СЕМАНТИКА БЕЛОГО ЦВЕТА В СТИХОТВОРЕНИИ Р. РОЖДЕСТВЕНСКОГО «КЛАДБИЩЕ ПОД ПАРИЖЕМ»

СЕМАНТИКА БЕЛОГО ЦВЕТА В СТИХОТВОРЕНИИ Р. РОЖДЕСТВЕНСКОГО «КЛАДБИЩЕ ПОД ПАРИЖЕМ»

Научная статья

Вороничев О.Е.^1, *, Вороничева А.О.², Моспанова Н.Ю.³

¹ ORCID: 0000-0001-7983-9025;

³ ORCID: 0000-0002-5959-6027;

^{1, 3} Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского, Брянск, Россия;

² Брянский государственный инженерно-технологический университет, Брянск, Россия

* Корреспондирующий автор (voonid[at]mail.ru)

Аннотация

В статье анализируются средства языка, прежде всего лексические и фразеологические, в том числе образные: эпитет, метафора, метонимия, синекдоха, с помощью которых создаётся художественная экспрессия в стихотворении Р. Рождественского «Кладбище под Парижем». При этом основное внимание фокусируется на словах и устойчивых сочетаниях, которые репрезентируют семантику белого цвета или способствуют её восприятию, поскольку эта цветовая семантика, выражаемая прежде всего посредством ключевого, концептуально значимого слова белый, выполняет в стихотворении смыслообразующую и текстообразующую функции: способствует созданию его общей элегической тональности и служит ключом к постижению главной идеи произведения.

Ключевые слова: белый цвет, семантика, метафорический, Р. Рождественский, «Кладбище под Парижем», стихотворение.

ON THE SEMANTICS OF WHITE COLOR IN R. ROZHDESTVENSKY'S "A CEMETERY NEAR PARIS"

Research article

Voronichev O.E.^1, *, Voronicheva A.O.², Mospanova N.Yu.³

¹ ORCID: 0000-0001-7983-9025;

³ ORCID: 0000-0002-5959-6027;

^{1, 3} Ivan Petrovsky Bryansk State University, Bryansk, Russia;

² Bryansk State University of Engineering and Technology, Bryansk, Russia

* Corresponding author (voonid[at]mail.ru)

Abstract

The article analyzes the means of language, primarily lexical and phraseological, including the figurative ones such as epithet, metaphor, metonymy, synecdoche that help creat an artistic expression in R. Rozhdestvensky's poem "Kladbishche pod Parizhem" (A Cemetery Near Paris). At the same time, the main attention is focused on words and common phrases that represent the semantics of the color white or contribute to its perception, since this color semantics expressed primarily through the key, conceptually significant word white (belyj), performs meaning-forming and text-forming functions in the poem: it contributes to the creation of its general elegiac tonality and serves as the key to understanding the main idea of the work.

Keywords: white color, semantics, metaphorical, R. Rozhdestvensky, "A Cemetery Near Paris", poem.

Введение

Стихотворение Р. Рождественского «Кладбище под Парижем», написанное в 70-е гг. прошлого века и впервые официально опубликованное в журнале «Юность» только в 1984 г., поражает своей ностальгически-щемящей тональностью сострадания к похороненным в чужой земле, так и не увидевшим Россию соотечественникам, которые любили её и были верными сынами не в меньшей, а – нередко – в большей степени, чем те, кто сражался за «красных»; заставляет задуматься о том, что гражданская война была по сути евангельским грехом массового братоубийства, задуматься о трагическом величии и ужасающих масштабах нашей национальной катастрофы, о необходимости примирения когда-то противоборствующих лагерей представителей одного русского народа.

Актуальная тематика, пронзительная тональность стихотворения и мастерство автора не могли оставить равнодушным читателя независимо от его политических убеждений. Поэтому сразу же после публикации оно вызвало неоднозначную реакцию как в СССР, так и среди эмигрантов первой волны и их потомков, которые, отдавая дань поэтическому таланту Рождественского, как известно, не могли принять текст главным образом из-за строки Только не наши они, а ничьи (в первичной редакции было Только не наши скорей, а ничьи).

