Буллинг в контексте коммуникативных процессов
Буллинг в контексте коммуникативных процессов
Аннотация
Статья посвящена исследованию буллинга как социоречевого проявления травли, сопровождавшего человечество на всех этапах его развития и получившего новый масштаб с приходом интернета, что актуализировало проблему кибербуллинга в современном обществе. Внимание к буллингу как коммуникативному феномену объясняется его значительным влиянием на социальную динамику, психологическое состояние жертв и общее благополучие общества в эпоху цифровых технологий. Кибербуллинг существенно расширяет границы традиционного понимания межличностных конфликтов, требуя новых подходов к исследованию коммуникаций и разработке мер противодействия и профилактики.
Исследование буллинга в контексте коммуникативных процессов подчеркивает важность его междисциплинарного анализа, охватывающего этические, моральные, социальные и культурные аспекты, а также вопросы идентичности и индивидуальности. Буллинг, рассматриваемый как коммуникационное действие, отражает специфику взаимодействия между людьми и особенности виртуального пространства, где взаимодействие происходит не только между людьми, но и с алгоритмами и удаленными редакциями. Это требует разработки инструментов для анализа этих процессов и выявления скрытых механизмов буллинга, а также способов его предотвращения.
В статье подчеркивается роль социальных и культурных факторов в возникновении и развитии ситуаций буллинга, а также связь буллинга с вопросами идентичности, самооценки и личностного развития. Междисциплинарный подход позволяет глубже понять социальные контексты буллинга и в будущем разработать эффективные стратегии для создания здоровой и безопасной коммуникативной среды.
Целью работы является оценка влияния накопленного исследовательского опыта на понимание буллинга как коммуникативного явления и на формирование стратегий профилактики и противодействия. Ожидаемые результаты включают разработку комплексного понимания буллинга и выявление его ключевых характеристик, что позволит формулировать предложения по созданию эффективных мер противодействия.
1. Введение
Буллинг как социоречевое проявление травли сопровождал человечество на всех этапах развития цивилизации, с приходом интернета явление масштабировалось, проблема кибербуллинга вошла в актуальную информационную повестку современного общества.
Изучение буллинга как коммуникативного феномена актуально из-за его влияния на социальную динамику развития общества, психологическое состояние жертв и общее благополучие в эпоху цифровых технологий. Кибербуллинг значительно расширяет границы традиционного понимания межличностных конфликтов, требуя новых подходов к исследованию коммуникаций, а также разработки мер противодействия и профилактики. Междисциплинарный характер таких исследований помогает лучше понять механизмы распространения и последствий буллинга, формировать эффективные стратегии для создания здоровой и безопасной коммуникативной среды, тем более, что виртуальное интернет-пространство становится все более реальным, заставляя меняться мировоззрение человека, это, в свою очередь, требует глубокого осмысления.
Актуальность изучения буллинга в контексте коммуникативных процессов обусловлена несколькими составляющими, которые подчеркивают важность подобных работ: междисциплинарный характер буллинга, его этические и моральные аспекты, социальные и культурные контексты, вопросы идентичности и индивидуальности.
Буллинг – действие коммуникационное, отражающее специфику взаимодействия между людьми, а с учетом виртуального пространства, когда человек может общаться с удаленной редакцией, с алгоритмами, уместнее говорить о взаимодействии между коммуникантами и выделять инструменты для анализа этих процессов, выявляя скрытые механизмы буллинга и способы его предотвращения. Различные социальные и культурные факторы играют ключевую роль в возникновении и развитии ситуаций буллинга. Буллинг также связан с вопросами идентичности, самооценки и личностного развития. Мультидисциплинарный анализ способствует пониманию различных социальных контекстов.
Объект исследования – буллинг как социальное явление в контексте коммуникативных процессов. Предметом на данном этапе исследования определены междисциплинарные идеи и концепции, влияющие на изучение буллинга.
Цель работы – оценить влияние накопленного исследовательского опыта на понимание и осмысление буллинга как коммуникативного явления, на формирование стратегий профилактики и противодействия.
Ожидаемые результаты – разработка комплексного понимания буллинга как коммуникативного феномена, выявление его ключевых характеристик.
2. История изучения буллинга в гуманитарных и социальных науках
Явление травли, буллинга, сопровождает человечество на всех этапах цивилизационного развития с тех пор, как определились статусы в иерархии межличностных и внутригрупповых отношений: верхний/нижний уровень или старший/младший, как процессы управления человека человеком стали чётко вырисовываться и осознаваться, а для достижения собственных целей человек стал намеренно наносить другому человеку вред или дискомфорт.
