СОЦИАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ В СТРУКТУРЕ ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА

Невоструева А.Ф.

ORCID: 0000-0001-6584-3402, кандидат социологических наук, доцент, Пермский национальный исследовательский политехнический университет

СОЦИАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ В СТРУКТУРЕ ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА

Аннотация

Обосновывается новая роль социальной коммуникации в современном информационно-коммуникационном пространстве. Автор выясняет ограниченность использования в социологическом дискурсе теории «информационного общества», предлагая новые подходы в определении сущности социальной коммуникации и ее влияния на процессы трансформации мирового сообщества. Анализ тематики современных научных исследований приводит к выводу о необходимости уделить внимание содержанию коммуникационных процессов в деятельности социальных институтов и зарождающихся социальных практик на основе новейших коммуникационных технологий, что в дальнейшем позволит усилить практическую значимость социологической науки в целом.

Ключевые слова: информационно-коммуникационное пространство, коммуникация, социальная коммуникация, социологическая теория.

Nevostrueva A.F.

ORCID: 0000-0001-6584-3402, PhD in Sociology, Associate Professor, Perm National Research Polytechnic University

SOCIAL COMMUNICATION IN THE STRUCTURE OF INFORMATION AND COMMUNICATION SPACE

Abstract

The article justifies a new role of social communication in the modern information and communication space. The author clarifies limited use in the sociological discourse of the theory of “information society” suggesting new approaches in determining the essence of social communication and its impact on the transformation processes of the world community. Analysis of the topics of modern scientific research leads to the conclusion that it is necessary to pay attention to the content of communication processes in the activities of social institutions and emerging social practices based on the latest communication technologies, which will strengthen general practical significance of sociological science  in the future.

Keywords: information and communication space, communication, social communication, sociological theory.

Методология каждого исследования предполагает выяснение и определение основных понятий объекта и предмета научного анализа. В структуре информационно-коммуникационного пространства (ИКП) одним из них выступает «коммуникация». Внимание ученых оно привлекает с первых десятилетий ХХ в., благодаря осознанию сложностей процесса взаимодействия не только в природе, но и в обществе.

В современном научном дискурсе это понятие оказалось отодвинутым на второй план из-за широкого распространения известной теории «информационного общества», где основное внимание уделяется содержанию понятия информации. Данное состояние было актуально и оправдано для периода 60-70-х гг. XX в., когда информация становилась самым выгодным видом производства и приложения капитала. В современных условиях, при доминировании принципиально иных способов и видов коммуникации, определение «информационное общество» становится недостаточным, оно приобретает своеобразный «технократический» смысл, приводит к недооценке роли и месте социальной коммуникации в структуре ИКП. Необходим новый уровень понимания оснований современной цивилизации, в условиях которой происходят крупные социальные трансформации, затрагивающие все стороны жизни социума, несущие в себе значительные риски для развития человека.

В тоже время продолжающиеся дискуссии в социологическом сообществе по вопросу определения понятия «коммуникация» характеризуются множеством подходов к данной дефиниции. И данное положение в теоретическом континууме вполне обосновано и неизбежно, т.к. речь идет о многоаспектном и многогранном социальном феномене, сопряженным с интенсивно меняющимися информационными и коммуникационными технологиями. К наиболее распространенным определениям «коммуникации» можно отнести следующие: «передача информации», «процесс взаимодействия», «создание и передача смыслов», «социальный процесс», «смысловой и идеально-содержательный аспект социального взаимодействия», «создание и передача символов», «конструирование реальности», «взаимосвязь», «информационное общение», «деятельность», «передача знания», «способ сообщения», «взаимопонимание» и др.

Для разрешения современных проблем с понятием «социальная коммуникация» необходимо использовать новую социологическую категорию – информационно-коммуникационное пространство, на важность применения которой мы уже неоднократно указывали [10], [11]. При данном подходе появляется возможность рассматривать проблему социальной коммуникации на уровне системной теории, включающую коммуникацию в качестве сущностного феномена развития человека и общества.

Современные научные представления позволяют определять коммуникацию как способ существования живой природы, человека и общества. А онтологический смысл коммуникации дополняется эпистемиологическим определением. Коммуникация – это устойчивая закономерная связь и отношения, обеспечивающие взаимодействие человека, институтов общества и окружающего объективного мира в рамках единого ИКП, их структурную целостность и историческую непрерывность существования.

