaction: Naterials of the V-th International scientific and practical conference]. Rostov-na-Donu: Donskoe knizhnoe izdatel'stvo, 2015. S. 130–136. [in Russian]
9. Predlozhenie i tekst: sistemnost’ i funkcional’nost [Sentence and text: consistency and functionality]. Kollektivnaja monografija [Collective monograph]. Rostov-na-Donu: AkademLit, 2015. 412 s. [in Russian]
10. Gibbs R.W. Why idioms are not dead metaphors // Idioms: processing, structure, and interpretation. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1993. P. 57–77.
11. Nayak N.P., Gibbs W.S. Conceptual knowledge in the interpretation of idioms // Journal of experimental psychology: general. 1990. № 119. P. 115–130.
12. Kövecses Z., Szabó P. A view from cognitive semantics // Applied Linguistics. 1996. № 17(3). P. 326–355.