Системное исследование ситуаций буллинга началось сравнительно недавно. Прежде всего объектом научных исследований стал школьный буллинг. Это вполне понятно: урон, нанесенный им, был по-настоящему велик. Резко возросло число суицидальных случаев на почве травли в детских коллективах, выросла агрессия, на этом фоне снижалась успеваемость, обострились эмоциональные и психологические проблемы в среде учащихся.
Этимология слова «буллинг» связана с английским «bully» – «хулиган» и первоначально термин использовался в зарубежной практике для обозначения детей с проблемами в воспитании и девиантных подростков с поведением, имеющим ряд отклонений от общепринятых социальных норм.
В 1993 году вышла книга норвежского психолога Д. Ольвеуса «Буллинг в школе: что мы знаем, и что мы можем сделать», где он сформулировал ставшее классическим определение: «Буллинг (в среде детей и подростков) – это преднамеренное систематически повторяющееся агрессивное поведение, включающее неравенство социальной власти или физической силы»
. В этом определении были выделены важнейшие признаки явления: преднамеренность (осознанность), систематичность и агрессивность, которые строятся на противопоставлении «сильный» - «слабый» и позволяют говорить о буллинге как об особом феномене современной коммуникативной среды.До сих пор наблюдаются некоторые ограничения в подходах к изучению буллинга: как правило, исследователи сосредотачиваются на детском/школьном буллинге, а потому выделенные черты характерны для буллинга в относительно закрытых группах.
Изучая влияние эмоционального интеллекта на развитие ситуаций буллинга среди учеников начальной школы в Австралии, E.Bunnett останавливается на определении травли как повторного намеренного или произвольного причинения вреда лицам с меньшей силой, в основном проявляющегося через физические, психологические, социальные или эмоциональные взрывы
.Значительная часть эмпирических исследований посвящены характеристикам жертвы и агрессора, эмоциональным последствиям травли для жертвы, влиянию семейных отношений
, , . Особой группой можно выделить исследования, посвященные анализу распространенности буллинга, его статистическим оценкам, возрастным и гендерным особенностям . Продолжаются попытки классификации проявлений буллинга. Традиционное разделение на скрытый и прямой буллинг чаще всего связывают с гендерными характеристиками травли, отмечая, что девочки склонны к скрытым проявлениям агрессии (игнорирование, бойкот, манипуляции, распускание слухов), мальчики – к открытым формам (в первую очередь, физическая агрессия) .Буллинг рассматривается в основном как процесс, развивающийся в любом закрытом сообществе (армейское подразделение, элитный колледж, рабочий коллектив).
Авторы коллективной монографии «Буллинг и харрасмент на рабочем месте» приводят примеры, подтверждающие распространенность издевательств на рабочем месте: «В 2018 году британская газета The Guardian сообщила, что владелец британского бизнес-магната Topshop сэр Филипп Грин предоставил сотрудникам семизначные секретные выплаты для урегулирования исков об издевательствах и домогательствах (Guardian, 26 октября 2018 года). Аналогичным образом, Daily Mirror, еще одна крупная британская газета, написала, что Министерство обороны Великобритании (MOD) выплатило солдатам в общей сложности 709 000 фунтов стерлингов за издевательства (Daily Mirror, 12 апреля 2015 г.), в то время как Australian Mail Online 25 октября 2016 года сообщила, что сотрудница Агентства правительства Нового Южного Уэльса получила выплату в размере одного миллиона австралийских долларов за издевательства со стороны ее боссов»…Когда Герд Лив Валла, бывший лидер Норвежской конфедерации профсоюзов, ушла в отставку со своей должности в результате обвинения в издевательствах, профсоюз якобы потратил около 2 миллионов долларов США на расходы, связанные с адвокатами, расследованиями и т. д. В дополнение к личной трагедии, которую это представляло для самой Валлы, организационные и экономические издержки «дела» были огромными, учитывая внутренние потрясения и внимание средств массовой информации, которые последовали за этим делом, и ее отставку»
. Здесь важно отметить, что авторы монографии не только выявляют психологические и социальные последствия буллинга на рабочем месте, но и выделяют роли посредников: в структуре буллинг-ситуации появляются профсоюзы, добивающиеся выплат моральной компенсации и стремящиеся защитить жертву буллинга, и СМИ, сообщающие о фактах буллинга и подогревающие интерес к теме.Как отмечают корейские исследователи, особенности работы западных правозащитных организаций, НПО, правительственных структур и традиции обращения за правовой защитой оказывают влияние на степень защищенности от буллинга на рабочем месте. Так в рамках эмпирического исследования ученые изучили случаи буллинга на рабочем месте по отношению к 72 внешним корейским информаторам, которые раскрыли те или иные правонарушения на рабочем месте средствам массовой информации или властям за пределами организации и выяснили: как руководство компаний, так и коллеги могут совершать издевательства на рабочем месте, которые считаются направленными на внешних осведомителей
. Статистический анализ собеседований с информаторами показал, что травля со стороны руководства способствует буллингу со стороны коллег, провоцируя их или разрешая мстить информаторам. Понимание коллегами причин действий осведомителя снижает частоту издевательств, в то время как поддержка правительства и НПО не имеет подобного эффекта, так как они не могут защитить осведомителей от травли. Исследователи отмечают, что в других странах защита осведомителей существует, и рекомендуют правительству Кореи разработать аналогичные стратегии.В западной правовой традиции НПО лоббируют усиление законов о защите информаторов, что увеличивает ответственность работодателя за издевательства. В Норвегии успешно функционирует институт информирования благодаря правовым положениям, защищающим осведомителей от возмездия и всех сотрудников от домогательств (Закон о рабочей среде 2012 года). Это теоретически защищает осведомителей и побуждает работодателей избегать создания враждебной рабочей среды.
