ДЕФОРМАЦИЯ ВОСПРИЯТИЯ НАУКИ И НАУКООБРАЗИЯ

Купарашвили М.Д.

Профессор, доктор философских наук, профессор кафедры философии Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского (г. Омск).

ДЕФОРМАЦИЯ ВОСПРИЯТИЯ НАУКИ И НАУКООБРАЗИЯ

Аннотация

В статье предпринята попытка осмыслить измененное положение науки в современной действительности, рефлексии ее измененного предметного корпуса и специфических методологических и терминологических аппаратов.

Ключевые слова: наука классическая, неклассическая и неонеклассическая; гуманитарная и естественная науки;

Kuparashvili M.G.

Doctor of Philosophy, Professor of Philosophy at  Dostoevsky  Omsk State University

DEFORMATION PERCEPTION OF SCIENCE AND SCIENTISM

Abstract

The article attempts to understand the changed position of science in the modern reality, its reflection of the objective of the modified housing and specific methodological and terminological apparatus.

Keywords: classic, non-classical and neo-classical science; humanitarian and natural sciencesназвание на английском

Нас воспитывали школа, вуз и общественное мнение в твердой уверенности, что науки бывают естественными и гуманитарными. Еще сейчас бытует мнение, что они не пересекаются, у них разные цели, предметы, методы и статус. Спор физиков и лириков остался в прошлом, как их романтический союз. Легитимная точка зрения без сентиментализма по умолчанию считает, что естественные – более научны, чем гуманитарные. Естественные – более рациональны, чем гуманитарные. Естественные более нужные, главные, необходимые …. Расхождения действительно имеют место быть (вернее, имели место), но они другие: культурно-историческая жизнь не может быть строгой системой, поэтому не имеет такой устойчивой основы как механика для естествознания; Для гуманитарных наук первостепенное значение имеет однократный предмет, который не допускает абстрагирования и обобщения. В естествознании – наоборот. Объективные законы гуманитарных наук «неточные», «расплывчатые», выводить их из предметов – трудное занятие из-за предельной сложности предмета (культуры, внутреннего мира человека, духовного бытия). Критерием научности в естествознании – точность знания, в гуманитарной – глубина постижения. Метод познания естествознания – объяснение предмета мысли.   Метод познания гуманитарной реальности – проникновение в определенную духовную целостность. Понимание – это то, что объединяет объяснение и постижение, оно по определению связано с раскрытием сущности и смысла деятельности в разных ее формах. Так, понимание обладает самостоятельной научной ценностью, обеспечивает науки критериями целесообразности, безопасности, постижения целостности и объяснения индивидуальных проявлений бытия, ведь «знать» автоматически не означает «понимать». Однако к пониманию апеллирует только гуманитарное знание, естествознание удовлетворяется объяснением, в них оно срастается с пониманием.

Это обусловлено основными вопросами (естествознания) классической и неклассической науки: как? Почему? Что должны делать, чтобы….? Они никогда не задавали себе вопрос «зачем», это была гарантия незаинтересованности и объективности науки, ее беспристрастности. Ученый отвечает за достоверность предлагаемых им знаний, последствия их практического применения находилось вне его ответственности. Вопросы: зачем нужны те или иные результаты? действительно человечество в этом нуждается? и им подобные…. оказались вне сферы интереса науки. Его себе задают только незрелые еще науки. Вопрос «зачем» – это вопрос мотива, учета интереса и определенной ценностной ориентации и оценки. А все это обременено эмоциями и чувствами. Наука должна была сохранить холодный рассудок и беспристрастность.

Таким образом, страсти, эмоции и чувства стали атрибутами только гуманитарного знания. Кроме того, особенность предмета социогуманитарной науки определяется ее принципиальным отсутствием в объективной реальности. Такой предмет не существует  вне собственно человеческой жизнедеятельности и появляется как результат специфического человеческого отношения к миру. Его вопросы связанны с этическим, эстетическим, религиозным, культурным существованием человека. Отсюда элементы предметного корпуса социогуманитарной науки – личность, общество, культура, история. Так, мир человеческой культуры, как вторая форма объективного процесса, отличается от первой – природы как предмета естествознания.

