Knowledge Economy – a Relevant Topic for Modern Chinese Society

В условиях, когда национальные интересы формулировались исходя из представления о защите государственной территории, населения и природных ресурсов, военная сила выступала в качестве главного атрибута власти и мощи государства.

Исходя из этого, можно сказать, что концепция национальной безопасности долгое время имела внешнюю направленность, и в этом смысле главными её несущими конструкциями были внешнеполитическая стратегия, дипломатическая практика, военно-политическая платформа и военно-силовое обеспечение.

В современных условиях национальная безопасность зависит не только от вооружённых сил, но и от ряда таких факторов как экономика страны и её конкурентоспособность, благосостояния граждан их умонастроения и т.д. Среди источников реальной угрозы для многих стран можно назвать: терроризм, межэтнические конфликты, распространение оружия массового уничтожения, замедление или остановку экономического роста, информационные войны, загрязнение окружающей среды.

Близкая угроза экокатастрофы с особой остротой ставит вопрос об ускоренной информа­тизации общества. Это, наряду с необходимостью революционных изменений в технологии, как смены способа взаимодействия общества и природы, важная составляющая нового механизма поддержания устойчивости биосферной пирамиды. Сам ход исторического развития определяет два пути: либо цивилизационный процесс перейдет на новые формы эко-развития, либо социальное развитие переменит свой вектор и окажется регрессивным

Утвердившаяся в последние десятилетия концепция устойчивого (точнее, не наносящего ущерб природе) экономического роста предполагает неразрывное сочетание экономической и экологической политики. По существу, речь идет о новой модели экономического развития государства, соответствующей реалиям глобализированной экономики начала третьего тысячелетия, не противоречащей его концепции устойчивого развития, укрепляющей национальную безопасность страны.

Экологическая политика все более активно реализуется в экономической стратегии развитых стран и крупных компаний. Она охватывает систему мер, направленных на рациональное использование природных ресурсов, их охрану и восстановление внутри страны и за ее пределами.

В мире разрабатывается и осуществляется целый комплекс мер, направленных на решение задач нового этапа развития. Он включает принятие природоохранного законодательства, внесение соответствующих изменений в налоговые системы, применение различных инструментов экологической политики. В результате осуществления концепции устойчивого роста происходят глубокие изменения в структуре национальной экономики, ускоренно внедряются передовые ресурсосберегающие технологии, информационные технологии, формируются новые отрасли производства. Все это приводит к снижению издержек производства.

Исторически сначала возникла экономика, основанная на физическом труде и сельском хозяйстве. Ее сменила индустриальная экономика, базирующаяся на использовании природных ресурсов. На смену последней постепенно приходит экономика, базирующаяся на знаниях. Ряд экспертов полагает, что «экономика знаний» существенно отличается от экономики индустриального общества, когда накопление богатства было связано с материальными активами. По их мнению, благосостояние зависит от нематериальных активов – опыта, ноу-хау знаний.

Основы «экономики знаний» заложили три выпускника Венского университета, которые, впрочем, в дальнейшем жили и работали в США – Йозеф Шумпетер, Фридрих Хайек и Фриц Махлуп. Основателем экономики знаний как дисциплины считается Махлуп, автор книги «Производство и распространение знаний в США», написанной в 1962 г.

Помочь понять, что такое «экономика знаний» и какое значение придается ей в системе национальной безопасности КНР, может ознакомление с принятой Китаем стратегией, озаглавленной: «Государственная система по освоению новшеств на фоне наступления эпохи экономики знаний». Суть ее президент Академии Общественных Наук КНР, профессор Ли Теин характеризует следующим образом: «Душа «экономики знаний» – непрерывное стремление к новшествам, а источник ее силы – образование... В нынешнем мире конкуренция мощи государств – это в конечном счете конкуренция уровней знания». Один из ключевых пунктов китайской стратегии следующим образом детализирует задачи, стоящие перед государством – необходимость усилить роль правительства в развитии экономики знаний:

- разработать краткосрочный и долгосрочный планы;

- гарантировать финансирование важных объектов фундаментальных исследований;

