СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКОГО ЯЗЫКА (НА ПРОБЛЕМЕ ЯЗЫКОВ ДЛЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ (LSP) В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКОЗНАНИИ

Туктарова Г.М.

Кандидат филологических наук, старший преподаватель, Казанский филиал Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Российский государственный университет правосудия»

СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ЮРИДИЧЕСКОГО ЯЗЫКА (НА ПРОБЛЕМЕ ЯЗЫКОВ ДЛЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ (LSP) В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКОЗНАНИИ

Аннотация

Значимость понимания социального при исследовании языков для специальных целей определяется коммуникативной функцией языка, обеспечивающей профессиональное общение. Социальная функция языка юриспруденции в татарском языкознании, не являясь при этом чем-то внешним к закономерностям развития национального языка, определяет социальную обусловленность юридического языка, которая позволяет выделить его в подъязык  – язык для специальных целей – татарский юридический язык.

Ключевые слова: языки для специальных целей, стратификация, татарский язык, юридический язык, терминология.

Tuktarova G.M.

Candidate of Philological Sciences, senior teacher, Kazan branch of the Russian University of Justice

SOCIAL SPECIFICATION OF THE TATAR LEGAL LANGUAGE (LANGUAGES FOR SPECIAL PURPOSES WITHIN THE TATAR LINGUISTICS)

Abstract

Communicative function of a language covering professional communication proves the importance of its (language) being social phenomenon. Social function of a legal language within the Tatar linguistics, which is not just separate to internal laws of development of the national Tatar language, defines the social specification of the legal language; the latter enables to distinguish sublanguage ‘the Tatar legal language’ as the language for special purposes.

Key words: languages for special purposes, stratification, the Tatar language, legal language, terminology.

В лингвистической науке обычно различают язык как определенным образом организованную структуру, систему средств выражения мысли, и общественные функции языка, его назначение. Функции языка отличает социальный характер, поскольку язык – средство общения, язык как «продукт индивида – фикция, язык – продукт общества» [2, с. 55], без языка невозможно существование общества. Данное положение затрагивает проблему развития языка: отражает изменения в обществе, и в первую очередь в своем лексическом составе – наиболее подвижном уровне. Разумеется, собственно лингвистические методы описания и исследования языковых явлений естественны и закономерны: язык имеет свои собственные законы построения; любая лингвистическая школа устанавливает «внутренние» законы языкового построения (типы словообразования, построение предложений и т.д.) независимо от структуры общества. Однако недооценка или прямое отрицание значения социальных факторов как причин языковых изменений в рассмотрении проблемы социальной обусловленности языка языковедами, направлению которых характерна абсолютизация языка как автономной системы, исключительное внимание в татарском языкознании к вопросам структуры языка, механизма собственно языковых изменений, противопоставляется невозможность исключения «экстралингвистического» при исследовании языкового прогресса (усовершенствования) национального языка в целом и языков для специальных целей как его подъязыков, в частности.

Стратификация развитых национальных языков общепризнанна (Ю.Д. Дешериев, Р.А. Будагов, И.Ф. Протченко, В.М. Лейчик, К.Я. Авербух, В.Ф. Новодранова и др.). В свете проблемы языков для специальных целей (LSP – languages for special purposes) отметим составляющие стратификации: в структуре национального языка выделяется литературный язык (по принципу его нормированности; ему противостоят диалекты, просторечие), далее выделяются его функциональные разновидности, которые, по К.Я. Авербуху, дихотомически могут быть разделены на язык для всеобщего общения (LGP – languages for general purposes), его называют общелитературным языком (примечание – Г.Т.), и языки  специальной сферы общения (LSP) [1, с. 19]. Общелитературному языку соответствуют разговорно-бытовой, художественный, общественно-публицистический стили, языкам для специальных целей – производственно-технический, научный, деловой или специальный (профессиональный) стили.

На современном этапе развития татарского национального языка исследования его подъязыка «юридический язык» не обнаруживают детальной проработки проблемы: феномен «татарский юридический язык» не находит многообъемлющего отражения в трудах, посвященных юридической терминологии татарского языка; попытки обосновать стратификацию татарского языка с выделением языка юриспруденции в подъязык национального языка, обосновать его социальной обусловленностью исследователями татарского языкознания ранее не предпринимались, нами в том числе.

