ЖИЛИЩНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ)

Строкин С.И.

Аспирант, Пензенский государственный университет

ЖИЛИЩНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ)

Аннотация

В данной статье рассматривается жилищная проблема в первые годы советской власти. Автор анализирует архивные документы, на основе которых делает выводы о практической реализации государственных мер в жилищном вопросе. В статье акцентируется внимание на основных противоречиях в жилищной политике, которые были заложены в начальный период советской власти.

Ключевые слова: Советское государство, Гражданская война,  жилищная политика, уплотнение, жилищный кризис, дефицит жилья, обеспеченность жильем.

Strokin S.I.

Postgraduate student, Penza state University

HOUSING POLICY OF SOVIET GOVERNMENT IN THE CIVIL WAR (ON MATERIALS OF THE PENZA PROVINCE)

Abstract

This article discusses the housing problem in the first years of Soviet power. The author analyzes archival documents, based on which it makes conclusions about the practical implementation of state measures in housing. The article focuses on the basic contradictions in housing policy that were laid during the initial period of Soviet power.

Keywords: Soviet state, Civil war, housing policy, seal, housing crisis, housing deficit, provision housing.

Жилищная проблема не является чем-то специфическим для современности. Данная проблема была актуальна во все времена. Причем жилищная нужда затрагивала почти в равной мере все классы от крестьянства до мелкой буржуазии. Жилищный вопрос наиболее остро заявил о себе в конце XIX века, когда в большинстве стран Европы завершился промышленный переворот, и в результате урбанизации увеличилась численность городского населения. В России аналогичные процесс были многократно осложнены установлением  советской власти и началом Гражданской войны.

Очевидно, что жилищная политика новой власти, помимо выраженной проблемы жилищного дефицита, определялась рядом других, в том числе идеологических, факторов. Хотя история коммуналки, как и понятие «жилая площадь», уходят своими корнями в дореволюционное прошлое, однако прогрессирующий распад домашнего очага начался в России после Октября 1917 года, когда понятие жилплощади обрело иной смысл [1, c. 142].

Важно отметить, что и в дореволюционной России обеспеченность жильем осуществлялась неравномерно. Элитные слои населения проживали в богатых районах в коттеджах или элитных квартирах. Но основная часть горожан проживала в мало приспособленных коморках, полуподвальных помещениях и переполненных бараках. После 1917 г. основным способом улучшения жилищных условий становится «уплотнение», представлявшее собой заселение пролетарских семей в квартиры привилегированных граждан и противников диктатуры пролетариата. Уже 30 октября 1917 г. Совет Народных Комисаров принимает декрет «О передаче жилищ в ведение городов». Местным советам давалось право брать в свое ведение бесхозные помещения и предоставлять их гражданам. Новое жилье могли получить нуждающиеся или те, кто проживал в перенаселенных, ветхих, вредных для здоровья помещениях [2, c. 13]. Вначале пролетариям предоставляли жилье в пустующих квартирах, при этом не выяснялось, где в данное время находится ее собственник и почему он в ней проживает. Отсутствие собственника в течение трех месяцев давало властям право объявить жилье бесхозным и предоставить его нуждающимся. Все имущество, которое находилось в квартире, подлежало описи и распределялось между новыми жильцами. Например, в Москве только за ноябрь-декабрь 1917 г. было реквизировано 216 домовладений и переселено в них 20 тыс. рабочих и членов их семей. А за 1918 г. – уже 4 тыс. домовладений и переселено более 40 тыс. рабочих [3, c. 150]. Помимо получения жилья, можно было получить от государства разрешение на возведение деревянных построек или других сооружений для нужд. Для получения такого разрешения необходимо было соблюсти следующие условия: имущество не должно быть заложено, в обязательном порядке должен быть приложен чертёж нового сооружения[4, c. 8]. При таких условиях основной проблемой являлась безграмотность большей части населения по геометрии и математике. Чертежи составлялись неправильно, без соблюдения  какой-либо симметрии или пропорции. В случае одобрения разрешения заключался договор с жилищно-земельным отделом об отведении усадебного места. Строительство регулировалась уставом еще имперского периода в редакции от 1900 г. [4, д. 14,л. 6]. Причем если за один год участок не осваивался, то жилищно-земельный отдел был вправе изъять «усадьбу вместе со снятым хлебом или овощами» и сверх того выплатить неустойку [4, д. 14,л. 120]. Также можно было обменять свое усадебное место на другое свободное.

 Для контроля над распределением и уплотнением помещений, а также для организации выселения «паразитических» элементов в июне 1918 г. были созданы специальные жилищные комиссии. В состав комиссии входили: один представитель от жилищно-земельного отдела, один представитель от совета профсоюзов рабочих и один представитель от Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией[5, c. 18]. Следует отметить, что работа вновь созданных комиссий заметно опережала формирующуюся нормативно-законодательную базу. При этом  национализация и муниципализация жилья будет носить стихийный характер.

