ДВА ВЗГЛЯДА НА «НЕРАЗРЕШЕННОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ» (ЭКСПЕРТНАЯ ОЦЕНКА ОСЕТИНО-ИНГУШСКОГО КОНФЛИКТА)

ДВА ВЗГЛЯДА НА «НЕРАЗРЕШЕННОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ» (ЭКСПЕРТНАЯ ОЦЕНКА ОСЕТИНО-ИНГУШСКОГО КОНФЛИКТА)

Научная статья

Гадиева А.Н. *

ORCID: 0000-0002-1681-037X,

Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им.В.Абаева, г.Владикавказ, Россия

* Корреспондирующий автор (izmir-alana[at]rambler.ru)

Аннотация

Межэтнические отношения в полиструктурном обществе представляют собой объект постоянного исследования, так как от их состояния зависит социальный климат в обществе. Северная Осетия является регионом с интенсивным опытом межэтнического взаимодействия. К сожалению, у республики есть опыт не только положительного взаимодействия, но и трагического. Между тем, ввиду этнического калейдоскопа Северного Кавказа, именно состояние межнациональных отношений в регионе в основном является тем фундаментом, на котором можно строить и развивать весь комплекс жизненного пространства. И именно в зависимости от состояния этих отношений можно говорить о благоприятной, либо кризисной жизненной конструкции этносов. Анализируя всю совокупность научных исследований и публицистических работ по теме осетино-ингушского конфликта, можно сделать вывод, что проблема проработана достаточно глубоко. История взаимоотношений двух этносов, предпосылки и причины острой фазы конфликта между ними, формы и методы урегулирования противостояния широко представлены в работах республиканских и российских ученых. Между тем, практически нет работ, основанных на эмпирических данных - массовых социологических опросах, экспертных оценках. Именно такие методы способны дать объективную оценку ситуации и определись потенциал конфликтности либо умиротворенности этноса. В следствие этого, для адекватной оценки ситуации межэтнического взаимодействия в регионе необходимо периодически проводить мониторинг взаимоотношений двух этносов.

Целью исследования было выявление посредством экспертного опроса потенциала общества по разрешению этнического противостояния двух этносов. В данной статье представлено мнение тех экспертов, которые придерживаются умеренных взглядов по формам и методам разрешения конфликта. Тем не менее, несмотря на умеренность и системное понимание причин конфликта, ответы экспертов не лишены были этнических предпочтений.

По результатам экспертного опроса потенциала для разрешения осетино-ингушского противостояния нет, так как не разрешенным остается основное противоречие, лежащее в основе конфликта – это вопрос о статусе части североосетинской территории (Пригородный район РСО-Алания). Разрешить это противоречие мирным путем возможно только при изменении отношения к самому ключевому противоречию, когда контрагенты – как коллективные, так и индивидуальные, смогут обрести способность к выведению своих устойчивых стереотипов за скобки актуальных взаимодействий.

Ключевые слова: межнациональные отношения, межэтническое взаимодействие, межэтническое противостояние, урегулирование конфликта, основное противоречие.

TWO POINTS OF VIEW ON THE "UNRESOLVED CONTRADICTION" (EXPERT'S REVIEW OF THE OSSETIAN-INGUSH CONFLICT)

Research article

Gadieva A. N.*

ORCID: 0000-0002-1681-037X,

North Ossetian Institute of Humanities and Social Research named after V. Abayev, Vladikavkaz, Russia

* Corresponding author (izmir-alana[at]rambler.ru)

Abstract

Inter-ethnic relations in a polystructural society are an object of constant research, since the social climate in our society depends on them. The Republic of North Ossetia is a region, where inter-ethnic interactions are very intense. Unfortunately, the Republic has experienced not only of positive, but also of tragic inter-ethnic interactions.  Meanwhile, due to the ethnic kaleidoscope of the North Caucasus, the state of the inter-ethnic relations in the region is basically the foundation on which the entire complex of living space is being built and developed. Whether the life situation of the ethnic groups is favourable or not is dependant on the state of these relations. The author analyzes many research and publicistic works on the topic of the Ossetian-Ingush conflict and concludes that the problem has been thoroughly studied. The history of the relationship between the two ethnic groups, the background and causes of the acute phase of the conflict between them, the forms and the methods of resolving the confrontation are widely presented in the works of the Republican and Russian scientists. Meanwhile, there are practically no works based on the empirical data – mass sociological surveys and expert's reviews. These very methods are able to give an unbiased evaluation of the situation and determine the proneness to conflict or appeasement of the ethnic group. As a result, for an adequate review of the situation of inter-ethnic interaction in the region, it is necessary to periodically monitor the relationship between these two ethnic groups.