Вместе с тем, масштабы проблемы татарского юридического языка таковы, что она требует детального изучения с целью определения направления дальнейших исследований – исследований не только татарской юридической терминологии, но позиционирование татарского юридического языка как проблему социолингвистическую. Социальная обусловленность юридического языка отражается на вопросе «все языки изменяются»: сфера номинации, а именно лексика – терминологическая лексика – основа языков для специальных целей, связана с присвоением названий в зависимости от социолингвистических факторов. В терминировании же юридических понятий влияние социолингвистических факторов проявляется особенно наглядно. Так, примером отражения диахронических общественных изменений на лексическом уровне татарского юридического языка служат случаи замены в татарской юридической терминологии некоторых терминологических единиц, употреблявшихся в советский период ее развития, например, Верховный суд на Югары суд, власть на хакимият, договор на шартнамә.

При анализе действующих тенденций изменения языка учитываются, прежде всего, собственно лингвистические и внеязыковые факторы (психологические, логические); социолингвистические факторы, лежащие на грани внутриязыковых и внеязыковых, определяемые фактом функционирования языка в человеческом обществе, тем, что язык является средством проявления общественной природы человека, также получают важное значение.

Юридический язык как подъязык татарского языка понимается нами как часть его, – естественного языка – используемая как язык определенной группой людей (представителями юридических профессий) в определенных целях.

Из ограничения подъязыков в системе естественного языка, на наш взгляд, вытекают некоторые преимущества: ограниченный словарь, ограниченная омонимия, ограниченная полисемия, ограниченный синтаксис, стилистическая ограниченность. Такие преимущества и делают возможным разработку компьютерной системы для ограниченного подъязыка, используемую в переводческой деятельности. Отметим здесь, что в настоящее время подобной компьютерной системы по татарскому юридическому языку не разработано, тексты законодательных актов переводятся с русского языка на татарский группой переводчиков при Государственном Совете Республики Татарстан (далее РТ), т.е. используется человеческий ресурс, не машинный. Последний видится нам перспективным направлением прикладной лингвистики татарской филологии. Юридические документы настоящего времени на татарском языке представляют собой переведенную продукцию, но не составляются на татарском языке. Возможно, в дальнейшем данный процесс станет действительностью: законодательным органом правительства Республики Татарстан – Государственным Советом РТ – составляется колоссальной количество юридических текстов (законы, подзаконные акты, поправки к законам РТ, указы).

Социолингвистических исследований в татарском языкознании в части функционирования языков для специальных целей не проводится в достаточной мере для решения проблемы выделения подъязыков национального языка. Изданы труды по исследованию различных терминологических систем татарского языка: М.Б. Хайруллина (интернациональная терминология в татарском языке), А.Г. Хайруллиной (исследование особенностей формирования и развития математических терминов в татарском языке), Р.Р. Шамсутдиновой (исследование медицинской терминологии татарского языка), А.М. Сагитовой (в исследовании лексики деревянной архитектуры в татарском языке), Ч.И. Фиргалиевой (в исследовании лексики садоводства в современном татарском языке) и др.; юридическая терминология татарского языка исследовалась Г.И. Одиноковой (формирование юридической терминологии в современном татарском литературном языке; главным образом, исследуются терминосистемы гражданского права), М.Б. Хайруллиным (в аспекте взаимодействия разноструктурных языков), Е.М. Абдуллиным (в числе англицизмов в современном татарском языке), М.М. Николаевой (формирование и развитие терминологии права в татарском языке). Однако авторы не ставят целью исследование терминологии как лексической основы профессионального языка – подъязыков татарского языка.

Среди татарских языковедов часто высказывается мнение, что в татарском национальном языке выделение подъязыка «юридический язык» исключено, с другой стороны, некоторые ученые отмечают о недостаточной разработанности вопросов функциональных стилей татарского языка (Ф.А. Ганеев, Ф.Ю. Юсупов, В.З. Гарифуллин, Р.Р. Шамсутдинова и др.). Однако анализ стиля татарского языка в переводах юридических текстов выявляет его несомненную отнесенность к деловому стилю, по некоторой терминологии «специальный (профессиональный)» стиль.

