ИМЯ ШЕКСПИРА НА ТИТУЛЬНОМ ЛИСТЕ ПОЭМЫ «ВЕНЕРА И АДОНИС»

Пешков И. В.

 Кандидат филологических наук, Издательский центр «Вентана-Граф»

ИМЯ ШЕКСПИРА НА ТИТУЛЬНОМ ЛИСТЕ ПОЭМЫ «ВЕНЕРА И АДОНИС»

Аннотация

В статье привлекается внимание к проблеме первого появления имени «Уильям Шекспир» в печати. Как было известно до сих пор, впервые оно появилось под посвящением поэмы «Венера и Адонис» в 1593 году. На самом титуле фамилия поэта отсутствует. Однако есть возможность предположить, что имя «Уильям» на титуле имеется в слегка завуалированном виде в эпиграфе из Овидия (Viliam, iretur vulgus). Автор предлагает вариант нового чтения этого эпиграфа — с учетом обращения к Уильяму: «Пусть профаны уходят, Уильям: ведь сам Аполлон златокудрый / Чашу с кастальской водою полную мне подает».

Ключевые слова: Шекспир, поэмы, титул, эпиграф, Овидий.

Peshkov I.V.

PhD in Philology, Publishing House “Ventana-Graph”

IS THERE SHAKESPEARE'S NAME ON THE TITLE OF THE POEM “VENUS AND ADONIS”

Abstract

The article pays attention to the problem of the first issue of the name “William Shakespeare” in print. As everybody knows it firstly appeared under the dedication of the poem “Venus and Adonis” in 1593. On the poem’s title there is no surname of the poet. However it is possible to presuppose that there is the name “William” slightly covered in the epigraph from Ovid: Viliam, iretur vulgus... The author proposes a new reading of this epigraph, taking into account the appellation to William: “Let profanes leave, William: golden-haired Apollo ministers me, serving full cup of Castalian water”.

Keywords: Shakespeare, poems, title, epigraph, Ovid.

Уильям Шекспир возник в литературе в 1593–1594 годах как deus ex machina – внезапно и в полном совершенстве: как виртуоз поэтической формы, как автор отточенных, больших по объему (1194 строки — первая и 1855 строк — вторая) и сложных по содержанию поэм «Венера и Адонис» и «Лукреция» (именно так на титульном листе; как «Обесчещенная Лукреция» заголовок дается перед самим текстом поэмы и повторяется в колонтитуле [1]).

Никто, насколько известно, не видел напечатанным имя «Шекспир» раньше[1]. Любопытно, что и в этих публикациях имя «Шекспир» не появляется на титуле ни в каком виде. Оно впервые появляется на подписи к посвящению к поэме «Венера и Адонис»:

[1] Единственный намек на Шекспира обнаруживается в книге Роберта Грина «На грош ума» [2], но это именно намек, само имя не называется Подробно этот намек, который оказывается совершенно не случайным, мы разбираем в статье [3].

TO THE RIGHT HONORABLE Henrie VVriothesley, Earle of Southampton, and Baron of Titchfield.

Right Honourable, I know not how I shall offend in dedicating my vnpolisht lines to your Lordship, nor how the worlde vvill censure mee for choosing so strong a proppe to support so vveake a burthen, onelye if your Honour seeme but pleased, I account my selfe highly praised, and vowe to take aduantage of all idle houres, till I haue honoured you vvith some grauer labour. But if the first heire of my inuention proue deformed, I shall be sorie it had so noble a god-father : and neuer after eare so barren a land, for feare it yeeld me still so bad a haruest, I leaue it to your honourable suruey, and your Honor to your hearts content, vvhich I wish may alvvaies ansvvere your ovvne vvish, and the vvorlds hopefull expectation.

Your Honors in all dutie,

William Shakespeare.