The purpose of the research was to conduct an expert survey to identify the potential of society to resolve the ethnic conflict between two ethnic groups. In this article, the author shows different points of view of those experts who hold moderate views on the forms and methods of the conflict resolution. Nevertheless, despite moderatism and a systematic approach to the causes of the conflict, the experts’ responses were not entirely unbiased.

According to the results of an expert survey, there is no potential for resolving the Ossetian-Ingush conflict, since the main contradiction which is the conflict' reason remains unresolved. It is the ambiguous status of the part of the North Ossetian territory (the Suburban district of the Republic of North Ossetia-Alania). It is possible to resolve this contradiction peacefully only if the attitude towards the most crucial contradiction changes, and the counterparties will be able to find the ability to get rid of their stereotypes and begin effective co-operation.

Keywords: inter-ethnic relations, inter-ethnic interaction, inter-ethnic confrontation, conflict resolution, basic contradiction.

История человечества наглядно демонстрирует, что все затянувшиеся межэтнические конфликты идентичны по форме и развиваются по аналогичной траектории, проходя все характерные для такого рода конфликтов фазы. Содержание противостояний может быть наполнено различными историческими сюжетами, причинами начала, когнитивным опытом. Но эмоциональная наполненность конфликтов практически всегда бывает идентично-болезненной и трагичной. Независимо от того, происходит ли противостояние между этносами, проживающими в разных странах, и конфликт в данном случае является еще межгосударственным, либо между народами, проживающими на территории одной страны, оно происходит одинаково трагично и, согласно этническому детерминизму, практически без перспектив на разрешение.

На территории Российской Федерации в конце октября-начале ноября 1992 г. произошел первый этнический конфликт, проявившийся в форме открытого насилия между представителями двух северокавказских народов - осетинами и ингушами. Тишков В.А. в своем исследовании истоков конфликта описывает его следующим образом: «По своим временным характеристикам, интенсивности и последствиям этот конфликт может быть отнесен к категории крупномасштабных, а его природа может быть охарактеризована как глубоко-укоренившийся конфликт (deep-rooted conflict), к которым специалисты относят межэтнические или любые другие межгрупповые коллизии с трудноразрешимыми и далеко зашедшими претензиями и требованиями конфликтующих сторон. Как правило, это конфликты, в которых задействованы настолько глубокие чувства, ценности и потребности, а степень взаимного отчуждения столь велика, что обычные пути и способы разрешения противоречий через правовые механизмы, посредничество, переговоры или использование вышестоящей или внешней власти не приносят разрешения конфликта» [1].

Почти четверть века с момента завершения фазы открытого осетино-ингушского противостояния государственными структурами всех уровней предпринимаются попытки социально-политического урегулирования конфликта. Однако наличие определенных институциональных успехов не является гарантом фиксации статуса-кво, так как любой диссонанс во взаимоотношениях двух этносов может мгновенно разрушить выстроенную властью модель. Между тем, ввиду этнического калейдоскопа Северного Кавказа, именно состояние межнациональных отношений в регионе в основном является тем фундаментом, на котором можно строить и развивать весь комплект жизненного пространства. И именно в зависимости от состояния этих отношений можно говорить о благоприятной, либо кризисной жизненной конструкции этносов.

Анализируя всю совокупность научных исследований и публицистических работ по теме осетино-ингушского конфликта, можно сделать вывод, что проблема проработана достаточно глубоко [2], [3], [4]. История взаимоотношений двух этносов, предпосылки и причины острой фазы конфликта, формы и методы урегулирования противостояния широко представлены в работах республиканских и российских ученых [5], [6], [7]. Между тем, практически нет работ, основанных на эмпирических данных - массовых социологических опросах, экспертных оценках. Именно такие методы способны дать объективную оценку ситуации и определить потенциал конфликтности либо умиротворенности этноса, выявить возможное продвижение к урегулированию или, напротив, возможный откат к насильственной форме конфликта, способного оказать серьезное влияние на общий вектор развития всего кавказского региона [8, C.4]. В следствие этого, для адекватной оценки ситуации межэтнического взаимодействия в регионе необходимо периодически проводить мониторинг взаимоотношений двух этносов.

