THE STRUGGLE FOR LEADERSHIP INSIDE OF RUSSIAN MILITARY EMIGRATION IN EUROPE IN THE TWENTIES. ANALISIS OF HISTORIOGRPHY

Серегин А.В.

Кандидат исторических наук, Российский государственный гуманитарный университет, Центр довузовского образования

БОРЬБА ЗА РУКОВОДСТВО В РОССИЙСКОЙ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ В ЕВРОПЕ В 1920-Х ГОДАХ. АНАЛИЗ ИСТОРИОГРАФИИ

Аннотация

В статье представлен анализ отечественной и эмигрантской историографии по теме борьбы за руководство над военными союзами в Европе в 1920-е годы. Особое место отведено противостоянию ключевых фигур – генералам П.Н. Врангелю, А.П. Кутепову и великому князю Николаю Николаевичу. Наряду с проблемой организационного подчинения представлена борьба сторон по вопросу участия в операции «Трест».     

Ключевые слова: историография, военная эмиграция, монархическая эмиграция, операция «Трест», П.Н. Врангель, А.П. Кутепов, великий князь Николай Николаевич.

Seregin A.V.

 PhD in History, Russian State University for the Humanities, Center of Pre-University Education

 THE STRUGGLE FOR LEADERSHIP INSIDE OF RUSSIAN MILITARY EMIGRATION IN EUROPE IN THE TWENTIES. ANALISIS OF HISTORIOGRPHY

Abstract

The article presents the analysis of Russian and emigrant’s historiography about struggle for leadership above military unions in Europe in the twenties. Special place is paid for long strife between generals P.N. Vrangel, A.P. Kutepov and Grand Duke Nikolai Nikolaevich including the theme of operation «Trust».  

Keywords: historiography, military emigration, monarchist emigration, operation «Trust», P.N. Vrangel, A.P. Kutepov, Grand Duke Nikolai Nikolaevich.

 

Вопрос борьбы за руководство эмигрантскими контингентами Русской Армии и военными союзами в 1920-х годах в течение долгого времени оставалась темой, которую не принято был поднимать либо по этическим, либо по идейно-политическим соображениям. На данный момент историографию по времени публикации условно можно разделить на советскую и постсоветскую, по месту публикации - на отечественную и эмигрантскую, при этом в категорию эмигрантской следует отнести работы российских (советских) исследователей, которые по разным причинам оказались за рубежом или публикуют результаты своих исследований в эмигрантских издательствах. Первым водоразделом в историографии можно определить признание или непризнание конфликта в руководстве европейской военной эмиграции. Вторым знаковым критерием становится анализ причин столкновений - собственно борьба за руководство военными структурами или проблема участия военных деятелей в операции КРО-ОГПУ «Трест», которая активно разворачивалась в сфере монархической и военной эмиграции в 1921-1927 гг.

В советской историографии преобладала тенденция на отрицание конфликта внутри военной эмиграции по идеологическим соображениям. Это было связано с партийно-коммунистической установкой на признание единства антисоветского лагеря и выявление тесного сотрудничества всей эмиграции с правительствами стран Запада в деле организации шпионажа и интервенции против Советской России. Так, в монографии Г.Ф Барихновского «Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции» [1, C.10,17] и исследовании Ю.В. Мухачева «Идейно-политическое банкротство планов буржуазного реставраторства в СССР» [2, C.37] навязчиво проводится мысль о тесном политическом альянсе единой «белоэмиграции» («врангелевцев») с монархическими организациями в Европе на платформе реставрации монархии после падения большевиков. С другой стороны, Г.З. Иоффе в монографии «Крах российской монархической контрреволюции» настаивал на сотрудничестве монархистов и других групп эмиграции (в том числе и военной) на почве идеологии «непредрешенчества» периода Гражданской войны, основу фронта «монархической реставрации» он увидел в решениях Русского Зарубежного Съезда 1926 г. [3, C.309]. В наибольшей степени научная объективность была проявлена в исследовании В.В. Комина «Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом», в которой единение военной и монархической эмиграции объяснялось не наличием общей идеологической и политической платформы, а стремлением объединить силы для организации белогвардейской и иностранной интервенции [4, C.34-56].