Пониманию и объективной оценке общего замысла, главной идеи и архитектоники произведения, осознанию того, что в них органично вписываются даже эти якобы оскорбительные для эмигрантов слова, может способствовать анализ цветовой семантики текста как его организующего и смыслообразующего центра.

Основные результаты

Предлагаемый лингвокультурологический анализ, который частично опирается также на методологический аппарат психолингвистики, как и всякий подобный, не может не быть в определенной мере субъективным. Вместе с тем, осуществляя его, мы объективно исходили из того, что «цветовое восприятие является, вообще говоря, одним для всех групп людей... Но языковая концептуализация различна в разных культурах... Язык отражает происходящее в сознании, а не в мозгу, наше же сознание формируется, в частности, и под воздействием окружающей нас культуры» [2, С. 238–239] и что «за базовым цветом, как правило, всегда стоит некоторый концепт, а не просто часть спектра, и именно он, а не физический цвет определяет сочетаемостные возможности базового прилагательного цвета» [7, С. 35].

Таким образом, исследуя семантику белого цвета в стихотворении Рождественского, прежде всего необходимо учитывать, что ключевое слово текста белый имеет статус лексического концепта в русской языковой картине мира в целом и в лингвоцветовой картине мира (термин, введённый [1]) в частности. При всей неоднозначности интерпретаций понятия концепт, в том числе лексический концепт, в которое входят цветообозначения, трудно не согласиться с тем, что в русском языке слова данной лексико-семантической группы имеют особую концептуальную значимость, сопоставимую, «пожалуй, лишь со статусом терминов родства» [11, С. 4].

Всё стихотворение – с первых же слов – пронизано белым цветом, для обозначения которого используется лексический повтор ключевого слова белый в различных его грамматических формах (белая церковка, белая гвардия, белая стая, белое воинство, на белом коне и др.), однокоренных слов (камень дождями изрыт добела) и непрямых, контекстуально-синонимических обозначений: свечи оплывшие; берёзовый отсвет покоя; облака, будто белые кони. Даже в фонике текста заметна аллитерация [б] (помимо доминирующих слов с корнем -бел-, можно назвать бывшие, кладбище, Сент-Женевьев-де-Буа, доблесть, штабс-капитаны, буквы, была, благородия, забытые, победившую, берёзовый и др.), особенно акцентированная в конце: облака, будто белые...

В толковых словарях русского языка лексема белый имеет весьма широкий спектр значений и семантических оттенков:

1. Цвета снега или мела; противоп. черный. Белая береза. 2. Светлый. Белое вино. Б. хлеб. 3. Контрреволюционный, белогвардейский (употр. со времен Великой Французской революции, когда обозначало сторонника Бурбонов); противоп. красный. Б. офицер. Белая гвардия // в знач. сущ., преимущ., мн. белые, ых. Белогвардейцы. В плену у белых. 4. Белокожий (о расе, в отличие от краснокожих и т.д.). Белая раса. [10, Стлб.121]. Употребление белый в значении существительного, рассматриваемое в толковом словаре п/р Д.Н.Ушакова как семантический оттенок, в толковом словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой выделено уже в самостоятельный ЛСВ [5, С. 43], а в толковом словаре Т.Ф. Ефремовой оно даётся уже как омоним (в гнезде из 6 самостоятельных лексем: трёх существительных и трёх прилагательных), что мы считаем оправданным, поскольку разные части речи должны быть признаны разными словами. Вместе с тем у интересующего нас в большей степени цветообозначающего прилагательного белый в словаре Т.Ф. Ефремовой зафиксированы 3 дополнительных переносных разговорных семантических оттенка (Очень бледный от страха, испуга, болезни и т.п. // Светло-русый, белокурый. // Седой) и 4 самостоятельных значения (главным образом переносных), которых нет в словаре Ушакова и словаре Ожегова и Шведовой: 4. перен. Ясный, светлый (о времени суток). 5. перен. Не заполненный текстом, рисунками; не исписанный, чистый (о листе бумаги). 6. перен. Незапятнанный, нравственно безупречный. 7. Употр. как постоянный эпитет в народно-поэтической речи [3, С. 148]. К этому перечню значений и семантических оттенков (последние, интересующие нас в меньшей степени, наиболее детально представлены в Большом академическом словаре [9, С. 378–388] ) прилагательного можно добавить ЛСВ, отмеченный в Малом академическом словаре п/р А. П. Евгеньевой как устаревший и диалектный "4. только полн. ф. Устар. и обл. Чистый. Белая горница. Белая половина (в избе)" [8, С. 78]. Данное значение заметно перекликается с последним – седьмым – в словаре Т.Ф. Ефремовой, поскольку имеет тот же источник – сложившийся в народном сознании и закономерно отраженный в народно-поэтических и разговорно-бытовых устойчивых выражениях ореол чистоты и непорочности белого цвета.

Убедительный ответ на вопрос, почему в период гражданской войны одна из противоборствующих сторон получила обобщённое наименование Белое движение, даёт историк В.Ж. Цветков:

«В 1917 году и даже раньше, в период первой русской революции, белый цвет <…> ассоциировался с монархией. Это было связано отчасти с историей Франции, где королевским гербом Бурбонов была белая лилия <….> Когда шла гражданская война в России, термин «Белое движение» почти не употреблялся самими «белыми». <…> В зарубежье <…> участники Белого движения стали определять себя «белыми» больше с психологической, социокультурной позиции», так как «на чужой земле, в другой стране надо было сохранить себя не просто как русских людей, но как сторонников определенной системы ценностей, за которые они отдавали жизнь во время гражданской войны» [6].

Чтобы оценить глубину авторского замысла, для реализации которого используется лексика с семантикой белого цвета, необходимо вспомнить о том, что он концептуально связан в нашем сознании и языке с тремя основными темами: темой святости и нравственной чистоты (белые ризы, белые одежды святых, мучеников, белые крылья ангелов); темой невинности и непорочности (белая фата, белое платье невесты) и темой смерти (белый цвет савана). Три названных темы, как и значения, смысловые оттенки и семантические поля закрепленных за ними слов, также ассоциативно взаимосвязаны и могут быть объединены семой обряд или таинство (церковный обряд приобщения верующего к божественной благодати). Этот конфессиональный термин, т.е. имеющий прямое отношение к первому из трёх аспектов семантики белого цвета, является компонентом таких устойчивых сочетаний в языке, как таинство бракосочетания и таинство соборования, т.е. двух важнейших обрядов, находящихся в ведении церкви.

В стихотворении Р. Рождественского, на наш взгляд, наиболее актуальны и тесно взаимодействуют два из указанных аспектов цветовой семантики. Если исходить из того, что гражданская война могла ассоциироваться у поэта (который, несмотря на свои прокоммунистические взгляды, как всякий хорошо образованный, интеллигентный человек знал и уважал православные каноны и традиции) с евангельским грехом братоубийства, то и её жертвы – не столь важно, прямые (полёгшие непосредственно на фронтах в 1918–1920 гг.) или умершие на чужбине годы спустя и нашедшие последний приют в Сент-Женевьев-де-Буа (мы и их вправе считать жертвами гражданской войны потому, что они, тоскуя по родине, были лишены возможности вернуться в Россию и быть погребенными в родной земле) – представлялись своего рода мучениками, искренне верившими в святость Белого движения и сохранившими эту веру до конца. В таком случае цвет символического савана, для обозначения которого используются лексема добела (Камень дождями изрыт добела) и авторская незамкнутая элементарная метафорическая конструкция [4, С. 457–459] Берёзовый отсвет покоя, неотделимы у Рождественского от цвета одежд и крыльев (ср.: Белая стая) святых мучеников и ангелов.