В конце 2019 года отделом социально-политических исследований СОИГСИ был проведен экспертный опрос. В качестве экспертов выступили люди, которые в той, либо иной степени были участниками открытой фазы осетино-ингушского конфликта, либо занимались урегулированием и исследованием конфликта. Среди них государственные чиновники, представители науки, образования, СМИ, депутаты Парламента, общественные активисты. Всего в экспертном опросе приняло участие 12 человек. Ценность этого исследования заключается в том, что в нем представлены точки зрения представителей и осетинской стороны, и ингушской стороны.

Целью исследования было выявление посредством экспертного опроса потенциала общества по разрешению этнического противостояния двух этносов. В данной статье представлено мнение тех экспертов, которые придерживаются умеренных взглядов по формам и методам разрешения конфликта. Тем не менее, несмотря на умеренность и системное понимание причин конфликта, ответы экспертов не лишены были этнических предпочтений. Нами не ставилась задача при подборе экспертов ранжировать их по степени их умеренности либо радикальности. Однако в результате анализа ответов явно вырисовались предпочтения экспертов по формам и методам разрешения конфликта. Таким образом, экспертов можно условно разделить на две группы: группа, которая является сторонниками использования радикальных методов разрешения конфликта, и группа умеренных, считающих, что можно ситуацию держать в урегулированном состоянии, но сам конфликт невозможно разрешить.

Само понятие урегулирования определяется в связи с уровнем и формами насилия, используемых сторонами в рамках сложившейся системы межгрупповых отношений. Урегулирование конфликта – это деятельность и результат, в которых удается реконструировать систему отношений таким образом, что конфликтное противоречие перестает в них доминировать, а насилие перестает быть их атрибутом. «Урегулированными» можно назвать отношения, перестающие сводиться к своей конфликтной форме, сопровождаемой насилием. В рамках урегулирования «неразрешенное противоречие» перестает блокировать привычную, повседневную жизнь людей, хотя само это противоречие может сохраняться в латентной, отложенной или измененной форме. Таким образом, урегулирование можно отличить от исчерпания конфликта или его разрешения, когда прекращает существовать или предмет конфликта, или, по меньшей мере, одна из сторон перестает выступать как субъект конфликтного противоречия [8, С. 25].

Методология исследования межнациональных (межэтнических) отношений базируется, как правило, на теории контакта, коммуникаций и теории интеграции. Теория контакта рождалась, как известно, в ответ на потребности общества в снижении национализма, в поиске путей интеграции в поликультурном пространстве. Обобщение результатов изучения межкультурных контактов нашло отражение в книге Г. Оллпорта «Природа предрассудка». Им и его последователями были сделаны выводы о значении частоты, продолжительности, числе вовлеченных в контакт [9, С.262–263]. C 1970-х гг. в отечественной этносоциологии учитывалась теоретическая вероятность межэтнических контактов в регионах, конкретных локальностях. Наличие различных теоретических обоснований [10], [11], [12] разрешения межэтнических конфликтов дает возможность перейти от пессимистично-фаталистических настроений к гносеологическому оптимизму в преодолении осетино-ингушского противостояния. А развенчивание различных, укоренившихся в сознании двух этносов, представлений о начале открытой фазы конфликта может стать той первой ступенью, преодоление которой даст возможность трансформировать взаимное этническое недоверие и ненависть в гражданское сотрудничество.

У каждого из двух этносов существует своя история о причинах вооруженной фазы противостояния. Даже у сведущих в рассматриваемой теме экспертов, есть противоречия в оценке некоторых сюжетов конфликта. Эксперт осетинской стороны, фундаментально занимающийся осетино-ингушскими отношениями, глубоко исследовавший все причинно-следственные характеристики данного конфликта, дает следующее объяснение причинам острой фазы конфликта: «Мы можем различить, что есть предпосылки, с которыми сталкиваются люди: бедность, неравенство, разного уровня развитие, неравномерность развития, разная степень интегрированности в какие-то имперские структуры, неравенство или дискриминация, которая носит структурный характер: одни горожане, другие сельчане; одни христиане, другие мусульмане. Само наличие этих разделительных противоречий – это проблемы. А причины конфликтов, это то, как эти проблемы решаются. Вот причина осетино-ингушского конфликта - это попытка решать проблему, которую мы застали из советского прошлого, когда одна часть населения была таргетингована, грубо говоря, стигматизирована как враги народа поголовно, выселена, а на их место в добровольно-принудительном порядке был заселен другой народ. Затем, первые вернулись, вторым некуда было уходить, и возникла объективно-конфликтная ситуация, но не конфликт, а предпосылка конфликта. Конфликт связан с тем, как стороны воспринимают эту проблему, как они могут ее решать. Конфликт состоит в том, что обе стороны рассматривают одну и ту же территорию, как исключительно свою этническую собственность. И пока это не будет преодолено, пока те и другие будут считать, что может быть взаимно исключительное право, пока обе стороны будут исходить из парадигмы, что автохтонные имеют право, а аллохтонные, то есть пришлые, они не имеют права на то, чтобы определять статус территорий, распоряжаться какими-то властными полномочиями и т.д., этот конфликт не будет исчерпан.

