ТРАДИЦИЯ СНОВИДЕНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙ - МАНАСЧИ

ТРАДИЦИЯ СНОВИДЕНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙ - МАНАСЧИ

Научная статья

Абдубалиева Б.Ж. *

Иссык-Кульский государственный университет им.К.Тыныстанова, Каракол, Киргизия

* Корреспондирующий автор (b.abdubalieva[at]gmail.com)

Аннотация

В статье рассматривается вопрос сновидений сказителей эпоса «Манас» на примере снов ярких представителей манасчи Чоюке Омурова и Шаабая Азизова.

В статье предпринимается попытка проникнуть в загадки сказительского ремесла, увидеть уникальность памяти великих манасчи, оценить высоту их художественного мышления. При рассмотрении проблемы сновидений в фольклористике автор обратился к кыргызскому устному народному творчеству, во главе которого стоит эпос «Манас», вершина духовной культуры кыргызов.

Ключевые слова: народ, эпос, манасчи, фольклор, сновидения, вариант, творчество, сюжет.

PROPHETIC DREAMS OF IMPROVISERS OF EPIC «MANAS»

Research article

Abdubalieva B.Zh. *

Issuk-Kul State Universiti named after K.Tynystanov, Karakol, Kirghizia

* Corresponding author (b.abdubalieva[at]gmail.com)

Abstract

The article discusses the issue of dream narrators of the “Manas” epic based on the example of the dreams of the bright representatives of the manaschi, Choyuke Omurov, and Shaabay Azizov, began their way of mastering this craft from dreams.

This work makes an attempt to penetrate the mysteries of the story-telling craft, to see the uniqueness of their memory, manaschy, the height of the artistic thinking of the great storytellers. When considering the problem of a dream in the science of folklore, we turn to oral folk art, which is headed by the "Manas" epic as the pinnacle of the spiritual culture of the Kyrgyz people.

Keywords: Manas-tellers, epic, prophetic dreams, folklore, variant, creativity, plot.

Каждая специальность или ремесло обладает своими особенностями, секретами, таит в себе сложную природу. Все, что создается в результате упорного труда, заслуживает признания и уважения народа. Особым почетом у кыргызского народа пользуются сказители эпоса. Отмечается незаурядность их таланта, «божьего дара», который дается избранным.

Существуют различные мнения, точки зрения известных ученых относительно понятия «манасчи», сказителя эпоса. Выдающиеся сказители отличаются высотой художественного мышления, феноменальной памятью, широтой охвата действительности. Ученый-манасовед С.Мусаев отмечает: «Слово манасчи приобрело значение литературного термина, употребляется по отношению к народным талантам, овладающим одним из видов сказительского ремесла. Создав эпос «Манас» сказители стали национальной гордостью кыргызского народа, являются связующим звеном поколений, благодаря их труду эпос дошел до наших дней, сохранив объем и художественную целостность. Ремесло манасчи по своему содержанию и форме является уникальным явлением в фольклористике» [9, C. 131]. Литературоведы Р.З.Кыдырбаева и К.Асаналиев дают следующее определение термину «манасчи» в «Словаре кыргызских литературоведческих терминов»: «В устном народном творчестве кыргызского народа эпос «Манас» имеет особое историко-культурное значение. Выделение сказителя эпоса среди песенников сказочников, определение их как «манасчи» - сказителя свидетельствует об особом статусе жанра эпоса».