Особенности юридического подстиля проявляются и в области лексики, и в области словообразования и морфологии, а также в области синтаксиса. В области лексики стиль текста юридических документов характеризуется наличием профессиональной терминологии.

На словообразовательном и морфологическом уровне для юридического подстиля характерно словосложение, заимствование интернациональных словообразовательных моделей, преобладание имен над глаголами, имен существительных над местоимениями. Формы настоящего времени глагола выполняют функцию предписания, например,  яллаучы җаваплы була (наниматель несет ответственность).

Характерно обилие однородных членов, различные перечисления с цифровыми и буквенными обозначениями. В качестве примера приведем выдержку из текста статьи 1 Закона Республики Татарстан №41-ЗРТ О внесении изменений в Закон Республики Татарстан «О бюджете Республики Татарстан на 2011 год и на плановый период 2012 и 2013 годов»: №41-ТРЗ «2011 елга, 2012 hәм 2013 еллар план чорына Татарстан Республикасы бюджеты турында» Татарстан Республикасы Законына үзгәрешләр кертү хакында. 1 статья:

 2011 елга, 2012 hәм 2013 еллар чорына Татарстан Республикасы бюджеты турында” 2010 елның 21 декабрендәге 94-ТРЗ номерлы Татарстан Республикасы Законына (Татарстан Дәүләт Советы Җыелма басмасы, 2010, №12 (I өлеш); 2011, №1 – 2(I өлеш) түбәндәге үзгәрешләрне кертергә:

1) статьяның 1 өлешендә:

а) 1 пунктта “105 236 262,7” санын “129 063 247,8” санына алмаштырырга;

б) 2 пунктта “116 024 755,1” санын “150 351 740,2” санына алмаштырырга;

в) 3 пунктта “10 788 492,4” санын “21 2888 492,4” санына алмаштырырга;

2) 2 статьяда:

а) 1 өлештә “68 177 677,3” санын “78 767 806,1” санына алмаштырырга;

б) 2 өлештә “64 380 578,0” санын “73 212 306,8” санына алмаштырырга;

в) 3 өлештә “67 921 651,2” санын “72 553 380,0” санына алмаштырырга;

г) 4 өлештә  73 897 103,9” санын “84 487 232,7” санына алмаштырырга, “86 341 101,3” санын “91 272 830,1” санына алмаштырырга, “76 571 586,0” санын “76 660 166,0” санына алмаштырырга...» [10, с. 5].

Для синтаксиса юридического текста характерна усложненность конструкций, но при этом их четкое членение; присутствуют ряды однородных членов предложения, специфичное графическое и пунктуационное оформление. Например, в статье 78 Земельного кодекса Российской Федерации (далее РФ) «Использование земель сельскохозяйственного назначения» на татарском языке:

78 статья. Авыл хуҗалыгы билгеләнешендәге җирләрдән файдалану

Авыл хуҗалыгы билгеләнешендәге җирләр авыл хуҗалыгы җитештерүе алып бару, саклый торган үсентеләр утырту, фәнни-тикшеренү, уку-укыту максатларында һәм авыл хуҗалыгы җитештерүенә бәйле максатларда түбәндәгеләр тарафыннан файдаланырга мөмкин:

- гражданнар, шул исәптән крестьян-фермер хуҗалыгы, хосусый ярдәмче хуҗалык алып баручы, бакчачылык, терлекчелек, яшелчәчелек белән шөгыйльләнүче  гражданнар да;

- хуҗалык ширкәтләре һәм җәмгыятьләре, җитештерү кооперативлары, дәүләт hәм муниципаль унитар предприятиеләр, бүтән коммерция оешмалары;

- коммерциягә каралмаган оешмалар,  шул исәптән кулланучылар кооперативлары, дини оешмалар, казак җәмгыятьләре;

- авыл хуҗалыгы юнәлешендәге фәнни-тикшеренү оешмаларының, мәгариф учреждениеләренең  һәм гомуми белем бирү учреждениеләренең тәҗрибә-производство, уку-укыту, укыту-тәҗрибә һәм укыту-производство бүлекчәләре… [9, с. 58-59].