С моей точки зрения причина конфликта в тех стратегиях, к которым прибегли стороны, прежде всего. Я сейчас не буду делить ответственность, но мне кажется, что инициатива была на ингушской стороне, чтобы форсировать. Они считают, что эта территория была у них забрана, и она должна быть возвращена. А эта территория, которая была у них забрана, уже поменяла свой исторический статус. Она стала родиной осетин, которые сейчас там живут. И этим осетинам, несколько поколений которых уже здесь родились и выросли, не важна вся история этого конфликта, и попробуйте убедить их, что они пришлые, какие-то там приблудные. Эти осетины не будут воспринимать такую аргументацию. Вот вам и конфликт» (мужчина – осетин, госслужащий, 59 лет).

Между тем, эксперт из Ингушетии, так же являющийся активным субъектом всего процесса осетино-ингушских отношений, сам пострадавший в результате событий осени 1992 года, отмечая слабость и нежелание федерального Центра адекватно решать межнациональное противостояние двух этносов, тем не менее, обвиняет североосетинское руководство в законспирированном сценарии изгнания ингушей с территории Пригородного района. По его версии, что «за три дня до конфликта высокопоставленный чиновник кабинета министров Республики Северная Осетия и руководитель Комитет по делам национальностей и внешних связей поехали в Грозный договариваться с Дудаевым. Дудаев сказал, что не будет вмешиваться в конфликт. 2 ноября 1992 года во Владикавказе Хиджа Г.С. – глава временной Администрации в зоне конфликта, говорил, что главная опасность со стороны Чечни. Хотели, чтобы Чечня вошла в конфликт. Если бы не было этого фактора, то никакого конфликта бы не было. Успокоили бы, побили бы того, кто виноват, и всё, разошлись бы как в 1981 году. Но не получилось.

 В начале 80-х годов у осетинских ученых - социологов из СОИГСИ - был такой термин «агрессивная рождаемость». Они понимали прекрасно, я бы на их месте тоже, может, так поступил, что без конфликта через 15-20 лет ингушей станет намного больше, они бы уже доминировали. Поэтому осетинам нужен был конфликт, чтобы со всей территории Северной Осетии изгнать ингушей. Поэтому этот конфликт чисто этнический.

Да, мы действительно в Осетии хорошо жили и сейчас они (ингуши – прим. автора) знают об этом. Всё было нормально. Не было причины для конфликта, но почему-то создали.

Там (в Ингушетии – прим. автора) сказали: «давайте вперед». Москва промолчала, никак не реагировала. Москва в 1981 году, 1973 году тоже молчала. Деритесь там между собой, ей безразлично. Москва дала на откуп все местным властям. Делайте, мол, всё, что хотите. Сколько хотите земли, столько берите. И наши (ингуши – прим. автора), и ваши (осетины – прим. автора) почувствовали свободу. Политика была направлена на то, чтобы затянуть людей, чтобы ингуши врывались в дома, убивали. Можно было остановить конфликт буквально моментально.

Когда Ельцин приехал в Осетию и облетал 6 декабря 1993 года конфликтный район, он, смотря вниз на землю, спросил: «а почему дома без крыш?». Он даже не знал, что творится, не знал, какие последствия были после конфликта. Настолько федеральному центру было безразлично, что происходит на Кавказе» (мужчина-ингуш, публицист, 67 лет).

Ингушский народ проблему возвращения Пригородного района сделал национальной идеей, являющейся, с одной стороны, объединяющим фактором, а с другой, не дающей вырваться этносу из бесперспективного круга «вечной жертвы». Несмотря на наличие достаточно глубокого политико-экономического и этнопсихологического анализа предпосылок и причин противостояния двух этносов в ряде работ российских ученых [1], [2], [3] бытовые стереотипы противоборствующих сторон, по-прежнему, доминируют, проецируя фобии и страхи прошлого в настоящее.

