ПРАВОЛИБЕРАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ КОНЦА ИСТОРИИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО УТОПИЗМА

Рудакова А.Л.

ORCID: 0000-0003-0334-6755, аспирант, РГПУ им. А.И.Герцена, факультета философии человека

ПРАВОЛИБЕРАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ КОНЦА ИСТОРИИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО УТОПИЗМА

Аннотация

Анализируется предпринятая А. Кожевом и Ф. Фукуямой попытка теоретически ограничить современное развитие всемирной истории схемой либеральной демократии, предполагаемой в качестве окончательной формы. Как подчеркивается в статье, стремление к унификации политических систем вписывается в те рассуждения о глобализации, которые в настоящее время предлагают ведущие американские социальные философы. Данная попытка рассматривается автором как не отвечающая реальным тенденциям мирового общественного развития на рубеже ХХ—ХХI веков, а потому необоснованная и утопическая, отражающая политические интересы ведущих стран Запада.

Ключевые слова: философия истории, методология, конец истории, западная либеральная демократия, глобализация, Г.В.Ф Гегель, А. Кожев, Ф. Фукуяма.

Rudakova A.L.

ORCID: 0000-0003-0334-6755, Postgraduate Student of the Herzen State Pedagogical University of Russia,

Faculty of Human Philosophy

RIGHT LIBERAL CONCEPT OF THE END OF HISTORY AS THE MANIFESTATION OF MODERN SOCIAL AND PHILOSOPHICAL UTOPISM

Abstract

The author analyses an attempt undertaken by A.Kozhev and F. Fukuyama to theoretically limit modern development of the world history by the scheme of liberal democracy, which is supposedly the final form. As emphasized in the article, an attempt to unify political systems fits into the arguments about globalization, currently offered by the leading American social philosophers. The author considers this attempt as not meeting the real tendencies of the world social development at the turn of the 20^th and 21^st centuries, and therefore finds it unjustified, utopian and reflecting political interests of the leading Western countries.

Keywords: philosophy of history, methodology, the end of history, Western liberal democracy, globalization, G.W.F Hegel, A. Kozhev, F. Fukuyama.

Идея конца истории, разработанная Гегелем в «Феноменологии духа» [3], была развита в середине ХХ века русско-французским философом А. Кожевом [5], а затем на исходе века подхвачена американским футурологом Ф. Фукуямой, приспособившим ее к целям восхваления и оправдания американской гегемонии в мире [6], [7].

Несмотря на то, что Ф. Фукуяма выступает против «Поверхностно-неправильных прочтений Гегеля в эмпирической или позитивистской традиции» [7, С. 519], его собственная философская позиция также не выходит за пределы позитивистской традиции, источники которой восходят к творчеству Ф. Бэкона, Д. Локка, Д. Юма. Отсюда –очевидные, упрощенные толкования всей системы гегелевской философии, его философии истории и его идеи конца истории. «…История подходит к концу – комментирует Ф. Фукуяма концепцию Гегеля – потому что желание, питавшее политический процесс – борьба за признание, – теперь в обществе, характеризуемом универсальным и взаимным признанием, удовлетворено. Никакая другая организация социальных институтов не в состоянии это желание удовлетворить, и, следовательно, никакие дальнейшие изменения невозможны» [7, С. 18].

В приведенных суждениях Ф. Фукуямы гегелевская концепция конца истории явно упрощается и схематизируется. Она подгоняется под навязываемую Фукуямой Гегелю схему, объясняющую наступление конца истории чисто психологическими причинами – желанием и борьбой за признание.

К настоящему времени идея конца истории Гегеля, развитая Кожевом и Фукуямой, перестала быть модной, но не потеряла своей привлекательности для многих современных обществоведов, размышляющих о динамике и перспективах всемирной истории ХХI в. Более того, среди ведущих направлений современного философско-исторического дискурса концепция конца истории занимает очень заметное место, обозначая один из узловых пунктов философско-исторического рассуждения. В этом отношении показательна позиция российского исследователя А.В. Бузгалина, включающего «праволиберальный тренд конца истории» в число ведущих интеллектуальных трендов мировых философско-исторических изысканий [1, С. 5].

Эта позиция вполне объяснима, если учесть важнейшие политические и идейные процессы минувшего ХХ века. Этот век прошел под знаком острого соперничества двух всеохватывающих проектов преобразования социального мира – буржуазно-либерального и пролетарско-коммунистического.

Приходится констатировать, что предсказанного марксизмом крушения капиталистической общественно-экономической системы в XX веке не произошло, и отбив революционный натиск, капитализм возродился в нашей стране.

