ОБРАЗ ВРАГА КАК ИНСТРУМЕНТ «МЯГКОЙ СИЛЫ»

Томбу Д.В.

ORCID 0000-0002-1817-7424, кандидат  социологических наук, Московский  педагогический государственный  университет

ОБРАЗ ВРАГА КАК  ИНСТРУМЕНТ «МЯГКОЙ СИЛЫ»

 Аннотация

В статье дается авторская интерпретация таких инструментов мягкой силы как интеллектуальные паттерны и когнитивные соблазны, играющих значительную роль в процессе легитимации власти, и для конструирования которых, по-прежнему, актуален «образ врага», в силу своей когнитивной устойчивости и универсальности. Инструментальность интеллектуальных паттернов проявляется в толковании различных морально-практических понятий, распространение которых в массовом сознании происходит по каналам СМИ при помощи когнитивных соблазнов, представляющих собой систему взаимосвязанных между собой стереотипов, направляющих поисковую логику обыденного сознания. 

Ключевые слова: образ врага, интеллектуальный паттерн, когнитивный соблазн, «мягкая сила», политические интересы.

Tombu D.V.

ORCID 0000-0002-1817-7424, PhD in Sociology, Moscow State Pedagogical University

IMAGE OF THE ENEMY AS A “SOFT POWER” TOOL

Abstract

The article contains the author’s interpretation of such tools of soft power as intellectual patterns and cognitive temptations, which play a significant role in the process of legitimizing power and are still relevant in the construction of the “image of the enemy,” due to its cognitive stability and universality. Instrumentality of intellectual patterns manifests itself in the interpretation of various moral and practical concepts, the distribution of which in the mass consciousness occurs through the media with the help of cognitive temptations, which present a system of interrelated stereotypes that guide the search logic of ordinary consciousness.

Keywords: image of the enemy, intellectual pattern, cognitive temptation, “soft power,” political interests.

Стратегическая и тактическая эффективность, конкурентоспособность мягкой власти (силы) во многом зависит от инструментов, позволяющих незаметно влиять, форматировать, «перезагружать» прежде всего ментальные структуры. Воздействие на знаково-символическом, идейно-ценностном уровнях, выстраивание соответствующих им приоритетов смысловых значений осуществляется в первую очередь при помощи интеллектуальных паттернов, когнитивных соблазнов. Именно они обеспечивают не просто добровольность подчинения/соучастия и ощущение самостоятельности выбора (с этим вполне справляется продукция поп-культуры и коммерческой рекламы), а конструируют/усиливают иллюзию «рациональности» и «научности» любых политических установок/стратегий, реализуемых властью. Таким образом, эффективными инструментами «мягкой силы» являются общественные науки, основная задача которых заключается в производстве смыслов — теорий и концепций, легитимизирующих позицию и взгляды государства, реализующего политику МС [5, C. 4].

Интеллектуальные паттерны, на наш взгляд, представляют собой такую исходную схему понимания и объяснения познаваемой реальности, которая бы обеспечивала распознаваемость и устойчивость как в оценках и характеристиках явлений, так и в установлении возникающих между ними связей. Интеллектуальные паттерны в области социально-гуманитарных знаний представляют собой важнейшую составляющую процесса легитимации, формируя на уровне теории и идеологии представление, прежде всего, о целесообразности сложившихся в обществе социальных, политических, экономических структур и соответствующего им нормативного порядка, даже в ситуации, когда сама цель не очень ясна.  Инструментальность интеллектуальных паттернов с очевидностью проявляется и в области толкования различных морально-практических понятий, таких как демократия, свобода, конкуренция, справедливость, идентичность, коллективизм, индивидуализм, патриотизм, толерантность и т.п.; в толковании исторических событий, международной обстановки. Так, например, сегодня с уверенностью можно констатировать, что модель нормативной демократии, превратившись в элемент бесконечных политических манипуляций, тем не менее продолжает сохранять свой статус интеллектуального паттерна, в пространстве которого рождаются ее бесчисленные модели, воплощения, особенности, риски, и, конечно враги.