Экспертный опрос показывает, что даже сторонникам умеренных позиций в вопросе разрешения конфликта не всегда удается быть беспристрастными и мыслить шире рамок этнически выгодных гипотез. Так, эксперт из Ингушетии, по-прежнему, придерживается конспирологических версий и считает североосетинское руководство виновником острой фазы конфликта, задумавшее и планирующее изгнание ингушей с Пригородного района еще задолго до кровопролития. Между тем, действия руководства Северной Осетии диктовалось прежде всего тем, что, как описывал общую атмосферу Цуциева А.А. «в целом социально-психологическое измерение конфликта в 1989-1992 годах можно было выразить следующим образом: уверенность и решимость ингушей, с одной стороны, сомнения и неуверенность осетин, с другой» [2, С.131]. Политическая элита Северной Осетии понимала, что позиция наблюдателя за процессом активного лоббирования ингушской стороной своих интересов в федеральном центре, гармонично вписывающихся в формирующуюся новую либерально-демократическую концепцию еще не укрепившейся российской власти, чревата катастрофическими последствиями для народов Северной Осетии. Действия североосетинского руководства диктовались необходимостью противодействия ингушской напористости и активности. Однако, по мнению эксперта ингушской стороны, его народ вследствие своей эмоциональности попался в хорошо расставленные политические ловушки осетинских политиков.

На вопрос «Есть ли какие-то пути разрешения конфликта?» эксперт из Северной Осетии ответил следующим образом: «Осетино-ингушские отношения противоречивы. Есть уровень официальных отношений власти Ингушетии и власти Северной Осетии. Эти отношения в целом корректные, в какой-то степени даже доброжелательные, если взять отношения первых лиц. Но это в общем тонкая, зыбкая плёнка на массиве взаимного недоверия и, в некоторой степени, даже сохраняющейся неприязни. То есть осетино-ингушские отношения проконфликтны и любой кризис федеральной власти приведет к их обострению. У сторон сохраняются взаимоисключающие версии конфликта и истории взаимоотношений, а также того, как может быть устроен осетино-ингушский мир в этом регионе. Этот конфликт не может быть исчерпан или решен внутри текущих политических культур, тем более, внутри текущего политического режима. Потому что поколения должны смениться и у этих поколений должна сформироваться гражданская идентичность.

Государство оказалось в состоянии правовой коллизии, в патовой ситуации: нельзя ни отменить, нельзя ни реализовать этот Закон без тяжелых политических последствий. Поэтому этот Закон и находится в том состоянии не реализованного неисполнения тех территориальных статей, и нигде, ни в одном субъекте по этому Закону не была изменена граница. Потому что этот Закон принимался для конкретной цели. По Закону «О реабилитации репрессированных народов» никакие земли никому не возвращались.

Интеллигенция в преодолении конфликта играет, скорее, негативную роль, потому что она способствует созданию и поддержке образа врага. Прежде всего, здесь проявляет активность ингушская интеллигенция, которая считает, что ее народ унижен, оскорблен, и она эту травму пытается постоянно бередить. Эта травма препятствует нормализации отношений.

И все-таки потенциал по преодолению конфликта имеется. Когда гражданское общество начнет восстанавливаться, будет фаза обострения, потому что любая либерализация приводит к обострению и должен выработаться иммунитет гражданский, то есть понимание самих гражданских структур, которые будут понимать, что какие-то вещи не приличны» (мужчина-осетин, госслужащий, 59 лет).

Мнение ингушского эксперта более пессимистично. На его взгляд «обе стороны не хотят улучшения отношений. Им нравится эта ненависть друг к другу. Они хотят ненавидеть, хотят убивать друг друга. Все общество наше пронизано ненавистью. Есть те, с кем мне трудно говорить в Осетии, но есть и те, с кем трудно мне говорить и в Ингушетии. Я хочу забыть все, что было. Давайте забудем, давайте жить как жили до этих страшных событий. Но сегодня не дают ни тем, ни другим остановиться. Вот в чем проблема. Это нравится власти. Власть не хочет, чтобы мы мирились. Не хотят националисты, не хочет молодежь, которую взбудоражили.

Люди до конфликта жили спокойно, очень многие дружили друг с другом. Вместе работали, учились, не было проблем. А потом нужно было внести раскол. Я ингушам говорю, что пройдет 40-50 лет и опять найдутся силы, которым понадобится возбудить народ, и опять все начнется по новой. Это вечная проблема. На Кавказе вечно такая тема будет. Специально так делалось, менялись границы, чтобы люди никогда не жили в мире и согласии. Это политика.