Своеобразие манасчи, их формирование в отличие от других акынов-поэтов, песенников, сказочников связывают с проблемой «сновидения». Рассматривая проблему сновидения, М.Ауэзов оставил этот вопрос открытым, не доведя его до конца в пору воинствующего атеизма. В объяснении ремесла сказителя-манасчи великий ученый-писатель с особой осторожностью использует такие понятия из русской лексики, как: «наитие», «внушение свыше», «вмешательство сверхъестественных сил», «ашкере табигый күчтөрдүн таасири». Он использует эти слова не от своего имени, а от имени сказителей-манасчи. Это вполне объяснимо. В пору безграничной власти коммунистической идеологии для коммуниста М.Ауэзова не было возможности говорить о сверхъестественных силах и «божественном вмешательстве», называть вещи своими именами. Несмотря на это обстоятельство, М.Ауэзов, говоря о сказителях-манасчи, хорошо понимал, что они не являются рядовыми поэтами или сказочниками. Эта идея в его исследованиях эпоса, научных докладах становится основным лейтмотивом.

Разумеется, сказители-манасчи не относятся к разряду обыкновенных поэтов. Их поэтический авторитет высок, он особенный. Не вызывает сомнения тот факт, что поэт-сказитель обладает таким свойством и качеством, исходящим «извне», как природное явление. Таково формирование самого манасчи. Всех сказителей объединяет то, что они всецело поглощены одним эпосом – «Манасом». Он всегда в их сознании, во всей их жизни. Во сне и наяву он является их реальностью; реально и то, что персонажи эпоса выступают перед взором сказителя в «живых художественных образах» [10, C. 309-311]. Исходя из этого, можно сказать, что, сказители-манасчи – люди, отличающиеся от других представителей творчества, обладающие волшебным даром, всем своим существом преданные великому эпосу, зримо представляющие изображаемые события, облик каждого персонажа. В этом правота ученого, писателя М.Ауэзова, который считает сказителей-манасчи обладателями особого дарования, отличающего их от обыкновенных поэтов.

Литературовед К.Абакиров отмечает: «Выдающимися сказителями-манасчи называем тех, кто от природы наделен даром стихотворства, импровизационной способностью, постоянно пребывающие на пути совершенствования своего мастерства, иначе говоря, систематически находящиеся в творческое поиске. И в то же время они обладали не только светлым, чутким умом, но и особой восприимчивостью (в народе их называли «куйма кулак» - «памятливыми»), они впитали в себя все имеющиеся знания, сведения об эпосе» [1, C. 162]. Ученый К.Абакиров указывает на постоянные творческие поиски выдающихся сказителей-манасчи, их импровизационную способность и знание лучших образцов устного народного творчества. В высказываниях М.Ауэзова, Р.Кыдырбаевой, К.Абакирова, наряду с общностью, имеются и индивидуальные точки зрения каждого ученого.

Сказители-манасчи формировали и развивали свое творчество на основе готовых постоянных сюжетов, вносили изменения или дополнения в меру своих творческих способностей. До сегодняшнего дня не появились сказители-манасчи, умеющие создавать новые произведения на основе традиционного сюжета эпоса. Слушатели, знакомые с традиционным сюжетом эпоса, внимательно следят за исполнением сказителя. Каждый сказитель берет уроки у своего наставника, набирается опыта, некоторого мастерства. Все сказители-манасчи, в отличие от людей других профессий, придерживаются одного мнения, при поддержке духов, под влиянием волшебных сил.

При рассмотрении вопроса «сновидения» в фольклористике  стоит обратиться к произведениям устного народного творчества во главе  с эпосом «Манас». Во всех вариантах манасчи повествуются о весьма интересных событиях, связанных со сновидениями. Но у всех сказителей наряду с общностью имеются различия в сновидениях.

Интерес к сновидению зародился еще в древности. У древнегреческого философа Аристотеля имеются трактаты: «О сне», «О сновидениях», «О предсказаниях во сне».

Австрийский психоаналитик, психиатр, невролог З.Фрейд, анализируя сновидения, сделал его объектом научного исследования, выпустил в свет книгу «Толкование сновидений» в 1900 г. Первоначально книга не вызывала интерес общественности. Только позднее книга получила соответствующую оценку. Новые идеи автора вызвали большой резонанс в ученом мире, породили споры. З.Фрейд в своих трудах отмечал: «Сновидение – это важный фактор, воздействующий на физиологическое состояние организма человека».