 Дальнейшее распространение этих представлений/толкований в массовом сознании происходит   по каналам СМИ при помощи когнитивных соблазнов, представляющих собой   систему, а в некоторых случаях ризому так или иначе взаимосвязанных между собой стереотипов, направляющих поисковую логику обыденного сознания и, в конечном счете, способствующих формированию «бессознательной лояльности», без угроз и насилия. Наибольшими ресурсами когнитивного принуждения обладают государственные институты, органы власти, контролирующие систему образования, средства массовой информации и коммуникации и обладающие широкими возможностями трансляции ценностно-нормативной базы государства и просвещения населения «в нужном ему ключе» [7, C. 188].  Идущей, как правило, «сверху» артикуляции общественных интересов способствует, с одной стороны, нужда в «готовых мнениях относительно всех предметов. Успех этих мнений совершенно не зависит от той частицы истины или заблуждения, которая в них заключается, а исключительно лишь от степени их обаяния» [3, С. 299].  Нельзя не отметить, что со времени исследований Лебона, которому принадлежит процитированная мысль, современные информационные и когнитивные технологии в разы увеличили возможности власти все быстрее, легче и изощреннее манипулировать сознанием людей, формируя необходимые образы, символы, ценностные ориентиры.  А с другой - обозначенная еще в пятидесятых годах прошлого века известным социологом Ч.Р. Миллсом, неспособность людей переводить свои личные трудности на язык общественных проблем, как свидетельство обнищания политической жизни [4, С. 15].

Особенностью интеллектуальных паттернов, функционирующих на почве российских культур, является, прежде всего, их аксиологическая загруженность и противоречивость (развитие капитализма и рыночной экономики/приоритет духовного над материальным и общего над индивидуальным), коммуникативная разобщенность (светская, религиозная, идеологическая), исключающие взаимопознание в процессе теоретического осмысления происходящих в обществе изменений.  Хотя сама по себе проблема взаимопознания и взаимопонимания не является сугубо российской, а скорее относится к характеристикам большинства современных обществ. Сегодня «образ общественной сферы, призывающий к диалогу и коллективной ответственности, уступил место спектаклю необузданной нетерпимости, невежества, глубоких личных страхов, неконтролируемой ярости и разделения здравого смысла и свободы» [1, С. 133]. Так описывает Анри Жиру – профессор университета МакМастера в Онтарио последствия царящей сегодня публичной вседозволенности.

В результате в наступившую новую «эпоху мягкой силы» наиболее востребованным когнитивным соблазном остается «образ врага» с его неисчерпаемыми инструментальными и объяснительными возможностями. Это, по сути, универсальный политический инструмент, позволяющий как созидать (усиливая патриотический градус, интеграцию общества, его управляемость, формировать идентичности), так и разрушать (разжигая социальные конфликты, дегуманизируя отдельные социальные группы, идеи, ценности, действия). В условиях сложившегося небывалого разрыва между бедными и богатыми (странами, людьми) и постоянного информационного давления, человек готов отказаться не только от собственной индивидуальности в обмен на чувство групповой защищенности, но и от самой идеи общечеловеческих интересов и ценностей. Последняя, кстати, практически исчезла из публичного, научного дискурса: есть западные ценности, восточные, российские, американские и т.д. Есть «свои», «другие», «чужие» и, конечно, «враждебные», с которыми необходимо бороться. Такого рода   борьба отвлекает население от нерешенных насущных проблем, и при помощи очередной порции когнитивных соблазнов (в силу своей ризоматичной природы они по одному не являются) компенсирует неудовлетворенность смыслом и качеством жизни, позволяет власти под эгидой глобальных миссий решать свои локальные задачи. Возможно, именно это обстоятельство в какой-то мере позволяет объяснить, почему, например, согласно данным ежегодно проводимого опроса Гамильтон-колледжа [10], антиамериканизм более всего распространен среди мужчин-москвичей с университетским образованием.  Впрочем, антиамериканизм или русофобия, мигрантофобия или антиисламизм - в данном контексте - лишь условные границы пространства, где язык социального патологизируется и обесценивается. З. Бауман, анализируя современное американское общество, отмечает, что оно превратилось в «зависимых от безопасности», варящихся в страхе и недоверии, которые превращаются в «новый здравый смысл в оборонном государстве, которое, кажется, стремится убить все, что имеет вес в демократии» [1, С. 22]. В свою очередь, С. Кара-Мурза пишет об освоенном политиками и даже учеными «уголовном мышлении» в «его крайнем выражении «беспредела» - мышления с полным нарушением и смешением всех норм», и творящих «в разных частях мира заговоры и интриги немыслимой конфигурации, многослойные и «отрицающие» друг друга» [2, C. 228]. Отмеченная тенденция несомненно усиливает степень агрессивности среды, в которой протекают международные коммуникации, базирующиеся на разных «национальных картинах мира», несовпадающих культурных кодах. Наглядной иллюстрацией здесь служит, распространенный сегодня среди участников российских политических программ, в том числе формирующих политическую культуру населения, стиль, включающий в себя все четыре основных компонента «образа врага»: стереотипизацию, дегуманизацию, поиски «козла отпущения», снижение эмпатии.