Разнообразие теоретических представлений связано с определенным смешением различных уровней коммуникации: межличностной, массовой и социальной. Несмотря на их взаимопроникновение и переплетение, социальная коммуникация имеет собственный объект, на который она направляется, и в котором она функционирует – это социальные институты и социальные практики. Данный подход позволяет «развести» уровни коммуникации, создать условия для выяснения сущности, роли и функций социальной коммуникации в деятельности отдельных структурных единиц общества. Именно на уровне «социальный институт, социальные практики», как базовых социологических понятий, возможно изучение не отдельных, изолированных друг от друга действий, предметов, явлений и процессов, а диалектическое единство взаимосвязанных и взаимодействующих объектов, определенного рода системных, целостных образований, находящихся в постоянном внутреннем и внешнем коммуникационном пространстве, коммуникационной связи и действии.

Обращение к проблеме системности общества в современных условиях привело к крупным открытиям в сущности механизма его развития. Переход от идеи жесткой детерминации процессов существования систем к их нестабильности и неустойчивости в качестве фундаментальной характеристики мироздания, позволяло доказывать многовариантность путей эволюции. «Реальность вообще не контролируема в смысле, который был провозглашен прежней наукой…именно поэтому в мире, основанном на нестабильности и созидательности, человечество опять оказывается в самом центре законов мироздания» – отмечает И. Пригожин [16, С. 51-52]. Эта неопределенность, динамизм создают условия для самоорганизации, обеспечиваемые всеобъемлющей системой взаимозависимости и взаимодействия, которая возможна через коммуникацию. В какой-то степени социальная коммуникация напоминает «коллективность» или «коллективный дух» Э. Дюркгейма, связывающая все социальные институты, или зиммелевскую теорию общества, где взаимодействие (коммуникация) пронизывает все социальные уровни, давая возможность осуществления человеческой социализации, а также представления С. Московичи о коммуникации, как системе «связей между социальными субъектами (институтами-А.Н.) … которые самоопределяются через отношения друг к другу» [9, С. 154].

Поэтому в историческом процессе формирования ИКП первым элементом выступала человеческая речь, как первый канал социальной коммуникации, появившаяся в ходе трудовой деятельности первобытных людей. Пространственные рамки определялись местом жительства и совпадали с первой формой социальной организации, предтечей будущего социального института государства – кровнородственным племенем. Масштабы коммуникации, плотность и объёмы информации изменялись в соответствии с усложнением общественной жизни племени. Тем самым с развитием общества в структуре ИКП человеческая речь занимает важное место не только в качестве фактора развития, но и, прежде всего, как самостоятельная структурная единица. Вместе с тем членораздельная речь играла важную роль в формировании сознания первобытного человека. В речи присутствуют также мощные стимулы мировоззренческих восприятий, раскрывающиеся во времени и в пространстве [18, С. 18-19]. Подтверждением могут служить опыты отечественных и зарубежных психологов 50-60-х гг. XX в., экспериментальным путём доказавших важность овладения сложной образной речью для становления пространственных представлений человека уже с раннего детского возраста [15], [17].

Мировоззренческие взгляды в форме первичных представлений об окружающем мире (анимизм, тотемизм, фетишизм, магия) не только определяли и конкретизировали место человека в природе, но и создавали предпосылки усложнения структуры и содержания ИКП. Важным являлся тот фактор, что ИКП способствовало утверждению деятельностного характера существования человека, выступая в качестве стихийного регулятора его отношения к природе и преобразовательному характеру труда. Переплетение конкретных и абстрактных представлений и образов в сознании человека уже имплицитно (скрыто, неявно) содержали в себе будущие перемены. Накопленный опыт поколений получает своё выражение в создании образных, метафорических по сути, житейских «мудростей», входящих в общую картину мира. Они позднее, уже в период античности, получают название «паремия», обозначающие жанры фольклора, входящие в сокровищницу народного устного творчества (поговорки, басни, пословицы и др.), содержащие уже на этом уровне первые социальные стереотипы морального и этического содержания и поведения [1], [5].

Не вызывает сомнения то обстоятельство, что именно речевой канал социальной коммуникации являлся эффективным средством взаимодействия в отношениях людей. С помощью речи реализуются такие важные функции развития как: познание и понимание, объяснение и предчувствие, самовыражение и самопонимание, социальное познание и влияние, развитие основных форм отношений в человеческом коллективе, социализация, убеждения и др. Степень же эффективности данного канала коммуникации зависела от индивидуальных и социальных условий и факторов. Понять эти факторы можно только при изучении их в единстве, поскольку поведение человека определялось (да и сегодня определяется) конкретными ситуациями, личными обстоятельствами и событиями, всем историческим процессом развития человечества.