Увидели свет многочисленные труды зарубежных ученых, относящиеся к вопросу природы сна. Это такие ученые, как П.Кабанис, Ж.Ламетри, Г.Нудов, Г.Лейбних, Санте де Санктиса, И.М.Сеченов, исследовали психофизиологическую природу сна. В мировой литературе мотив сновидения получил название «онирический мотив» – по имени бога сна Онейроса из греческой мифологии.

Вопросу, связанному со сновидением у сказителей-манасчи, посвятили свои труды ученые В.М.Жирмунский, М.Ауэзов, К.Рахматуллин, Т. Саманчин, Б.Юнусалиев, Р.Кыдырбаева, Б.Кебекова, К.Абакиров, Ж.Орозобекова, Т.Бакчиев и др. Надо признать, что в кыргызской фольклористике и литературоведении сон как художественная форма в устном народном творчестве не получил глубокого всестороннего исследования.

Все великие манасчи единогласно утверждают, что они стали сказителями эпоса после волшебного сновидения. Такое явление вызывает огромный интерес среди исследователей.

Сон как физиологическое и психическое явление вызывает большой интерес среди ученых, порождает различные точки зрения. Человек с самого рождения проводит дни в бесконечных хлопотах: наряду с блаженством испытывает муки, переживает радость и горе. Добро и зло - спутники его жизни. Ежедневно, находясь в плену таких испытаний, человек видит свой дневной груз в измененной форме во время отдыха в виде сна. Такие таланты мирового значения, как Данте, Петрарка, Вольтер, Лафонтен, сочиняли стихи во сне.

Среди сказителей мировых эпосов сказители тульчи-ойротов, как и кыргызские манасчи, начинали свое ремесло после сновидения. Литературовед С.Мусаев, опираясь на труд «Эпос монгол-ойротов» академика Б.Я.Владимирцева, делает следующий вывод: «Широкое распространение среди сказителей эпосов получила традиция связывать свое ремесло со сновидением. Например, по имеющимся сведениям кыргызским сказителям – манасчи особо близки сказители ойротских эпосов тульчи. В книге «Эпос монгол-ойротов» известного ученого академика Б.Я.Владимирцева сновидение также является ведущей чертой сказителей эпоса ойротов. И к тому же в их снах много общего с кыргызскими манасчи как по содержанию, так и по форме: определяется желание или нежелание сказывать эпос, применяется принуждение на отказ, зарождение способности  человека сказительского мастерства после сновидения, который находился в прошлом в мучениях и поисках чего-то необычного, и, наконец, выход к сказительству. Многочисленные факты такого содержания, встречающиеся у народов, не только показывают черты общности во взглядах и верованиях, близость их жизненных условий, обусловленные историческим развитием народов, определяют и различие в исполнительском мастерстве сказителей, иначе говоря, факты убеждают нас в том, что кыргызские манасчи и ойротские тульчи и сказители эпосов других народов близки не только по характеру индивидуального творчества, но и по качеству других ремесел и профессий» [9, C. 137].

В сновидениях сказителей-манасчи имеются общность и различие. Поговорка «Аян болбой, баян болбойт» («Без внушения свыше нет сказа») употребляется по отношению к сновидению сказителей. «Чудесный сон, волшебное видение, сплетаясь с причудливой фантазией сказителя, укрепляет веру во Всевышнего, способствует преодолению психологического барьера, к переходу и сказительскому ремеслу. По этой причине в истории кыргызской фольклористики сообщения о чудесном сне предваряет переход к ремеслу манасчи, процесс сновидения приобретает традиционный характер в устах каждого сказителя, разные сюжетные линии, различные символические образы превращаются в «тшательно продуманные», захватывающие сказания» [11, C. 49].