Не менее деструктивной тенденцией представляется применение категории «свои - чужие» внутри российского общества.  Для когнитивного аспекта   в восприятии чужого/врага характерен схематизм в принятии фактов, стремление к упрощению информации. Как следствие, происходит групповая поляризация, например, на основе артикуляции отношения: к присоединению Крыма;к одлной из сторон в украинском конфликте; к проблеме сексуальных меньшинств;  к готовности платить за величие страны жизнью за чертой бедности 22,7 миллионов сограждан, по данным ФСГС [9].

Интеллектуальные ресурсы мягкой силы составляют научно-экспертные знания, новые информационные технологии, креативные практики [7, C. 89], свидетельствующие о состоянии и успехах научной среды конкретного государства и способствующие привлекательности его имиджа. Но если этих успехов мягко говоря не много с одной стороны, а с другой, именно действующие власти, как «проводники «мягкой силы» определяют, что есть «хорошо» или «справедливо», какая страна становится изгоем или образцом демократической трансформации» [5, C. 2], то возникает соблазн вернуться к теме военного превосходства.  По данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира [8], Россия вошла в тройку стран с самыми большими военными расходами. Президент РФ Владимир Путин на заседании военно-промышленной комиссии [6], отметил рост экспорта российских вооружений, который вызван успехами антитеррористической операции в Сирии, и подчеркнул, что подобную возможность для укрепления позиция на мировом рынке упускать нельзя. Актуализация «мобилизационной политики» в условиях сложной экономической, политической ситуации, как известно, позволяет перенаправить накапливающееся внутри социума напряжение вовне (Украина, Турция, Сирия). Жизнестойкость этой политической технологии позволяет сформулировать тезис о том, что понятие общего зла (с которым надо бороться здесь и сейчас) обладает значительно большим эвристическим и инструментальным потенциалом, чем столь сложно понимаемое   общее благо. При том, что оба этих понятия в своем идеологическом и практическом воплощении всегда связаны с политическими и материальными интересами, различные модификации которых, и составляют содержание интеллектуальных паттернов, определяющих политическую теорию и практику.

В заключении, нельзя не отметить, что создатель концепции «soft power» Дж.  Най, продолжив свои исследования, сформулировал концепт «smart power» (умной власти) понимая ее как «способность объединять в различных контекстах жесткие и мягкие ресурсы власти в успешные стратегии» [5, C. 2]. И жесткой, и мягкой силе, воплощенной в политической практике свойственен имморализм - в первом случае абсолютный, во втором частичный. Воздействие и той и другой ведет к   увеличению «лояльной бессознательности» населения, к окончательному исчезновению критически мыслящего, участвующего в политических процессах гражданина. Насколько умны и успешны подобные стратегии в ситуации политической, экономической конкуренции с участием стран-владелиц ядерным оружием при сохранении образа врага в качестве универсальной матрицы убеждений – предмет для дальнейших исследований.