- создать необходимые условия для развития общественного образования и информационной работы;

- создать механизм капиталовложений в области с наибольшими рисками и способствовать притоку капитала в механизм создания новшеств;

- оказывать поддержку и предоставлять льготные условия предприятиям, занимающимся высокими технологиями;

- разрабатывать политические установки для поощрения лиц, которые вносят вклад в дело создания новшеств посредством целевого выделения средств;

- разработать систему законоположений по поддержанию информационной безопасности государства в условиях изучения и освоения «экономики знаний», с одной стороны, и распространению новых знаний и расширению социальных эффектов – с другой, и т.д.»

Во второй половине 1990-х годов в Китае развернулись оживленные дискуссии на тему «экономики знаний» (чжиши цзинцзи). В 1997–99 гг. были, переведены на китайский язык или переизданы основополагающие труды за­падных специалистов по теории постиндустриального общества, доклады меж­дународных экономических организаций, в которых затрагивались проблемы «экономики знаний».

Всплеск числа публикаций по теме наблюдался в конце 1998 г. Косвенно это позволяет сде­лать предположение о «заказе» со стороны государства, о том же свидетельствует и состав участников обсуждения. В начальный период влияние профес­сиональных экономистов на ход дискуссий было незначительным, ведущую роль в ознакомлении китайской общественности с теорией «экономики знаний» играли правительственные чиновники и представители органов пропаганды. Лишь в 1999 г. экономисты активно включились в разработку темы и предпри­няли попытку рассмотреть теорию «экономики знаний» в контексте реальных проблем современного Китая.

Одной из основополагающих работ стала статья ректора Университета Фудань (г. Шанхай) Ян Фуцзя, опубликованная в журнале «Синьхуа вэньчжай»

Особая актуальность темы, по мнению Ян Фуцзя, связана с коренными сдвигами в экономике и обществе, наметившимися в результате развития ин­формационных технологий. Подобно тому, как 200 лет назад индустриальная экономика стала заменять аграрную, сегодня «экономика знаний» приходит на смену индустриальной экономике. Если в начале XX века «топливом» для двигателя индустриальной экономики была нефть, то на ру­беже третьего тысячелетия «топливом» для двигателя «экономики знаний» становится информация.

Ян Фуцзя сравнил рост информационных отраслей с «тихой революци­ей», коренным образом изменяющей способ производства, способ потребления и образ жизни людей. Он призвал как следует подготовиться к неминуемому наступлению новой эпохи, уделив первостепенное внимание проблемам обра­зования и подготовки кадров. Главный вывод статьи состоял в том, что «экономику знаний» можно сравнить со складывающейся в наши дни «новой экономической формацией»

Статья Ян Фуцзя вызвала заинтересованную реакцию как правитель­ственных чиновников, так и научной общественности. Влияние этой публика­ции было столь значительным, что некоторые китайские авторы даже включа­ли ее положения в заголовки своих работ. В частности, выпущенная в 1998 г. книга Ли Цзинвэня называлась «Экономика знаний: новая экономическая формация XXI века»

Все большее место в разработках китайских авторов стало отводиться изучению происходящих в мире технологических и информационных сдвигов, на первый план выдвинулась проблема отставания Китая от развитых стран. Многие ученые обратились к исследованию теории «общества знаний», в КНР стало формироваться новое научное направление, получившее название «китайской школы экономики знаний» и появилась имеющая национальную специфику «китайская теория экономики знаний».

Главными теоретическими источниками «китайской теории экономики знаний» послужили разработки зарубежных ученых. В первую очередь к ним относятся труды американских исследователей, таких как: Ф. Махлупа, М. Пората, Д.Белла, посвященные проблемам ин­формационных технологий и постиндустриального общества.

В числе теоретических источников китайской концепции «экономики знаний» некоторые авторы также называют труды японских и западноевропейских ученых. В этом можно усомниться, поскольку эти исследования в Китае все еще малоизвестны. Отдельные китайские теоретики видят корни современной концепции «общества знаний» также и в трудах Конфуция, который еще два с половиной тысячелетия назад говорил о знаниях и о «радости», полученной от учения: «Учиться и своевременно претворять в жизнь – разве не в этом ра­дость?». Однако это мнение также не получило широкого распространения в научных кругах КНР.

