ПОНЯТИЕ СТРАДАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ДРЕВНИХ ДАОСОВ В СРАВНЕНИИ С КОНФУЦИАНСТВОМ

ПОНЯТИЕ СТРАДАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ДРЕВНИХ ДАОСОВ В СРАВНЕНИИ С КОНФУЦИАНСТВОМ

Научная статья

Токарев Д.А. *

Омский институт водного транспорта – филиал ФГБОУ ВО «СГУВТ», Омск, Россия

* Корреспондирующий автор (mityatokarev[at]rambler.ru)

Аннотация

В статье проанализировано понятие страдания в древнекитайской философской традиции, с опорой, прежде всего, на философско-религиозное течение – даосизм, а также в общих чертах на основные принципы буддизма и социальное философское учение Конфуция. Дается ссылка на основные источники и литературу по данной проблематике. Сравнивается конфуцианская концепция по отношению к страданиям человека, основанная на социальном детерминизме, и концепция даосизма и буддизма, опирающаяся на природоопределяющий фактор в существовании страданий человека. Страдание понимается в древнекитайской философской традиции с двух точек зрения, которые всеобъемлюще переплетаются, но и находят каждая свой выход в ситуации освобождения от страданий. Первая, конфуцианская, исходит из того, что человек должен преодолевать страдания при жизни ради сохранения своего доброго имени, а вторая, даосская и буддисткая, призывают человека рассматривать страдание как испытание на прочность, как стремление к природному блаженству и совершенству, соединение тела и духа.

Ключевые слова: cтрадание, древнекитайская философская традиция, конфуцианство, даосизм, буддизм. 

THE CONCEPT OF SUFFERING IN THE PHILOSOPHY OF THE ANCIENT TAOISTS IN COMPARISON WITH CONFUCIANISM

Research article

Tokarev D.A. *

Omsk Institute of Water Transport – Branch of FSBEI of Higher Education “Novosibirsk State Academy of Water Transport,” Omsk, Russia

* Corresponding author (mityatokarev[at]rambler.ru)

Abstract

The article analyzes the concept of suffering in the ancient Chinese philosophical tradition, relying primarily on the philosophical and religious movement of Taoism, as well as on the basic principles of Buddhism and the social, philosophical teachings of Confucius. A reference is made to the main sources and literature on this issue. The Confucian concept of human suffering based on social determinism is compared with the concept of Taoism and Buddhism based on the nature-determining factor in the existence of human suffering. Suffering is regarded from two points of view in the ancient Chinese philosophical tradition, which are comprehensively intertwined, but also suggest their own way out towards liberation from suffering. The first, Confucian, proceeds from the fact that a person must overcome suffering during their life in order to preserve good name, and the second, Taoist and Buddhist, urge a person to consider suffering as a test of strength, as the pursuit of natural bliss and perfection, the union of body and spirit.

Keywords: suffering, ancient Chinese philosophical tradition, Confucianism, Taoism, Buddhism. 

Введение

Актуальность темы исследования вызвана тем, что страдание является важнейшим понятием для многих философских традиций и, безусловно, для древнекитайской философии тоже. Сопоставив ключевые религиозно-философские школы в древнекитайской истории, можно получить ответ на многие вопросы, которые мы задаем себе, анализируя современный Китай. Выяснение причин, способствующих появлению страдания, его проявлениям и освобождению от него, приводит нас к пониманию глубинных процессов китайского общества, его взаимодействия с природой и в то же время в индивидуалистском просветлении без эгоизма и цинизма по отношению к другим субъектам общества.

Вопрос о смысле и значении страдания, попытки объяснить страдание существуют с тех пор, как человек обрел способность размышлять. Почему мы страдаем? Почему страдают невинные? Как совместить существование Бога с реальностью страдания и зла? Люди всегда искали окончательный ответ. Радость и счастье не вызывали такой озабоченности, хотя они не менее загадочны.