Список литературы / References

1. Жиру А. А. Зомби-политика и культура в эпоху казино-капитализма. / А.А. Жиру. // Пер. с англ. – Х.: Гуманитарный центр, 2015. - 284 с.
2. 2. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. Век 21. / С. Г. Кара-Мурза. М.: Алгоритм, 2013. -  432 с.
3. Лебон Г. Психология народов и масс. / Г.Лебон. СП(б).: Макет, 1995. - 340 с.
4. Миллс Ч.Р. Социологическое воображение. / Ч.Р. Миллс // Пер. с англ. - М.: Nota Bene, 2001. - 264 с.
5. Пономарева Е.Г. Железная хватка мягкой силы. [Электронный ресурс] / Пономарева - URL: http://www.odnako.org/blogs/zheleznaya-hvatka-myagkoy-sili/ (дата обращения: 25.04.2017).
6. Путин В.В. Выступление на заседании военно-промышленной комиссии. 25.04.2017 [Электронный ресурс] - URL: http://kremlin.ru/events/president/news/54368/  (дата обращения: 25.04.2017).
7. Русакова О. Ф. Концепт «Мягкой» силы (soft power) в современной политической философии [Электронный ресурс] / Русакова О. Ф // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2010. №10. - URL: http://cyberleninka.ru/article/n/kontsept-myagkoy-sily-soft-power-v-sovremennoy-politicheskoy-filosofii (дата обращения: 27.04.2017).
8. Стокгольмский институт проблем мира. [Электронный ресурс] / Отчет Стокгольмского института проблем мира - URL: http://fea.ru/news/6362/ (дата обращения: 25.04.2017).
9. ФCГС РФ. [Электронный ресурс] – URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/population/level/# (дата обращения: 27.04.2017).
10. Hamilton College Levitt Poll – «The Russian Elite 2016». [Электронный ресурс]/ Отчет Гамильтон-колледжа «Российская элита 2016» - URL : https://www.hamilton.edu/documents/russianelite2016final.pdf

Список литературы на английском языке / References in English

1. Giroux H.A. Zombi- politika i kultura. [Zombie Politics and Culture in the Age of Casino Capitalism]  / H.A Giroux. – H.:Gumanitarij centr, 2015. 284 p. [in Russian]
2. Kara-Murza S.G. Manipulaciya soznanijem. Vek 21. [Manipulation of consciousness. Century 21.] / S.G Kara-Murza. - М.: Аlgoritm, 2013. 432 p. [in Russian]
3. Le Bon G. Psihologya narodov I mass. [Psychology of peoples and masses] / Le Bon G. - SPB.: Маkеt, 1995. 340 p. [in Russian]
4. Mills C.W. Sociologicheskoe voobrazenie. [Sociological imagination] / C.W. Mills - М.: Nota Bene, 2001. 264 p. [in Russian]
5. Ponomareva E.G. Zheleznaya hvatka myagkoy sili/ [The iron grip of soft power] [Electronic resource] / E.G. Ponomareva - URL: http://www.odnako.org/blogs/zheleznaya-hvatka-myagkoy-sili/ (accessed: 25.04.2017). [in Russian]
6. Putin V.V. Vistupleniye na zasedanye voenno-promislennoy komisiyi 25.04.2017. [Speech at the meeting of the military-industrial Commission 25.04.2017] [Electronic resource] / V.V. Putin - URL: http://kremlin.ru/events/president/news/54368/ (accessed: 25.04.2017). [in Russian]
7. Rusakova O.F. Кonsept myagkoy sily (soft power) v sovremennoy politicheskoy filosofii. [The concept of Soft power in contemporary political philosophy] [Electronic resource] / Rusakova O.F.  // Nauchniy еzhеgоdnik IFiP UrО RAN. 2010. №10. - URL: http://cyberleninka.ru/article/n/kontsept-myagkoy-sily-soft-power-v-sovremennoy-politicheskoy-filosofii  (accessed: 27.04.2017). [in Russian]
8. Stockholm International Peace Research Institute, SIPRI [Electronic resource]: http://fea.ru/news/6362/ (accessed:27.04.2017). [in Russian]
9. Federalnaya sluzhba gosudarstvenoy statistiki. [Federal state statistics service] [Electronic resource] - URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/population/level/# (accessed: 27.04.2017). [in Russian]
10. Hamilton College Levitt Poll – «The Russian Elite 2016». [Electronic resource] - URL: https://www.hamilton.edu/documents/russianelite2016final.pdf (accessed: 27.04.2017).