К концу ХХ века после известных событий в Восточной Европе и политического распада СССР, то есть тех событий, которые на Западе определили как «крушение коммунизма», содержание и тональность международных философско-исторических дискуссий заметно изменились. Вдохновленные этими событиями многие западные философы прикладывали большие усилия для того, чтобы доказать универсальный общецивилизационный характер ценностей «западной либеральной демократии», полагая, что формирование ценностей социального рыночного хозяйства, правового государства и демократических институтов составляет ведущую тенденцию мирового социально-исторического развития. С этой точки зрения те национальные культурные ценности, которые не коррелируют с ценностями «западной либеральной демократии», представляют лишь досадную помеху универсальному историческому развитию.

Провозглашенный Ф. Фукуямой тезис конца истории, по существу, подвел итог этой ожесточенной схватке ХХ столетия. И если капитал, как показалось американскому футурологу, бессмертен, то это обстоятельство в самом деле означает конец истории, поскольку никакой другой жизнеспособный общественно-экономический формы, кроме капитала, он не видит.

Тем самым отчетливо просматривается тенденция к унификации политических систем. Указанная тенденция вполне вписывается в те схемы глобализации, которые пытаются навязать сегодня человечеству ведущие американские социальные философы. Но глобализация в этом виде – гибельна для социального мира. «Унифицируя этническое, культурное и цивилизационное многообразие, которое по многим признакам для выживания человечества имеет такое же значение, как разнообразие видов в живой природе, она угрожает всем без исключения государствам и народам» [4, С. 27].

Закон разнообразия – один из важнейших законов системогенетики –убедительно свидетельствует о том, что «Устранение многообразия, унификация действительности в соответствии с каким-то умозрительно сконструированным проектом неизбежно оборачивается энтропией, ведущей в конечном счете к распаду культуры» [4, С. 28].

Вот почему «Надеяться, что под воздействием евроамериканских ценностей все народы мира (нации, этносы) с их бесконечно разнообразными культурами будут трансформированы в некое единое аморфно-всеобщее человечество, – очередная эпохальная иллюзия» [4, С. 28].

Неудивительно, что данная идейно-теоретическая позиция встречает сегодня серьезные возражения. Ведущие социальные философы России, Китая, Индии, представители исламской культуры и многие другие объективно мыслящие ученые во всем мире подчеркивают ограниченность, а в конечном счете и ущербность подобной «прозападной» методологии социально-философского исследования, по существу игнорирующей культурное и социально-политическое многообразие общественной жизни во многих странах мира, расположенных в Азии, Африке, Латинской Америке.

В этой связи можно констатировать набирающую силу и популярность цивилизационную методологию изучения истории [8].

Вместе с тем тенденции развития философско-исторической мысли уже в 90е годы ХХ столетия претерпевают весьма заметные изменения. Методологические принципы, лежащие в основе западной (и европейской, и американской) философии истории и в начале с энтузиазмом воспринятые рядом философов новой России, начинают критически переосмысливаться.

Целый ряд отечественных философов, убедившихся в методологической уязвимости многих популярных на Западе философско-исторических исследований, возвращаются к марксистской методологии осмысления динамики мирового социального развития. В этом отношении весьма симптоматичным представляется появление во второй половине девяностых годов ХХ столетия первых публикаций основателей нового для России течения общественной мысли – «критического марксизма» [2]. Следует иметь в виду, что во время существования СССР в Западной Европе существовали и существуют и по сей день самые разные направления «критического марксизма».

Российские сторонники «критического марксизма» по существу возвращают в общественную мысль страны методологические подходы марксизма, отмечают несомненную актуальность этих принципов и при изучении социально-исторических процессов в ХХI в. Как известно, важнейшим марксистским методологическим принципом исследования всемирной истории является формационный принцип, и неудивительно, что современные марксисты (кстати, не только сторонники «критического марксизма») уделяют этому принципу первостепенное внимание. И это, по нашему мнению, совершенно правильно.

Другое дело, что некоторые современные сторонники марксистской теории, справедливо выступающие за новое, соответствующее политическим и научным реалиям ХХI века осмысление формационного подхода, вместе с тем демонстрируют теоретическую односторонность, отрицая необходимость и правомерность цивилизационного подхода. Между тем, нынешний этап развития философско-исторической теории убедительно свидетельствует о том, что только методологическое единство формационного и цивилизационного подходов позволяет глубоко и всесторонне понять сложнейшую динамику современного исторического процесса. Если теория формаций выявляет дискретный, прерывистый характер мирового социального развития, то теория цивилизаций фиксирует момент его непрерывности, устойчивости.