При этом хорошо известно, что независимо от предмета исследования и критериев оценки любая наука опирается на факты, которые выступают материалом первичной обработки. Способы работы с материалом практически общие и для естественных и для гуманитарных наук. Любая наука стремится открыть еще неизвестные законы, создать новые теории. Однако данное мнение имеет второстепенное значение. По законам бинарных понятий одна сторона всегда господствует и подавляет – вторую. Как писал Ж. Деррида, когда, желая приблизиться к какой-либо мысли, вооружаешься не просто парочкой понятий, но и той понятийной решеткой, в которой уже предугадывается классическая фигура антагонизма, то рабочее обсуждение  рискует больше походить на призвание к ответу и заранее привносит в обсуждении то, что оно желает обнаружить, тем самым, учиняя насилие над собственной физиологией мысли [1, 249]. Так, языковая практика, в которой мы все социализируемся,  предопределяет естественность подобного разделения и подчинения. Предпочтение естественных наук – результат формирования нужной для общества субъективности.

В любом случае, это все уже почти история. Очевидно, что, так или иначе, до сих пор они могли развиваться относительно автономно друг от друга. Очевидно и то, что сегодня настал момент, когда их прогрессивное движение зависит не от их внутреннего потенциала, а – их интегративных возможностей для достижения прироста знания.

Как же приходит осознание этого факта? – в основном через рефлексию истории науки. Сегодня в истории развития науки различают три типа науки и рациональности: классическую (17 - нач.20 вв.), неклассическую (первая половина 20), постнеклассическую (с конца 20 в.). Указанная классификация представляет собой способ упорядочения и последовательного становления эволюции познания по следующим параметрам: предмет познания, уровень анализа предмета и метод познания.

Предмет познания может быть физическим или метафизическим. То, что выступало предметом познания до классики (нечто природное, естественное), в классике заключается в скобки как принципиально иное, и привлекательным для ума  и  интеллекта становится не непосредственно чувственный физический мир, а его мысленный дубликат, «очищенный» от всего субъективного познаваемый объект, для постижения которого требуется логическая последовательность, непротиворечивость и стройный терминологический аппарат, сверенный с опытом. Это – необходимое условие получения общественно-исторического знания о мире.  Степень значимости собственно-научных ценностей для общества предметом анализа не становится, хотя по умолчанию подразумевается влияние социума на характер знания.

Неклассика достойным предметом анализа признает те средства и способы, которые могут заглянуть в природу глубже. Техника и технология  предопределяют ее предмет, их анализ становится условием максимально адекватного объяснения мира. Меняется понимание природы познания и трактовка истины. Фундаментальной науке интересны системы открытые,  с обратной связью. Отношения между собственно-научными и социальными ценностями пока не являются предметом рефлексии и артикуляции.

Отсюда, оформление противоречия между общечеловеческими нормами морали и необходимостью технического бытия человека и проблематизация мира искусственного.  С одной стороны происходит соединение науки с производством, что прочитывается как положительная динамика, а с другой, игнорирование этических проблем, которые стали очевидными с развитием ядерной физики, фундировали неклассический стиль мышления, который привел к глобальной мировоззренческой революции.

Постнеклассическая наука видит ненаблюдаемые, самоорганизующиеся, пульсирующие объекты и нестабильные системы и занята их предметизацией. Рефлексия познавательной деятельности учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. При этом связь собственнонаучных целей с социальными ценностями и целями становится предметом особого анализа. Ценностно-целевая установка возвращает вопрос «зачем» в сферу неподдельного интереса науки и, как результат, органическая нераздельность гуманитарных и естественных наук становится очевидным фактом.

Доступный сегодня человечеству уровень анализа предмета – от молекулярного до квантового и нано-частиц, имеет собственную научную ценность. Общеизвестно, что классическая наука изучает закрытые, самодостаточные, неделимые, статичные объекты на уровне ампера, корпускул, атома, а неклассическая наука работает молекулами и продукты их деления – с элементарными частицами, которые уже не вещественные, а энергетические субстанции: электромагитизм, кварки, кванты. Постнеклассическая наука пытается синхронизировать вещественные и энергетические системы, объединять их в общие согласованные системы, молекулярные, квантовые, биофизические, биохимические, экосистемы, медико-биологические и человеко-машинные на основе постижения все более мелких, универсальных и индифферентных к качественной определенности объекта элементов (нано-частиц). Методология исследования таких объектов не допускает демаркации естественного и гуманитарного знания и настойчиво требует выработку полноценных интегративных принципов анализа явлений.