Органы власти даже если пытаются улучшить отношения, то делают все полумерами, боятся этой толпы. Потому что в любом случае рядом есть сила, которая не хочет хороших взаимоотношений между двумя народами, не потому что она более патриотичная и больше любит свой народ, а потому, что им нужно захватить власть.

Я часто спрашиваю у людей, готовы ли они отдать своих сыновей для решения вопроса. Никто не хочет отдавать своих сыновей для решения проблемы. Я сегодня готов опять поднимать эту проблему, чтобы пришли к какому-то мнению, чтобы закрыли эту тему навсегда. Но не хотят. Блогеры всякие раздувают тему, они не хотят закрывать эту проблему. Один блогер мне говорит, что он заходит на сайт какой-нибудь и пишет там и от лица осетина, и от лица ингуша. Они начинают там бодаться, цапаться, а он выходит с сайта и все» (мужчина-ингуш, публицист, 67 лет).

Таким образом, новые информационно-коммуникационные возможности, которые можно было бы использовать как диалоговую платформу, используются для создания провокационных сюжетов.

С момента острой фазы осетино-ингушского конфликта прошло 28 лет. Причина противостояния не устранена. Между тем, при наличии пассионарных участников в социальном пространстве межэтнического взаимодействия, для которых причина конфликта по-прежнему чрезвычайна важна и актуальна, любое провоцирующее событие, способное усугубить ситуацию, может послужить детонатором насилия.

Такие провоцирующие ситуации периодически возникают и в таких случаях происходит разрушение с трудом выстроенных зыбких конструкций взаимодействия, резкий откат к исходному состоянию и все усилия властных структур по урегулированию ситуации сводятся на нет. Наиболее критический момент сложился после теракта в Беслане в сентябре 2004 года, когда банда террористов, состоящая преимущественно из представителей ингушской национальности (21 человек), захватила в заложники учеников, их родителей, учителей школы №1, всего 1127 человек.

Федеральному центру, Полпредству ЮФО, руководству РСО-Алания пришлось приложить огромные усилия, чтобы избежать еще большего усугубления ситуации. Однако одними усилиями власти невозможно было бы остановить эскалацию конфликта. Детонатором отношений в данном случае выступали потерпевшие в результате теракта и, прежде всего, родители, потерявшие своих детей. От их реакции зависел дальнейший ход событий, предопределялся вектор эмоционального взрыва. Бессознательное, первозданно-варварское требовало кровопролития, «до последней капли крови». Но некая духовная субстанция, нечто иррациональное не давало безудержной стихии ненависти осквернить Память о безвинно убиенных в стенах школы детей и взрослых. В результате, вектор недовольства был смещен в правовое поле, с призывами к следственным органам привлечь к ответственности должностные лица, отвечающие за безопасность граждан. Таким образом, конфликт из сферы межэтнического противостояния трансформировался в уголовно-правовой.

Тем не менее, осетино-ингушские отношения находились в критической фазе. Весь массив не выплеснутой агрессии проявлялся в различных бытовых эпизодах. Так, группа женщин, потерявших своих детей в теракте, провела акцию в аэропорту г. Беслан, препятствуя лицам ингушской национальности воспользоваться услугами авиакомпаний. Проявлялось недоброжелательное отношение к ингушам в медучреждениях, в органах государственной власти. Таким образом, обвинения действий террористической группировки были спроецированы на весь этнос, который воспринимался потерпевшей стороной как единый коллективный преступный элемент.

Результаты экспертного опроса показывают, что по мнению экспертов у конфликтующих сторон нет потенциала для разрешения основного противоречия. Одни из них считают, что оба народа упиваются ненавистью, которая дает им возможность более тесной идентификации со своей этнической группой, помогает чувствовать себя единым организмом. Другие эксперты утверждают, что даже не стоит делать попытки по его разрешению, потому что какие бы предложения ни поступали, они будут болезненно восприниматься сторонами конфликта и ситуация будет только обостряться.

Однако, по мнению автора, оставление конфликтной ситуации потомкам говорит об инфантильности и безответственности нашего социума. Ведь общество, не способное освободиться от бесконечного цикла ревербераций о прошлом, периодически оказывается в болезненном и некомфортном положении. Требование проработки травм прошлого объясняется тем, что непроработанная травма, не превратившаяся в воспоминание, представляет собой угрозу воспроизводства вытесненной травмы в будущем.