В период Перестройки в СССР, при формировании условий относительно свободного от идеологического диктата исторического исследования, появилась возможность разделить позиции военной и монархической эмиграции. В монографии Л.К. Шкаренкова «Агония белой эмиграции» впервые в советской историографии отмечен конфликт между лидерами монархизма и военным командованием при попытке внедрения монархической идеологии в военные формирования и союзы в обход решения о деполитизации армии, принятого П.Н. Врангелем [5, C.39-40]. Однако даже в перестроечной историографии не произошел прорыв, связанный с признанием конфликта внутри самой военной эмиграции.

Эмигрантская историография до завершения Второй мировой войны страдала от того же изъяна, что и советская - она исходила преимущественно от официальных армейских структур и также стремилась к «лакировке» действительности. Но мотив в данном случае был не идеологический, а этический. В 1920-х гг. борьба в высшем армейском руководстве развернулась между бывшими соратниками по Белой борьбе - П.Н. Врангелем и А.П. Кутеповым, в нее был вовлечен потенциальный «Белый диктатор» («Вождь эмиграции» по решению Русского Зарубежного Съезда 1926 г.) и член популярной у значительной части военной эмиграции династии Романовых - великий князь Николай Николаевич. Противостояние привело к явному нарушению принципа субординации и традиций воинской чести. В этих условиях открытая демонстрация изнанки внутренней организационно-политической борьбы перед рядовыми сторонниками Белой идеи в эмиграции и противниками из КРО-ОГПУ была невозможна. Активный участник событий в Польше - эмигрант С.Л. Войцеховский признавал, что скрывал от общественности факт конфликта даже в начале 1950-х годов, считая публикацию сведений преждевременной [6, C.92].

Ранним эмигрантским военным официозом явились публицистические произведения Н.Н. Львова и В.Х. Даватца, которые отражали позицию командования Русской Армии в 1920-1924 гг. и Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) с 1924 г. По сути - это позиция Главнокомандующего П.Н. Врангеля. Так, в 1923 г. Н.Н. Львов и В.Х. Даватц, отвечая критикам армейского командования из разнородных политических течений, опубликовали работу «Русская Армия на чужбине». От имени командования они подвергли жесткой критике позицию Франции в 1920-1921 гг. по разоружению контингентов Русской Армии в Турции [7, C.9], отмечалась враждебная позиция Англии [7, C.31], но дружественная – США [7, C.29-30].

Среди врагов Армии в среде эмигрантских организаций особое место было отведено социалистам - эсерам и меньшевикам (в определении авторов - «левая печать», пражская эсеровская «Воля России», «левые деятели») [7, C.17,35-36]. Критике подвергалась враждебная позиция, занятая кадетско-эсеровским Республиканско-демократическим объединением (РДО) во главе с П.Н. Милюковым и его «новая тактика» [7, C.37], отмечалась схожесть антиармейских позиций П.Н. Милюкова и А.Ф. Керенского, враждебность к Армии со стороны Земгора во главе с Г.Е. Львовым и Совета послов во главе с М.Н. Гирсом [7, C.48-50]. В условиях начавшегося конфликта П.Н. Врангеля с Высшим Монархическим Советом (ВМС) в Берлине во главе с Н.Е. Марковым по вопросу внедрения монархической идеологии в военные организации авторы брошюры отметили определенно пораженческие настроения отдельных представителей «правого лагеря» в оценках перспектив Белой борьбы в России [7, C.120]. Среди политических союзников командования выделялись Парламентский Комитет во главе с А.И. Гучковым; В.Л. Бурцев, Д.С. Пасманик, первый премьер-министр Чехословакии Карел Крамарж [7, C.39], особое место в поддержке командования отводилось членам Русского Совета при П.Н. Врангеле [7, C.52-53] и Национального Комитета во главе с А.В. Карташевым [7, C.96].

Находясь в условиях вынужденного военного бездействия, Армия уже в начале 1920-х гг. демонстрировала симптомы кризиса дисциплины и роста просоветских настроений. В.Х. Даватц и Н.Н. Львов вынуждены были признать факт отчисления из рядов Армии генерал-лейтенанта Я.В. Слащева, генерал-майора А.С. Секретева, полковника А.П. Брагина, матроса-пропагандиста Ф.И. Баткина [7, C.33-34]. С другой стороны, армейский официоз в 1923 г так и не признал начало расхождений позиций П.Н. Врангеля и А.П. Кутепова в связи с активным участием последнего в подготовке выступления великого князя Николая Николаевича на поприще эмигрантской политики. Более того, отмечалась «одна неразрывная связь» двух популярных Белых руководителей [7, C.85], особый акцент был сделан на организаторских талантах А.П. Кутепова в лагере Галлиполи [7, C.75], отмечалось что «Кутеп-паша» сохранил «...остов армии, начал обрастать элементами государственности» [7, C.82].