Метод познания от выявления законов природы до их конструирования является еще одним аспектом указанной классификации науки, рациональности, мировоззрения, философии и культуры.

Античная мысль (предклассика) предоставляла достаточную «натуральную» основу для свободного полета мысли. Классическую науку занимает причудливая комбинация известных закономерностей, большинство которых получало гарантированное эмпирическое подтверждение, утверждая возможность мысли достичь истину исходя только из самой себя. Однако эмпирическое подтверждение со временем исчезает с горизонта пространства мысли, так как свободное конструирование не нуждается в подтверждении, его ценность  сначала усматривается в его внутренней непротиворечивости (неклассика), а после – в игровой  непринужденности методов комплексности, конструктивности и синергизме (неонеклассика).

Так, классическая и неклассическая статичная, механистическая картина мира, основанная на равновесных и закрытых системах, претерпевает беспрецедентное разрушение в почти хаотическом динамизме постнеклассики, которая обещает конструирование стройной организмической картины мира спонтанно-стохастическим образом из хаоса. При этом классические/неклассические законы и рациональность  не отрицаются, а лишь существенно ограеичивается сфера их легитимного присутствия.

Сама постнеклассическая наука утверждает себя в качестве инструмента укоренения человека в мире. А в качестве цели утверждается перспектива конструирования бытия. Все это предопределяется с появлением к концу ХХ в. единой модели универсальной эволюции. Теория синергизма (И. Пригожин, Г. Хакен, Н. Моисеев, Курдимов, В. Казютинский) связала космогенез, геогенез, биогенез и антропосоциогенез в единую систему, что позволило представить Вселенную как развивающееся во времени естественное целое, в котором космический, химический, биологический и социальный типы эволюции генетически связаны.

Спецификация науки рубежа XX-XXI вв. связана с осознанием кризиса науки, методологии, философии и вычленением перспективных тенденций, которыми стали замена равновесных и закрытых систем прежней науки – отрытыми, неравновесными и саморазвивающимися. Кроме того, важнейшим моментом стало новое осмысление исторически развивающихся систем, которые потребовали, помимо структурно-функционального анализа, отслеживание их изменения с течением времени, что предопределило введение в анализ предмета фактора времени. Судя по тому, что одно только особое внимание пространственно-временным структурам обнажило их проблемность больше, чем на это рассчитывала наука, можно судить о степени ее осведомленности.

Помимо этого, современные исследования озабочены проблемами креативности. Вопреки расхожему мнению, необходимо отметить, что креативность не является синонимом творчества. Очевидно, что творческие способности современного человека проявляются с учетом той техносреды, в которой он существует. Однако необходимо указать на тот простой факт, что в ХХ в. творчество умерло. Его место занимает креативизм, содержание которого сводится к комбинаторике. Раньше были творцы, прекрасное понятие, подчеркивающее богоподобность человека; после приходит понятие творческого человека, более онаучненный вариант творца; а нам доводится жить в эпоху креативных людей (в основном менеджеров). Они создают разные схемы, системы, комбинации из подручных элементов. Именно поэтому, признаком нашего времени является использование компьютерных программ, они не требуют творчества и интуиции. Метод комбинаторики и реконструкции применяется как в гуманитарных, так и естественнонаучных исследованиях.

Дедуктивные методы и традиционная аксиоматика оказываются маловостребованными из-за неустойчивости объектов исследования. Метод аппроксимации как способ описания, перечисления и констатации, который считается более демократичным, видит в качестве своей задачи охват всех значимых экспликаций и вовлечение всего наличного пространства мысли в орбиту анализа, но отказывается от выводимости тех или иных заключений.

Кардинально изменяет характер науки и ее телеологическая позиция. Иные ценностные системы (этика, эстетика, религия), которые до этого беспощадно изгонялись из науки под предлогом сохранения ее чистоты, обнаружили исключительную ценность для сохранения человечества и, главное, это стало понятно науке. Объективная нейтральность науки в восприятии ценностей веры, этических норм и эстетических эталонов осталась в прошлом в силу неуклонного роста негативных результатов  «очищенного» от них научного прогресса. Стало ясно, наука далее не может позволить себе роскошь ценностно-нейтрального наблюдателя, так как современный этап ее реализации предполагает ее активное участие в определении цели развития общества, что в свою очередь поставило вопрос о контроле и ответственности самой науки и тех, кто говорит от ее имени. Несмотря на то, что данный пункт остается скорее благим пожеланием, чем констатацией факта, артикуляция проблемы очевидна.