Обратимся к сновидениям самых известных в народе сказителей-манасчи. Наиболее яркий образец сновидения представляет сон знаменитого манасчи Чоюке. О том, как Чоюке стал сказителем эпоса в результате сновидения, рассказывает его современник Кожо Укуров, услышавший историю из уст самого сказителя. Чоюке рассказывал: «Это было время, когда я обзавелся семьей. Бедность принудила взять деньги взаймы. Чтобы расплатиться с долгами, отправился в Сары-Тоо заняться сбором коры тополя. Возвращаясь домой на перевале в Кызыл-Кие стреножил    уставшую кобылу, а сам прилег  и незаметно впал в сон. Во сне увидел следующее: будто я еду через перевал Кызыл-Кия. Навстречу вышел седобородый старик и приказал следовать за ним. Привел к многочисленному табуну, пасущемуся на перевале. Пройдя сквозь табуны, пришел к большой юрте. Там возлежал грозный на вид человек. Он поднял голову, не ответил на мое приветствие. С правой стороны юрты находился большой сосуд – саба с кумысом. Мой проводник налил полную чашу кумыса и подал мне. Я выпил залпом до дна. «Этот человек – Манас, запомни и сказывай о нем», - сказал он. Человек привел меня еще к одной юрте. Там сидел симпатичный, белолицый, большеглазый, важный на вид человек. Там я выпил еще одну чашку кумыса. Человека назвал Алманбетом. Войдя в последующие сорок домов, старик заставил выпивать по чашке кумыса. Очнувшись, убедился, что это был сон» [9, C. 181]. После такого волшебного сна Всевышний вложил  в уста Чоюке способность слагать стихи.

Разумеется, еще до сновидения в духовном мире Чоюке созрела готовность к исполнению эпоса  «Манас». Он прошел школу сказительского мастерства у прославленных сказителей-манасчи  Акылбека и Тыныбека. Не зря в народе говорят, что истинным ценителем любого ремесла является народ. Как представитель народа, современник Чоюке, старец Телтай в своих воспоминаниях отмечал  высокое исполнительское мастерство сказителя. Чоюке превзошел  своих наставников. Возможно, в этом и есть святость ремесла манасчи. Он ввел в свой сказ географические наименования тех земель, которые не видел ни он, ни его предки. Он не ограничивался сказом трилогии «Манас», в его репертуаре были и другие малые эпосы: «Эр Төштүк», «Жаныш-Байыш», «Жүгөрү». К сожалению, варианты Чоюке не сохранились. Благодаря своему ремеслу Чоюке был желанным гостем у казахов.