В целом жилищная политика в первые годы существования советской власти привела к ряду серьезных негативных последствий. Во-первых, политика «уплотнения» привела к переполнению жилых помещений. Так, в отчетах Пензенского губисполкома за 1918 г. отмечалось: «Квартиры, в которых раньше проживала одна семья, становились коммунальными и уплотнялись настолько, что жильцы в буквальном смысле ходят и спят, соприкасаясь плечом к плечу»[4, д. 32,л. 14].

Аналогичные выводы можно проследить в докладной записке эпидемиологического врача М. В. Панкова, заведовшего городским медико-санитарным отделом. В докладной записке приводятся интересные данные, что при обследовании одного из домов Пензы в 1918 г. выяснилось, что на 160 кв. саженей приходилось 235 человек [5, c. 18], т.е. на одного человека – примерно 3,1 кв. метра. При этом норма в 1918 г. составляла 10 кв. метров на взрослого и ребенка до двух лет и 5 кв. метров на ребенка от двух до двенадцати лет[5, c. 18]. Исходя из этого, норма распределения жилья постоянно изменялась и зависела от реального состояния дел в жилищной сфере. Уже в 1919 г. официальная норма заселения уменьшается до 8,25 кв. метров. Уменьшение вызвано тем, что Наркомздрав РСФСР к этому времени определил минимальную величину кубатуры воздуха, необходимой человеку для нормального самочувствия после ночного сна (объем воздуха должен быть не менее 3 куб. саженей на человека, что соответствует 30 куб. метрам) [3, c. 153].

Еще одной преградой для обеспечения граждан жилищем явилась бюрократизация государственного управления: разбухавший год от года госаппарат требовал дополнительных площадей. Так, например, для нужд снабжения и базирования Красной Армии в г. Пензе в 1919 г. были изъяты следующие помещения: 1) Жилые помещения: 5 комнат в доме по адресу ул. Рождественская № 18, 4 комнаты в доме по ул. Московская № 57, 2 квартиры по ул. Московская № 52, 2 квартиры по ул. Боевая № 56, 2 квартиры по ул. Нагорная № 7, 2 этаж в доме по адресу ул. Поповка № 23. 2). Нежилые помещения: бараки по ул. Солдатские огороды № 13, начальное училище (ул. Розы Люксембург № 8), торговые лавки (ул. Лекарская № 85), верхний этаж летнего дома Архиерея (Архиерейский сад), магазины Перлова (ул. Московская), бани (ул. Козье болото № 2), гостиница «Украина»[4, д. 44,л. 6].  Граждане и организации были перемещены в другие помещения в рамках политики «уплотнения».

Для улучшения жилищных условий при возможности возводились бараки, перестраивались нежилые помещения. Так, в 1921 г. для рабочих фабрики «Госзнак» г. Пензы под общежитие были переделаны бывшие артиллерийские казармы[4, д. 99,л. 10]. Условия жизни в таких помещениях оставляли желать много лучшего. Вот, например, нелестная характеристика  условий в общежитии на ул. Володарского, где проживали рабочие пензенских предприятий: «помещение грязное, порядка нет, старших и ответственных лиц не найдешь…»[4, д. 59,c. 15].

Ситуацию с дефицитом жилья усугубляли и постоянные реквизиции. В данный период огромное количество жилой площади изымалось для нужд советских органов. По этому поводу пензенский комиссар финансов Болдин писал: «Пенза пухнет от учреждений. Одна продовольственная коллегия занимает целых пять домов, где смогло бы разместиться до двух тысяч человек. Вопрос о санитарном состоянии домов – оно ужасное. Требуется не менее 1,5 миллиона рублей для приведения их в порядок»[6, c. 28]. Таковы условия быта того времени. Большинство городских жителей не имели возможности улучшить жилищные условия, а многие не стремились к этому. Практики выживания в экстремальных условиях толкали население к резкому ограничению собственных потребностей. Постоянное подселение и уплотнение, неуверенность в обеспечении жильем – все это приводило к тому, что жильцы были мало заинтересованы хоть как-то улучшить условия своего быта.

При этом оставалась большая часть горожан, которая по-прежнему нуждалась в улучшении жилищных условий. Стоит отметить, что в сложных экономических условиях на протяжении всего рассматриваемого периода строительство нового жилья не велось, и единственным способом улучшить квартирный вопрос оставался метод «уплотнения» квартир, который к концу Гражданской войны полностью себя исчерпал – уплотнять дальше было физически невозможно. В феврале 1921 г. заведующий подотделом распределения помещений г. Пензы Иванов отмечал, что в «его ведомстве наблюдаются полный беспорядок и хаос, рабочие не могут получить помещения, с этим явлением необходимо бороться. Работать при этом в подотделе невозможно, так как комнат свободных и помещений, соответствующих для жилищ, в Пензе не имеется»[4, д. 59,л. 19]. Не лучше ситуация была и в других городах Пензенской губернии. Жилищный отдел г. Саранска был завален просьбами и заявлениями или о предоставлении жилья, или об улучшении жилищных условий[7, c. 5]. Нужда в квартирах была значительной. В 1922 г. в Пензе было подано около 5 тыс. заявлений на квартиры, из которых удовлетворено было почти 60 % [7, c. 33]. Таким образом, на конец Гражданской войны в Пензе имелось 4890 домовладений с общей жилой площадью 199 012 кв. саженей, и в среднем на одного человека приходилось 1,8 кв. саженя (примерно 7,3 кв. метра), при норме в 2 сажени[8, c. 62–63]. Например, в Самаре средняя обеспеченность жильем на одного человека составляла 4,7 кв. метра, а в Смоленске в это время на одного жителя в среднем приходилось от 5 до 6,5 кв. метра[9, c. 62].