Исследования буллинга на рабочем месте также поднимают вопросы ответственности работодателя и работника, этические аспекты агрессивного поведения и вопросы личной безопасности.
3. Коммуникативные аспекты буллинга
Как видим, при рассмотрении ситуаций буллинга, независимо от социально-культурного контекста, ученые выделяют отдельные аспекты буллинга, подробно описывая детали кейса, приводя статистические данные, пытаясь разобраться, кто, по отношению, к кому, проявляет буллинг, в каких условиях, как ведут себя участники буллинга. Широкий пласт исследований посвящены буллингу в сети. С проникновением виртуальной реальности в повседневную жизнь в ситуациях буллинга значительную часть занимает вербальная коммуникация. А с появлением доступного интернета инициаторы буллинга от e-mail рассылок и смс перешли к созданию форумов, каналов и даже интернет-платформ. Кибербуллинг считается самым опасным видом киберагрессии: наносит психический, эмоциональный, физический вред. На первое место выходят вопросы правовой ответственности буллера. В Новой Зеландии с 2013 года за факты доказанного буллинга лишают свободы, Германия признает кибербуллинг деликтом – проступком, который наказывается лишением свободы на 10 лет, в отдельных американских штатах ограничивается активность кибербуллинга , , , Япония с 2022 года опирается на уголовную статью за онлайн-оскорбления. Соответственно возникает необходимость доказывать факт киберпреступления, поэтому в последнее время тема буллинга, вербальной агрессии, стала объектом исследования для отечественных ученых, стали появляться работы, посвященные социальному и коммуникативному контексту буллинга. Актуальность этих исследований определена массовым переходом коммуникации в виртуальное пространство, его безграничными возможностями, умноженными на доступность и технологичные алгоритмы. Коммуникативные и медиалингвистические особенности кибербуллинга изучаются в работах по юрислингвистике , , . Комментарии и публикации в сети становятся предметом судебных разбирательств и юридической ответственности. В Российской Федерации пока нет специфических законов, регулирующих кибербуллинг, но действия интернет-агрессоров могут привести к административной ответственности по соответствующим статьям Кодекса об административных правонарушениях, включая оскорбления и клевету. Буллинг с точки зрения правовой и криминологической оценки становится объектом исследований .
Дополнительно возникают проблемы обработки больших баз данных, своевременного выявления киберагрессии. Исследования, связанные с лингвистическим анализом медиатекста, набирают обороты в области обучения искусственного интеллекта обнаружению оскорбительной речи в социальных сетях. Использование сленга, оскорбительной, вульгарной и нецензурной лексики, как правило, запрещено политикой социальных сетей. Но нехватка ресурсов и отсутствие механизмов автоматического обнаружения потенциальных буллинг-стратегий в сети, позволяет развиваться кибербуллингу и приобретать новые формы , .
Классифицируя уничижительный контент поста в социальных сетях, где сообщения часто включают изображения, фотографии, мемы вместе с текстовыми замечаниями и комментариями по отношению к медийным личностям, группа индийских ученых предложила мультимодальную структуру глубокого машинного обучения, использующего совокупность методов компьютерного зрения и обработки естественного языка для обучения нейросети анализу многоязычного текста, а также распознаванию лиц и модели оптического распознавания символов для понимания мемов .
С точки зрения изучения механизмов кибербуллинга исследования в области функционирования искусственного интеллекта необходимы для глубокого изучения буллинг-стратегий, реализованных с использованием обучаемых алгоритмов (ботофермы, роботизированные системы по созданию медиатекстов). Там, где подключаются алгоритмы, матрицы и схемы, требуются четкие и понятные определения, классификаторы и модели.