Шабай Азизов – прямой потомок Чоюке, родился и вырос в среде сказителей-манасчи. Как и все его предшественники, он приобрел сказительское ремесло в результате внушения «свыше». На вопрос манасоведа Ж.Орозбековой: «Как вы стали  сказителем  - манасчи?» Ш.Азизов ответил следующим образом: «Вначале видел сон, который породил во мне какое-то волшебное чувство». Содержание сна таково: «В то время мне исполнилось семь лет, мой отец Азиз откочевал на джайлоо Ак-Марча в долину Кара-Болток. Отец был человеком среднего достатка, держал немногочисленный скот. Мне тоже выпадала обязанность присматривать за скотом. Однажды во время выпоса скота я заблудился. Меня нашли через три дня в местечке Кара-Болток  в ущелье Чон-Кокту. По какой-то неизвестной причине я забрался сюда и крепко уснул. Видел сон. Во сне я оказался у деда Чоюке, он стал знакомить меня с героями эпоса. Показывая на бородатого солидного человека, назвал его Бакаем. Вдруг на западной стороне Уч-Кайнара я увидел движение огромного войска по ущелью вверх в сторону Бейджина. Мы приблизились к сорока юртам, которые были выстроены в ряд. Там, на холме, была поставлена белая юрта, напротив которой сидел человек могучего телосложения, грозный на вид, с широким лбом, глубокими глазами, черной бородой. «Этого человека зовут Манас», -  представил кто-то. Во второй юрте находилась луноликая старуха с белым  тюрбаном на голове. Эта была мать баатыра Манаса – Чыйырды. В третьей юрте я увидел очень красивую женщину со статной фигурой. Это была Каныкей, жена Манаса. Затем дед познакомил с сорока витязями Манаса. В сорока юртах попробовал по глотку айрана из сорока чашек. Выйдя из юрты, дед посадил меня на серую кобылицу, навьючил два мешка. В одном мешке было насыпано просо, другой мешок был заполнен песком. Таким образом, дед отправил меня куда-то. Проснувшись, убедился, что все это происходило во сне. Вокруг никого не было. Вскоре пришел отец Азиз, все оглядывался по сторонам, что-то его тревожило, был безмерно рад, что нашел меня. По дороге к дому подробно рассказал отцу свой сон. Пригласив всех людей, находившихся на джайлоо, отец зарезал овец как жертвоприношение памяти деда Чоюке: рассказав мой сон людям, попросил благословения. В раннем детстве я был, оказывается, болезненным мальчиком. Вскоре вся хворь  прошла. Понемногу стал рассказывать отрывки из «Манаса». Мой отец Азиз также временами  рассказывал части «Манаса» и «Семетея». Мать Асылкан считалась известной причитальщицей в аиле. Прошли годы. С каждым днем увеличивал сказ из эпоса. Отец молча слушал мое исполнение, вносил поправки, ссылаясь на сказы деда Чоюке. В последующем отец, видимо, убедился в моих способностях; пожелав доброго пути, выразил свои наставления. С этого времени я не слышал ни слова о «Манасе» из уст отца».

Изучая рассказы манасчи, видевших волшебный сон, мы убеждаемся в том, что не стоит сомневаться, что это природный дар, ниспосланный «свыше» [9, C. 475]. То, что во сне Ш.Азизова присутствует  сорок витязей во главе с Манасом, проба из сорока чашек кумыса или айрана в сорока юртах, то, что увозит два мешка, наполненных просом  и песком, являются общей чертой всех сновидений.  Просо и песок олицетворяют нескончаемый поток стихотворных строк эпоса.

Все, без исключения, известные сказители-манасчи, с гордостью отмечают, что овладели ремеслом после того, как увидели во сне сорок витязей во главе с Манасом, которые рассказали об их деяниях. Совершенствовалось творчество манасчи, создавалась грандиозная по объему эпопея, включившая в себя свыше миллиона стихотворных строк.

Большинство сказителей-манасчи, прежде чем выступать перед народом, переживали различные мучения, болезни: одни подвергались сильному возбуждению, другие лишались речи; у одних случались припадки  эпилепсии, у других возникало чувство избытка сил, некоторые испытывали муки, не находя себе места.

Сказители-манасчи видели волшебные сновидения несколько раз, загадочные явления сопровождали их на протяжении всей жизни. Как не раскрыты тайны сновидения,  так же и не объяснены секреты снов манасчи. Данный вопрос остается открытым.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

 