Вероятно, многочисленные панегирики А.П. Кутепову сыграли роль в его фактическом разрыве с П.Н. Врангелем и стремлении играть самостоятельную политическую роль в союзе с великим князем Николаем Николаевичем. Однако даже в разгар борьбы за организационное подчинение и финансовое обеспечение Армии середины 1920-х гг. штаб П.Н. Врангеля в Сремских Карловцах так и не пошел на открытое признание конфликта. В 1926 г. В.Х. Даватц выпустил брошюру «Годы. Очерки пятилетней борьбы». Большая часть очерка была посвящена конфликтным отношениям командования с так называемой «правой общественностью», под которой понимались политики от В.Л. Бурцева до Н.Е. Маркова [8, C.34-35]. Особое место отводилось противостоянию П.Н. Врангеля с ВМС во главе с Н.Е. Марковым по вопросу внедрения монархистами в военные организации партийного лозунга «За Веру, Царя и Отечество». Участники Рейхенгалльского Съезда монархистов и Карловацкого Собора РПЦЗ определены в брошюре как бесполезные «тени прошлого» [8, C.47]. По отношению к Н.Е. Маркову проводилась бескомпромиссная линия борьбы, отмечалось что: «...Высший Монархический Совет практически становился на путь уничтожения Армии, путь провозглашенный когда-то левыми группами» [8, C.76]. При этом в брошюре В.Х. Даватца нет ни одного упоминания о конфликте с А.П. Кутеповым как союзником ВМС или сотрудником великого князя Николая Николаевича. Находясь с ноября 1924 г. в формальном подчинении великому князю Николаю Николаевичу, П.Н. Врангель не мог открыто позволить негативные высказывания в адрес своего формального начальника в РОВС. В.Х. Даватц отмечал важную роль для офицеров в эмиграции великого князя Николая Николаевича как бывшего Верховного Главнокомандующего Императорской армии [8, C.94], в определенной степен он противопоставлялся ВМС как старший член фамилии Романовых, который мог бы объединить монархистов без открытого выдвижения монархического лозунга [8, C.95].

Завершение Второй мировой войны, смерть или отход от активной деятельности многих участников событий дали возможность эмиграции более не скрывать правду о внутреннем конфликте в РОВС 1920-х гг. Однако инерция «сохранения тайны» и страха перед советскими спецслужбами, работавшими против эмиграции, существенно замедлили процесс историографического осмысления событий. Понадобился распад СССР, снятие грифа секретности с фондов Государственного Архива Российской Федерации (ГА РФ – фонд «Пражский архив»), выезд за рубеж отечественных историков для работы с архивными документами РОВС в США (Гуверовский институт войны революции мира, Стэнфордский университет), чтобы начать предметный разговор противоречиях в военном руководстве многолетней давности.

Продолжателем традиции В.Х. Даватца и официальной позиции РОВС 1920-х гг. в российской постсоветской историографии стал В.Е. Шамбаров. В монографии «Белогвардейщина» он отметил борьбу между П.Н. Врангелем и ВМС по вопросу Приказа №82 о деполитизации армии [9, C.586,592], однако, вновь сблизил позиции Главнокомандующего с А.П. Кутеповым и великим князем Николаем Николаевичем в вопросе формального сохранения «непредрешенчества» [9, C.586,592].

Серьезный прорыв в исследовании проблемы совершил отечественный исследователь В.Г. Бортневский монографией «Загадка смерти барона Врангеля». Работая в архивах США с недоступными для многих отечественных исследователей документами командования Русской Армии и РОВС, он сумел подробно осветить историю внутреннего противостояния 1922-1928 гг. Его началом он считает события 1922 г., связывая их с противодействием П.Н. Врангеля попыткам генерал-лейтенанта А.С. Лукомского создать во Франции неподотчетную командованию в Сремских Карловцах «Лигу спасения России» во главе с великим князем Николаем Николаевичем [10, C.19-20]. Разрыв между П.Н. Врангелем и А.П. Кутеповым В.Г. Бортневский датирует мартом 1923 г. в связи с командировкой А.П. Кутепова во Францию в качестве агента командования при великом князе Николае Николаевиче и его переходом к активной политической работе вопреки позиции штаба Армии [10, C.24-25]. В том же 1923 г., по мнению автора, начинается конфликт П.Н. Врангеля с великим князем Николаем Николаевичем, который связывается с противодействием попыткам великого князя использовать армейские контингенты в эмиграции исключительно для повышения своего политического авторитета [10, C.30].