Таким образом, жилищные условия губернии в годы Гражданской войны и «военного коммунизма» оставляли желать лучшего. Тяжелым был быт народа, противоречивой оказалась жилищная политика. С одной стороны, данная политика улучшила жилищные условия огромного количества людей, в первую очередь беднейших семей, но с другой – делалось это за счет других граждан. Все это приводило к бытовым ссорам и социальным конфликтам. Также политика «уплотнения» негативно сказывалась на психике людей: у населения появлялись такие черты характера как пассивность, иждивенчество, а постоянные стресс и неврозы формировали агрессивный тип поведения. Все эти противоречия, которые были заложены в начальный период советской власти, сохранили свою актуальность на протяжении не одного десятилетия. В Пензенской губернии обеспечение граждан жилищем не достигло масштабов центрально-промышленного района. Основная причина заключалась в отсутствии достаточного количества жилых помещений и отсутствии средств на новое строительство. Другими причинами следует назвать существование многочисленных контор и учреждений, которые нуждались в помещениях. Ситуацию усугубляло постоянное перемещение беженцев, военнопленных, раненых по разным  регионам страны.

Литература

1. Орлов И.Б. Жилищная политика советской власти в первое послереволюционное десятилетие // Наука – сервису: VIII-я Международная научно-практическая конференция: Сборник докладов на пленарном заседании / Под ред. Ю.Н. Маслова. Ч. I. М.: МГУС, 2003. С. 142-149.
2. Вестник местного самоуправления Комиссариата внутренних дел. 1918. №1.
3. Ильюхов А. А. Жизнь в эпоху перемен: материальное положение городских жителей в годы революции и Гражданской войны (1917–1921 гг.). М.: РОССПЭН, 2007. 263 с.
4. ГАПО. Ф. Р-453. Оп. 1.
5. Меерович М. Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917–1937 годы). М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. 304 с.
6. Жилищный вопрос. Клич (Пенза). 1919. 20 марта.
7. Центральный Государственный Архив Республики Мордовия. Ф. Р-44. Оп. 1. Д. 1.
8. Отчет Пензенского Губисполкома о деятельности за 1923–24 г. и 1-е полугодие 1924–25 г. Пенза,ГИК, 1925. 103 с.
9. Рогач А. А. Городская повседневность Самаро-Саратовского Поволжья в 1918– 1920 гг. :дис. ... канд. ист. наук. Самара, 2009. 226 с.

References

1. Orlov I.B. Zhilishhnaja politika sovetskoj vlasti v pervoe poslerevoljucionnoe desjatiletie // Nauka – servisu: VIII-ja Mezhdunarodnaja nauchno-prakticheskaja konferencija: Sbornik dokladov na plenarnom zasedanii / Pod red. Ju.N. Maslova. Ch. I. M.: MGUS, 2003. S. 142-149.
2. Vestnik mestnogo samoupravlenija Komissariata vnutrennih del. 1918. № 1.
3. Il'juhov A. A. Zhizn' v jepohu peremen: material'noe polozhenie gorodskih zhitelej v gody revoljucii i Grazhdanskoj vojny (1917–1921 gg.). M.: ROSSPJeN, 2007. 263 s.
4. GAPO. F. R-453. Op. 1.
5. Meerovich M. G. Nakazanie zhilishhem: zhilishhnaja politika v SSSR kak sredstvo upravlenija ljud'mi (1917–1937 gody). M.:Rossijskaja politicheskaja jenciklopedija (ROSSPJeN), 2008. 304 s.
6. Zhilishhnyj vopros. Klich (Penza). 1919. 20 marta.
7. Central'nyj Gosudarstvennyj Arhiv Respubliki Mordovija. F. R-44. Op.1. D. 1.
8. Otchet Penzenskogo Gubispolkoma o dejatel'nosti za 1923–24 g. i 1-e polugodie 1924–25 g. Penza,GIK, 1925. 103 s.
9. Rogach A. A. Gorodskaja povsednevnost' Samaro-Saratovskogo Povolzh'ja v 1918– 1920 gg. :dis. ... kand. ist. nauk. Samara, 2009. 226 s.