Предписывающий характер нормативно-правового текста проявляется в использовании форм глагола настоящего времени в значении, которое можно назвать настоящим предписанием, что также достигается их модальными оттенками в контексте (долженствования, предписания, возможности, близкой к необходимости). В качестве примера приведем текст Ст. 1102 Гражданского кодекса РФ на татарском языке (языковые формы долженствования подчеркнуты нами – Г.Т.):

1102 статья. Нигезсез алынган байлыкны кайтарып бирү вазыйфасы

1. Законда, башка хокукый актларда яисә алыш-биреш килешүендә билгеләнмәгән нигезләрдә бүтән зат (зыян күрүче) исәбенә мөлкәт сатып алган йә мөлкәтне үзендә саклап калган зат (сатып алучы), әлеге Кодексның 1109 статьясында каралган очраклардан тыш, нигезсез сатып алынган яисә сакланган мөлкәтне зыян күрүчегә кайтарып бирергә тиеш.
2. әлеге бүлектә каралган кагыйдәләр нигезсез баю мөлкәт сатып алычуның, зыян күрүченең үзенең, өченче затларның үз-үзләрен тоту нәтиҗәсе булуына яисә аларның ихтыярыннан тыш барлыкка килүгә бәйсез рәвештә кулланыла. (кагыйдәләр кулланыла) [8, с. 313].

Феномен терминологичности татарского языка в переводах юридических текстов также обуславливает понятие языка для специальных целей с его терминологической лексикой как его основы. Так, заимствованное в татарский язык «суверенитет» за пределами профессионального употребления наряду с суверенитет, например суверенные государства, часто употребляется как суверен дәүләтләр и мөстәкыйль дәүләтләр; терминоэлемент финансового права кредит в непрофессиональном своем употреблении – бурычка бирү; кредит как «кредиты» (ассигнования) употребляется как акча (деньги); «кредитовать» употребляется как кредит бирү наряду с акча бирү. Термин валюта употребляется как чит ил акчасы. Вето в общеупотребительном варианте – тыю, рехсәт итмәү.

Считаем возможным особенности стиля и терминологичности языка в переводах юридических документов на татарском языке относить к критериям по определению статуса подъязыка татарского языка – юридического языка.

Татарский юридический язык как лингвистическое явление в действительности не обнаруживается явлением новейшего времени, имеет свою историю. Со времени присоединения Казанского ханства к Русскому государству потребность в переводе многих деловых бумаг, юридических документов при выполнении административно-управленческих обязанностей значительно усиливается; роль татарского языка языка-посредника в дипломатических отношениях Русского государства со странами Востока также свидетельствует в пользу истории подъязыка «юридический язык». Ряд переведенных на татарский язык дипломатических и юридических документов XVII-XVIII вв. сохранился до наших дней: Грамота московских бояр, обращенная к ногайским мурзам (1613 г.); Грамота Русского царя Алексея Михайловича, выданная Мухаммеду Юсуфу Касимову в целях установления дипломатических связей между Россией и Индией (1675 г.); Указ Петра Первого о праве пользования землями крестьян деревни Старый Раджап Казанского уезда (1692 г.); Свод законов Екатерины II (1755 г.) [7, с. 8-9]. Р.А. Юсупов считает, что административно-юридические документы XVII-XVIII вв. «можно рассматривать как первые образцы переводов деловых бумаг» [7, с. 9]. По Р.А. Юсупову, история «перевода с русского на татарский язык деловых документов, научных материалов, публицистики предшествует истории художественного перевода» [7, с. 11]. История татарского юридического языка заслуживает темы отдельного исследования, попытки которого отражены нами в некоторых научных публикациях [5; 6].