Введение принципа предосторожности – добрый знак и говорит о том, что факт непредсказуемости результатов научных открытий был осмыслен. Пущенный на самотек научный прогресс, неконтролируемая научная деятельность человека приводят к глобальным, нерешаемым проблемам во всех сферах науки. Особенно заметна необходимость включения морально-этического фактора в процесс освоения и понимания природы. В связи с этим изменяется цель научных исследований: поиск истины должен быть соотносим с человекоохранияющими ценностями, т.е. сохранением человека как вида.

Действительно, субъектно-объектная структура познания долгое время объясняла положение человека в мире и мира в сознании, во времени и пространстве за счёт дистанции между ними. Однако постструктурализм и его оформление в постмодернизм констатировали изменение положения человека в мире. Сегодня исследователи отмечают, что он более не дистанцирован от объекта, современные технологии поставили его внутри познаваемого объекта. Внешних границ его мира, предмета, сознания, культуры, истории, науки не видно, он дезориентирован. Единственная точка отсчета – он сам, это и предопределяет, с одной стороны, его локальную, автономную целостность, что приводит не только к примитивизации, схематизации и в общем упрощенности представлений (оформляется как циклопизм). С  другой стороны, осознание других автономных целостностей побуждает его к экспансии с целью захвата и вовлечения их в собственную орбиту, демонстрируя неспособность и нежелание понять другого. Так, возникновение множества центров сил оформляет рваную картину мира и провоцирует беспричинную войну всех против всех (политическую, экономическую, интеллектуальную, игровую). Отсутствие объективных и общепризнанных границ в силу очевидности их отсутствия нивелирует объективность субъекта.

И, тем не менее, интуитивно мы понимаем, что включение человека в исследуемые объекты не блокирует получение объективно-истинного знания о них. В сфере должного скорее наоборот, кризис заключается в несогласованности сущности человека с требованиями современности. По словам Джона Ролстона Сола «С точки зрения структуры: если есть ошибка, то неправильной является сама ошибка» [2, 424].

Необходимо отметить и то, что осознание всего вышеизложенного вовсе не означает автоматическое прозрение человечества. Непосредственная практика, жизненный опыт и примитивный здравый смысл достаточны, чтобы понять: не стоит недооценивать тех, кто не прочь разыграть момент неразберихи, извлекая сиюминутную выгоду, что создает непростую ситуацию дезориентации и девальвации истинных ценностей.

 Постнеклассическая наука и философия постмодернизма закладывают фундамент нового взгляда на мир, утверждая, что реальность, практика для каждого различны, так как они опосредованы языком и опытом (причем, в качестве «каждого» мыслится любая физическая и метафизическая единица, как индивид, группа, так и область науки, дисциплина). Безличный, объективный взгляд не существует. Есть только индивидуальная субъективность, и здесь важнейшим является факт наличия языка, который определяет то, как мы видим мир, кто мы есть и как мы существуем. Наше восприятие мира меняется вместе с изменением значения слов и их смыслового состояния. Именно поэтому Мишель Фуко считает, что дискуссии о значениях слов, которые со временем формируют определенные дискурсы и определяют общественное сознание, демонстрируют тесные связи с властными структурами, заинтересованными в этих значениях. Постмодернистская философия и практика существования человека демонстрируют: как субъективная практика социально сконструирована, как посредством дискурса оформлена власть, как реализуется манипуляция. Вместе с тем четкая артикуляция проблем вынесла на арену исторического анализа того, кто и каким образом описывает реальность, культуру и историю. Кроме того, безадресный текст – это вчерашний день, особую важность приобретает и «качество» публики, аудитории, на которую рассчитан текст. Все это создает большие возможности для использования не только манипулятивных, но и мобилизационных технологий.

Литература

1. Деррида Ж. Письмо и различие М., Академический проект, 2000.
2. Сол Дж.Р. Ублюдки Вольтера. Диктатура разума на Западе. М., АСТ, 2007.

References

1. Derrida Zh. Pis'mo i razlichie M., Akademicheskij proekt, 2000.
2. Sol Dzh.R. Ubljudki Vol'tera. Diktatura razuma na Zapade. M., AST, 2007.