Древнекитайская философская традиция вырисовывалась на фундаменте религиозных представлений о мироздании и на масштабном влиянии общественной морали. Первые, но уже широкоформатные философские идеи встречаются в древних письменных источниках, которые повлияли на всю последующую интеллектуальную мощь Китая, стали образцом высокой моральности – «Ши цзин» («Канон стихов») и «И цзин» («Книга перемен»). Именно эти письменные памятники помогли складыванию первых философских и общественно-политических учений приблизительно в VI в. до н.э. В Китае, в отличие от других древних цивилизаций, религиозно-философская система в большей степени унифицировалась вокруг одного идеологического и социально ориентированного направления мысли – конфуцианства, что говорит, с одной стороны, об однообразии восприятия мира в китайском обществе и о приверженности глубоким традициям социального процесса, но с другой стороны, это свидетельствует о всеобъемлющем учении Конфуция и о его проникновении во все сферы деятельности общественных групп населения, а также растворение в жизни индивида на многие века. Но нельзя не заметить, что для части китайского общества и древности и последующих эпох имеет важное значение другое мировосприятие, основанное на растворении в природе, на религиозном погружении человеком в себя самого, на переосмысление своего предназначения в этом мире, как бы отстраненное социальное расположение. Вот тут себя проявляют даосизм и буддизм, с их природообразующей концепцией философствования. Если в конфуцианстве самым важным является общественный характер жизни человека и все проявления индивида заключены в социальном детерминизме, то в даосизме и буддизме человек определяется в большей степени природным детерминизмом.

Не секрет, что для китайского общества, как древнего, так и современного, человек ценен более всего как социальный «винт». Философские рассуждения это часто подтверждают, но вместе с тем, есть огромный пласт, в том числе и в конфуцианстве и тем более в даосизме и буддизме, который направлен на природную красоту человека, на его силу в мироздании. Не ради красного словца это высказывается, а ради гармоничного проявления человеческой сущности, но с обязательным взаимодействием с другими субъектами социума. Вот отсюда в китайской философской традиции поднимаются вопросы добра и зла, страдания и наслаждения, жизни и смерти.

Сопоставляя разные направления и школы китайской философии мы можем прийти к понимаю того, что общественная мораль не только мерило поведения человека в обществе, но и важный компонент индивидуалистического созерцания природы, развития человека как самодостаточного элемента общего мироздания.

И даосизм, и буддизм соединились в Китае не случайно, они как бы шли медленно, но верно друг к другу, переплетая свои основные постулаты и выверяя новые важные фундаментальные принципы во взаимодействии. Нельзя сказать, что конфуцианство мощнее и влиятельнее в Китае, но всё же и даосизм и буддизм были несколько в «притухшем» состоянии на фоне активного и всеобъемлющего конфуцианства. Однако, со временем и при переплетении позиций даосизм и буддизм породили новые течения в религии и философии, основанные прежде всего на изначальной природе, на свободе человека, уподобленной будто ветру, который не требует чего-то мощного и единообразного.

Понятие страдания рассматривается, прежде всего, в даосизме и это понятно из предыдущих рассуждений. Конфуций и конфуцианство не затрагивают широко так или иначе данную проблему, но, безусловно, общий аспект переживаний человека в мирской жизни в этом учении есть. «Учитель сказал: «Человек, который не думает о том, что может случиться в будущем, обязательно вскоре столкнется с горестями». Учитель сказал: «Благородный муж огорчен тем, что после смерти его имя не будет упомянуто»[2, С. 225].

Самый глубокий анализ понятия страдания в китайской философской мысли мы можем встретить в даосизме. Все основные помыслы даосов запечатлены в книгах «Дао дэ Цзин» и «Хуайнань Цзы». Если предположить фигурально, что конфуцианство – это одежда китайца, то Дао – его душа. Рассмотрим трактовку страдания и внутренних переживаний человека в даосизме.

«Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем – мать всех вещей.

Поэтому тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну Дао, а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме. Оба они одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому – дверь ко всему чудесному»[3, С. 12].