«Национальная специфика» в теории «экономики знаний» прояви­лась в том, что на первый план выдвинулась идея «исторического шанса» (цзиюй), предоставляемого Китаю новой эпохой. Как справедливо отмечали многие авторы, по уровню развития Китай еще далёк от «общества знаний». Но не стоит из-за этого «беспомощно вздыхать», считая нереальным сокраще­ние разрыва между Китаем и экономически развитыми странами. Наступле­ние эпохи «экономики знаний» рассматривалось в большинстве китайских публи­каций как «выпадающая раз в тысячу лет возможность» стать полноправным чле­ном этого общества, как редкий шанс для создания новой конкурентоспособной экономической структуры на основе информационных технологий.

Многие исследователи предлагали как можно скорее использовать вы­павший Китаю шанс, проявляя при этом излишнюю поспешность. «Теория на­верстывания» (цзицзао лунь) стала ещё одним специфическим направлением развития «китайской теории экономики знаний». Ученые КНР акцентировали внимание на том, что «шанс нельзя упустить – время больше не придёт». Су­ществующие различия в уровне экономического развития стран мира обуслов­лены главным образом влиянием промышленной революции, однако «экономика знаний» предоставляет всем странам мира шанс заново перетасо­вать карты, и от того, успеет ли Китай на этот поезд, возможно, будет зави­сеть его положение в мировой экономике в будущем столетии. Нынешнее отставание Китая в отраслях, порожденных промышленной революцией и после­дующей индустриализацией, может быть скомпенсировано, но для этого необ­ходимо поторопиться.

Развитием «теории шанса» стала «теория перешагивания» (куаюэ лунь), обосновывающая возможность «перешагнуть» в новую эпоху «общества знаний», сконцентрировавшись на отраслях будущего. Некоторые исследователи подчеркивали, что Китай может войти в новую эпоху своим путём – в процессе модернизации надо также обращать внимание на экономику знаний, нам совсем не обязательно идти по пути развитых государств Запада. Заявля­лось, что «экономика знаний» дала Китаю новый шанс, поэтому можно отка­заться от модели развития традиционных отраслей и осуществить в некото­рых сферах «перешагивающее» ускоренное развитие.

Обращаясь к истории, некоторые ученые высказывали опасения, что Желание «перешагнуть» в будущее может вновь оказаться несбыточной меч­той, ведущей к краху, как это неоднократно случалось в новой и новейшей по­литической истории Китая. По мнению Цзя Баохуа, «хотя «экономика знаний» – это действительно «хорошая» вещь, в Китае у нее могут быть две разных судьбы, если мы будем возлагать на нее слишком большие надежды, нас, возможно, постиг­нет ещё большее разочарование»

Мало кто пытался проанализиро­вать негативные последствия перехода Китая на новую стадию развития. Господствовало мнение, что взять из опыта развитых стран можно только хоро­шее. И Пэйцян (Хунаньский педагогический университет) полагал, что «экономика знаний» позволит решить проблему имущественной дифференциации и усовершенствовать социальную структуру китайского общества. «Если богатые не овладеют знаниями, информацией, технологиями, навыками управления, то они могут потерять свое богатство и оказаться среди низших слоев, а люди из низших и средних слоев, обладая знаниями, информацией, технологиями, умением управлять производством, смогут обогатиться и подняться в верхние слои... Увеличится численность среднего класса в обществе, умень­шится разрыв между богатыми и бедными. Социальная структура в форме пирамиды, существующая сегодня, будет заменена новой структурой социальной организации»

У этой идеализированной точки зрения в Китае нашлись противники, предполагавшие, что в результате перехода к «экономике знаний» могут обо­стриться внутренние экономические проблемы и социальные конфликты. По их мнению, многие в Китае уже осознали, что индустриализация принесла не только удобства, но и трудности – экологические проблемы, демографический взрыв, транспортные пробки. Обострились социальные противоречия – увели­чился разрыв между бедностью и богатством, возросло число уволенных и безработных, огромные масштабы приобрела коррупция. «Экономика знаний» также принесет не только новые преимущества, но и новые противоречия, но­вые преступления, новую напряженность.