Многим обществоведам и в нашей стране, и за рубежом становится все более очевидным то обстоятельство, что капиталистическая социально-экономическая система – система исторически ограниченная и преходящая. «…Капиталистическая система вообще (и, добавим, современный глобальный капитал в частности) – это исторически ограниченная система. Она принесла человечеству и многие достижения, и многие преступления, но чем далее, тем более она развивается по все более опасной и в конечном итоге тупиковой траектории, в общем и целом уже выполнив свою прогрессивную историческую миссию» [2, С. 26-27].

Придя в свое время на смену сдерживавшему развитие общественных производительных сил феодализму и обеспечив – на определенное время – поступательное развитие общества, эта система уже к середине XIX века столкнулась с серьезным внутренним кризисом, вызванным резким обострением противоречий между трудом и капиталом. Безудержная погоня капиталистов за прибылью приводила значительные массы пролетариев к обнищанию и пауперизации. Естественное протестное движение пролетариев приводило к серьезным классовым столкновениям и активно стимулировало развитие теоретической мысли, вершиной которой стало учение К. Маркса, констатировавшего неразрешимость противоречий между трудом и капиталом в рамках буржуазного общества и обосновавшее необходимость пролетарской революции для слома устаревшей капиталистической системы и перехода к новой, справедливой общественной организации – социализму и коммунизму.

За минувшие полтора столетия политическая и научная элита капиталистического мира осуществила значительные усилия для смягчения, сглаживания антагонистических противоречий, прежде всего путем перераспределения определенной (в целом не очень значительной) доли сверхдоходов монополистической буржуазии в пользу определенных слоев работников наемного труда в ряде развитых капиталистических государств. Таким путем удалось повысить жизненный уровень населения ведущих капиталистических стран, которое (население) апологеты западного мира отнесли к так называемому «золотому миллиарду».

Однако, несмотря на все усилия, исходное противоречие капиталистической общественно-экономической системы – противоречие между трудом и капиталом – не только не было преодолено, но продолжало обостряться.

В этих условиях «и в нашем отечестве, и в других странах нарастает разочарование в либеральной теории. Предсказание четвертьвековой давности – конца истории и идеологий, классового мира, всеобщего демократического процветания и торжества прав человека – явно не сбываются… Войны остаются правилом. Глобальные проблемы и не думают уходить в прошлое. И главное: люди мучительно ищут общественный идеал, который бы хоть немного отличается от людоедского: делайте деньги и конкурируйте» [2, С. 32].

Наиболее приемлемой альтернативой теории и практики либерализма все чаще называется некапиталистический путь социального развития, хотя существует очень большой разброс мнений о содержании этого понятия.

Ход размышлений некоторых отечественных социальных философов на эту тему может быть воспроизведен в следующем виде: сегодня, в начале ХХI века человечество, если использовать идеи и образы синергетики, находится в точке бифуркации, и возможные направления его дальнейшего социально-экономического и политического развития во многом будут зависеть от того, как сможет незападный мир, включая и Россию и Китай, организовать взаимодействие с Западом. Здесь возможны два пути. Во-первых, путь зависимого и отсталого капитализма, следующего матрице «высокоразвитого» Запада.

И во-вторых, какой-то другой путь, скорее всего, – некапиталистический путь, путь социалистического развития.  Но не в том смысле, который придавался ему в советскую эпоху. Путь, которым, например, следует современный Китай, его сторонники называют социализмом с китайской спецификой. И чем дальше продвигается страна по указанному пути, тем очевиднее становится, что она воспроизводит многовековые китайские цивилизационные традиции. По-видимому, перед марксизмом сегодня стоит важнейшая проблема – проблема определения современного незападного социализма.  Путь «догоняющего» развития, как показывает опыт ХХ в., приводит в тупик застоя и деградации. Что касается второго пути, то он достаточно проблематичен и требует предварительного серьезного теоретического осмысления в рамках современной марксистской философии истории, которая обращает внимание на многолинейность нынешнего этапа исторического развития человечества. Идея многолинейности не отменяет логическую природу формационного учения К. Маркса, но «раскрывает новый, более сложный механизм реализации логики истории, когда многовариантность складывается в главном из линий, путей развития вполне сложившихся государств-цивилизаций (с имперским прошлым)» [9, C. 43].

Такие государства-цивилизации, как Россия, Китай, Индия реально противостоят сегодня имперским гегемонистским стремлениям США, да и в целом западной цивилизации. Очевидно, что союз, содружество указанных государств многократно усилит их влияние на динамику мирового развития и станет серьезным фактором социалистических преобразований ХХI века, которые будут значительно отличаться от имевших место в ХХ веке. И в этом смысле функционирование такой организации как БРИКС имеет историческое значение.

