EMOTIONS, LANGUAGE, COGNITION: THE PROBLEM OF INTERCONDITIONALITY IN INTERDISCIPLINARY PERSPECTIVE

Азарова О.А.¹, Кудряшов И.А.²

¹Кандидат филологических наук, «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации» (г. Москва), ²Доктор филологических наук, Южный федеральный университет (г. Ростов-на-Дону)

ЭМОЦИИ, ЯЗЫК. КОГНИЦИИ: ПРОБЛЕМА ВЗАИМООБУСЛОВЛЕННОСТИ В МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

Аннотация

Научное изучение эмоций характеризуется тем фактом, что исследователь  сталкивается с противоречивыми теориями, разработанными не только в рамках различных дисциплин, таких как биология, психология, антропология, лингвистика, но и на уровне одной и той же дисциплины. Одна часть этой проблемы обусловливается самой – с трудом уловимой – сферой изысканий: эмоции принадлежат к такому субстрату повседневного человеческого опыта, который появился задолго до того, как сам человек стал пользоваться языковыми знаками, и эмоции проявляют стабильную тенденцию к сопротивлению всякой попытке быть зафиксированными знаками. Другая часть проблемы предопределяется биологической, психологической, антропологической, лингвистической неоднозначностью самой сферы изысканий: исследователи не так часто прилагают усилия по созданию единой научно-описательной системы анализа воплощения внутреннего мира человека в повседневном опыте, в том числе, опознания эмоций в диалогической речи.

Ключевые слова: эмоции, взаимодействие участников коммуникации, язык, когнитивная деятельность, междисциплинарная интерпретация.

Azarova O.A.¹, Kudryashov I.A.²

¹PhD in Philology, «Financial University under the Government of the Russian Federation» (Moscow), ²PhD in Philology, Southern Federal University (Rostov-on-Don)

EMOTIONS, LANGUAGE, COGNITION: THE PROBLEM OF INTERCONDITIONALITY IN INTERDISCIPLINARY PERSPECTIVE

Abstract

The scientific investigation of emotions is characterized by the fact that the researcher encounters the controversial theories developed not only in various disciplines, such as biology, psychology, anthropology and linguistics, but also on the level of one and the same discipline. One part of the problem is predetermined by the elusiveness of the problem itself: emotions pertain to the everyday human experience which appeared long before the human being began using language signs, and emotions tend to resist any attempt to be fixed with the signs. Another part of the problem is predetermined by biological, psychological, anthropological and linguistic ambiguity of the investigation sphere itself: the researchers take little pains to create the unique scientific and descriptive system for analysis of human internal world embodiment in the everyday experience, in particular, for emotion recognition in the dialogic speech.

Keywords: emotions, communication participators’ interaction, language, cognitive activity, interdisciplinary interpretation.

Во многих лингвистических и коммуникативных теориях эмоциональности вообще не отводится какой-либо системной исследовательской ценности. Вместе с тем, принимались неоднократные попытки последующего развития данных теорий с учетом эмоционального содержания языковой единицы:

• теория языковых знаков: введение понятия коннотации [1], [2];
• теория речевых актов: экспликация категории «экспрессивный речевой акт» [3], [4].

Даже если взаимоотношения между эмоциями и языком (коммуникацией) избирается в качестве эксплицитного предмета исследований, данная проблематика рассматривается, как правило, на теоретическом – или в лучшем случае прагматическом – уровне без привлечения разностороннего эмпирического материала. Взгляд на эмоции в подобных исследованиях, в свою очередь, испытывает сильное влияние со стороны теоретических концепций, разработанных в таких дисциплинах, «ответственных» за изучение эмоций, как антропология, философия, социология и особенно психология.

В случае привлечения эмпирического подхода к исследованию обозначенной выше проблемы анализ приобретает экспериментальный характер, при котором изучение концентрируется, как правило, на эмоциональном языковом содержании в предопределенных ситуациях: испытуемые призваны производить эмоции как результат их контролируемой инициации [5], [6]. Лингвистические данные в рамках обозначенных выше изысканий производятся исключительно в целях предпринимаемого психологического исследования. В научной литературе, посвященной проблеме взаимосвязи эмоций и языка (коммуникации), накоплен значительный экспериментальный материал. Однако, на наш взгляд, можно отметить не так уж много работ, в которых эмоциональное состояние субъекта речи интерпретируется в условиях реальной повседневной ситуации, а сами эмоции исследуются на уровне непринужденных диалогов (аналогами которых выступает общение персонажей в прозаических и драматургических текстах) [7], [8], [9], [10].

