Наши журналы
Опубликовать статью Вход и регистрация
Расширенный поиск
Разделы статьи

ЭМОТИВНЫЕ ГЛАГОЛЫ В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «БЕСЫ»

Научная статья
Шайрар Ю.Ю.
Садченко В.Т.
DOI:
https://doi.org/10.23670/IRJ.2019.83.5.047
Выпуск: № 5 (83), 2019
Опубликована:
2019/05/20
PDF

ЭМОТИВНЫЕ ГЛАГОЛЫ В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «БЕСЫ»

Научная статья

Шайрар Ю.Ю.1, Садченко В.Т.2, *

2 ORCID: 0000-0001-6276-6819;

1, 2 Тихоокеанский государственный университет, Хабаровск, Россия

* Корреспондирующий автор (Valentinasadchenko[at]yandex.ru)

Аннотация

Статья посвящена описанию лексико-семантической группы глаголов эмоционального состояния как инструмента создания психологического портрета героев в романе Ф. М. Достоевского «Бесы». Выявлены и классифицированы глаголы эмоционального состояния в романе «Бесы», определены их функции в тексте. Исследование отдельного семантического пласта глагольной лексики необходимо для определения образного потенциала данных слов и его реализации как в обычной языковой ситуации, так и в художественной литературе.

Ключевые слова: эмотивные глаголы, психологический портрет, роман Ф. М. Достоевского «Бесы».

EMOTIVE VERBS IN THE NOVEL OF F. M. DOSTOYEVSKY "DEMONS"

Research article

Shairar G.G.1, Sadchenko V.T.2

2 ORCID: 0000-0001-6276-6819;

1, 2 Pacific State University, Khabarovsk, Russia

* Corresponding author (Valentinasadchenko[at]yandex.ru)

Abstract

The article is devoted to the description of the lexical-semantic group of verbs of the emotional state as a tool for creating a psychological portrait of the characters in the novel by F.M. Dostoevsky's "Demons". Verbs of the emotional state in the novel “Demons” were identified and classified, their functions in the text were determined. The study of a separate semantic layer of the verbal vocabulary is necessary to determine the figurative potential of these words and its implementation both in the usual linguistic situation and in fiction.

Keywords: emotive verbs, psychological portrait, F. M. Dostoevsky's novel “Demons”.

О многообразии экспрессивных возможностей русского глагола писали многие языковеды, лингвисты, писатели, в частности, Н. И. Греч отмечал, что глагол придает жизнь высказыванию: «Благодаря богатству семантики, многообразию грамматических форм и обширности синтаксических связей, глагол является неисчерпаемым источником экспрессии, отражения эмоций и выражения чувств. В художественной речи глагол служит прежде всего для передачи движения, выражающего изменения окружающего мира и человека» [3, С. 311].

Эмотивность, по мнению В. И. Шаховского, представляет собой языковую категорию, так как эмоции выражаются и проявляются при помощи языка [11]. Анализ различных концепций эмотивности содержится в работе Л. А. Калимуллиной, предлагающей дифференцировать понятия «эмотив» и «эмотивная лексика» в зависимости от того, соотносится ли эмотивная семантика «со строгим понятием или реализуется в коннотативной части значения» [7, С. 14]. Л. Г. Бабенко называет эмотивным такое значение, в семной структуре которого содержится сема эмотивности; таким образом, все языковые средства, содержащие данную сему, могут быть относены к эмотивной лексике [1, С. 22]. Эмоции могут быть репрезентированы разными языковыми средствами, в том числе глаголом, который называет эмоции как состояние (грустит) и как становление состояния (влюбиться), как отношение (любить) и как воздействие (влюбить), а также как их внешнее проявление (целовать, обнимать) [6]. Эмотивные глаголы классифицируются исследователями на различные лексико-семантические группы: глаголы внешнего проявления отношения [10, С. 129]; чувственно-эмоциональных переживаний и волевых усилий [9, С. 93]; глаголы эмоционального состояния/отношения [2, С. 64] и др. В то же время глаголы, выражающие различные эмоции и чувства, могут быть объединены в одну лексико-семантическую группу по следующим причинам: 1) они имеют общую категориальную сему «эмоциональное состояние»; 2) принадлежат к одной части речи и имеют типовую сочетаемость; 3) объединены парадигматическими отношениями.

По словам К. В. Мочульского, Ф. М. Достоевский был «гениальным изобретателем способов художественного изображения человека – его души, его стремлений, мечтаний и поступков. И едва ли не самое большое место в этом умении занимает прием сценарного воссоздания эмоций персонажа» [8, С. 172]. В романе Ф. М. Достоевского «Бесы» было выделено 173 глагола, представляющих различные эмоции.

