ПОГРЕБЕНИЕ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ МОГИЛЬНИКА КОРДОН МИАССОВО 1 В ГОРНО-ЛЕСНОМ ЗАУРАЛЬЕ

Шорин А.Ф.¹, Шорина А.А.²

¹ORCID: 0000-0002-2353-6364, Доктор исторических наук, Институт истории и археологии УрО РАН, ²ORCID: 0000-0001-5888-760X Институт истории и археологии УрО РАН

ПОГРЕБЕНИЕ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ МОГИЛЬНИКА КОРДОН МИАССОВО 1 В ГОРНО-ЛЕСНОМ ЗАУРАЛЬЕ

Работа выполнена по Комплексной программе УрО РАН, проект 15-13-6-12 «Культурные и технологические традиции и инновации населения Урала в первобытную эпоху: междисциплинарный анализ»

Аннотация

В статье представлены результаты исследования погребения эпохи средневековья памятника Кордон Миассово 1 в горно-лесном Зауралье. Это захоронение юноши, одонтологические расово-диагностирующие признаки которого указывают на его смешанное европеоидно-монголоидное происхождение. Комплекс морфологических особенностей костей скелета однозначно указывает на классические признаки морфокомплекса постоянных всадников. Погребение датируется XIII – XV вв. и вероятнее всего относится к чияликской культуре.

Ключевые слова: погребение, эпоха средневековья, горно-лесное Зауралье, чияликская культура.

Shorin A.F.¹, Shorina A.A.²

¹PhD in History, Institute of History and Archaeology, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, ²Institute of History and Archaeology, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences

MEDIEVAL BURIAL OF KORDON MIASSOVO 1 IN MOUNTAIN-FOREST ZAURALYE

This work on the Integrated Programme of the Ural Branch of Russian Academy of Sciences, the project 15-13-6-12 "Cultural and technological traditions and innovations of the population of the Urals in the prehistoric era: an interdisciplinary analysis"

Abstract

The article presents the results of a study on medieval burial of Kordon Miassovo 1 monument in the mountain-forest Zauralye. This is a burial of a young man. His odontological racial and diagnostic signs point to his mixed European-Mongoloid origin. The complex of morphological features of the bones of his skeleton expressly indicates classic features of the permanent riders. The burial dates back to XIII - XV centuries and most likely refers to Chiyalik culture.

Keywords: burial, medieval period, mountain-forest Zauralye, Chiyalik culture.

В 2014 г. авторами начато исследование памятника археологии Кордон Миассово 1, расположенного в Ильменском государственном заповеднике УрО РАН в 2,7 км к юго-западу от д. Уразбаева на северо-западной оконечности обширного полуострова между озерами Малое Миассово и Большое Миассово. Территорию мыса, которую на северном берегу озера Большое Миассово занимает памятник, условно можно разделить на две зоны (площадки).

С северной площадкой размерами примерно 75 х 65 м связана наиболее возвышенная, 6–8 м от уреза воды, часть мыса. Здесь фиксируются мощные скальные выходы. Северный, а также береговой западный ее склоны крутые; на восток вглубь острова и к югу рельеф понижается плавно, образуя уступ высотой 1–3 м. Именно на этой площадке найдены погребальные сооружения.

Южная нижняя площадка размером примерно 50 х 65 м расположена на высоте 4–5 м от уреза воды. С севера и юго-востока площадка относительно ровная, в южной ее части имеются скальные выходы. Северо-восточный склон возвышенности относительно плавный, а северо-западный более крутой. Вероятнее всего, на данной площадке располагается поселенческая часть памятника.

Раскоп площадью 66 кв. м был заложен на относительно ровном участке поверхности памятника примерно на границе нижней и верхней площадок мыса.