Теоретики «общества знаний» критиковались также за отрыв от на­сущных проблем современного Китая. Выдвигаемые ими цели были высоки и прекрасны – развитие информационных технологий, совершенствование сис­темы высшего образования, подготовка высококвалифицированных научно-технических кадров, увеличение ассигнований на исследования, перемещение КНР на более высокое место в мире по научно-техническому потенциалу, и даже получение китайскими учеными Нобелевских премий. Оппоненты призы­вали их трезво взглянуть на реальность и уделить первостепенное внимание современным социальным и экономическим проблемам. Дело в том, что в усло­виях ограниченных средств, напряженной ситуации с ресурсами, ухудшения экологии, роста безработицы, научно-техническая и промышленная политика должны быть нацелены на решение проблем, связанных с повседневной жиз­нью людей. Иными словами, сторонников «экономики знаний» упрекали в оши­бочной расстановке приоритетов.

В конце 1998 г. некоторые известные ученые выступили с критикой Китайской школы экономики знаний. Президент Инженерной академии Ки­тая Сун Цзянь подчеркивал, что нельзя слепо и односторонне стремиться к Развитию информационных отраслей, забывая о насущных проблемах разви­тия современного сельского хозяйства и базовых отраслей.

Примерно в то же время авторитетный экономист Фань Ган подчерк­нул, что «этапы экономического развития можно сократить, однако нельзя перепрыгнуть через этап», Китаю необходимо пройти урок «индустриализации и урбанизации», нельзя «сидеть в соломенном шалаше и играть в компьютерные игры»

Сходной позиции придерживался Се Ди (проректор Института экономики и управления, Цзилиньский Университет), справедливо отметивший, что без развития первичного и, в особенности, вторичного сектора, информационный сервис будет всего лишь «воздушным замком». В ситуации незавершенной индустриализации Китай должен не только стремиться овладеть командными высотами «экономики знаний», но и как можно быстрее использовать новейшие информационные технологии для оснащения ими всей экономики, и прежде всего отраслей обрабатывающей промышленности, ускорить процесс индустриализации, повысить уровень модернизации промышленности и eе конкурентоспособность. Такой выбор ученый считал более реалистичным

Критические замечания высказывались и на научной конференции «Экономика знаний и управление» (октябрь 1998 г. Сиань). О том, что Китаю необходимо не только развивать индустрию знаний, но и «пройти пропущенный урок» «индустриализации» и «маркетизации», говорил на конференции профессор Хэйлунцзянского Университета Сюн Иньу. Гун Вэйпин (Цзинаньский Университет) подчеркнул, что «экономика знаний» реально еще не существует, и китайские ученые обсуждают лишь прогнозы и гипотезы, сделанные на основе современных тенденций экономического развития. «Поэтому «экономика знаний» – это в значительной степени категория футу­рологии, а не категория экономической науки в строгом смысле слова»

Работы китайской школы «экономики знаний» критиковались и за по­верхностность рассуждений о влиянии наступающей эпохи на развитие эконо­мической теории. Тезис о том, что новая эпоха бросает вызов традиционным экономическим концепциям, в большинстве публикаций не развивался – авторы ограничивались постановкой общих вопросов и декларативными заявле­ниями. Инь Шицзе (Институт экономики потребления при Хунаньском педа­гогическом университете) отмечал, что в условиях «экономики знаний» изме­нится объект исследования экономической науки и первостепенное значение приобретет изучение роли знаний, цель исследований будет состоять не в изу­чении вещей, а человека, методы исследования будут отличаться комплексно­стью и т.д.