В сети появлялась информация о том, что в МГТУ имени Баумана разработали и запатентовали специальную программу для отслеживания травли в социальных сетях, программа работает на основе обученного алгоритма, который может вычленять ключевые слова и находить новости о буллинге и разжигании розни .
В работах зарубежных авторов изучаются репутационные риски лиц, пострадавших от распространения материалов интимного характера , , , , , в этом аспекте порноместь, понимается как онлайн-форма насилия, как разновидность кибербуллинга. При этом лингвистическая экспертиза продолжает сталкиваться с проблемой оценки материалов, как дискурсивная практика и как социальный феномен порноместь остается малоизученной, этот момент обращает на себя внимание в работах ученых, анализирующих западную судебную практику.
История изучения буллинга демонстрирует, что данное явление рассматривалось в рамках множества дисциплин, включая психологию, педагогику, социологию, криминологию. Это подчеркивает сложность и многоаспектность буллинга как социального феномена и необходимость реализации мультидисциплинарного подхода к его изучению.
Изучение буллинга прошло долгий путь от первоначального восприятия его как изолированных инцидентов агрессии до признания буллинга системным явлением, влияющим на психологическое и социальное благополучие индивидов и коллективов, что отражает эволюцию общественного сознания и научного подхода к проблеме.
С течением времени исследования буллинга расширили свои границы, включив в себя изучение кибербуллинга, буллинга на рабочем месте и других форм, данный факт свидетельствует о постоянном развитии и адаптации научного сообщества к меняющимся социальным условиях и технологическому прогрессу. Но практически не изученным продолжает оставаться ситуация травли компаний, организаций, государственных институтов, что открывает важные перспективы для дальнейшего мультидисциплинарного исследования этого феномена, подчеркивая значимость системного подхода в понимание и решение проблемы буллинга.
4. Категория конфликта и коммуникативной агрессии
Сравнивая и противопоставляя такие понятия, как конфликт и буллинг, авторы исследования «Концепция буллинга на рабочем месте: европейские традиции» формулируют следующее определение: «Буллинг, издевательства – это процесс эскалации, в ходе которого человек, с которым сталкивается, оказывается в неполноценном положении и становится мишенью систематических негативных социальных актов. Конфликт не может быть назван издевательствами, если инцидент является единичным событием или если две стороны примерно одинаковой «силы» находятся в конфликте» . Авторы через противопоставление понятий предпринимают попытку унифицировать определение буллинга, выделить его из понятийной массы конфликта.
В рамках социологии конфликта изучаются участники буллинга в индивидуальной и групповой интеракции в соответствии с формулой: агрессор – жертва – наблюдатели. Социология девиантного поведения высвечивает факты «неуставных отношений», нарушение статусной иерархии и общепринятых норм, игнорирование санкций, изучает процессы формирования «правил» травли для успешного манипулирования жертвой и наблюдателями.
Сегодня конфликт в той или иной степени изучают семнадцать дисциплин: военные науки, география, искусствоведение, исторические науки, культурология, медицина, педагогика, политология, правоведение, психология, социобиология, социология, технические и физико-математические науки, филология, философия, экономика. Лидирующее положение занимают психология, социология и политология .
Процесс формирования конфликтологических идей и концепций имеет многовековую историю. Мыслители и философы предшествующих столетий изучали феномен конфликта, пути его предотвращения и разрешения. Идеи конфликта и согласия, насилия и мира – центральные темы во всех религиях мира. В широком смысле противостояние и противоборство считалось источником всего существующего (Китай, VII–VI вв. до н.э.), борьба противоположностей становится закономерным процессом, рождающим движение вещей и явлений (Гераклит, Древняя Греция, кон.VI – нач. V в. до н.э.). Карл Клаузевиц (1780–1831) определяет природу международного военного конфликта известной формулой: «Война есть продолжение политики другими средствами». Отдельно стоит упомянуть теоретические модели Макса Вебера, где он обосновывал свое мнение о том, что общество состоит из конфликтных социальных групп, и каждая группа защищает свои интересы .
В изучении конфликта современной философией можно выделить следующие направления: моральный конфликт в современном обществе с исследованиями более частных тем (нравственные конфликты в педагогическом процессе, в трудовых и воинских коллективах, профессионально-нравственные конфликты); методологические аспекты этнических конфликтов; художественный конфликт как эстетическая категория; социальная концепция социального конфликта.