В раскопе зафиксировано 6 объектов, связанных с функционированием двух разновременных могильников; 5 из них связаны с черкаскульскими погребальными комплексами и 1 — это захоронение эпохи средневековья. Помимо погребальных, на данной площадке отмечены также относительно немногочисленные артефакты, по крайней мере, четырех поселенческих комплексов. Первый и второй из них связаны со стоянками эпох позднего неолита и энеолита. Третий характеризует периферийную часть поселения эпохи бронзы, основная площадь которого занимает более низкую, южную, площадку памятника. Четвертый связан с кратковременным посещением данной площадки в эпоху раннего железного века. Эти комплексы представлены каменным инвентарем и фрагментами посуды полуденской культуры эпохи неолита, аятской эпохи энеолита, гафурийской керамикой раннего железного века. Однако основной комплекс памятника связан с эпохой бронзы и представлен черкаскульской и межовской культурами. Материалы черкаскульских захоронений, как и краткая информация о поселенческих комплексах памятника, в научный оборот уже введены [1], [2].

Погребение эпохи средневековья одиночное, совершено в неглубокой, до 40 см, могиле, которая была вырыта в культурном слое памятника и материк не перерезала, поэтому очертания самой могильной ямы зафиксировать не удалось. Костяк уложен в вытянутом положении на спине практически в западном направлении, азимутом на 260˚(рис. 1). Лицевой частью череп повернут под углом 60-70˚ на север. Лицевой отдел черепа значительно разрушен, но все повреждения носят посмертный характер, также как и повреждения некоторых других частей скелета. Кисти рук вытянуты вдоль тела, причем правая рука согнута в локте и кости ее уложены на таз. Левая рука уложена вдоль тела. Стопы ног вплотную сдвинуты друг к другу; создается впечатление, что они были связаны. Фаланги пальцев рук и ног не сохранились. Общая длина костяка примерно 160 см, ширина плеч – 40 см, таза – 32 см, ног в районе коленных чашечек – 23 см. Скелет имеет небольшие повреждения, связанные с естественным разложением трупа: позвоночный столб в районе 11-13 позвонков сверху искривлен под углом 30˚ с севера на юг, 2 кости лежали в 4 см за черепом, а 4 зуба – в районе левого плеча.

Рис. 1 – План погребения: 1 – изделие из железа; 2 – железные обломки; 3 – изделие из бронзы; 4 – наконечник стрелы; 5 – дерево

Сопровождающий инвентарь представлен 2 костяными наконечниками стрел (рис. 2, 1-2), один из которых зафиксирован слева от костяка в районе коленного сустава в 20 см к северу, второй – в 15 см к югу от коленного сустава правой ноги. Оба наконечника повернуты от тела, кончики их обломаны. Изготовлены они из расколотых вдоль трубчатых костей животных. Первый из них размером 83 х 16 х 8 мм имеет подромбическую форму пера, треугольную в сечении и относительно короткий, в 25 мм, насад с треугольным завершением. Второй наконечник, размеры которого 58 х 13 х 7 мм, имеет треугольные форму пера и сечение. Длина пера 33 мм. Насад длиной 25 см и шириной 8-10 мм имеет трапециевидную форму, прямоугольное сечение и такое же его завершение. Поверхность обоих наконечников заполирована.

Рис. 2 – Погребальный инвентарь: 1–2 – наконечники стрел; 3 – изделие из бронзы; 4–8 – железные обломки; 9–10 – изделия из железа

 

Обломок железного изделия, возможно ножа размером 55 х 12 х 5 мм, найден между тазом и левой рукой, а бронзовая пластина размером 17 х 11 х 1 мм – над глазницами черепа (рис. 2, 3, 10). Окрашены в зеленый цвет, видимо, красящим веществом является оксид меди, часть правой половины верхнечелюстной кости и шейные позвонки. Это не исключает использование в погребальном инвентаре еще каких-то несохранившихся медных или бронзовых изделий. Кроме того, рядом с наконечником стрелы, который лежал слева от костяка, отмечены обломки сильно коррозированных железных предметов, возможно, еще от одного истлевшего ножа (рис. 2, 4-8). Также справа в районе предплечья, за головой и под ногами зафиксированы небольшие камни, возможно, залегающие тут случайно. Три куска древесины размерами 13 х 12 см, 13 х 7 см и 6 х 3 см, которые найдены над тазом и нижней частью грудной клетки, а также около левой руки, свидетельствует, скорее всего, о перекрытие могилы деревянным накатником, состоящим из плах или нетолстых бревен диаметром около 15 см и длиной около 1 м. Не исключено, что эти плахи сшивались в накатнике гвоздями, о чем свидетельствует фиксация среди коррозированных железных артефактов обломка изделия размером 20 х 10 х 6 мм (рис. 2, 9) похожего на шляпку гвоздя.