Вместе с тем понятие «эффективное» означало, в большей мере, способность и возможность понимать друг друга. Процесс коммуникации успешен, если действительные его цели реализуются в коммуникационном процессе на более высоком качественном уровне. На наш взгляд более существенным в осмыслении ИКП является деятельностная сторона речевой коммуникации, при которой главным становится стимул к совершению действия. В последнее время отмечаются попытки обратить внимание именно на эту сторону значения коммуникационного акта [12]. Исследователи отмечают, что понятие продуктивности самой коммуникации является более ёмким, так как она уже включает в себя эффективность, предполагает в большей степени поведенческие, индивидуальные и субъективные аспекты, проявляет себя и развивается вместе с информационной составляющей системы. Продуктивность достигает наибольшего развития, когда сама информация принимает формы намерения, понимания и самоанализа. Несомненно, что информация связана с главными функциями системы: достижением поставленных целей; поддержанием ее внутренней структуры в динамичном и гибком состоянии; адаптацией к внешней среде; способностью изменяться или даже совершенствоваться. Эффективность и неэффективность коммуникации, в конечном счете, может оцениваться путём учёта достижения цели данной деятельности в целом, как и эффективность типа и степени отдельного целевого усилия. И тогда продуктивность оказывается промежуточной или отложенной эффективностью [12, С. 15-17]. Полагается, что продуктивная коммуникация – не какое-то чисто современное явление, а она имеет свою историю, которая является составной частью человеческой продуктивности вообще, и эта история в свою очередь уходит корнями в природу. Таким образом, человеческая речь в ИКП выступает и как отдельная структурная единица, и как отдельный канал коммуникации.

В определённой степени на зарождение ИКП оказывала воздействие родоплеменная форма организации повседневной жизни людей. Только во взаимодействии людей друг с другом мог реализоваться развивающийся потенциал речи. Накопленный опыт жизни, трудовые навыки, правила общежития ложились в основу социального смысла существования древних людей.

Именно эти обстоятельства позволяют более высоко оценить коммуникационную теорию Н. Лумана, определившего коммуникацию как базовый принцип существования любой организованной (аутопойетической) системы [7]. А также системную теорию Т. Парсонса, где он характеризует общество как систему, достигающую по отношению к окружающей среде наивысшего уровня самодостаточности, в которой центральную роль играют «комбинации и рекомбинации постоянно меняющихся коммуникационных факторов» [13, С. 98]. К ним примыкают футурологические концепции (Д. Белл, А. Тоффлер, Г. Маклюэн), рассматривающие социальную коммуникацию с точки зрения технологического детерминизма, где она трактуется как научно-информационный комплекс, включающий информационные технологии, научно-техническую информацию, а также специалистов – носителей компетентных знаний. В теории «сетевого общества» (М. Кастельс) коммуникация выступает в качестве базового компонента развития общественных процессов и связи всех составляющих социальных институтов [4, С. 183-184].

Как мы уже отмечали, объектом социальной коммуникации выступает социальный институт. Тем самым, появляется возможность структурировать этот тип коммуникации, показав принципиальное отличие от других типов: межличностной и массовой, выявить содержание и функции социальной коммуникации. Центральным понятием здесь выступает «социальный институт», как наиболее крупная структурная таксонометрическая единица общества, обеспечивающая его единство и функционирование. В определенной мере происходит «выведение за рамки» общества человеческого фактора, индивидуальных стремлений, желаний, воли. Но это не означает освобождение общества от его центрального понятия – человека как деятельного, активного и сущностного элемента общества. Такого рода абстракция уже предполагает рассматривать общество, его структурные элементы с точки зрения обеспечения деятельности людей.

Определяя основные функции социальных институтов, современная социология включает в них кроме удовлетворения жизненных потребностей, социализации, закрепления и воспроизводства общественных отношений, регуляции, интеграции, трансляции также и коммуникационную потребность [19, С. 130-132]. Однако она объявляется принадлежащей культурным и образовательным институтам. Такой подход сужает феномен коммуникации. Между тем, вариативность и селективность действий участников институциализированного общества, проблема устойчивого существования в постоянно меняющемся мире, его неопределенность, переменчивые обстоятельства, перманентная трансформация структур, связей и отношений, обеспечение взаимодействия всей системы социальных институтов настоятельно требуют нового осознания всеобщности и универсальности социальной коммуникации [3, С. 271], [6, С. 42-43], [8, С. 10].

Э. Гидденс, преодолевая существующий в классической социологии разрыв между структурой и действием, обозначает социальную коммуникацию как реальный пространственно-временной процесс реализации структуры. Исходя из тезиса о дуальности, т.е. двойственном характере социальных структур, он говорит о ней как о результате (часто непреднамеренном) деятельности индивидов (агентов), с другой стороны – как объективной предпосылке их деятельности. Сама же структура содержит имплицитно три измерения: сигнификацию (обозначение), господство и легитимацию, где коммуникация является непременным условием осмысления агентами того, что они делают и говорят [2, С. 235-237].