Термин «татарский юридический язык» в настоящее время не является предметом широкого обсуждения в татарском языкознании. Вместе с тем, приведенные нами выше особенности языка в переводах юридических текстов на татарский язык закладывают основания для организации подъязыка для профессиональных целей – татарский юридический язык, который в дальнейшем, возможно, станет использоваться в своей коммуникативной функции шире – в составлении текстов права непосредственно на татарском языке (в Республике Татарстан статус русского и татарского языков как государственных регламентирован Конституцией РТ), а также в татарском юридическом дискурсе.

Е.С. Кубрякова в предисловии к труду В.Ф. Новодрановой «Именное словообразование в латинском языке и его отражение в терминологии», подчеркивая значимость LSP, определяя его как субсистему, отмечает: «… субсистемы языка, которая сегодня получает название LSP – языка для специальных (т.е. профессиональных) целей, без обучения которому / которым не мыслится современное образование и даже методика межкультурного общения» [4, с. 8]. К.Я. Авербух отмечает, что LSP «хоть и ограниченны в сфере своего распространения, но не перестают от этого быть языками» [1, с. 58], и считает, что возросший в последнее время интерес к LSP актуализировал вопрос о функциях языка [там же]. При всем несходстве мнений исследователей татарского языка по вопросу о функции языка в одном их мнении сходятся – главной определяющей функцией языка является коммуникативная функция, т.е. быть средством общения.

Общение – акт двусторонний, и природа его социальная. Следует отметить здесь важным недопустимость смешивания функций языка как системы (субсистемы в том числе) с функциями языковых знаков как ее элементов (номинативная функция языкового знака, денотативная, сигнификативная, дифференцирующая, репрезентативная и др. функции). В своей социальной функции (в отличие от внутриструктурных особенностей, как терминологичность) татарский юридический язык призван обеспечивать донесение норм права до адресата – лиц, по тем или иным причинам обратившихся к тексту права на татарском языке.

По поставленной в настоящей статье задаче раскрытия социальной обусловленности татарского юридического языка заключаем следующее. Социальная функция языка юриспруденции как вопрос социальной лингвистики, отражающий проблемы языкового строительства и языковой политики, на наш взгляд, прежде всего определяет социальную обусловленность татарского юридического языка, которая, в свою очередь, позволяет выделить его в подъязык в татарском языкознании – язык для специальных целей. Вместе с тем, общественные функции подъязыка «юридический язык» не являются лишь чем-то внешним к закономерностям его развития, системным связям. Нельзя не согласиться с В.Г. Костомаровым по вопросу взаимоотношений языка и социума – язык «послушен людям, но в пределах уважительной оглядки на него самого как на сложную саморазвивающуюся систему. Нормализация преуспевает, когда меняющиеся потребности, настроения, вкусы, иные социально-человеческие факторы согласуются с устройством, законами и потенциями языка» [3, с. 47]. Считаем недопустимым представлять, что подъязык как структура – это одно, а его использование в обществе – совсем другое, и потому не интересоваться социальными проблемами его использования, ограничиваясь изучением внутренних законов и правил его построения, например, делать выводы о татарском юридическом языке только по исследованиям татарской юридической терминологии. Более того, отрыв татарской лингвистики от социологии в в изучении проблемы LSP сужает возможности познания самих внутренних законов развития национального языка (например, отражение процессов глобализации в развитии юридического языка, как то: заимствование интерлексем транслитерированием или поиском эквивалента; разрешение проблем безэквивалентности при терминировании явлений иноязычной природы). Общественные функции подъязыка – языка для специальных целей – во многом предопределяют направление его развития.