Осетино-ингушский конфликт октября-ноября 1992 года и Бесланский теракт сентября 2004 года разделяют 12 лет. Однако есть основание считать эти две трагедии звеньями одной цепи. Это подтверждает и генерал юстиции И.Костоев, бывший на момент теракта сенатором от Ингушетии, который в одном из своих выступлений задается вопросом: «что, кроме проблем беженцев, могло бы вызвать участие представителей Ингушетии в этом самом зловещем, самом жестоком акте терроризма?» [13]. Таким образом, И.Костоев старается оправдать действия террористов наличием беженцев из Северной Осетии на территории Ингушетии, последствием осетино-ингушского противостояния, тем самым, признавая Бесланский теракт как отместку за конфликт в Пригородном районе.

Консервация состояния конфликта, боязнь попыток разрешить противостояние, нестабильность, порождающая напряженность, не должны оставаться постоянным сопровождением жизненного фона народов Северной Осетии.

Следует выработать социальные механизмы, позволяющие осуществить цивилизационный сдвиг в поколенческом сознании молодежи, ориентируя их на предпочтение гражданской идентичности. Политической элите и национальной интеллигенции разумный прагматизм не следует воспринимать как коллаборационизм. Не стоит забывать, что меняется не только социальная структура двух этносов, но и эмоционально-психологический характер их взаимодействий. И если раньше осетины, по мнению Цуциева А.А., чувствовали «неуверенность и сомнение» в противостоянии с ингушами, то Бесланский теракт, через моральный груз ответственности перед погибшими детьми, вывел народ на новый пассионарный уровень, дающий ему ощущение решимости и уверенности.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Тишков В.И. Осетино-ингушский конфликт [Электронный ресурс]/ В.И. Тишков// 2007. - http://www.kavkaz-uzel.eu/articles (дата обращения 15.03.2020).
2. Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт (1992 - …): его предыстория и факторы развития/А.А. Цуциев. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1998. – 200 с.
3. Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт: перспективы выхода из тупиковой ситуации/ А.Г.Здравомыслов. – М.: «РОССПЭН»,1998.–128 с.
4. Маркедонов С. М. Осетино-ингушский конфликт: карабахские параллели [Электронный ресурс]/ С.М. Маркедонов// “MEDIUM-ORIENT” информационное агентство. – 2007. - https://caucasustimes.com/ru/osetino-ingushskij-konflikt-karabahs (дата обращения 12.04.2020).
5. Албогачиева М. С-Г. Осетино-ингушский конфликт: причины и последствия трагедии осени 1992 г. [Электронный ресурс]/ М.С-Г. Албогачиева// Кавказ&глобализация. – 2012. – Том 6 (№ 4). – С. 1-13. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 10.03.2020).
6. Чибиров Л.А. О причинах, вызвавших осетино-ингушское противостояние [Электронный ресурс]/ Л.А. Чибиров// Вестник ВНЦ. – 2014. – Том 14 (№ 3). – С. 20-26. - https://cyberleninka.ru (дата обращения: 11.03.2020).
7. Сампиев И. М. Конфликт в Пригородном р-не и г.Владикавказе: сущность, роль государства и пути разрешения [Электронный ресурс]/ И.М. Сампиев// Кавказ&глобализация. – 2012. – Том 6 (№ 3). – С. 69 - 84. - https://cyberleninka.ru (дата обращения 12.03.2020).
8. Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт 1992 года: некоторые итоги десяти лет урегулирования/ А.А. Цуциев // Бюллетень Владикавказского института управления. - 2003. - № 9. - С.24-47.
9. Allport G.W. The nature of prejudice/ G.W. Allport. - New York.- Basic books. - 1979.
10. Дробижева Л.М. Межнациональные (межэтнические) отношения в России в зеркале мониторинговых опросов ФАДН и региональных исследований/ Л.М. Дробижева// Вестник Российской нации. – 2017. - № 4 (56). – С. 107 – 127.
11. Hodson G. Do ideologically intolerant people benefit from intergroup contact?/ G. Hodson// Current Directions in Psychological Science. – 2011. - Vol. 20 (3). - P. 154–159.
12. Hewstone M., Swart H. Fifty-old years of inter-group contact: From hypothesis to integrated theory/ M. Hewstone, H. Swart// British Journal of Social Psychology/ - 2011. - Vol. 50 (3). - P. 374–386.
13. Костоев И. М. Почему террористы пришли в Беслан?/ И.М. Костоев// Официальное изд-е «Южный федеральный». – 2005. - №11 (186).