Буллинг как многовекторная сложная, мультимодальная проблема, в полной мере раскрывается как реакция на стресс по Бреславу Г.Э. , и еще несколько концепций проливают свет на отличительные признаки явления. В этом ряду теория социального доминирования для получения социального статуса и престижа с акцентом на личностные характеристики инициатора буллинга, теория унижения, отражающая модель эмоциональных реакций жертвы буллинга , теория социального капитала, перекочевавшая в психологию отношений из бизнеса и экономики и объясняющая поведение человека с точки зрения ожидаемых выгод, прибыли, от взаимодействия с другими членами сообщества , , когда социальные отношения обеспечивают определенным уровень социального капитала, в соответствии с которым и выстраиваются социальные иерархии, что отражает вертикальную структуру ситуации буллинга: сильный, обладающий ресурсами буллер унижает, подчиняет и держит в страхе слабую жертву; теория организационной культуры возрождает известный тезис «среда воспитывает» и объясняет возникновение ситуации буллинга сложившимися устоями определенных сообществ; теория познавательного развития, в свою очередь, объясняет явление буллинга эволюционным путем, как очередного этапа развития и осознания социального превосходства в раннем детстве, в процессе узнавания мира .
Несмотря на разные акценты все представленные теории высвечивают и объясняют базовые компоненты буллинга, подчеркивая его сложность, неоднородность и разноплановость, как сам процесс взаимодействия человека с человеком, человеком с группой людей, групп и сообществ, как процесс коммуникации, в которую включены коммуникативные личности, взаимодействующие с субъектами различных социальных структур, в зависимости от этого выдающие стереотипные реакции на ситуацию , . С этой точки зрения для нашего исследования важен коммуникативный статус участников ситуации буллинга, где коммуникативные задачи формируются в зависимости от исполняемой роли: генератор, отправитель, транслятор, получатель, распространитель, манипулятор, провокатор, оппонент, информатор, координатор, модератор.
Верификация роли СМИ в появлении и развитии конфликтных ситуаций происходит в процессе анализа инструментария противодействий в информационном поле, когда, как минимум, освещаются противоположные точки зрения, как максимум, дается оценка одной из них, как единственно верной, что чаще всего и наблюдаем в ситуациях буллинга.
«Благодаря информационным технологиям индивидуальное, самостоятельно медиатизированное сознание находится всегда в доступной связи с глобальной сетью. И эта сопряженность разных масштабов отражения действительности является следствием медиатизации жизни человека и общества .
Краткий перечень конфликтного инструментария, создающего смыслообразующие информационные продукты, представлен в учебнике «Медиакоммуникации» следующим образом :
1) дезинформация;
2) фейки;
3) троллинг;
4) коммеморация;
5) конспирология;
6) информационные войны;
7) спецпропаганда;
8) лоббизм.
В представленной классификации, на наш взгляд, выделен ряд понятий разного уровня, если пункты с 1 по 5 представляют инструменты конфликтной коммуникации и разъясняют, каким образом выстраивается структура конфликтогенного текста. То понятия из пунктов 6-8 следует отнести к иному уровню классификации, так как они в большей степени отражают тематические варианты конфликтной коммуникации и могут быть реализованы с помощью инструментов, названных в верхней части списка;
Рассматривая предложенный инструментарий (пп.1-5) в контексте бизнес-буллинга, например, считаем необходимым выделить несколько моментов: дезинформация в той или иной степени регулируется в правовых и нормативных документах, но ее достаточно сложно доказывать, особенно в условиях бизнес-буллинга, когда решения суда выносятся по указаниям, спущенным от инициатора буллинга, а СМИ действуют по трем сценариям: интерпретируют и разжигают версию инициатора, отмалчиваются и кивают наверх, дают сдержанные комментарии и публикуют официальные релизы, согласованные с инициатором/заказчиком. Как правило, фейки не подлежат юридической оценке, с ними борются, систематично разоблачая, объясняя, давая альтернативную информацию. В условиях бизнес-буллинга жертва/цель/мишень могут противостоять фейковой информации только если у них остался в распоряжении хоть какой-то ресурс, позволяющий давать комментарии на системной основе в открытом информационном пространстве. Троллинг носит в большей степени технологический характер, когда масса одинаковых комментариев появляется на различных ресурсах. Прием коммеморации широко используется авторами так называемых журналистских расследований и в публикациях от блогеров, участвующих в информационной атаке, когда применяется выборочное изложение в интересах заказчика. Конспирология в наименьшей степени верифицируется в ситуациях бизнес-буллинга.
Информационные войны, как вид конфликтной коммуникации, часто соотносят с борьбой компаний за товарные рынки: противостояние брендов (Apple и Samsung), противостояние торговых сетей и фармкомпаний, производителей аналогичных товаров и услуг. И здесь следует все-таки говорить о разграничении понятий информационной войны и буллинга по следующему основанию – силовые позиции и статусы противостоящих друг другу сторон: в условиях информационной войны силы противников примерно равны, доступ к ресурсам в наличии, в условиях буллинга в соответствии с верифицирующим признаком этого явления жертва ограничена в ресурсах или лишена их.