Список литературы / References

1. Абакиров К. Формирование и развитие науки манасоведение / Абакиров К. – Урумчи: Изд-во «Шинжан, центр исследование «Манас», 2016. – 376 с.
2. Акматалиев А. Духовный мир «Манас» и Айтматов / Акматалиев А. – Бишкек: Изд –во РАPIRUS, – 310 с.
3. Аникин В.П. Русский фольклор / Аникин В.П. – М.: «Высшая школа», 1987. – 285 с.
4. Ауэзов М. Киргизская народная героическая поэма «Манас» / Ауэзов М. – Фрунзе: Изд-во Илим, – С. 453 – 541.
5. Алахан С. Великий «Манас» и его фальсификаторы / Алахан С., Абакиров К. – Бишкек: изд-во Турар, 2013. – 437 с.
6. Байгазиев С. Национальное и мировое значение великого эпоса «Манас» / Байгазиев С. – Бишкек: изд-во Алтын-Принт, 2013. – 64 с.
7. Жирмунский В. М. Сравнительно-историческое изучения фольклора // Сб. Русское народное поэтическое творчество. Хрестоматия по фольклористике / Жирмунский В. М. – М.: Выс.школа, 1986. – С. 536 – 545.
8. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / Жирмунский В. М. Избр. тр. - Л.: Наука, 1977. – 407 с.
9. История кыргызской литературы: «Манас» и манасчи. Фольклористика. Том II. – Бишкек, 2004. – 659 с.
10. Кыдырбаева Р. З. Словарь кыргызских литературоведических терминов / Кыдырбаева Р. З., Асаналиев К. – Бишкек, 2004. – 572 с.
11. Орозобекова Ж.К. Курсовые лекции по манасоведению / Орозобекова Ж.К. – Бишкек: Изд-во Газета KG, 2014. – 226 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Abakirov K. Formirovaniye i razvitiye nauki manasovedeniye [Formation and Development of Manasology] / Abakirov K. – Urumqi: Shinzhan Publishing House, Manas Research Center, 2016. – 376 p. [In Russian]
2. Akmataliev A. Dukhovnyy mir «Manas» i Aytmatov [Spiritual World of "Manas" and Aitmatov] / Akmataliev A. – Bishkek: Publishing House PAPIRUS, 2012. – 310 p. [In Russian]
3. Anikin V.P. Russkiy fol'klor [Russian Folklore] / Anikin V.P. – M.: "High School", 1987. – 285 p. [In Russian]
4. Auezov M. Kirgizskaya narodnaya geroicheskaya poema «Manas». [Kirghiz Folk Heroic Poem "Manas"] / Auezov M. – Frunze: Ilim Publishing House, 1961. – P. 453 - 541. [In Russian]
5. Alakhan S.Velikiy «Manas» i yego fal'sifikatory [Great "Manas" and Its Falsifiers] / Alakhan S., Abakirov K. – Bishkek: Turar, 2013. – 437 p. [In Russian]
6. Baygaziev S. Natsional'noye i mirovoye znacheniye velikogo eposa «Manas» [National and World Significance of Great “Manas” Epos] / Baygaziev S. – Bishkek: Altyn-Print Publishing House, 2013. – 64 p. [In Russian]
7. Zhirmunsky V.M. Sravnitel'no-istoricheskoye izucheniya fol'klora [Comparative-Historical Study of Folklore] / Zhirmunsky V.M. // Russkoye narodnoye poeticheskoye tvorchestvo. Khrestomatiya po fol'kloristike [Coll. of Russian folk poetry. Readings on folklore] – M .: High School, 1986. – p. 536 – 545. [In Russian]
8. Zhirmunsky V.M. Teoriya literatury. Poetika. Stilistika [Theory of Literature. Poetics. Stylistics]. / Zhirmunsky V.M. // Col. works – L.: Science, 1977. – 407 p. [In Russian]
9. Istoriya kyrgyzskoy literatury: «Manas» i manaschi. Fol'kloristika [History of Kyrgyz literature: Manas and Manaschi. Folklore]. Vol. II. – Bishkek, 2004. – 659 p. [In Russian]
10. Kydyrbaeva R.Z. Slovar' kyrgyzskikh literaturovedicheskikh terminov [Dictionary of Kyrgyz Literary Criticism Terms] / Kydyrbaeva R.Z., Asanaliev K. – Bishkek, 2004. – 572 p. [In Russian]
11. Orozbekova Zh.K. Kursovyye lektsii po manasovedeniyu [Course Lectures on Manasology] Orozbekova Zh.K. – Bishkek: Newspaper KG, 2014. – 226 p. [In Russian]