Размышляя об «экономике знаний», ведущий китайский экономист У Цзинлянь (Центр исследований развития при Госсовете КНР) поднял вопрос о существующих в понимании этой темы «сферах заблуждений». Он заметил, что китайское правительство подчеркивает необходимость развития высоких технологий уже двадцать лет, но высокотехнологичные отрасли по-прежнему развиваются недостаточно успешно. У Цзинлянь увидел ошибку в господство­вавших в Китае на протяжении долгого времени представлениях, согласно ко­торым мобилизация ресурсов и их целенаправленное использование для ос­воения и заимствования новых технологий позволят обеспечить быстрое раз­витие высокотехнологичных отраслей. Главная мысль ученого состояла в том, что «институты важнее, чем технологии» – успех развития высокотехноло­гичных отраслей зависит в первую очередь от того, способствуют ли сущест­вующие институты инновациям

В ходе кампаний по выходу на мировой уровень науки и техники в КНР основное внимание уделялось разработке планов научно-технических ра­бот, привлечению значительных людских ресурсов для освоения новой техни­ки, организации новых производств. При этом не прилагались усилия для того, чтобы создать институты, способствующие раскрытию творческих возможно­стей людей и инновациям. Темпы внедрения научных достижений оставались низкими, предприятия по-прежнему не стремились к обновлению технологии. Насущные проблемы пытались решить с помощью призывов «повысить инно­вационное сознание», «выполнить планы научных исследований», «усилить контроль над показателями научно-технического прогресса», а не путём реформирования предприятий. Многие усилия оказывались напрасными, а си­туация не улучшалась.

Особое внимание У Цзинлянь обращал на ошибочное понимание в Ки­тае проблемы соотношения технологических изменений и институциональных перемен. При анализе проблемы он ссылался на книгу Д. Норта и Р. Томаса «Подъем западного мира: новая экономическая история», в которой отмеча­лось, что в XVIII в. в Западной Европе успешное экономическое развитие и рост доходов населения стали возможными, прежде всего потому, что у запад­ноевропейских стран были более эффективные экономические организации и система законов, обеспечивающих защиту индивидуальных прав собственно­сти. Хотя ученые и считали технологические изменения важным фактором экономического развития, однако эти факторы рассматривались ими лишь как важная составляющая процесса роста. Ключом к экономическому росту, по Мнению Д. Норта и Р. Томаса, являлась эффективная организация экономики. У Цзинлянь обращался и к исследованиям технологических изменений извест­ного американского экономиста Н. Розенберга – особый интерес китайского уче­ного привлек тезис о том, что одним из важнейших факторов начала промышленной революции в Европе стало развитие рынка. Ссылаясь на исследования американских экономистов, он заключал: «Если мы хотим развивать в Китае высокотехнологичные отрасли, то необходимо прежде всего проводить рефор­мы и создавать институты, благоприятствующие развитию высоких техноло­гий и связанных с ними отраслей. Такие институциональные установления станут самым мощным стимулом технического прогресса и развития высокотехнологичных отраслей»

У Цзинлянь критиковал распространенные в КНР «заблуждения» относительно функций правительства в период перехода к новой стадии развития. Ученый критиковал точку зрения, согласно которой правительство должно заниматься непосредственной организацией научно-технических работ и производства продукции высоких технологий. По его мнению, главной функцией власти должна стать подготовка институциональной среды, соответствующей развитию высоких технологий. Опираясь на опыт японского Министерства международной торговли и промышленности, У Цзинлянь заключал, что роль правительства не следует переоценивать: чтобы способствовать развитию высоких технологий в Китае, правительство должно четко уяснить свои функции, уменьшить вмешательство в научно-исследовательскую и производственную деятельность и как следует выполнять работу в пределах своей компетенции

По мнению ученого, больших инвестиций в научно-исследовательские работы, создания многочисленных научных учреждений и университетов, a также современных средств транспорта и связи уже недостаточно для того, чтобы стимулировать развитие техники. Поскольку новые передовые отрасли отличаются от традиционных и ключевых роль в них играют специалисты, обладающие знаниями, в новых условиях первостепенное значение приобретает вопрос о том, будут ли существующие институты благоприятствовать развитию человеческого капитала и творческих способностей специалистов. У Цзинлянь подчеркивал: «Если мы хотим, чтобы развивались высокие технологии, нельзя обращать внимание только на материальный капитал и технику, надо сосредоточиться на создании экономической системы и социально-культурной среды, способствующих развитию человеческого капитала». Обращая внима­ние на важность создания механизма финансирования, способствующего инно­вациям, ученый призывал внимательно изучать имеющийся в этой области за­рубежный опыт, а также использовать различные формы финансирования ин­новационного бизнеса. Но он выступал против того, чтобы рассматривать рис­ковые фонды как единственное «чудодейственное средство» для продвижения инноваций.