Пропустим обращение к графу Саутгемптону, барону Тичфилду, норма перевода фамилии которого (Wriothesley) на русский язык так окончательно и не сформировалась, а ритуальное обращении к высокой персоне вообще переводимо лишь условно, и дадим собственный перевод основного текста:

Достопочтенный! Я не знаю ни того, буду ли я не прав, посвящая свои несовершенные строки Вашей Светлости, ни того, осудит ли мир меня за выбор столь мощной опоры для поддержки столь легковесного плода, но если Ваша Честь выкажет хоть немного удовлетворения, это будет для меня высокой оценкой и клянусь потратить все свое свободное время, чтобы восславить Вас более серьезным трудом. Но если этот первый наследник моего изобретения окажется уродливым, мне останется только сожалеть, что он получил такого благородного крестного отца: и никогда больше я не буду распахивать столь бесплодные земли из страха получить столь плохой урожай. Оставляю это на Ваше благородное рассмотрение и Вашу честь вашему сердечному удовлетворению, которое, – и я вам этого желаю, – всегда соответствовало бы вашим собственным стремлениям и упованиям обнадеженного Вами мира.

Принципиальным является перевод определения автором самого произведения: «the first heire of my inuention». The Oxford English Dictionary при трактовке слова heire^[1] (наследник) в переносном значении, – как произведение, продукт изобретения, – ссылается именно на этот текст, то есть, соответственно, дает возможность другой трактовки слова heire, не переносной. Обычно переводят «первенец моей фантазии», но в одном из последних переводов этого посвящения, сделанном И.О. Шайтановым, оспаривается правильность использования здесь слова «фантазия» (на месте оригинального inuention) и, на наш взгляд, справедливо. Однако далее И.О. Шайтанов, основываясь на собственной трактовке античной риторической теории, предлагает понимать термин «изобретение» (inuention) как «поэзию», то есть дает общую формулировку выражения как «первенец моей поэзии» [5]. Это смелое, но далеко не безусловное решение. Поскольку слово inuention тут ключевое, то его так и надо переводить «изобретение», оставляя возможность для любой трактовки, без априорного навязывания концепции. Кроме того, и «первенец» – абсолютно необязательный перевод, хотя и традиционный. Буквальное «первый наследник моего изобретения» сохраняет многозначность текста оригинала.

И действительно, трудно сказать однозначно, к чему относится это изобретение: к имени «Шекспир», как полагает И. Кант [6], или к следующему за посвящением произведению, или к тому и другому вместе, но так или иначе имя «Уильям Шекспир» на этой странице впервые появляется в печати. По крайней мере, в полном виде впервые, потому что, хотя имени автора на обычном месте титульного листа нет, но есть основания подозревать его в другом месте: кроме названия на титуле присутствует еще своеобразный эпиграф, причем явно не только к данной книге, а ко всему творчеству появившегося поэта:

 [7]

то есть: Vilia miretur vulgus; mihi flavus Apollo Pocula Castalia plena ministret aqua [8].

Однако, если мысленно подвинуть первую букву слова «miretur» хотя бы на полмиллиметра влево[3], то получится, что имя автора все-таки появляется на титульном  листе, правда в латинизированном виде:

Viliam iretur vulgus : mihi flavus Apollo Pocula Castalia plena ministret aqua. Тогда возможен и такой вариант прочтения: Пусть профаны уходят, Уильям: ведь сам Аполлон златокудрый Чашу с кастальской водою полную мне подает[4]. или: Пусть же чернь удалится, Уильям: сам Аполлон златокудрый Чашу с кастальской водою полную мне подает.

Впрочем, эта расшифровка только вводит имя «Уильям», основной смысл овидиевского двустишия не меняется, первое предложение в сущности означает «Прочь, непосвященные!»[5] как в исходном, овидиевском варианте, так и с передвинутой слегка буквой “m”. Вот что буквально можно вычитать у Овидия: Пусть толпа изумляется грубому, а мне златокудрый Аполлон пусть подаст чашу, полную Кастальской воды. Кстати, если вчитаться в исходное двустишие вне контекста всей поэмы Овидия (а большая часть читателей воспринимали, воспринимают и будут воспринимать это именно вне античного контекста), то тоже возникнут определенные герменев­тические трудности со стартовыми тремя словами: Vilia miretur vulgus. Варианты перевода (Пусть толпа изумляется грубому, как и Низким пусть тешится чернь – вариант Г. Кружкова) не дают представления о том, что же такое это vilia (грубое, низкое) и почему толпы народа этим должны тешиться этим или этому изумляться. Хотя однозначно понять, чем должна тешиться толпа, вряд ли удастся, но можно предположить, что имеется в виду грубость театральных постановок упомянутого Грином потрясателя сцены (shake scene), или грубость представителей театрального партера, где стоящие зрители плевали шелуху от орехов прямо на землю себе под ноги[6]. Тогда можно осмыслить эпиграф так: пусть толпа ликует при виде дикости на сцене или от своей собственной дикости, я же буду пить кастальскую воду из чаши, поданной мне самим Аполлоном. Таким образом, фраза предположительно обретает смысл в противопоставлении стремлений толпы (возможно театральных зрителей) и чаяний избранных (возможно читателей), а следовательно в конечном счете — противопоставлении драматурга и поэта.