Понятие медиакоммуникационного (медийного) конфликта активно используется в научных исследованиях XXI века и определяет ситуацию, «когда медиа выступают инструментом и полем запуска, обострения, ослабления, нейтрализации субъективных представлений о конфликте интересов вне зависимости от их реального присутствия. То есть медиа либо интерпретируют существующее положение дел, либо конструируют его в соответствии с некоторыми привнесенными установками» . Моделируя процесс медиатизации политики, М.Н. Грачев приходит к выводу, что сама по себе медиатизация «провоцирует конфликтные ситуации и приводит к увеличению степени конфликтогенности социально-политической сферы» . Анализ буллинг-ситуаций в различных сферах от межличностных до международных позволяет этот вывод экстраполировать на все сферы, связанные с конфликтами, которые успели выйти в медийное поле. Тем более, что именно медиа «либо интерпретируют, либо конструируют конфликт».
На фоне обострения социально-политической повестки, как на региональном уровне, так и на международном, стремительно развивается лингвистика информационно-психологической войны, объектом изучения которой является язык как средство информационного противоборства.
Почепцов Г.Г. в своих работах отмечает как отличительное свойство современного информационного пространства перенасыщенное использование идеологизированного контента в качестве инструмента манипулятивного воздействия на массовое сознание граждан государств-мишеней, которые стали объектами стратегических программ деструктивного преобразования их национальной идентичности и менталитета через управление мотивацией, изменение категорий мышления, подмену понятий и смену способов поведения с применением методов бихевиоризма . Подхватывая тему речевой агрессии, манипулирующей сознанием населения, исследователи отмечают следующие «отягчающие» обстоятельства актуальной массовой коммуникации: «технологии речевого воздействия в СМИ разработаны настолько, что могут реально управлять сознанием огромного количества людей̆, воздействуя на аудиторию, создавая отрицательное восприятие фактов, событий, политических деятелей̆, а также формируя оценки массового сознания. Речевая агрессия манипулирует мыслями и поступками людей̆, побуждает их к действию, а массы, в свою очередь, как правило, даже не подозревают, что стали объектами манипуляции. При всей̆ своей̆ напускной̆ «невинности» телевизионные новости не только провоцируют реальную жестокость, они учат относиться к ней̆ как к норме: массовое сознание отнюдь не настраивается на борьбу с насилием, а наоборот, начинает воспринимать его как естественный̆ элемент жизни» .
Среди методов языкового воздействия на общественное сознание А.А. Данилова выделяет риторику, пропаганду (жесткую и мягкую), языковую демагогию, брейноушинг, суггестию, языковое манипулирование, которое «отличается большей скрытостью, неосознанным для реципиента процессом аргументации, отсутствием явной психологической агрессии, завуалированной нацеленностью на результат воздействия» .
Исследуя методы психологического воздействия в процессе коммуникации, ученые отмечают в информационном поле четко выраженный тренд на трансформацию ценностных ориентиров общества в целом и журналистов, в частности: «Во многом неуважительное отношение к собеседнику, нарочито назидательный и поучительный характер новостных сообщений возникли со смещением духовно-нравственных ценностей… Этически недопустимое ранее «стало осознаваться огромным числом журналистов как допустимое» .
Основные признаки трансформации контента в условиях цифровой мультимедийности выделяет Коломиец В.П.: графомания, снижение качества текста, появление «пользовательского контента», кастомизация контента, преобладание развлекательной доминанты, сокращение продолжительности контента, мультимизация доставки контента в любом пространстве и в любое время, мгновенность передачи .
Традиционно буллинг (травля) изучается и анализируется как явление из области психологии взаимоотношений. Психосоциальные последствия буллинга, его типологизация и классификация, моделирование ситуаций, изучение вербальных инструментов и техник, определение правовых рисков и построение стратегий профилактики и вмешательства – предмет для изучения не одной, а нескольких наук. Ответы на вопросы лежат на интердисциплинарный границе между педагогикой, психологией, социологией, виктимологией, философией и лингвистикой. Каждая научная дисциплина, в зависимости от угла зрения, специфичного для нее, нуждается в идентификации признаков явления и в определении феномена.
Анализ литературы по нескольким специальностям позволяет сформулировать рабочее определение, которым будем оперировать в дальнейшем: буллинг (травля) – форма агрессивного поведения, при котором один индивид или группа индивидов намеренно и систематически причиняют вред или дискомфорт другому индивиду или группе индивидов, это поведение может проявляться в физическом, психологическом, социальном или цифровом пространстве.
Взгляды на конфликт и коммуникативную агрессию развивались на протяжении истории, начиная с античности (Гераклит) и до современности (Бандура, Лоренс): понимание конфликта постоянно эволюционировало, отражая изменения в социальных, политических и культурных контекстах.
