О КОНСТРУИРОВАНИИ МИРА В ФИЛОСОФИИ ФИЗИКИ И МАТЕМАТИКИ
Грушко М.А.
Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина
О КОНСТРУИРОВАНИИ МИРА В ФИЛОСОФИИ ФИЗИКИ И МАТЕМАТИКИ
Аннотация
В статье представлен анализ построения картины мира с позиции философии математики и физики, а также даётся описание специфики конструирования образа вселенной каждой из данных наук.
Ключевые слова: познание, конструирование, миропонимание.
Keywords: cognition, design, world view.
Что является конечной целью познания и можно ли отделить познавательную деятельность от сознания? Отвечая на второй вопрос, можно сказать, что познание никогда не может быть в отрыве от сознания, а значит, в любую науку будет привнесён элемент субъективности и это, по мнению Э. Гуссерля и привело к «кризису наук». Целью познания является всегда действительность, но та или иная наука может охватить лишь определённый участок этой действительности. Философия же интегрирует эту действительность до уровня миропонимания, поэтому конечной целью познания является, если возможно так выразиться, конструирование мира.
Разные науки по-своему конструируют образ этого мира, подходя к нему как бы с разных сторон и описывая разные его аспекты. Математика и физика не являются исключением. Какова же специфика их способа построения мира? Прежде чем ответить на этот вопрос, следует указать на то, что и математика, и физика, несмотря на самостоятельность этих наук, всё же являются частью философского знания и изначально формировались в её рамках. Целью данной статьи является описание специфики конструирования мира в философии физики и математики как части общего философского знания.
Математику и физику можно развести по двум полюсам философии – идеализм и материализм соответственно. Математические отношения и числа оперируют чистыми абстракциями, они трансцеденты. Математику в сфере наук можно соотнести с музыкой в сфере искусств. Если говорить языком И. Канта, математике принадлежит мир ноуменов. Тот факт, что её понятия и суждения независимы от эмпирического опыта, а утверждения обладают весьма высокой степенью достоверности, уже давно стал аргументом в пользу существования независимых от опыта суждений a priori, а математическое знание стало представляться образцом чисто логического развития науки. Целью всей математики является законченная в себе система положений, являющая собой синтетический априорный распорядок всего неподвижного, протяжённого. Физика же хоть и оперирует абстрактными понятиями, но они в некоторой степени соотносятся с действительностью. Таким образом, если математику сравнивают с музыкой, то физику можно сравнить с поэзией и прозой, так как она оперирует образами.
Обратимся к построению мира в математике. Большие достижения в её области были сделаны пифагорейцами. В пифагорейской школе существовало лишь два простых числа – 1 и 2, и из этих чисел складывались остальные, но поскольку эти числа обозначали нечто (назовём это «абстрактное свойство»), фактически отсюда и получается, пускай и в символической форме, модель вселенной[1].
В основе пифагорейской школы лежит наглядное изображение числа: например, единица – это один камушек, и посредством этих камней складывали различные геометрические фигуры. А если принять во внимание, что в основе «видимого мира» лежат геометрические фигуры, то в принципе совершенно понятно, почему в основе всего мироздания у пифагорейцев лежит число.
Числа и геометрические фигуры интересовали и Платона. Платон рассматривал их как эйдосы, принципы и начала вещей, благодаря которым последние обретают смысловую определённость и становятся причастными бытию.
Изречение, гласящее, что число составляет сущность всех чувственно осязаемых вещей, осталось наиболее ценным положением античной математики. Оно определяет число как меру. В нём заключено всё мироощущение души, обращённой к настоящему и здешнему. Измерять в этом смысле – значит измерять что-либо близкое и телесное. О роли математики в познании мироздания говорят и слова Г. Галилея, утверждавшего, что природа написана языком математики.
К семнадцатому веку науки смогли накопить столько знаний, что сознание человека уже не могло использовать значительную часть этих элементов знаний. Таким образом, понадобилась наука, которая бы интегрировала все остальные науки, и ею стала философия.
Вполне вероятно, что Великие географические открытия повлияли на внесение в математику таких величин, как «бесконечно малая» и «бесконечно большая». Если чисто гипотетически провести линию Англия – Европа – Индия[2], то можно сказать, что во время Великих географических открытий мир показался по крайней мере больше, чем его представляли. И если R=1 (где R – радиус), при условии, что постепенность открытий разбивается на множество отрезков, как и в случае апории Аполлона и черепахи, тогда получается, что мир (R=1) оказывается бесконечно большим, а наше восприятие мира (из-за множественности отрезков) бесконечно малым (lim → 0). Подобные примеры можно найти и в книге О. Шпенглера «Закат Европы». Например, его трактовки математики как искусства, и что она так или иначе связана с культурой.
Пару столетий спустя И. Кант определил число и величину как априорные формы знания, помимо которых рассудок вообще не может мыслить ни одного явления. Знание природы состоит в конструировании природных объектов сообразно правилам рассудка, а поскольку число и величина задают такие правила, постольку любой объект оказывается прежде всего математическим. Все в природе измеримо и исчисляемо – по-другому мы просто не можем её мыслить.