Для сравнения: например, в стихотворении С. Есенина «Берёза» в наибольшей степени актуален 2-й из узуальных аспектов цветовой семантики лексемы белый, т.е. тема невинности, девственной чистоты и непорочности, органично дополняемая авторским семантическим оттенком ‘совершенная красота как предмет восхищения и вдохновения’ и контекстуально поддерживаемая лексемами берёза, снег, снежный, серебро.

С целью усиления элегической экспрессии Р. Рождественский применяет преимущественно два стилистических приёма: синтаксический параллелизм и тесно взаимодействующий с ним лексический повтор. Помимо ключевого слова белый поэт в соседних строках или строфах повторяет слова и выражения: здесь похоронены, бывшие, я, не стало, свои, наши, пусть.

Текст – при ближайшем рассмотрении – имеет кольцевую композицию. Он начинается с описания церкви (Белая церковка) и заканчивается её синекдохическим наименованием (В небе – российские купола). Тем самым подчёркивается святость места погребения соотечественников и святость памяти о них – мучеников веры в торжество Белого движения (а его сегодня действительно можно считать отчасти восторжествовавшим, поскольку в наши дни у России та же государственная символика – флаг и герб, которые были на белогвардейских знамёнах).

Затем автор в двух строфах, представляющих собой перечислительные ряды (первый – скорее количественный, включающий наименования различных категорий покоящихся на русском кладбище, в том числе метафорические (представленные метафорической цепочкой) и метонимические: Здесь похоронены сны и молитвы. Слезы и доблесть. «Прощай!» и «Ура!». Штабс-капитаны и гардемарины. Хваты-полковники и юнкера) постепенно подводит читателя к осознанию главной идеи произведения – сострадания и христианского милосердия к своим, русским, покоящимся ныне в чужой земле, необходимости всепрощения и примирения двух некогда враждебных станов сынов и дочерей одного народа. Этому активно способствует использование в следующем – уже обобщенно-качественном – перечислительном ряду лексического повтора белая гвардия, белая стая, белое воинство, белая кость. При этом имеет место определенная градация доминантного цветового признака: переход от узуального, с наименьшей яркостью контекстуальной коннотации и в большей степени военно-терминологического сочетания белая гвардия к романтически возвышенной двучленной метафоре-загадке белая стая, затем – к имеющему книжную окраску апофеозному, окруженному ореолом святости (чаще употреблявшемуся в конфессиональной речи: молитвах, в том числе заупокойных, благословениях и т.д.) белое воинство. Завершается этот перечислительный ряд, призванный максимально усилить рафинированность белизны в восприятии читателя (ср.: На белом белая белеет – у И. Северянина), метафорическим обозначением благородства происхождения, души и помыслов – белая кость. Далее за авторской антитезой Русские буквы. Французский погост… следует заключенная между двумя интонационно-логическими паузами основная микротема (часть) текста, которая начинается словами Я прикасаюсь ладонью к истории и заканчивается кульминационной строфой Как они после – забытые, бывшие, – все проклиная и нынче, и впредь, рвались взглянуть на нее – победившую, пусть – непонятную, пусть – непростившую, землю родимую! И – умереть…

Ей предшествует строка Только не наши они, а – ничьи…, вызвавшая известную негативную реакцию в эмигрантских кругах. Как нам представляется, она, ставшая преамбулой приведенных выше кульминационных слов текста, в которых острота боли и сострадания поэта к навсегда оторванным от родины соотечественникам достигает апогея, вполне органично вписывается в общую архитектонику произведения, поскольку эти слова создают гнетущее впечатление космического, вселенского одиночества, неприкаянности и усиливают пронзительное ощущение безысходности жизни и смерти вдали от родины.