«Радость и гнев – это отступление от Дао, печаль скорбь – утрата блага; любовь и ненависть – неумеренность сердца; страсти и вожделения – путы человеческой природы… Чем неистовее печаль и скорбь, тем ощутимее боль; чем пышнее расцветают любовь и ненависть, тем неотступнее преследуют несчастья. Поэтому высшее благо в том, чтобы сердце ни печалилось, ни наслаждалось; высший покой в том, чтобы постигать, но не меняться; высшая пустота в том, чтобы не обременять себя страстями; высшее равновесие в том, чтобы ни любить, ни ненавидеть; высшая чистота в том, чтобы не смешиваться с вещами. Способный к этим пяти постиг божественную мудрость, обрел свое внутреннее»[3, С.90].

Много в даосизме было рассуждений и взаимодействии духа и тела. Это не праздный интерес, а всеобъемлющий для понимания сути жизни. Болея и умирая, человек испытывает телесные страдания, тело слабеет и перестает давать свою энергию, но вот дух от страданий только закаляется, он готов к продолжению новой истории человека. Именно в мудрости человека, основывающего свою жизнь на природе, просыпается дух от спячки в бренном и страдающем от ритуальности теле.

Даосы видят в страданиях слабость человека, его зависимость от телесной сущности. Главным предназначением страданий является закалка духа человека, возможность переносить все тяготы жизни стоически. Природа человека – растворение в мире и недопущение зацикливания на проблемах тела и общественной морали. Дух свободен тогда, когда тело не подчиняется своим капризам и не старается сломать предназначение своего существования. Существование тела для существования духа. Вообще-то, надо сказать, что телесность для даосов фактически тюрьма, именно из-за тела человек страдает, не может найти выход из обремененности сущего. Тело будто связано, приковано к телу Земли, оно не может быть свободным и самодостаточным, в отличие от духа. Но ведь и дух во многом становится привязанным из-за телесного омута, вот тут как раз даосы делают ставку на высвобождение от телесных оков с помощью страдания. Нельзя ради своего блага и, тем более ради блага других, быть покорным ритуалам и правилам общежития, именно здесь, по мнению даосов, зарыта погибель человека, он страдает, так как нарушает свое естество. В стремлении к Дао человек обращается к своему естеству, переплетает свои мысли с природой, давшей ему шанс себя проявить. Дао – освобождение от страданий инструкций, по которым общество заставляет человека жить. Даосы не призывают к бунту против государства и общества, но они не могут смириться с тем, что правила общественной морали не дают человеку быть самим собой. Человек может позволить себе, достигнув Дао, получить удовольствие, но именно удовольствие желаемого, а не порицаемого.

Таким образом, в древнекитайской философии страдание понимается как неотъемлемая часть жизни человека, но эта часть должна быть преодолена с помощью обращения к свободному существованию духа. Для китайцев древности нет лучшего момента в жизни, чем обращение к своим помыслам, и устройство жизни в достижении мира с самим собой.

В Китае страдание это естественная часть жизни человека, которая помогает освободиться от мирской суеты, быть более рассудительным и одухотворенным. Страдание – есть условие возвышения при жизни, и после смерти тела. Даосизм и буддизм в самом центре этой парадигмы.

Страдание – аспект, помогающий разобраться в национальной, религиозной и общечеловеческой сущности и хотелось, безусловно, найти в восточной мысли ответы на вопросы о природе духовного состояния человека Востока, о его переживаниях и сомнениях. Что же лучше понятия страдания может помочь в этом поиске.

Мы долгое время пытаемся найти смысл жизни и интересуемся тем, что находится за гранью между жизнью и смертью. Поиск продолжается, но очень важно, чтобы он был всеобъемлющим, т.к. каждый период времени и каждая культура мира привносят что-то свое в многообразную общность под названием «человечество».