Социальная коммуникация имеет две стороны (два уровня) своего выражения. Первая, внешняя – это процесс (проявление, действие) коммуникации между социальными институтами общества, но не в технологическом смысле, (в этом качестве процесс изучается техническими науками), а его сущностный, социологический анализ – то, чем занимаются коммуникационные дисциплины. И вторая, внутренняя, которая является содержанием коммуникации, то есть – информацией (смыслом). Эта сторона социальной коммуникации является предметом изучения других дисциплин – семиологии, социолингвистики, социопсихологии, информатики, культурологии и др. Тем самым мы совершаем логический синтез, при котором обычные двухмерные понятия: «коммуникация» и «информация» приобретают свой социальный объем, являясь действенным фактором и субъектом социального информационно-коммуникационного пространства.

Таким образом, социальная коммуникация является действенным и эффективным элементом в структуре современного ИКП, позволяющая учитывать быстрые изменения в социуме, их влияние на благополучие человека и развитие социальных институтов.

Список литературы / References

1. Аникин В. П. Русское устное народное творчество / В. П. Аникин. – М.: Высшая школа, 2004. – 733 с.
2. Гидденс Э. Центральная проблема в социальной теории / Э. Гидденс // Современная социальная теория. – Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1995. – С. 235-237.
3. Каган М. С. Морфология искусства / М. С. Каган. – Л.: Искусство, 1972. – 440 с.
4. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика. Общество. Культура / М. Кастельс. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с.
5. Кацюба Л. Б. Определение паремии (лингвистический аспект дефиниции) / Л. Б. Кацюба // Вестник ЮУрГУ. Серия «Лингвистика». – 2013. – Т. 10. – № 1. – С. 65-67.
6. Клягин С. В. Социальная коммуникация: созидание человека и общества / С. В. Клягин // Вестник РГГУ. – Серия Политология. Социально-коммуникативные науки. – Вып. 1. – М., 2007. – С. 33-46.
7. Луман Н. Что такое коммуникация? / Н. Луман // Социологический журнал. – 1995. – № 3. – С. 114-125.
8. Макеев С. А. Социальные институты: классические трактовки и современные подходы к изучению / С. А. Макеев // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2002. – № 4. – С. 5-12.
9. Московичи С. Машина, творящая богов / С. Московичи. – М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. – 560 с.
10. Невоструева А. Ф. Актуализирующая роль информационно-коммуникационного пространства в социальных процессах современного общества / А. Ф. Невоструева. – Пермь: Изд-во ПНИПУ, 2016. – 389 с.
11. Невоструева А. Ф. К вопросу о статусности понятия «информационно-коммуникационного пространства» в современной социологической науке / А. Ф. Невоструева // Общественные науки. – 2016. – № 6. – Т. 2. – С. 340-350.
12. Пана Л. Продуктивная коммуникация / Л. Пана // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – Вып. 1(3). – 2014. – С. 10-26.
13. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения / Т. Парсонс // THESIS. – 1993. – Вып. 2. – С. 94-122.
14. Пермяков Г. Л. От поговорки до сказки. Заметки по общей теории клише / Г. Л. Пермяков / М.: Восточная литература, 1970. – 240 с.
15. Пиаже Ж. Генезис элементарных логических структур. Классификация и сериация / Ж. Пиаже, Б. Инельдер / М.: Изд. ЭКСМО-Пресс, 2002. – 416 с.
16. Пригожин И. Философия нестабильности / И. Пригожин // Вопросы философии. – 1991. – № 6. – С. 46-57.
17. Проблемы восприятия пространства и пространственных представлений / Под ред. Б. Г. Ананьева и Б. Ф. Ломова. – М.: Изд-во АПН РСФСР, 1961. – 200 с.
18. Рождественский Ю. В. Лекции по общему языкознанию / Ю. В. Рождественский. – М.: Высшая школа, 1990. – 381 с.
19. Фролов С. С. Социология / С. С. Фролов. – М.: Наука, 1994. – 256 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Anikin V. P. Russkoe ustnoe narodnoe tvorchestvo [Russian oral folk art] / V. P. Anikin. – M.: Vysshaja shkola, 2004. – 733 p. [in Russian]