В заключительной строфе мы снова видим концентрацию белого цвета в прямых и непрямых его лексических обозначениях: белые, берёзовый, облака. В целом в строфе – тональность умиротворения и завуалированный призыв поэта к примирению, христианскому прощению соотечественников, которые когда-то, в представлении «красной» стороны, были врагами, но теперь, покоящиеся в чужой земле, нуждаются в милосердии не только за то, что «русские, наши», но и потому, что искренне любили Россию и верили в святость своего Белого движения. Цветообозначение берёзовый (берёза – один из символов России) в метафорическом сочетании берёзовый отсвет покоя напоминает о сохраняющейся – несмотря на оторванность во времени и пространстве – связи этих русских людей, нашедших здесь последний приют, с далёкой родиной. Эта связь подчёркивается следующей строкой В небе – российские купола, одновременно напоминающей о близости к небу (Богу), святости этого места успокоения русских белоэмигрантов и святости памяти о них. Две последние строки, представляющие собой метафорическое сравнение, – И облака, будто белые кони, мчатся над Сан-Женевьев-де-Буа – с акцентированной звукописью посредством аллитерации [б] в ключевых словах усиливают тональность умиротворения и перекликаются со словами 4-й строфы Как же хотелось им в Первопрестольную въехать однажды на белом коне. Они звучат как искреннее пожелание своим, русским покоиться с миром, поскольку ассоциативно связаны с грёзами о несбывшемся и вечным сном.