Думается, что эмоции по существу предстают противоречивым предметом научного исследования в силу следующих важнейших причин.

Во-первых, доминирующее положение в современной гуманитарной науке занимает проблема концептуализации человека как исходно рационального субъекта, выполняющего речевые / неречевые действия исключительно исходя из преследуемых перлокутивных целей. Подобная концептуализация превалирует в большинстве научных дисциплин и теорий, таких, например, как теория действия, интеракциональная теория, прагматическая и когнитивная лингвистика [11]. Коммуникация и диалогическое взаимодействие соответственно рассматриваются как предопределенные в когнитивном отношении феномены, обладающие намеренным, рациональным и инструментальным характером.

Во-вторых, превалирующая в гуманитарных науках концептуализация эмоций как внутренних психологических феноменов с трудом поддается лингвистическому обоснованию. Постулат об изолированных языковых знаках в семиотической теории, размежевание таких феноменов, как денотация и коннотация, как и редукционистские воззрения на коммуникативный процесс как чисто информативный обмен стимулирующей и реактивной репликой – все это ведет к рассмотрению проблем взаимодействия языка и коммуникации без учета такого важнейшего фактора, как эмоциональность.

Полагаем, что эмоции представляют собой многомерный феномен с точки зрения следующих исследовательских перспектив, а именно эмоции могут быть изучены:

(1) в контексте личностной системы говорящего субъекта и его собеседника, поскольку предстают элементами их персональной внутренней жизни (анализ взаимоотношений эмоций с другими элементами внутренней жизни человека, такими как когниции, мотивации, желания и намерения);

(2) как общественный феномен в социальных ситуациях межличностных взаимоотношений (функции и характеристики эмоциональных проявлений в интеракции, вне зависимости от того, испытывают ли собеседники те эмоции, которые ими манифестируются).

Исходя из обозначенных выше перспектив, фокус изысканий призван быть на том, как эмоции манифестируются, взаимно интерпретируются и перерабатываются в процессе взаимодействия, какие коммуникативные практики задействуют собеседники в целях репрезентации, интерпретации и переработки эмоций. Другими словами, эмоции должны исходно рассматриваться как элементы текущего взаимодействия участников коммуникации с опорой на функциональность данного взаимодействия. В то же самое время эмоции необходимо анализировать как социально регулируемый феномен, делать особый исследовательский акцент на их социальной орнаментации. Подобная концептуализация фокусирует внимание на социальной и дискурсивной реальности чувств.

Многомерное исследование эмоций не должно ограничиваться рамками отдельной научной дисциплины: междисциплинарный подход рассматривается в настоящее время как наиболее оптимальный в достижении значимых результатов. Эмоции не могут быть исчерпывающе объяснены, исходя из исключительно их анатомического и биологического анализа. То же самое можно сказать и о социальной психологии, которая без обращения к знаниям из других научных сфер, неспособна выявить характерные черты эмоций, специфику их воздействующего потенциала.

В настоящий момент проблемная ситуация в сфере эмоциологии заметно меняется в связи с новыми научными находками в неврологии: исследователи, фактически, приближаются к разгадке того, чем же на самом деле являются эмоции. Исследование мозга показало, что ранний социальный опыт человека играет критическую роль в развитии его базовых эмоциональных процессов. Также установлено, что когнитивная переработка информации в мозге тесно взаимосвязана с социальной обработкой эмоций. Структуры мозга, которые активно задействуются в процессе функционирования социальных событий, также активируются при регулировании эмоциональных состояний человека.

Люди обладают индивидуальными зеркальными нейронами, которые дают им возможность регулировать свои социальные взаимодействия. Эти нейроны представляют собой определенную сеть в коре головного мозга, которая активируется как при выполнении некоторого действия, так и при наблюдении за процессами выполнения этого же самого действия другим человеком. Указанная сеть позволяет индивиду осуществлять интернализацию целей действия, осуществляемого другим индивидом, включая действия, которые связываются с определенными эмоциональными состояниями. Это означает, что участники диалогического взаимодействия постоянно интерпретируем речевые (иллокутивные) действия друг друга, жесты и мимику лица в терминах ментальных состояний и эмоций, лежащих в их основании. Цель этой интерпретации – выявить, что собеседник думает и чувствует в момент взаимодействия, какой шаг он намеревается предпринять.