С другой стороны, В.Г. Бортневский пишет о вынужденных уступках П.Н. Врангеля сторонникам великого князя Николая Николаевича в связи с политическими выступлениями 1922-1924 гг. претендента на престол в эмиграции великого князя Кирилла Владимировича (движение легитимистов). В исследовании отмечается последовательная позиция П.Н. Врангеля в нежелании подчинятся легитимистам как по причине резко негативных личностных оценок в отношении претендента, так и по причине его «германизма» [10, C.25-26]. Лавируя между различными течениями монархизма, П.Н. Врангель был вынужден пойти на альянс с более широким и приемлемым для него движением «николаевцев», которое формально поддерживало принцип «непредрешенчества». В результате этого вынужденного сотрудничества П.Н. Врангель потерял влияние на многих своих соратников - таких как Е.К. Миллер, который отбыл вслед за А.П. Купетовым в Париж и присоединился к казавшемуся перспективным на тот момент «николаевскому» движению [10, C.39].

Особое внимание В.Г. Бортневский уделил наиболее острой фазе конфликта - в 1924-1928 гг. С визита А.П. Кутепова в январе 1924 г. в резиденцию великого князя Николая Николаевича в Шуаньи начинается их сотрудничество в непосредственном противостоянии штабу П.Н. Врангеля в Сремских Карловцах [10, C.40], визит самого Главнокомандующего в Шуаньи в марте 1924 г. подтвердил опасения П.Н. Врангеля о попытках А.П. Кутепова играть самостоятельную роль в движении «николаевцев», выявил переход европейских групп «галлиполийцев» под новое руководство [10, C.24-41]. Формальный переход РОВС в подчинение великого князя Николая Николаевича с передачей ему политического представительства от имени военных союзов в ноябре 1924 г. не изменил отношений между ключевыми фигурантами противостояния. В.Г. Бортневский отмечает, что в 1925-1926 гг. именно А.П. Кутепов являлся координатором нападок «левых» и «правых» (в том числе с ВМС [10, C.50]) политических сил на П.Н. Врангеля [10, C.52]. Апогей конфликта он относит к январю 1926 г. и связывает его с прекращением финансирования штаба П.Н. Врангеля и подчиненных ему союзов из Фонда великого князя Николая Николаевича [10, C.54]. Период до смерти П.Н. Врангеля в апреле 1928 г. характеризуется как время позиционного противостояния, когда А.П. Кутепов отверг помощь П.Н. Врангеля в связи с разоблачением «Треста» в 1927 г., в ходе которого выявилось активное участие в операции «николаевцев» [10, C.69-70], что в свою очередь привело к углублению разрыва между бывшими соратниками по Белой борьбе.

В целом, следует отметить, что исследование В.Г. Бортневского является на данный момент наиболее полным по отражению организационного конфликта в РОВС 1920-х гг. Однако в нем есть и очевидные слабости. Это касается, прежде всего, навязчивого следования ничем не подтверждаемой семейной легенде Врангелей об отравлении Главнокомандующего агентами КРО-ОГПУ в апреле 1928 г. [10, C.9-10]. В содержательной части следует признать неверной позицию исследователя, когда он называет ошибкой отказ П.Н. Врангеля открыто присоединить армейские союзы к монархическому движению [10, C.22]. «Партийность» армии усилила бы раскол среди офицеров и уничтожила бы армию как потенциальную боевую единицу эмиграции. Большой натяжкой выглядит попытка представить «опасность» террористической борьбы против режима в СССР в 1927-1928 гг. на основании записки П.Н. Шатилова П.Н. Врангелю, в которой предлагалось вести ее при помощи британского агента-авантюриста Локкер-Ломпсона и через представительства издательств «Белое дело» и «Медный всадник» в европейских странах [10, C.54-68]. Таких нереализованных «бумажных» проектов в русской эмиграции 1920-1930-х гг. были сотни.