Заключение

Выполненный нами лингвокультурологический анализ (с элементами психолингвистического анализа) стихотворения Р. Рождественского «Кладбище под Парижем» позволяет прийти к выводу, что семантика белого цвета не только способствует созданию его общей элегической тональности, но и служит ключом к постижению главной идеи произведения. Основным репрезентантом этой семантики выступает лексическая доминанта белый, которая представлена в различных формах, поддерживается однокоренным словом, контекстуальными синонимами и подтверждает свою концептуальную значимость как в русском языке, так и в данном отдельно взятом произведении, поскольку в различных сочетаниях служит воплощению в нем двух первостепенно важных для реализации авторского замысла, тесно взаимодействующих в тексте и ассоциативно связанных в русском языковом сознании тем: смерти и святости.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Андреева К. А. Лингвоцветовая картина мира и диалог культур [Электронный ресурс] / К.А.Андреева, А. М. Тимофеева. – URL: http://frgf.utmn.ru/last/No11/text07.htm (дата обращения: 21.01.2021).
2. ВежбицкаяА. Обозначения цвета и универсалии зрительного восприятия / А.Вежбицкая // Язык. Культура. Познание. – М., 1996. – С. 231–291.
3. Ефремова Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка. В 3 т. Т. 1: А–Л. / Т. Ф. Ефремова. – М.: АСТ, 2006. – 347 с.
4. Левин Ю.И. Структура русской метафоры / Ю.И. Левин // Избранные труды. Поэтика. Семиотика. – М.: Языки русской культуры, 1998. – С. 457–463.
5. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – 4-е изд., доп. – М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. – 944 с.
6. ПущаевЮ.В. Белые в русскую гражданскую: кто они были и чего хотели. Беседа с историком Василием Цветковым 28.03.2019 [Электронный ресурс] / Ю. В. Пущаев . – URL: https://pravoslavie.ru/120195.html (дата обращения 19.01.2021).
7. РахилинаЕ.В. О семантике прилагательных цвета / Е. В. Рахилина // Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ / отв. ред. д-р филол. наук А.П. Василевич. – Издание второе. – М.: URSS : КомКнига, 2011. – 316 с.
8. Словарь русского языка. В 4 т. Т.1. А–Й. / Под ред. А.П. Евгеньевой. 3-е изд., стереотип. – М.: Русский язык, 1985. – 696 с.
9. Словарь современного русского литературного языка. В 17 т. Т.I. А–Б. – М.–Л.: АН СССР, 1949. – 768с.
10. Толковый словарь русского языка: п/р Ушакова Д. Н. В 4 т. Т.I. А–Г. – М.: ГИСЭ, 1935. – 1562стлб.
11. Фрумкина Р. М. Цвет, смысл, сходство (аспекты психолингвистического анализа) / Р. М.Фрумкина. – М.: Наука, 1984. – 176с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Andreeva K.A. Lingvocvetovaja kartina mira i dialog kul'tur [Linguocolor picture of the world and the dialogue of cultures] [Electronic resource] / K. A. Andreeva, A. M. Timofeeva. – URL: http://frgf.utmn.ru/last/No11/text07.htm (accessed: 21.01.2021). [in Russian]
2. Vezhbickaja A. Oboznachenija cveta i universalii zritel'nogo vosprijatija [Color designations and visual perception universals] / A. Vezhbickaja // Jazyk. Kul'tura. Poznanie. [Language. Culture. Cognition.] – M., 1996. – P. 231–291. [in Russian]
3. Efremova T.F. Sovremennyj tolkovyj slovar' russkogo jazyka: A–L. [Modern explanatory dictionary of the Russian language. In 3 Vols Vol. 1: A–L.] / T. F. Efremova. – M.: AST, 2006. – 347 p. [in Russian]
4. Levin Ju.I. Struktura russkoj metafory [The structure of the Russian Metaphor] / Ju. I. Levin // Izbrannye trudy. Pojetika. Semiotika. [Selected works. Poetics. Semiotics.] – M.: Languages of Russian culture] 1998. – P. 457–463. [in Russian]
5. Ozhegov S.I. Tolkovyj slovar' russkogo jazyka [Explanatory dictionary of the Russian language] / S. I. Ozhegov, N. Ju. Shvedova. – 4nd edition. – M.: OOO «ITI Tehnologii», 2003. – 944 p. [in Russian]
6. Pushhaev Ju.V. Belye v russkuju grazhdanskuju: kto oni byli i chego hoteli. Beseda s istorikom Vasiliem Cvetkovym [White movement in the Russian civil war: who they were and what they wanted. A conversation with the historian Vasily Tsvetkov] 28.03.2019 [Electronic resource] / Ju. V. Pushhaev . – URL: https://pravoslavie.ru/120195.html (accessed: 19.01.2021). [in Russian]
7. Rahilina E.V. O semantike prilagatel'nyh cveta [About the semantics of adjectives of color] / E. V. Rahilina // Naimenovanija cveta v indoevropejskih jazykah: Sistemnyj i istoricheskij analiz [Color names in Indo-European languages: A systematic and historical analysis] / ed. Vasilevich. – 2nd edition. – M.: URSS : KomKniga, 2011. – 316 p. [in Russian]
8. Slovar' russkogo jazyka. A–J. [Dictionary of the Russian language. In 4 Vols Vol. 1. A–J.] / ed. A. P. Evgen'evoj. – 3nd edition, stereotip. – M.: Russkij jazyk, 1985. – 696 p. [in Russian]
9. Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka. A–B. – M.–L. [Dictionary of the modern Russian literary language. In 17 Vols Vol. 1: A–B. – M.–L.]: AN SSSR, 1949. – 768 p. [in Russian]
10. Tolkovyj slovar' russkogo jazyka: p/r Ushakova D. N. A–G. [Explanatory dictionary of the Russian language: edited by D. N. Ushakov. In 4 Vols Vol. 1: A–G.]– M.: GISJe, 1935. – 1562 p. [in Russian]
11. Frumkina R. M. Cvet, smysl, shodstvo (aspekty psiholingvisticheskogo analiza) [Color, meaning, similarity (aspects of psycholinguistic analysis)] / R.M. Frumkina. – M.: Nauka, 1984. – 176 p. [in Russian]