Когнитивная деятельность индивида является необходимой предпосылкой осознания испытываемых эмоций в форме оценки результатов восприятия объективной действительности в процессе фильтрации новой информации через призму предшествующего опыта. Эмоции интерпретируются как биологически предопределенные процессы, которые испытывают влияние и со стороны конкретной культуры. Биологический и культурный факторы формируют индуктор конкретной эмоции, стили их выражения, когниции и поведение, вызываемые той или иной эмоцией. Естественно, что реакции организма на сознательно испытываемые чувства не является ключевой проблемой лингвистической науки. Однако если мы фокусируем внимание на таких явлениях, как использование языка, обращение индивида с языком в условиях диалогического взаимодействия, мы призваны принять во внимание тот факт, что указанные явления неизбежно предопределяются эмоциональными состояниями участников общения. В этом случае эмоции рассматриваются как непременное условие коммуникативного процесса, от которого невозможно абстрагироваться.

Для проведения чисто лингвистического изыскания дифференциация неврологических стадий эмоций, чувств и сознания оказывается не так уж и важной. Для этих целей достаточной окажется актуализация более широкого понятия эмоций, которая не учитывает их разграничения как своеобразных реакций организма и испытываемых чувств. Как представляется, важным для лингвистического изыскания является учет условий активации тех или иных эмоциональных состояний, т.е. эмоциогенных внутренних и внешних ситуаций, а также эмоций как способности их сознательно / бессознательно чувствовать.

Для лингвистической теории эмоций действенными оказываются следующие положения:

(1) на неврологическом уровне выявляется широкий диапазон внутренних состояний индивида – чувства, настроения и т.д., которые при первом приближении могут восприниматься как эмоции; при втором приближении эмоции могут быть дифференцированы на первичные врожденные, вторичные социально обусловленные и фоновые;

(2) как проявление внутреннего состояния индивида эмоции – в отношении к реальности и другим индивидам – базируются на определенных ожиданиях и потребностях, являются универсальным условием человеческого существования;

(3) эмоции – это одна из человеческих способностей, основанная на инстинкте самосохранения: страх, например, указывает на потребность защиты;

(4) эмоции как определенное понятие не могут быть исчерпывающе определены: в научной картине мира не выработано строгой дефиниции эмоций, обнаруживаются подходы, интерпретирующие эмоции как «определенность в рамках неопределенности»;

(5) эмоции – имманентная характеристика человеческой натуры, которая не может быть «отключена», они интегрируются с другими способностями человека;

(6) разум не обладает тотальным контролем над эмоциями, которые могут быть настолько интенсивными, что способны затмевать разум;

(7) некоторые эмоции являются врожденными и универсальными, другие эмоции – культурно и социально обусловленными;

(8) эмоции с трудом поддаются эксплицитному описанию, поскольку, по преимуществу, не выражаются индивидом в полной мере, а поэтому о них часто говорят в терминах метафоры и символов.

Подобная междисциплинарная интерпретация эмоций, в свою очередь, порождает новые проблемные узлы, в частности, такие как специфика взаимосвязи между:

• врожденностью и культурной обусловленностью эмоций (а именно, между биологией и социологией эмоциональных состояний);
• разнообразными человеческими способностями, а именно между эмоциями, языком, рациональностью, действиями, социальным поведением;
• эмоциональными состояниями и невербальным поведением человека, принадлежащего к определенному социокультурному сообществу.