По сути этот «эпиграф» относится к самому поэту, открыто не названному на титуле поэмы «Венера и Адонис», но появляющемуся в качестве подписи к посвящению на следующей странице этой книги. Посвящение вместе с эпиграфом как бы заявляет, что данный поэт пишет не для толпы, а для избранных. Один, самый избранный даже называется: Генри Ризли (или Райотсли), третий граф Саутгемптон. Причем поэт, судя по «прислуге», подающей ему воду из Кастальского источника («Аполлон златокудрый»), и сам из избранных и не стесняется этого.

[1] Единственный намек на Шекспира обнаруживается в книге Роберта Грина «На грош ума» [2], но это именно намек, само имя не называется Подробно этот намек, который оказывается совершенно не случайным, мы разбираем в статье [3].

[2] † 3. fig. That which is begotten; offspring; product. Obs.1413 Pilgr. Sowle (Caxton) i. xv. (1859) 12, I am adredde lest charyte be dede, withouten heyer, or yssue of hir seed. 1593 Shakes. Ven. & Ad. Ded., Dedicating my unpolishd lines to your Lordship..But if the first heire of my inuention proue deformed, I shall be sorry it had so noble a God-Father. [4].

[3] А курсивный набор в первом издании вполне позволяет такое членение слов даже без всяких передвижек: минимальные пробелы между «a» и «m» и между «m» и «i» почти идентичны, больше воздуха между «a» и «m» возникает за счет своеобразия начертания буквы «a». Показательно, что в последующих изданиях этой поэмы интервалы между словами сделаны более четкими.

[4] Возможность такого перевода подтверждена известным отечествен­ным латинистом Н.А. Федоровым.

[5] Знаменитое латинское выражение Procul este, profani!, использованное в качестве эпиграфа, например, еще А.С. Пушкиным (стихотворение «Поэт и толпа»).

[6] В любом случае, речь может идти о театре. Питер Акройд замечает: "«Vilia» имеет еще значение «публичные зрелища» их выдающимся примером был публичный театр в Лондоне шестнадцатого века. Шекспир говорит, что «прекрасный Аполлон» поведет его «к источнику муз» разрывая, таким образом, свою связь с «низкими зрелищами» театральных подмостков" [9].

Литература

1. Lucrece. London, 1594.
2. Greenеs, groats-worth of wit, bought with a million of repentance. London, 1592.
3. Пешков И.В. Почему Роберт Грин за грош ума (остроумия) каялся на миллион? // Бестиарий в словесности и изобразительном искусстве. М., 2012. С. 97–126.
4. The Oxford English Dictionary. 2^nd
5. Шайтанов И.О. Шекспир. М., С. 174–175.
6. Кант И. «Эстафета Фениксов». Milwaukee, 2008. В 2 т. Т. 1. С. 407–408.
7. Venus and Adonis. London, 1593.
8. Ovidius Naso P. Amores. 15. 35.
9. Акройд П. Шекспир. Биография. М., 2009. С. 193.

References

1. Lucrece. London, 1594.
2. Greenеs, groats-worth of wit, bought with a million of repentance. London, 1592.
3. Peshkov I.V. Pochemu Robert Grin za grosh uma (ostroumija) kajalsja na million? // Bestiarij v slovesnosti i izobrazitel'nom iskusstve. , 2012. S. 97–126.
4. The Oxford English Dictionary. 2^nd
5. Shajtanov I.O. Shekspir. M., 2014. 174–175.
6. Kant I. «Еstafeta Feniksov». Milwaukee, 2008. V 2 t. T. 1. S. 407–408.
7. Venus and Adonis. London, 1593.
8. Ovidius Naso P. Amores. 15. 35.
9. Akrojd P. Shekspir. Biografija. M., 2009. 193.