Развитием идей В.Г. Бортневского стала публикация переписки (с научными комментариями) П.Н. Врангеля с женой О.М. Врангель, которую осуществил на страницах эмигрантского «Нового журнала» (Нью-Йорк) А.В. Квакин. В ней содержатся сведения о тесном сотрудничестве П.Н. Врангеля с В.Х. Даватцом в связи с подготовкой его брошюр в защиту командования [11, C.111,114]. В письмах января 1926 г. П.Н. Врангель открыто отмечает «подлую игру», которую вели против него А.П. Кутепов и великий князь Николай Николаевич [11, C.116], в них чувствуется изолированность Главнокомандующего, поддержка только узким кругом военачальников - А.А. фон Лампе, Ф.Ф. Абрамовым, И.Г. Барбовичем, В.К. Витковским, В.Э. Зборовским [11, C.117]. Особо выделена негативная реакция П.Н. Врангеля на Русский Зарубежный Съезд 1926 г., который должен был создать широкое политическое объединение вокруг великого князя Николая Николаевича и еще больше изолировать председателя РОВС от влияния на армейские союзы [11, C.117-118]. К сожалению, в публикации А.В. Квакина не были преодолены слабые стороны монографии В.Г. Бортневского - наряду с версией о естественной смерти Главнокомандующего, вновь озвучена семейная легенда об отравлении П.Н. Врангеля [11, C.119], однако, это можно скорее отнести к позиции редакции и общеэмигрантским мифическим представлениям о всемогуществе советских спецслужб, которые сохраняются и по сей день.

Среди российских исследований следует отметить роман-хронику С.В. Карпенко «Последний главком». В разделе, посвященном эмигрантскому периоду деятельности П.Н. Врангеля, автор писал о позиции А.П. Кутепова: «Опираясь на монархические элементы военной эмиграции, враждебно настроенные к Врангелю, он активизировал интриги против него и добился того, что вел[икий] кн[язь] Николая Николаевич изъял из Врангеля многие военные союзы» [12, C.543]. На страницах работы существенное внимание также уделено противодействию П.Н. Врангеля «активизму» А.П. Кутепова, который привел его в итоге к участию в советской провокации «Треста» [12, C.543].

В современной российской историографии тема борьбы в руководстве РОВС нашла отражение в научной периодике - на страницах журнала «Новый исторический вестник». Так, С.В. Карпенко в биографической статье о П.Н. Врангеле вновь затронул тему отношений с А.П. Кутеповым: «...занимаясь преимущественно политическими и финансовыми вопросами, Врангель все меньше внимания уделял военным, в результате военную власть постепенно забирал в свои руки генерал Кутепов, командир Добровольческого корпуса» [13, C.228]. Е.А. Широкова в статье об А.А. фон Лампе отметила позицию тех немногих военачальников, которые поддержали П.Н. Врангеля: «...фон Лампе твердо стоял на позициях поддержки Врангеля, в том числе и тогда, когда разразился конфликт между Врангелем и его заместителем генералом А.П. Кутеповым, который без ведома своего начальника создал внутри РОВС организацию, занимавшуюся разведывательно-диверсионной деятельностью на территории СССР (при этом Кутепов обвинял Врангеля в «бездействии», в уклонении от активной борьбы против большевиков)» [14, C.234].

Особняком стоят исследования об операции КРО-ОГПУ «Трест». Разразившийся в 1927 г. в эмиграции скандал, связанный с саморазоблачением провокатора Опперпута (Стауница), не позволил скрыть тайную борьбу, которая велась П.Н. Врангелем, сразу обозначившим «Трест» как большевистскую провокацию, с А.П. Кутеповым и великим князем Николаем Николаевичем, активно участвовавшими 1923-1927 гг. в работе этой подставной организации. К объективной слабости этих исследований следует отнести то, что они предпринимались непрофессиональными историкам - в основном писателями и публицистами, создавались на базе открытых источников - газетных или журнальных публикаций, мало достоверных эмигрантских слухов. В них четко выражена субъективная (апологетическая или осуждающая) позиция авторов.