Заключение

Была рассмотрена конфуцианская концепция по отношению к страданиям человека, основанная на социальном детерминизме и концепция даосизма в соединении с основными чертами буддизма, опирающаяся на природоопределяющий фактор в существовании страданий человека. Как мы увидели, страдание понимается в древнекитайской философской традиции несколько иначе, чем в ряде цивилизаций и философских школах, но есть и общие черты, которые позволяют вывести и взаимодействующие элементы для общефилософского анализа понятия страдания. Две позиции древнекитайской философской традиции раскрывают нам многие факторы истории народа, цивилизации и религии. Конфуцианская позиция говорит нам о том, что человек должен преодолевать страдания при жизни, открыто и взаимодействуя с другими людьми, в том числе и ради сохранения своего доброго имени, а вторая, даосская и буддистская, рассматривает страдание как растворение в мире и недопущение зацикливания на проблемах тела и общественной морали.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Антология мировой философии в 4 томах. Т.1. М.: 1969.
2. Степанянц М.Т. Восточная филсофия / М.Т. Степанянц. М.: Восточная литература, 1997. – 503, с.
3. Дао дэ Цзин. Книга пути и благодати. - М.: Эксмо, 2002. – 400, с.
4. Буддизм / Сост. Я.В. Боцман. – Харьков: Фолио, 2002. – 987, с.
5. Игнатьев И.П. Учение о человеке и проблемы нравственности в раннем даосизме / И.П. Игнатьев // Социально-философские аспекты критики религии. – Л.: Нева, 1982. – 154, с.
6. Лысенко В.Г. Ранняя буддийская философия. Философия джайнизма / В.Г. Лысенко. – М.: Восточная литература, 1994. – 358, с.
7. Малявин В.В. Конфуций / В.В. Малявин. – М.: Молодая гвардия, 1992. – 335, с.
8. Торчинов Е.А. Даосизм: опыт историко-религиоведческого описания / Е.А. Торчинов. – СПб, 1993. – 458, с.
9. Шуцкий Ю.К. Классическая китайская «Книга Перемен» / Ю.К. Щуцкий. – Ростов н/Д.: Феникс, 1998. – 544, с.
10. Чжуан-цзы: Даосские каноны. – М.: Астрель, АСТ, 2002. – 432, с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Antologiya mirovoi filosofii v 4 tomakh [Anthology of World Philosophy in 4 Volumes]. V.1. M.: 1969. [in Russian]
2. Stepanyants M.T. Vostochnaya filsofiya [Oriental Philosophy]/ M.T. Stepanyants. M.: Oriental Literature, 1997. – 503, p. [in Russian]
3. Tao te Ching. Kniga puti i blagodati [The Book of Way]. – M.: Eksmo, 2002. – 400, p. [in Russian]
4. Buddizm [Buddhism] / Comp. by Ya.V. Botsman. – Kharkiv: Folio, 2002. – 987, p. [in Russian]
5. Ignatiev I.P. Uchenie o cheloveke i problemy nravstvennosti v rannem daosizme [Doctrine of man and the Problems of Morality in Early Taoism] / I.P. Ignatiev // Socio-Philosophical Aspects of Criticism of Religion. – L.: Neva, 1982. – 154, p. [in Russian]
6. Lysenko V.G. Rannyaya buddiiskaja filosofiya. Filosofiya dzhainizma [Early Buddhist Philosophy. Philosophy of Jainism] / V.G. Lysenko. - M.: Oriental Literature, 1994. – 358, p. [in Russian]
7. Malyavin V.V. Konfutsii [Confucius] / V.V. Malyavin. – M.: Young Guard, 1992. – 335, p. [in Russian]
8. Torchinov E.A. Daosizm: opyt istoriko-religiovedcheskogo opisaniya [Taoism: Experience of Historical and Religious Description] / E.A. Torchinov. – St. Petersburg, 1993. – 458, p. [in Russian]
9. Shutskii Yu.K. Klassicheskaya kitaiskaya «Kniga Peremen» [Classical Chinese Book of Changes] / Yu.K. Shchutsky. - Rostov on/Don: Phoenix, 1998. – 544, p. [in Russian]
10. Chzhuan-tszy: Daosskie kanony [Chuang-tzu: Taoist Canons]. – M.: Astrel, AST, 2002. – 432, p. [in Russian]