Разнообразие теоретических подходов (от философии (Ницше, Гоббс) до социологии (Вебер, Парсонс) и психологии (Бандура)), подчеркивает мультидисциплинарный характер изучения конфликтов и коммуникативной агрессии и указывает на сложность и многоаспектность данных феноменов.
Особое внимание уделяется роли средств массовой информации в появлении и развитии конфликтов. Верификация этой роли подчеркивает: СМИ могут использоваться как инструмент для распространения дезинформации, фейков, троллинга и ведения информационных войн, что усугубляет конфликты и коммуникативную агрессию, раскачивает ситуации буллинга.
Упоминание конфликтного инструментария подтверждает актуальность и важность понимания этих явлений в контексте современных коммуникационных технологий и социальных сетей.
Анализ показывает, что конфликт и коммуникационная агрессия тесно связаны, но не являются взаимозаменяемыми понятиями. Коммуникативная агрессия может быть как следствием конфликта, так и его предшественником, подчеркивая важность разграничения этих категорий в исследованиях.
Всё это подчеркивает сложность и многоаспектность изучения конфликтов и коммуникативной агрессии, акцентирует внимание на необходимости дальнейших исследований в этой области для разработки эффективных стратегий урегулирования и предотвращения конфликтов.
Глубже понять природу буллинга помогает понять философский взгляд на инструментарий буллинга и на трансформацию проблематики в цифровое пространство.
Итальянские ученые Т. Бертолотти и Л. Маньяни выдвинули гипотезу: для того, чтобы разработать эффективные стратегии противодействия буллерам (независимо от сферы деятельности) одних статистических, психологических, социологических исследования недостаточно, необходимо стремиться к глубокому этическому пониманию проблемы, обращаясь к биологическому и эволюционному прошлому людей, и развивают эволюционную теорию сплетен, наделяя сплетни двойной функцией на раннем этапе эволюции (защита группы от агрессии сильного лидера и запугивание нестабильных участников группы) и объясняя деструктивную динамику современных социальных сетей наличием в их сценариях все тех же сплетен, что позволяет соцсетям реализовывать механизмы кибербуллинга уже на уровне алгоритма . Использование междисциплинарного антропологического подхода позволило переоценить сплетню как инструмент коммуникативной агрессии и перевести ее в категорию социального и политического регулирования, повысив рейтинги в контексте зарождения языка и общественного уклада. Развивая свою теорию, авторы исследования идут от истоков протоморали, которую определяют, как «примитивную аксиологию с набором общих более или менее молчаливых убеждений, одобряющих поведение, приносящее пользу группе, или не одобряющих эгоистичное поведение», к нарастанию враждебности между доминирующими и подчиненными индивидами . Таким образом, буллинг через сплетню раскрывается с новой стороны, потому что есть предположение о зарождении ее механизма, изначально диалектичного по своей природе и антагонистичного, одновременно являющейся инструментом социальной связи и социального дистанцирования, в киберпространстве социальных сетей перерождающийся в деструктивный алгоритм, который может «перевешивать социальные и моральные преимущества соцсетей» и постепенно привести человечество к строгому регулированию сетевой коммуникации. Как минимум, авторы предлагают внедрение политики соцсетей, «постепенно ограничивающих использование сетей детьми и подростками, чье чувство моральной динамики, понимание сплетен и пр. еще не полностью сформировалось» . И здесь мы подходим к дихотомии между свободой и безопасностью, между свободой и контролем, когда в нашей пограничной реальности между миром реальным и виртуальным свобода информации превратилась в проблему юридическую и политическую. И если межличностный буллинг в большей степени остается на уровне психологии взаимоотношений, не так много людей задумываются над этическими, гносеологическими и праксеологическими аспектами агрессивной коммуникации, то в контексте бизнес-буллинга и политического буллинга вопрос свободы информации, истины и личной безопасности становится всё более актуальным.
Сравнивая философские теории конфликта, А.М. Муслимов особо отмечает: «философы пришли к логичному выводу, что конфликтом можно управлять, т.е. деструктивные функции конфликта можно минимизировать или элиминировать, а конструктивные возможности, наоборот, усилить» . На этом основании исследователь приходит к заключению, что в педагогике для разрешения межличностных конфликтов особый интерес представляет именно теория Козера, в силу направленности на достижение согласия между противодействующими сторонами, в т.ч. с участием посредников. При этом особо делается акцент: «только обоюдная активность сторон предполагает завершение всех видов конфликтов. Исключением являются «абсолютные конфликты», цель которых – полное уничтожение противника, а не взаимное урегулирование спора».
С этой точки зрения важным становится оценка целей буллинга как явления противостояния сторон, соответственно и построение стратегий противодействия буллингу, определения роли посредников.