Антропологические определения, проведенные сотрудником лаборатории антропологии и этнологии Института проблем освоения Севера СО РАН Е.О. Святовой, за что авторы ей искренне признательны, показывают, что в могиле погребен юноша 17-18 лет ростом 166 см, одонтологические расово-диагностирующие признаки которого указывают на его смешанное европеоидно-монголоидное происхождение. Комплекс морфологических особенностей костей скелета (относительная изношенность соединений черепа и верхних шейных позвонков, а так же суставов предплюсны, перегрузка суставов тазового пояса и др.) однозначно указывает на классические признаки морфокомплекса постоянных всадников, возможно, с использованием стремян при верховой езде.

При жизни юноша был относительно здоров. Не выявлены артрозные и остеоартрозные проявления на суставных поверхностях и эпифизах, хотя линии эмалевой гипоплазии на первом резце свидетельствуют все же о пережитом в возрасте 3-5 лет физиологическом стрессе: болезни или голодании. Отмечена также на правой бедренной кости деструкции овальной формы, проникающие в толщу губчатого вещества кости (киста?). Наличие сколов зубной эмали, преимущественно на жевательных зубах, может быть объяснено употреблением в пищу твердых предметов (кости или орехи), но кариес на зубах отсутствует.

По левой бедренной кости погребенного сотрудником Лаборатории археологической технологии Института истории материальной культуры РАН к.х.н. Г.И. Зайцевой получена радиоуглеродная дата Le-10990: 660±70 AD, 1s: 1270–1330 AD , 1340–1400 AD, 2s: 1220–1420 AD (δ13C – 18,6%, δ15 N – 13,1%). То есть в интервале со второй четверти XIII по начало XV вв. Это время существования в широком регионе юго-лесной и лесостепной зоны Поволжья, Южного Приуралья и Зауралья чияликской, бакальской и юдинской археологических культур, которые исследователи связывают с обширным угорским этнокультурным массивом, подвергавшегося, особенно в южной своей части, процессам тюркизации [3, 4, С. 168-176, 179-183, 5]. Значительная часть этого населения имела явно выраженную коневодческую направленность. На данном этапе исследования именно с одной из групп этого широкого этнокультурного массива, предпочтительно все же западной, чияликской, его части, следует связывать и проанализированное в статье средневековое погребение могильника Кордон Миассово 1. Имеются ввиду, прежде всего, могильники XIII-XV вв. бассейна среднего и нижнего течения р. Белой – Казакларовский, Ахметовский II, Кара-Якуповский и ряд других, для которых характерен обряд грунтовых захоронений в неглубоких узких ямах с использованием простых деревянных над- и внутримогильных конструкций, преимущественное положение костяка вытянуто на спине головой на запад и северо-запад, руки вытянуты вдоль тела, либо кисть одной положена на таз. Погребения безынвентарные; в единичном случае (погребение 7 могильника Кара-Яр) умерший сопровожден железным ножом [6, С. 130-132]. В научной литературе такие памятники называют нередко «раннемусульманскими» и Г.Н. Гарустович [6, С. 133-137] связывает их с чияликской культурой, которую вслед за Е.П. Казаковым [3] относит к угорскому этническому массиву, приводя даже выдержку из известного произведения «О существовании Великой Венгрии, обнаруженной братом Рихардом». Это два путешествия, совершенное во второй четверти XIII в. в Восточную Европу в поисках прародины венгров доминиканским монахом Юлианом, венгром по национальности. Оно описано в докладе брата Рихарда папе Римскому Григорию IX. Вот выдержка из него: «…она указала брату пути, по которым ему надо итти, утверждая, что через две дневки он, без сомнения, может найти тех венгров, которых ищет. Так и случилось. Ибо нашел он их близ большой реки Этиль. (Река Этель – обычно Волга, но тут, скорее, р. Белая, которую башкиры еще в XIX в. называли Ак-Идель –примечание авторов). Те, увидев его и узнав, что он венгр, немало радовались его прибытию: водили его кругом по домам и селениями старательно расспрашивали о короле и королевства братьев своих христиан. И все, что только он хотел изложить им, и о вере и о прочем, они весьма внимательно слушали, так как язык у них совершенно венгерский: и они его понимали и он их. Они — язычники, не имеют никакого понятия о боге, но не почитают и идолов, а живут, как звери. Земли не возделывают! едят мясо конское, волчье и тому подобное; пьют лошадиное молоко и кровь. Богаты конями и оружием и весьма отважны в войнах. По преданиям древних они знают, что те венгры произошли от них, но не знали, где они. Татарский народ живет по соседству с ними. Но те же татары, столкнувшись с ними, не могли победить их на войне, наоборот, в первой битве были побеждены ими. Поэтому избрали их себе в друзья и союзники, и таким образом, соединившись вместе, они совершенно опустошили 15 царств» [7, С. 82].