Литература

1. Авербух К.Я. Общая теория термина / К.Я. Авербух. – М.: Изд-во МГОУ, 2006. – 252 с.
2. Дешериев Ю.Д. Проблема функционального развития языков и задачи социолингвистики / Ю.Д. Дешериев // Язык и общество. – М. : Изд-во «Наука», 1968. С. 55-81.
3. Костомаров В.Г. Язык текущего момента: понятие правильности. – СПб. : Златоуст, 2014 – 220 с.
4. Новодранова В.Ф. Именное словообразование в латинском языке и его отражение в терминологии. Laterculi vocum Latinarum et terminorum / В.Ф. Новодранова; Рос. академия наук; Ин-т языкознания. МГМСУ. – М. : Языки славянских культур, 2008. – 328 с.
5. Туктарова Г.М. Русско-татарское двуязычие в истории европейских заимствований в юридической терминологии татарского языка / Г.М. Туктарова // Актуальные проблемы современного научного знания: материалы IV междунар. науч. конф. / под общ. ред. Н.А. Стадульской. – Пятигорск: ПГЛУиздат, 2011. С. 192-199.
6. Туктарова Г.М. Статус юридического языка и юридического перевода в татарском языкознании (письменный юридический дискурс) / Г.М. Туктарова // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). – 2014. – №12. С. 341-346.
7. Юсупов Р.А. Теория и практика перевода / Р.А. Юсупов. – Казань: Изд-во ТГГПУ, 2010. – 366 с.
8. Россия Федерациясенең Граждан кодексы. Икенче өлеш. – К.: Мастер Лайн, 1998. – 324 б.
9. Россия Федерациясе Җир кодексы. Авыл хуҗалыгы билгеләнешендәге җирләрнең әйләнеше турында Федераль закон. – Казан: Тат. кит. нәшр., 2004. – 112 б.
10. Татарстан Республикасы Законы №41-ТРЗ «2011 елга, 2012 hәм 2013 еллар план чорына Татарстан Республикасы бюджеты турында» Татарстан Республикасы Законына үзгәрешләр кертү хакында / Ватаным Татарстан. – 2011. – 6 август. – № 146. Б. 5-26.

References

1. Averbuh K.Ja. Obshhaja teorija termina / K.Ja. Averbuh. – M.: Izd-vo MGOU, 2006. – 252 s.
2. Desheriev Ju.D. Problema funkcional'nogo razvitija jazykov i zadachi sociolingvistiki / Ju.D. Desheriev // Jazyk i obshhestvo. – M. : Izd-vo «Nauka», 1968. S. 55-81.
3. Kostomarov V.G. Jazyk tekushhego momenta: ponjatie pravil'nosti. – SPb. : Zlatoust, 2014 – 220 s.
4. Novodranova V.F. Imennoe slovoobrazovanie v latinskom jazyke i ego otrazhenie v terminologii. Laterculi vocum Latinarum et terminorum / V.F. Novodranova; Ros. akademija nauk; In-t jazykoznanija. MGMSU. – : Jazyki slavjanskih kul'tur, 2008. – 328 s.
5. Tuktarova G.M. Russko-tatarskoe dvujazychie v istorii evropejskih zaimstvovanij v juridicheskoj terminologii tatarskogo jazyka / G.M. Tuktarova // Aktual'nye problemy sovremennogo nauchnogo znanija: materialy IV mezhdunar. nauch. konf. / pod obshh. red. N.A. Stadul'skoj. – Pjatigorsk: PGLUizdat, 2011. – S. 192-199.
6. Tuktarova G.M. Status juridicheskogo jazyka i juridicheskogo perevoda v tatarskom jazykoznanii (pis'mennyj juridicheskij diskurs) / G.M. Tuktarova // European Social Science Journal (Evropejskij zhurnal social'nyh nauk). – 2014. – №12. – S. 341-346.
7. Jusupov R.A. Teorija i praktika perevoda / R.A. Jusupov. – Kazan': Izd-vo TGGPU, 2010. – 366 s.
8. Rossija Federacijasenen Grazhdan kodeksy. Ikenche e – K.: Master Lajn, 1998. – 324 b.
9. Rossija Federacijase Zhir kodeksy. Avyl huzhalygy bilgelaneshendage zhirlarnen ejlaneshe turynda Federal' zakon. – Kazan: Tat. kit. na, 2004. – 112 b.
10. Tatarstan Respublikasy Zakony №41-TRZ «2011 elga, 2012 ham 2013 ellar plan choryna Tatarstan Respublikasy bjudzhety turynda» Tatarstan Respublikasy Zakonyna uzgareshlar kertu hakynda / Vatanym Tatarstan. – 2011. – 6 avgust. – № 146. – B. 5-26.