2. Giddens Je. Central'naja problema v social'noj teorii [The central problem in social theory] / Je. Giddens // Sovremennaja social'naja teorija [Modern social theory]. – Novosibirsk: Izd-vo Novosibirskogo universiteta, 1995. – P. 235-237. [in Russian]
3. Kagan M. S. Morfologija iskusstva [Morphology of art] / M. S. Kagan. – L.: Iskusstvo, 1972. – 440 p. [in Russian]
4. Kastel's M. Informacionnaja jepoha. Jekonomika. Obshhestvo. Kul'tura [Information age. Economy. Society. Culture] / M. Kastel's. – M.: GU VShJe, 2000. – 608 p. [in Russian]
5. Kacjuba L. B. Opredelenie paremii (lingvisticheskij aspekt definicii) [Definition of paremii (linguistic aspect of the definition)] / L. B. Kacjuba // Vestnik JuUrGU. Serija «Lingvistika» [Herald of the SUSU. Series of «Linguistics»]. – 2013. – V. 10. – № 1. – P. 65-67. [in Russian]
6. Kljagin S. V. Social'naja kommunikacija: sozidanie cheloveka i obshhestva [Social communication: the creation of man and society] / S. V. Kljagin // Vestnik RGGU. Serija Politologija. Social'no-kommunikativnye nauki [Herald of the RSUH. Series of Political Science. Socio-communicative sciences]. – Issue 1. – M., 2007. – P. 33-46. [in Russian]
7. Luman N. Chto takoe kommunikacija? [What is communication?] / N. Luman // Sociologicheskij zhurnal [Sociological journal]. – 1995. – № 3. – P. 114-125. [in Russian]
8. Makeev S. A. Social'nye instituty: klassicheskie traktovki i sovremennye podhody k izucheniju [Social institutions: classical interpretations and modern approaches to studying] / S. A. Makeev // Sociologija: teorija, metody, marketing [Sociology: theory, methods, marketing]. – 2002. – № 4. – P. 5-12. [in Russian]
9. Moskovichi S. Mashina, tvorjashhaja bogov [The machine that creates the gods] / S. Moskovichi. – M.: Centr psihologii i psihoterapii, 1998. – 560 p. [in Russian]
10. Nevostrueva A. F. Aktualizirujushhaja rol' informacionno-kommunikacionnogo prostranstva v social'nyh processah sovremennogo obshhestva [Actualizing role of information and communication space in the social processes of modern society] / A. F. Nevostrueva. – Perm': Izd-vo PNIPU, 2016. – 389 p. [in Russian]
11. Nevostrueva A. F. K voprosu o statusnosti ponjatija «informacionno-kommunikacionnogo prostranstva» v sovremennoj sociologicheskoj nauke [On the status of the concept of "information and communication space" in modern sociological science] / A. F. Nevostrueva // Obshhestvennye nauki [Social Sciences]. – 2016. – № 6. – T. 2. – P. 340-350. [in Russian]
12. Pana L. Produktivnaja kommunikacija [Effective communication] / L. Pana // Filosofija i gumanitarnye nauki v informacionnom obshhestve [Philosophy and Humanities in the information society]. – Issue 1(3). – 2014. – P. 10-26. [in Russian]
13. Parsons T. Ponjatie obshhestva: komponenty i ih vzaimootnoshenija [The concept of society: components and their relationships] / T. Parsons // THESIS. – 1993. – Issue 2. – P. 94-122. [in Russian]
14. Permjakov G. L. Ot pogovorki do skazki. Zametki po obshhej teorii klishe [From sayings to stories. Notes on the General theory of cliché] / G. L. Permjakov / M.: Vostochnaja literatura, 1970. – 240 p. [in Russian]
15. Piazhe Zh. Genezis jelementarnyh logicheskih struktur. Klassifikacija i seriacija [The Genesis of elementary logical structures. Classification and seriation] / Zh. Piazhe, B. Inel'der / M.: Izd. JeKSMO-Press, 2002. – 416 p. [in Russian]
16. Prigozhin I. Filosofija nestabil'nosti [Philosophy of instability] / I. Prigozhin // Voprosy filosofii [Questions of philosophy]. – 1991. – № 6. – P. 46-57. [in Russian]
17. Problemy vosprijatija prostranstva i prostranstvennyh predstavlenij [Problems of perception of space and spatial representations] / Pod red. B. G. Anan'eva i B. F. Lomova. – M.: Izd-vo APN RSFSR, 1961. – 200 p. [in Russian]
18. Rozhdestvenskij Ju. V. Lekcii po obshhemu jazykoznaniju [Lectures on General linguistics] / Ju. V. Rozhdestvenskij. – M.: Vysshaja shkola, 1990. – 381 p. [in Russian]
19. Frolov S. S. Sociologija [Sociology] / S. S. Frolov. – M.: Nauka, 1994. – 256 p. [in Russian]