Больший интерес представляют работы отечественных авторов, которые базируются на архивных документах, но по причине их секретности в советский период ссылки на них не давались. Советским исследователям, скрепя сердце, пришлось признать, что КРО-ОГПУ не удалось убедить П.Н. Врангеля в подлинности «Треста», вовлечь его в процесс реализации провокации. Так, в опубликованном в СССР в 1965 г. литературно-публицистическом романе Л.В. Никулина «Мертвая зыбь» отмечена встреча П.Н. Врангеля с активным участником «Треста» бывшим царским генерал-лейтенантом Н.М. Потаповым в Сремских Карловцах в октябре 1923 г. Автор был вынужден признать, что Главнокомандующий, под влиянием Н.Н. Чебышева, фактически устранился от прямого участия в операции и подверг критике позицию А.П. Кутепова, направленную на сотрудничество с «Трестом» [15, C.207-210]. На почве различного отношения к «Тресту» еще больше обострились противоречия с великим князем Николаем Николаевичем [15, C.216]. С другой стороны, автор с нескрываемой радостью отметил успешные переговоры А.А. Якушева и Н.М. Потапова с великим князем Николаем Николаевичем в ноябре 1924 г. в Шуаньи [15, C.235-236], совещание в июле 1925 г., которое провел А.А. Якушев при участии М.В. Захарченко-Шульц с А.П. Купеповым в Париже, завершившееся фактическим подчинением боевиков «Кутеповской организации» («Союза национальных террористов») руководителям «Треста» [15, C.289-291]. Вплоть до встречи А.А. Якушева с А.П. Кутеповым и великим князем Николаем Николаевичем во Франции в ноябре-декабре 1926 г. «Трест» контролировал наиболее активную часть антисоветской эмиграции [15, C.398-405]. Автор называл «Трест» основным закулисным организатором конфликта П.Н. Врангеля и А.П. Кутепова вплоть до 1927 г. [15, C.216,282,314,341,401,405,413]. Признавая большое информативное значение романа Л.В. Никулина, следует отметить, что архивные документы, которыми пользовался автор, и по сей день остаются секретными и недоступными для большинства исследователей, отсутствие справочно-библиографического аппарата делает представленную информацию полностью непроверяемой. Тоже замечание следует отнести и к художественному фильму режиссера С.Н. Колосова 1967 г. «Операция Трест» [16], снятому по роману Л.В. Никулина.

Ответом эмиграции на книгу Л.В. Никулина стала брошюра С.Л. Войцеховского «Трест. Воспоминания и документы», которая была издана в Канаде издательством «Заря» в 1974 г. По характеру она находится на стыке апологетических воспоминаний и исследования, поскольку автор являлся агентом «Кутеповской организации» в Польше в течение всего периода операции. Будучи прекрасно осведомленным о технической стороне работы «Треста» и о закулисной борьбе вокруг него, он неоднократно возвращался к вопросу о недоверии П.Н. Врангеля к организации и нежелании сотрудничать с активистами-купеповцами [6, C.8,55]. Обострение конфликта между П.Н. Врангелем и А.П. Кутеповым он относит к 1926 г., когда во время беседы в Варшаве с П.Б. Струве последний стал протестовать против якобы имевшегося намерения «Треста» переориентировать работу с А.П. Кутепова на П.Н. Врангеля [6, C.90-91]. В качестве примера «редкой проницательности» Главнокомандующего С.Л. Войцеховский привел письмо из архива Гуверовского института, которое П.Н. Врангель написал генерал-лейтенанту М.Н. Скалону в марте 1925 г. В нем председатель РОВС четко обозначил свое недоверие «Тресту» отсутствием в его работе элементарной конспирации и в очередной раз просил предостеречь от активизма великого князя Николая Николаевича [6, C.142].

Последующие работы по «Тресту» явились в той или иной степени творческой, зачастую субъективной, переработкой романа Л.В. Никулина и брошюры С.Л. Войцеховского с незначительными добавлениями материалов из прессы, а также архивных данных из открытых фондов ГА РФ.

Среди исследований деятелей эмиграции, вышедших после Второй мировой войны, следует отметить работу конца 1960-х гг. Б.В. Прянишникова «Незримая паутина». В ней он вскользь отметил различие позиций П.Н. Врангеля и А.П. Кутепова (с участием великого князя Николая Николаевича) по «Тресту» [17, C.77-79], однако, глубже тему организационного конфликта развивать не стал.

Российская постсоветская историография избавилась от идеологических шаблонов, однако, закрытость источников из архивов спецслужб по-прежнему не позволяет совершить существенных исследовательских прорывов по теме «Треста». Теме противодействия со стороны П.Н. Врангеля поездке В.В. Шульгина в СССР в декабре 1925 - феврале 1926 гг. по линии «Треста» частично посвящено послесловие Д.А. Жукова к книге «Три столицы». Д.А. Жуков отметил, что П.Н. Врангель предостерегал В.В. Шульгина от необдуманной поездки в СССР [18, C.464], требовал от подчиненных ему генералов отказаться от участия в «новой азефовщине» [18, C.429], отзывался об А.А. Якушеве как о провокаторе [18, C.432]. Однако, несмотря на противоречия в оценке «Треста», в конфликте с А.П. Кутеповым по вопросам организации и подчинения военной эмиграции В.В. Шульгин поддерживал П.Н. Врангеля [18, C.471].