Но территориально и, пожалуй, в этнокультурном плане, наиболее близким погребению могильника Кордон Миассово 1 является средневековый комплекс Большеказакбаевского 2 курганного могильника, расположенного в окрестностях деревень Большеказакбаево и Ново-Бурино Кунашакского района Челябинской области на берегу р. Караболка [8]. Это те же восточные отроги Уральских гор, переходящие в зону лесостепи Зауральского пенеплена, как и территория Ильменского заповедника, на расстоянии чуть более 50 км на северо-восток от озер Большое и Малое Миассово. По костякам погребенных этого грунтового могильника, где вскрыто 25 захоронений, получена дата Le-5511: 870±90 AD, 1s 1044–1254, 2s 1016–1289 AD [8, С. 88]; то есть хронологический интервал в пределах XI – XIII вв. Для погребального обряда Большеказакбаевского 2 могильника, как и для погребения могильника Кордон Миассово 1, характерен грунтовый способ захоронения в неглубоких и узких могильных ямах, перекрытых деревянным накатником, в положении вытянуто на спине головой в западный и северо-западный сектор; руки не только вытянуты вдоль тела, но и уложены в районе таза. Но есть и отличия: в ряде большеказакбаевских могил присутствует подбой и почти все они безынвентарны. Исследователи объясняют это проникновением в среду данного коллектива, принадлежавшего, видимо, к одной патриархальной семье, ислама [8, С. 87-89], что привело к замещению языческих обрядов раннемусульманскими, в том числе в погребальной практике. С мнением Г.Н. Гарустовича [9] об отнесении данного могильника, как и могильника Перегон V около г. Екатеринбурга [10], а также более восточных памятников лесного и лесостепного Зауралья (памятники макушинского типа) к чияликской археологической культуре можно согласиться. Но все же, в этих погребальных памятниках явно прослеживаются локальные особенности, не все они в одинаковой степени затронуты влиянием раннемусульманских обрядовых традиций и, скорее всего, этническая судьба восточных групп связана, прежде всего, не с формированием башкирского этнического массива, а современных зауральско-западносибирских угорских этносов.

В заключение следует отметить, что исследования на памятнике Кордон Миассово 1 будут продолжены. И есть все основания считать, что это грунтовое погребение окажется не единственным; и данный могильник окажется важным источником для реконструкции процессов культуро- и этногенеза коренных народов Урала XIII–XV вв.