Важно отметить, что повышенный интерес к проблемам «экономики знаний» проявлял бывший председатель КНР Цзян Цзэминь. Эта тема поднималась Цзян Цзэминем еще в 1998 г. на празд­новании столетия Пекинского Университета. В докладах на сессиях ВСНП и на рабочих совещаниях ЦК КПК Цзян Цзэминь также неоднократно обращал­ся к вопросам развития информационных технологий. Выступая на сессии ВСНП в марте 2000 г. Цзян Цзэминь не только посвятил этой теме значитель­ную часть своей речи и предложил увеличить инвестиции в развитие инфор­мационных технологий, но и призвал провинциальных кадровых работников освоить Интернет

В условиях КНР теория «экономики знаний» оказалась особенно при­влекательной в связи с тем, что призывы к созданию предпосылок для пере­хода к информационному обществу путем развития высшего образования и подготовки научно-технических кадров соответствовали традиционной ориен­тации китайской культуры на учебу и знание. Легкость восприятия китайскими учеными этой концепции объяснялась также и тем, что центральное место среди факторов производства в «экономике знаний» отводилось фактору науч­ных знаний и информации.

Теория «экономики знаний» может оказаться привлекательной и для той части китайского общества, которая готова поддержать националистически истолкованный лозунг «особого пути» Китая к информационной стадии развития.

Как было показано ранее, в китайском варианте концепции «экономики знаний» содержится идея скачкообразного выхода Китая в мировые экономи­ческие лидеры, соответствующая настроениям сторонников национально-патриотических взглядов

Несомненно, скорейший переход китайской экономики от ресурсозатратного природопользования к ноосферному развитию положительно скажется на экологической ситуации в регионе, а также на экономической, информационной и национальной безопасности страны в целом. Однако решение данного вопроса требует детальной проработки всех этапов предстоящего перехода. Успешное становление на путь экономического развития, основанного на знаниях, как новой модели развития национальной экономики невозможно без исторически сложившихся предпосылок, таких как высокий экономический рост, активное использование новейших информационных технологий, мощная законодательная база. Необходимо плановое совершенствование всех отраслей национальной экономики, повсеместное внедрение наукоёмких производств, что в последующем и станет той необходимой базой для перехода к новому этапу экономического развития, о котором уже может говорить Китай в настоящее время. Подтверждение тому лидерство Китая в некоторых ключевых цифровых отраслях. По общему уровню развитости цифровой экономики Китай отстает от развитых экономик, но в некоторых отраслях он вышел на лидирующие позиции: электронная коммерция, финтех, платежи, облачные вычисления, экспорт ИТ-продукции. Внутри страны программа развития ЗВТ, реализуемая с 1982 года, дала существенные результаты. «В результате, например, за 10 лет работы технопарка «Шэньчжэнь» было разработано более 90 новых технологий и товаров»

За достаточно короткий срок, Китаю удалось выстроить эффективную ветвь «Государство-бизнес-университеты, вследствие чего значительно возросло финансирование науки. По мнению Ван Син и Д. В. Кукареко, «Китаю, с помощью созданной эффективной системы стимулирования удалось в короткие сроки интегрировать собственные научные работы в глобальную науку и выйти на чрезвычайно высокие наукометрические результаты»

Исходя из вышесказанного, возможно сделать вывод, что Китай находясь на пути экономического развития, основанного на знаниях, как новой модели развития национальной экономики добился внушительных успехов и стал одним из ведущих акторов на международной экономической арене.