В научно-популярной статье Г.З. Иоффе «Смертельная «игра». Операция «Трест» автор особый акцент сделал на стремлении КРО-ОГПУ использовать конфликт П.Н. Врангеля и А.П. Кутепова по вопросу «Треста» для усиления позиций последнего [19, C.39]. В свою очередь П.Н. Врангель использовал разоблачение провокации «Треста» в 1927 г., чтобы выступить за прекращение тайной и явной работы А.П. Кутепова в эмиграции [19, C.42].

Развивая тему противостояния лидеров Белой эмиграции, Л.С. Флейшман в исследовании «В тисках провокации» настаивал на разных тактиках конфликтующих сторон по вопросу дальнейшего использования военных союзов. По мнению автора, с 1923 г. П.Н. Врангель был нацелен на сохранение военных объединений для возможного участия в новой Гражданской войне в России, А.П. Кутепов стремился к выделению из военных союзов боевиков для индивидуального террора и установления связей с подпольной антибольшевистской Россией [20, C.62-63]. Л.С. Флейшман отмечал, что П.Н. Врангель отказался и в 1927 г. публично критиковать А.П. Кутепова и великого князя Николая Николаевича, стремясь сохранить их авторитет в эмигрантских организациях [20, C.244]. Однако это не исключало активных выступлений П.Н. Врангеля против оппонентов в частной переписке с близким Главнокомандующему генералом П.Н. Шатиловым [20, C.203-204]. Скрытый конфликт был замечен частью военных союзов - галлиполийцы резко осудили соперничество двух популярных военачальников, который разрастался на фоне разоблачения «Треста» [20, C.262-263].

Частично позиция РОВС в современной России отражена в работе А.С. Гаспаряна «Операция «Трест». Отмечая недоверие П.Н. Врангеля к «Тресту» и «Боевой организации» А.П. Кутепова, А.С. Гаспарян обозначил организационное размежевание РОВС и его оппонентов в 1924 г., связав его с отчислением А.П. Кутепова из Штаба в Сремских Карловцах в подчинение великого князя Николая Николаевича [21, C.125-126]. Однако затем он вновь усиливает тенденцию на сглаживание противоречий, стремясь не «выносить сор из избы». Итогом стало «сожаление» автора о стремлении А.П. Кутепова продолжить террористическую борьбу после разоблачения «Треста» в 1927 г., несмотря на активное противодействие провокации со стороны П.Н. Врангеля [21, C.206].

Таким образом, следует отметить, что внутренняя борьба в структурах военной эмиграции - за контроль над частями Русской Армии, затем РОВС - в Европе в 1920-х гг. отражена фрагментарно в разных исследованиях как отечественных, так и эмигрантских. Наиболее полной на данный момент является написанная на основе зарубежных архивных источников монография В.Г. Бортневского. Среди российских работ следует отметить биографические статьи в журнале «Новый исторический вестник», а также исследования С.В. Карпенко и В.Е. Шамбарова.

Наиболее полным изложением истории конфликта между П.Н. Врангелем и оппонентами в ходе операции «Трест» по-прежнему остаются роман Л.В. Никулина «Мертвая зыбь» и брошюра С.Л. Войцеховского. Однако до открытия архивов спецслужб по этой теме вряд ли возможен серьезный исследовательский прорыв. С учетом ранее опубликованных работ и открытых фондов ГА РФ («Пражский архив») на данный момент возможно создание обобщающей монографии, которая в нефрагментарном виде представила бы непростые перипетии идейной, организационной и межличностной борьбы в руководстве Белой эмиграции 1920-х гг.