Список литературы / References

1. БузгалинА.В. Цивилизационный подход и «провалы» марксизма: человек и культура / А.В. Бузгалин // Вопросы философии. ­­– 2014. – №11–. М.: Наука. – С.3-13
2. БузгалинА.В. Глобальный капитал. В 2х.т. Т.1. Изд. 3 / А.В. Бузгалин, А.И. Колганов. – М: Ленанд, 2015. – 904 с.
3. ГегельГ.В.Ф. Феноменология духа. Соч.: В 14 т. Т. IV / Г.В.Ф. Гегель – М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959.- 440 с.
4. КирвельЧ.С. Глобализация и проблемы сохранения цивилизационного и социокультурного многообразия человечества / Ч.С. Кирвель, В.И. Стрельченко // Единство образовательного пространства как междисциплинарная проблема: сб. науч. тр. – СПб.: Изд-во: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования "Санкт-Петербургский политехнический ун-т Петра Великого", 2012. – С. 27-33.
5. КожевА. Введение в чтение Гегеля / А. Кожев. – СПб.: Наука, 2003.792 с.
6. ФукуямаФ. Конец истории? / Ф. Фукуяма // Вопросы философии. -1990. №3. М.: Наука. C.134-147
7. ФукуямаФ. Конец истории и последний человек / Ф. Фукуяма / пер. с англ. М.Б. Левина. ­ М.: Изд-во АСТ, 2004. ­ 584 с.
8. ХангтингтонC. Cтолкновение цивилизаций / С. Хантингтон / пер.с англ. Ю. Новикова. ­ М.: Изд-во АСT,2003. ­  603 с.
9. ШевченкоВ.Н. Цивилизационный подход под огнем критики / В.Н. Шевченко // Вопросы философии. – 2016. – №2.–. М.: Наука. – с 33-44.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Buzgalin A.V. Tsivilizovanniy podkhod i provaly “marksizma”: chelovek i kultura // Voprosy filosifii [Civilizational Approach and “Failures” of Marxism: Man and Culture] / A.V. Buzgalin // Voprosy filosifii [Issues of Philosophy] - 2014. - No. 11 -. M.: Nauka. - P.3-13 [in Russian]
2. Buzgalin A.V., Kolganov A.I. Globalniy capital. V 2.t. T.1. Izd.3. [Global Capital. In 2 volumes. V.1. Edition 3] / A.V. Buzgalin, A.I. Kolganov. - M: Lenand, 2015. - 904 p. [in Russian]
3. Hegel G.W.F. Fenomenologiya dukha Soch.: V 14 t. T. IV. [Phenomenology of Spirit. Works: In 14 volumes. V. IV] / G.W.F. Hegel - M.: Publishing House of Social and Economic Literature, 1959.- 440 p. [in Russian]
4. Kirvel Ch.S., Strelchenko V.I. Globalizatsiya i problem sokhraneniya tsivilizatsionnogo i sotsiokulturnogo mnogoobraziya chelovechestva [Globalization and Problems of Preserving Civilizational and Sociocultural Diversity of Mankind] / Ch.S. Kirvel, V.I. Strelchenko // Edinstvo obrazovatelnogo prostranstva kak mezhdistsiplinarnaya problema: sb. nauch. tr. [Unity of Educational Space as an Interdisciplinary Problem: coll. of scientific works.] - SPb.: Publishing House: Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Education "Peter the Great St. Petersburg Polytechnic University," 2012. - P. 27-33. [in Russian]
5. Kozhev A. Vvedeniye v chteniye Gegelia [Introduction to the Reading of Hegel] / A. Kozhev. - SPb.: Nauka, 2003, 792 p. [in Russian]
6. Fukuyama F. Konets istorii? [End of history?] / F. Fukuyama // Voprosy filosofii [Issues of Philosophy.] -1990. No. 3. M.: Science. P.134-147. [in Russian]
7. Fukuyama F. Konets istorii i posledniy chelovek [End of History and the Last Man] / F. Fukuyama / Translated from English by M.B. Levin. - M.: Publishing house AST, 2004. - 584 p. [in Russian]
8. Huntington S. Stolknoveniye tsivilizatsiy [Civilizations Collision] / Huntington / Translated from English by Yu. Novikov. - M.: Publishing house AST, 2003. - 603 p. [in Russian]
9. Shevchenko V.N. Tsivilizatsionniy podkhod pod ogniem kritik [Civilization Approach under Criticism] / V.N. Shevchenko // Voprosy filosofii [Issues of Philosophy] - 2016. - No. 2.-. M.: Nauka. - p. 33-44. [in Russian]