Список литературы / References

1. Шорин А. Ф. Кордон Миассово 1 – новый многослойный памятник археологии в горно-лесной зоне Южного Зауралья / А.Ф. Шорин, А.А. Шорина // Этнические взаимодействия на Южном Урале: Материалы VI Всерос. научн. конф. – Челябинск: Б.и., 2015. – С. 21–26.
2. Шорина А.А. Черкаскульский комплекс памятника Кордон Миассово 1 в горно-лесном Зауралье / А.А. Шорина, А.Ф. Шорин // Археологическое наследие Урала: от первых открытий к фундаментальному научному знанию (XX Уральское археологическое совещание): материалы Всероссийской (с международным участием) научной конференции. – Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2016. – С. 151–154.
3. Казаков Е.П. Памятники болгарского времени в восточных районах Татарии / Е.П. Казаков. – М.: Наука, 1978. – 120 с.
4. Могильников В.А. Угры и самодийцы Урала и Западной Сибири / А.В. Могильников // Финно-угры и балты в эпоху средневековья: Археология СССР. – М.: Наука, 1987. – С. 163–235.
5. Викторова В.Д. Древние угры в лесах Урала (страницы ранней истории манси) / В.Д. Викторова. – Екатеринбург: Из-во КВАДРАТ, 2008. – 208 с., ил.
6. Гарустович Г.Н. Об этнической принадлежности раннемусульманских памятников Западной и Центральной Башкирии / Г.Н. Гарустович // Проблемы древних угров на Южном Урале. – Уфа: БНЦ УрО АН СССР, 1988. – С. 130–139.
7. Анинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII-XIV вв. о татарах и восточной Европе / С.А. Анинский // Исторический архив. Т. III. – М.; Л. 1940. – С. 77–82.
8. Корякова Л.Н. Средневековый комплекс Большеказакбаевского 2 курганного могильника / Л.Н. Корякова, Д.И. Ражев, А.А. Ковригин и др. // 120 лет археологии восточного склона Урала. Первые чтения памяти Владимира Федоровича Генинга: Материалы науч. конф. Ч. 2: Новейшие открытия уральских археологов. – Екатеринбург: Урал. ун-т, 1999. – С. 73–89.
9. 9.Гарустович Г.Н. Чияликская археологическая культура эпохи средневековья на Южном Урале / Г.Н. Гарустович // Уфимский археологический вестник. – Уфа, 2015. Вып. 15. – С 183–198.
10. Шорин А.Ф. Средневековый могильник на поселении Перегон V около г. Екатеринбурга / А.Ф. Шорин, Р.Б. Волков, Д.И. Ражев // Охранные археологические исследования на Среднем Урале. Вып. 3. – Екатеринбург: БКИ, 1999. – С. 183–188.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Shorin A. F. Kordon Miassovo 1 – novyj mnogoslojnyj pamjatnik arheologii v gorno-lesnoj zone Juzhnogo Zaural'ja [Kordon Miassovo 1 - a new multi-layered monument of archeology in the mountain forest zone of the Southern Trans-Urals] / A.F. Shorin, A.A. Shorina // Jetnicheskie vzaimodejstvija na Juzhnom Urale: Materialy VI Vseros. nauchn. konf. [Materials of the All-Russian Scientific Conference "Ethnic Interactions in the Southern Urals"]. – Cheljabinsk: B.i., 2015. – P. 21–26. [in Russian]