Литература

1. Барихновский Г.Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции, Л., 1978.
2. Мухачев Ю.В. Идейно-политическое банкротство планов буржуазного реставраторства в СССР, М., 1982.
3. Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции, М., 1977.
4. Комин В.В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом, Калинин, 1977.
5. Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции, М., 1986.
6. Войцеховский С.Л. Трест. Воспоминания и документы, Онтарио, 1974.
7. Даватц В.Х., Львов Н.Н. Русская Армия на чужбине, Белград, 1923.
8. Даватц В.Х. Годы. Очерки пятилетней борьбы, Белград, 1926.
9. Шамбаров В.Е. Белогвардейщина, М., 1999.
10. Бортневский В.Г. Загадка смерти барона Врангеля. Неизвестные материалы по истории русской эмиграции 1920-х годов, СПб, 1996.
11. Белый рыцарь. Письма генерала П.Н. Врангеля жене баронессе О.М. Врангель // Новый журнал, 2005, том 238.
12. Карпенко С.В. Последний главком. Роман-хроника, М., 2006.
13. Карпенко С.В. Врангель Петр Николаевич (1878-1928) // Новый исторический вестник, 2001, №1(3).
14. Широкова Е.А. Фон Лампе Алексей Александрович (1885-1967) // Новый исторический вестник, 2001, №1(3).
15. Никулин Л.В. Мертвая зыбь, М., 2008.
16. Колосов С.Н. Операция «Трест». 1-4 серия (диск 1 и 2), DWD-ROM, Крупный план, 2006.
17. Прянишников Б.В. Незримая паутина. ОГПУ-НКВД против Белой эмиграции. Роман. М., 2004.
18. Жуков Д.А. Ключи к «Трем столицам». В кн.: Шульгин В.В. Три столицы, М., 1991.
19. Иоффе Г.З. Смертельная «игра». Операция «Трест» // Наука и жизнь, 1998, №3.
20. Флейшман Л.С. В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать. М., 2003.
21. Гаспарян А.С. Операция «Трест». Советская разведка против русской эмиграции. 1917-1937 гг., М., 2008.

References

1. Barikhnovsky G.F. Ideino-politichesky krach beloemigratzii i razgrom vnutrenney contrrevolutzii, L., 1978.
2. Mukhachev Ju.V. Ideino-politicheskoje bankrotstvo planov burzhuaznogo restavratorstva v SSSR, M., 1982.
3. Ioffe G.Z. Krach rossiyskoy monarchicheskoy contrrevolutzii, M., 1977.
4. Komin V.V. Politicheskiy i ideyniy krach russkoy burzhuaznoy contrrevolutzii za rubejom, Kalinin, 1977.
5. Shkarenkov L.K. Agonija Beloy emigratzii, M., 1986.
6. Vojtzekhovsky S.L. Trest. Vospominanija i dokumenti, Ontario, 1974.
7. Davatz V.H., Lvov N.N. Russkaja Armija na chuzhbine, Belgrad, 1923.
8. Davatz V.H. Godi. Ocherki pjatiletney borbi, Belgrad, 1926.
9. Shambarov V.E. Belogvardeyshchina, M., 1999.
10. Bortnevsky V.G. Zagadka smerti barona Vranglya. Neizvestniye materiali po istorii russkoy emigratzii 1920-kh godov, SPb, 1996.
11. Beliy ritzar. Pisma generala P.N. Vrangelya zhene baronesse O.M. Vrangel. // Noviy Jurnal, 2005, tom 238.
12. Karpenko S.V. Posledniy glavkom. Roman-khronika. M., 2006.
13. Karpenko S.V. Vrangel Petr Nikolaevich (1878-1928) // Noviy istoricheskiy vestnik, 2001, №1(3).
14. Sirokova E.A. Fon Lampe Aleksey Aleksandrovich (1885-1967) // Noviy istoricheskiy vestnik, 2001, №1(3).
15. Nikulin L.V. Mertvaya zib. M., 2008.
16. Kolosov S.N. Operatziya «Trest». 1-4 seriya (disk 1 i 2), DWD-ROM, Krupniy plan, 2006.
17. Prjanishnikov B.V. Nezrimaya pautina. OGPU-NKVD protiv Beloy emigratzii. Roman. M., 2004.
18. Zshukov D.A. Kljuchi k «Trjom stolitzam». V kn. Shulgin V.V. «Tri stolitzi», M., 1991.
19. Ioffe G.Z. Smertelnaya igra. Operatziya «Trest». // Nauka i zshizn, 1998, №3.
20. Fleyshman L.S. V tiskah provokatzii. Operatziya «Trest» i russkaya zarubezshnaya pechat. M., 2003.
21. Gasparyan A.S. Operatziya «Trest». Sovjetskaya razvedka protiv russkoy emigratzii. 1917-1937 gg. M., 2008.