Литература

1. Коростова С.В. Эмотивность как категория художественного текста // Филоlogos. 2012. № 3(14). С. 28–35.
2. Коростова С.В., Скнар Г.Д. Эмотивно-оценочное значение русских глаголов в лексикографическом аспекте // Известия высших учебных заведений. Северо-кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2009. № 1. С. 122-125.
3. Головинова П.А., Кудряшов И.А. Проблема дифференциации прямых и косвенных экспрессивных актов в аспекте соотношения информационного и иллокутивного модулей // Евразийский союз ученых. 2015. № 10–3(19). С. 95–98.
4. Предложение и текст: системность и функциональность. Коллективная монография. Ростов-на-Дону: АкадемЛит, 2015. 412 с.
5. Котова Н.С., Кудряшов И.А. Лингвофилософская прагматика VS. когнитивная прагматика: два взгляда на одну и ту же проблему // Когнитивные исследования языка. 2016. № 23. С. 68–74.
6. Коростова С.В. Эмоциональная составляющая русской наивной языковой картины мира // В мире научных открытий. 2015. № 11.2(71). С. 1074–1084.
7. Коростова С.В. Поле эмотивности в художественном тексте: когнитивно-прагматический аспект // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 705–707.
8. Коростова С.В. К вопросу об эмотивности художественного текста // Язык. Текст. Дискурс. 2013. № 11. С. 102–111.
9. Коростова С.В. Эмотивность в диалоге и эмотивный диалог в русском художественном тексте // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2014. № 4. С. 92–97.
10. Коростова С.В. Эмотивно-оценочные смыслы в русском художественном тексте. Ростов-на-Дону: ЮФУ, 2014. 224 с.
11. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Когнитивный подход к исследованию неявного знания // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 30–33.

References

1. Korostova S.V. Jemotivnost’ kak kategorija hudozhestvennogo teksta [Emotionality as the literary text category ] // Filologos. 2012. # 3(14). S. 28–35. [in Russian]
2. Korostova S.V., Sknar G.D. Jemotivno-ocenochnoe znachenie russkih glagolov v leksikograficheskom aspekte [Emotional and evaluative meanings of Russian verbs in lexicographical aspect] // Izvestija vysshih uchebnyh zavedenij. Severo-kavkazskij region. Serija: Obshhestvennye nauki [News of higher educational establishments. Northern-Caucasian Region. Series: Public Science] . 2009. # 1. S. 122-125. [in Russian]
3. Golovinova P.A., Kudrjashov I.A. Problema differenciacii prjamyh i kosvennyh jekspressivnyh aktov v aspekte sootnoshenija informacionnogo i illokutivnogo modulej [The problem of differentiating direct and indirect expressive acts in the aspect of informative and illocutive module correlation] // Evrazijskij sojuz uchenyh [Scientists’Eurisian Union]. 2015. # 10–3(19). S. 95–98. [in Russian]
4. Predlozhenie i tekst: sistemnost’ i funkcional'nost [Sentence and text: consistency and functionality]. Kollektivnaja monografija [Collective monograph]. Rostov-na-Donu: AkademLit, 2015. 412 s. [in Russian]
5. Kotova N.S., Kudrjashov I.A. Lingvofilosofskaja pragmatika VS. kognitivnaja pragmatika: dva vzgljada na odnu i tu zhe problemu [Linguophilosophical pragmatics VS. cognitive pragmatics: two views on the same problem] // Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations]. 2016. # 25. S. 68–74. [in Russian]
6. Korostova S.V. Jemocional’naja sostavljajushhaja russkoj naivnoj jazykovoj kartiny mira [Emotional component of Russian naïve language picture of the world] // V mire nauchnyh otkrytij [In the world of scientific discoveries]. 2015. # 11.2(71). S. 1074–1084. [in Russian]
7. Korostova S.V. Pole jemotivnosti v hudozhestvennom tekste: kognitivno-pragmaticheskij aspect [Emotivity field in the literary text: cognitive and pragmatic aspect] // Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations]. 2015. # 21. S. 705–707. [in Russian]
8. Korostova S.V. K voprosu ob jemotivnosti hudozhestvennogo teksta [To the question on emotivity in the literary text] // Jazyk. Tekst. Diskurs [Language. Text. Discourse]. 2013. # 11. S. 102–111. [in Russian]
9. Korostova S.V. Jemotivnost’ v dialoge i jemotivnyj dialog v russkom hudozhestvennom tekste [Emotivity in dialogue and emotive dialogue in the Russian literary text] // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija: Lingvistika i mezhkul'turnaja kommunikacija [Herald of Voronezh State University. Series: Linguistics and intercultural communication]. 2014. # 4. S. 92–97. [in Russian]
10. Korostova S.V. Jemotivno-ocenochnye smysly v russkom hudozhestvennom tekste [Emotive and evaluative senses in the Russian literary text]. Rostov-na-Donu: JuFU, 2014. 224 s. [in Russian]
11. Azarova O.A., Kudrjashov I.A. Kognitivnyj podhod k issledovaniju nejavnogo znanija [Cognitive approach to implicit knowledge investigation] // Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations]. 2015. # 21. S. 30–33. [in Russian]