Что касается философии физики, то здесь более чем уместна цитируемая немецким философом, представителем Марбургской школы неокантианства Э. Кассирером, часть работы Г. Герца, в которой последний говорит, что физические понятия есть символы, необходимые для того, чтобы овладеть чувственным миром. Возможно, это объясняется тем, что долгое время предметы изучения физики и философии совпадали (в частности, в натурфилософии). Если взять, к примеру, учение о мире Тита Лукреция Кара, то мы не обнаружим принципиального различия между предметом философии и предметом физики, разве что философия занимается ещё и предметом этики, то есть имеет более глобальный размах.
Долгое время, вплоть до конца XIX века, устройство мира очень удачно описывалось с точки зрения ньютоновской и декартовой теорий. «Весь реальный мир прекрасно описывался с позиции идеализированных моделей, в которых материя, энергия и пространство не мешали друг другу» [1].
В современной физике, материальный объект представляется в виде некоего сгустка энергии. Пространство создаётся материальным объектом и не существует отдельно от него. Время сокращается и не имеет реального физического смысла, в лучшем случае – существует как одно из измерений пространственно-временного континуума. Выходит, единственным реально существующим физическим объектом реального мира является энергия. Но в классической физике энергия не рассматривалась как абсолютная величина, а лишь относительно, как изменение самой себя. В то же время любая элементарная частица, согласно современным представлениям, является волновым пакетом. Таким образом, мы можем рассматривать материальный мир как некоторую волновую картину [там же].
Некоторые философы пытаются вернуться к понятию мирового эфира. Как философская концепция эфир мог бы послужить хотя бы какой-то материальной основой физического мира, но эфир не вписывается в рамки существующих физических моделей. Всё это говорит о трудностях построения картины мира с позиции физики, которые появились вместе с научными открытиями начала ХХ века.
Говоря о конструировании мира, нельзя обойти стороной и проблему его объективности. Объективность мира в практическом плане обусловлена тем, что в основе языка логики лежит предикативная часть. Например, на основании чего мы можем заключить, что «книга есть книга»? Книга есть печатное бумажное издание, предназначенное для чтения. Если все эти характеристики соблюдены, мы можем утверждать, что перед нами книга, а не что-либо другое. Сложнее понять объективность мира в теоретическом плане. На мой взгляд, она складывается из представлений «героев истории» в том смысле, в каком его употреблял Гегель[3], в то время как остальные просто принимают эти знания о мире.
Но тут встаёт вопрос: каким образом возникают новые представления о мире? С одной стороны, на этот ответ может дать гештальттеория с позиции инсайтов. Так, если сместить всякое мышление с понятия субстанции к понятию функцию, то мы через факты науки приблизимся к понятию парадигмы, а через неё к поликультурам. Если так называемую поликультуру (парадигму) принять за множество (АВ) и так далее, то соответственно элементарные системы (а1, а2) и (b1, b2), несмотря на свою истинность, будут ложны в другом множестве. Если взглянуть на эволюцию мышления через призму гештальта, то мы обнаружим только разрозненные системы, которые порождаются инсайтом, и ничего кроме схожести трактования мы не увидим.
Однако даже при возможности объяснения механизма возникновения новых представлений о мире открытым остаётся вопрос: может ли настолько ограниченное человеческое знание хотя бы попытаться объять границы вселенной?
С другой стороны, наиболее правдоподобной может выглядеть транспонизация сознания, переигрывание ситуации в соседней «октаве». Поясним это с помощью примера из первого тома книги «История веры и религиозных идей» Мирче Эллиаде: «Человек выпрямился – и в силу этого пространство приобрело структуру, недоступную для антропоидов: четыре горизонтальных вектора, отходящих от центральной вертикальной оси...» Отсюда следует, что человек, приобретая опыт (он может быть не только эмпирическим), через него формирует представление о мире и проецирует собственный мир из отдельных элементов опыта, полученных им.
Науки всего лишь объединяют элементы системы, если можно так выразиться, приводят в соответствие «точки функции» на определённой плоскости, в некотором роде конструируют эту функцию, а философия интегрирует эти функции до систематического миропонимания.
[1] Стоит отметить, что некоторые модели мира имели не числовую, а буквенную форму, в частности это представлено в еврейском языке, где мир был создан из двадцати двух букв еврейского алфавита. В основе мироздания было дерево Сефир, всего Сефир было десять, которые образовывали Адама Кадмона (первочеловека), а тропы между десятью сефирами (их как раз и было двадцать две) и образовывали еврейский алфавит. В дальнейшем эта система легла в основу карт Таро, где двадцать две буквы стали базой предельно абстрактных значений, а низшие карты стали символизировать человеческие страсти. [2] эта линия выбрана неслучайно, это связано с тем, что поначалу Индия считалась концом света, но за ней следовал Китай, Япония и, наконец, Америка, поэтому вполне можно предположить, что люди в то время, могли считать, что за Америкой лежат другие неизвестные земли. [3] всё человечество подразделяется на две категории: одни – герои истории – двигают историю вперёд, другие существуют лишь для того, чтобы история существовала.
Литература
- Устройство Вселенной. – http://astrokey.org