Таким образом, мы видим, теория Льюиса Козера фокусируется на том, что конфликт не всегда деструктивен, а может быть и функциональным, способствуя социальным изменениям и адаптации.
Применительно к буллингу, это может означать, что подобные конфликтные ситуации выявляют проблемные аспекты в социальных структурах разных уровней или в межличностных и групповых взаимодействия, предоставляя возможность для общественного развития и улучшения отношений между людьми.
Таким образом, в ситуации персонального буллинга в закрытой группе (класс, группа, рабочий коллектив) социальная ячейка может перешагнуть на другой уровень межличностных отношений, разрешив конфликт, в случае вмешательства третьих лиц, выполняющих роль медиатора.
Для ситуации с бизнес-буллингом подобное решение проблемы тоже могло бы стать шагом на новую ступень развития.
Однако для того, чтобы конфликт выполнил такую функцию, необходимо осознанное усилие по его разрешению и поиску конструктивных путей преодоления возникающих препятствий. Часто жертва не знает и не понимает, кто инициатор и заказчик буллинга, с кем выходить на компромисс и что может заинтересовать вторую сторону и мотивировать на поиск компромисса: «абсолютный» конфликт – деструктивен по целям и задачам.
Презентуя работу Г. Йонаса «Принципы ответственности. Опыт этики для технологической цивилизации», Н.П. Козлова пишет: «все этические построения прошлого, в т.ч. нормативная этика долга, не имели отношения к человеческой жизни в глобальных масштабах» , моральная оценка поступков давалась в режиме «здесь и сейчас», а Г. Йонас «вводит в этику временной аспект. Перспектива морали направлена на последствия в будущем .
В свете теории ответственности Ханса Йонаса кибербуллинг предстает как проблема, подчеркивающая необходимость этического отношения к другим в цифровом пространстве. Йонас утверждает, что технологии усиливают нашу способность влиять на других, тем самым увеличивая нашу ответственность за последствия наших действий.
В контексте кибербуллинга это означает, что каждый участник цифрового взаимодействия должен осознавать потенциальный вред своих слов и поступков, стремясь к созданию безопасной и уважительной онлайн среды.
5. Заключение
Проблема буллинга, с проникновением интернета во все сферы нашей жизни, может приобрести статус чрезвычайно ситуации, когда жертвы, страдающие от физического и морального насилия, могут быть серьезно травмированы, доведены до самоубийства, убиты.
Мультидисциплинарный анализ способствует изучению феномена буллинга, предлагая критический анализ понятий и гипотез, лежащих в основе понимания агрессивного поведения, конфликта и собственно буллинга, выявляя скрытые противоречия и предубеждения.
С философской точки зрения буллинг можно рассматривать через призму различных философских дисциплин и направлений, таких как этика, социальная философия, антропология. В контексте этики буллинг вызывает вопросы о моральной ответственности, свободе воли и добродетели. Социальная философия позволяет рассмотреть буллинг в рамках властных отношений, социальной иерархии и культурных норм. Антропологический подход позволяет проанализировать буллинг как часть человеческого поведения, оценить влияние культурных и социальных факторов на его проявление.
Сущность буллинга раскрывается через анализ его причин и последствий. С одной стороны, буллинг является проявлением власти и доминирования, отражением желания контролировать или унижать себе подобного. С другой стороны, он выступает как симптом более глубоких социальных и психологических проблем, таких как отсутствие эмпатии, низкая оценка и социальная изоляция.
Важно осознавать, что буллинг не является монолитным или изолированным актом, а представляет собой комплексное социальное взаимодействие, корни которого уходят в глубокие эволюционные, биологические и культурные контексты.
Применение философских концепций к анализу буллинга позволяет осмыслить его не только как акт агрессии или социального давления, но и как явление, тесно связанное с вопросами морали, этики, идентичности и коммуникативных процессов в современном обществе. Это подчеркивает значимость разработки комплексных подходов к профилактике и преодолению буллинга, которые учитывают как индивидуальные психологические аспекты, так и широкие социальные и культурные контексты.
Важным аспектом является роль средств массовой информации и цифровых технологий в трансформации и распространении буллинга. Современные коммуникационные среды, такие как социальные сети, создают новые пространства для проявления агрессии и сплетен, что требует развития новых форм цифровой этики и ответственности.
Таким образом, системный анализ буллинга как коммуникативного феномена открывает перспективы для более глубокого понимания механизмов социального взаимодействия и агрессии, а также для разработки эффективных стратегий социальной адаптации и профилактики буллинга. Он подчеркивает необходимость интеграции знаний из различных научных дисциплин и применения комплексного подхода к решению проблемы буллинга в современном обществе.