2. Shorina A.A. Cherkaskul'skij kompleks pamjatnika Kordon Miassovo 1 v gorno-lesnom Zaural'e [Cherkaskul complex of the monument Kordon Miassovo 1 in the mountain-forest of the Trans-Urals] / A.A. Shorina, A.F. Shorin, // Arheologicheskoe nasledie Urala: ot pervyh otkrytij k fundamental'nomu nauchnomu znaniju (XX Ural'skoe arheologicheskoe soveshhanie): materialy Vserossijskoj (s mezhdunarodnym uchastiem) nauchnoj konferencii [Materials of the all-Russian (with international participation) scientific conference "Archaeological heritage of the Urals: from the first discoveries to fundamental scientific knowledge (XX Urals archaeological meeting)"]. – Izhevsk: Institut komp'juternyh issledovanij, 2016. – P. 151–154. [in Russian]
3. Kazakov E.P. Pamjatniki bolgarskogo vremeni v vostochnyh rajonah Tatarii [Monuments of Bulgarian time in the eastern regions of Tatarstan] / E.P. Kazakov. – M.: Nauka, 1978. – 120 s. [in Russian]
4. Mogil'nikov V.A. Ugry i samodijcy Urala i Zapadnoj Sibiri [Ugrians and Samoyeds of the Urals and Western Siberia] / V.A. Mogil'nikov // Finno-ugry i balty v jepohu srednevekov'ja: Arheologija SSSR [Finno-Ugrians and Balts in the Middle Ages: Archeology of the USSR]. – M.: Nauka, 1987. – P. 163–235. [in Russian]
5. Viktorova V.D. Drevnie ugry v lesah Urala (stranicy rannej istorii mansi) [Ancient eels in the forests of the Urals (pages of the early history of Mansi)] / V.D. Viktorova. – Ekaterinburg: Iz-vo KVADRAT, 2008. – 208 s., il. [in Russian]
6. Garustovich G.N. Ob jetnicheskoj prinadlezhnosti rannemusul'manskih pamjatnikov Zapadnoj i Central'noj Bashkirii [On the ethnicity of the early Muslim monuments of Western and Central Bashkortostan] / G.N. Garustovich // Problemy drevnih ugrov na Juzhnom Urale [Problems of ancient Ugrians in the Southern Urals]. – Ufa: BNC UrO AN SSSR, 1988. – P. 130–139. [in Russian]
7. Aninskij S.A. Izvestija vengerskih missionerov XIII-XIV vv. o tatarah i vostochnoj Evrope [Proceedings of the Hungarian missionaries XIII-XIV centuries. About Tatars and Eastern Europe] / S.A. Aninskij // Istoricheskij arhiv [Historical archive]. T. III. – M.; L. 1940. – P. 77–82. [in Russian]
8. Korjakova L.N. Srednevekovyj kompleks Bol'shekazakbaevskogo 2 kurgannogo mogil'nika [Medieval complex of Bolshekazakbaevsky 2 burial cemetery] / L.N. Korjakova, D.I. Razhev, A.A. Kovrigin, S.V. and others // 120 let arheologii vostochnogo sklona Urala. Pervye chtenija pamjati Vladimira Fedorovicha Geninga: Materialy nauch. konf. Ch. 2: Novejshie otkrytija ural'skih arheologov [Materials of the scientific conference "120 years of archeology of the eastern slope of the Urals: the first reading of the memory of VF Gening": Part 2: The newest discoveries of the Ural archaeologists]. – Ekaterinburg: Ural. un-t, 1999. – P. 73–89. [in Russian]
9. Garustovich G.N. Chijalikskaja arheologicheskaja kul'tura jepohi srednevekov'ja na Juzhnom Urale [Chiyalik archaeological culture of the Middle Ages in the Southern Urals] / G.N. Garustovich // Ufimskij arheologicheskij vestnik [Ufa archaeological herald]. – Ufa, 2015. Vyp. 15. – P 183–198. [in Russian]
10. Shorin A.F. Srednevekovyj mogil'nik na poselenii Peregon V okolo g. Ekaterinburga [Medieval burial ground at the settlement Peregon V near the city of Yekaterinburg] / A.F. Shorin, R.B. Volkov, D.I. Razhev // Ohrannye arheologicheskie issledovanija na Srednem Urale. Vyp. 3. [Security archaeological research in the Middle Urals. Issue. 3]. – Ekaterinburg: BKI, 1999. – P. 183–188. [in Russian]