Список литературы на английском языке / References in English

1. Tishkov V.I.Ossetino-ingushskiy konflikt [Ossetian-Ingush conflict] [Electronic resource]/ V.I. Tishkov// 2007. - https: //www.kavkaz- uzel.eu/articles (accessed: 15.03.2020). [in Russian]
2. Tsutsiev A.A. Ossetino-ingushskiy konflikt (1992 - …): ego predystoriya I factory razvitiya [Ossetian-Ingush conflict (1992 - ...): its background and development factors]/ A.A. Tsutsiev. - M.: “Russian Political Encyclopedia” (ROSSPEN), 1998. – 200 p. [in Russian]
3. Zdravomyslov A.G. Ossetino-ingushskiy konflikt: perspektivy vykhoda iz tupikovoy situatsii [Ossetian-Ingush conflict: prospects for overcoming a deadlock]/ A.G. Zdravomyslov. - M.: “ROSSPEN”, 1998. – 128 p. [in Russian]
4. Markedonov S. M. Ossetino-ingushskiy konflikt: karabakhskiye paralleli [Ossetian-Ingush conflict: Karabakh parallels] [Electronic resource]/ S.M. Markedonov// “MEDIUM-ORIENT” information Agency. – 2007. - https://caucasustimes.com/ru/osetino-ingushskij-konflikt-karabahs (accessed: 12.04.2020). [in Russian]
5. Albogachieva M.С-G. Ossetino-ingushskiy konflikt: prichiny I posledstviya tragedii oseni 1992 [Ossetian-Ingush conflict: causes and consequences of the tragedy of autumn 1992] [Electronic resource]/ M.C-G. Albogachieva// Kavkaz&globalization. – 2012. – Tom 6 (№ 4). – С. 1-13. - https://cyberleninka.ru (accessed: 10.03.2020). [in Russian]
6. Chibirov L.A. O prichinakh vyzvavshikh osetino-ingushskoye protivostoyaniye [About the causes of the Ossetian-Ingush state] [Electronic resource]/ L.A. Chibirov// Vestnik VNS – 2014. – Tom 14 (№ 3) - https://cyberleninka.ru (accessed: 11.03.2020). [in Russian]
7. Sampiev I.M. Konflikt v prigorodnom rayone I g.Vladikavkaze: sushchnost, rol gosudarstva I puti razresheniya [The conflict in the Prigorodny district and the city of Vladikavkaz: the essence, the role of the state and the ways of resolution] [Electronic resource]/ I.M. Sampiev// Kavkaz&globalization. – 2012. – Tom 6 (№ 3). – С.69 - 84. - https://cyberleninka.ru (accessed: 11.03.2020). [in Russian]
8. Tsutsiev A.A. Ossetino-ingushskiy konflict 1992: nekotoryye itogi desyati let uregulirovaniya [Ossetian-Ingush conflict of 1992: some results of ten years of settlement]/ A.A.Tsutsiev // [Bulletin of the Vladikavkaz Institute of Management]. - 2003. - № 9. - P.24-47. [in Russian]
9. Allport G.W. The nature of prejudice/ G.W. Allport. - New York, Basic books, - 1979.
10. Drobizheva L.M. Mezhnatsionalnyye (mezhetnicheskiye) otnosheniya v Rossii v zerkale monitoringovykh oprosov FADN I regionalnykh issledovaniy [Interethnic (interethnic) relations in Russia in the mirror of the FADN monitoring surveys and regional studies]/ L.M. . Drobizheva// [Bulletin of the Russian nation]. - 2017. - № 4 (56). – P. 107 – 127. [in Russian]
11. Hodson G. Do ideologically intolerant people benefit from intergroup contact?/ G. Hodson// Current Directions in Psychological Science. – 2011. - Vol. 20 (3). - P. 154–159.
12. Hewstone M., Swart H. Fifty-old years of inter-group contact: From hypothesis to integrated theory/ M. Hewstone, H. Swart// British Journal of Social Psychology/ - 2011. - Vol. 50 (3). - P. 374–386.
13. Kostoev I. M. Pochemy terroristi prishli v Beslan [Why did the terrorists come to Beslan]/ I.M. Kostoev// Official publication “Southern Federal”. – 2005. - No. 11 (186). [in Russian]