Самую многочисленную группу (27%) эмотивных глаголов, выявленных в романе «Бесы», составляют единицы, указывающие на острое переживание какого-либо чувства, отражающие пограничное состояние психики человека, сумасшествие, душевные болезни, при том что в романе нет мистики; бесы – молодые люди, одержимые порочной, дурной революционной идеей. Эта нездоровая одержимость является основным мотивом произведения, с которым связано использование множества глаголов, передающих эмоциональное состояние персонажей романа: терзаться, остервенеть, бредить, убиваться, обезуметь, отчаяться, мучиться, помешаться, тронуться, взбеситься, кричать, орать, неистовствовать и т.д. Данные лексемы не только отражают душевное состояние конкретных персонажей, но и способствуют созданию напряженной атмосферы, в которой находятся герои романа в целом: «Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам»; «Нынче столько погибают оттого, что дурно направлены мысли»; «Их пленяет и дурманит не реализм, а чувственная, идеальная сторона социализма, религиозный оттенок его»; «Кто пойдет на явную гибель, если не потеряет рассудка?»; «Да ведь они все потеряют рассудок»; «Убиваю себя сам не потому, что раскаиваюсь или сошел с ума, а потому, что убеждения имею». Рассуждения о вседозволенности избранных, оправдании злых поступков, пространные беседы героев о судьбе народа, о революции, об убийстве и самоубийстве составляют основное содержание романа.

Ко второй по объему подгруппе (13%) относятся глаголы, передающие эмоцию «любовь».  Центральным компонентом этой группы является непосредственно глагол «любить», который в зависимости от контекста может отражать различные проявления данного чувства. Следует отметить, что любовь у Ф. М. Достоевского не всегда чистое и искреннее чувство, в данном произведении она показана болезненным, ненормальным чувством, граничащим с сумасшествием и помешательством. Любовь в романе «Бесы» проявляется не только к людям, но и к вещам, действиям, состояниям и идеям, в связи с чем глаголы любить, нянчить, заботиться, льнуть, тосковать, боготворить, беречь, ценить, обожать называют состояния со значением нездоровой привязанности к последним: «Степан Трофимович постоянно играл некую гражданскую роль и любил эту роль до страсти, – так даже, что без нее и прожить не мог»; «Он чрезвычайно любил свое положение «гонимого», и «ссыльного»»; «Одних особенно прельщало, что на душе его есть какая-то роковая тайна; другим положительно нравилось, что он убийца»; «Не подлость я любил, но упоение мне нравилось от мучительного сознания низости». Также к подгруппе глаголов любви можно отнести единицы, обозначающие физическое проявление этого чувства: целовать, обнимать, прикасаться, гладить. Данные лексемы  называют чувственное проявление эмоций, показывают внутреннее состояние и чувства героя через внешние действия.

Многие исследователи творчества Ф. М. Достоевского и романа «Бесы» в частности [4, 8] отмечают, что одним из центральных событий в тексте романа является бал, посвященный вступлению нового губернатора на пост. Мотив карнавала, праздника, веселья обусловливает использование автором множества (12%) глаголов радости, удовольствия: смеяться, хохотать, веселиться, радоваться, обрадовать, наслаждаться, улыбаться, куражиться; словосочетаний дарить радость, излучать радость (счастье). Однако это состояние радости обманчиво, истинной радости в романе нет. Поэтому глаголы смеяться и хохотать зачастую обозначают неадекватный смех и связаны с глаголами, отражающими сумасшествие: «Лицо его искривилось, концы губ вздрогнули, и он вдруг рассмеялся каким-то совсем беспредметным, ни к чему не идущим смехом». Безудержное веселье в романе «Бесы» приобретает ненормальный, болезненный, роковой характер. Карнавал, ставший образом жизни, затянувшееся гуляние, среди которого нет места серьезности, служению богу, по мнению Ф. М. Достоевского, – одна из причин рождения «бесов» и гибели России.

Между героями чаще возникают неискренние отношения, характеризующиеся различными манипуляциями, оскорблениями, унижением. Следствием таких отношений является чувство обиды, унижения, стыда, репрезентируемых глаголами (11%) плакать, обидеть, реветь, обидеться, рыдать, оскорблять, понукать, кричать (в значении от боли или обиды, плакать), давить. Важную роль играют и глаголы со значениями ненависти, злости: ссориться, злиться, обозлиться, ненавидеть, презирать, негодовать, позеленеть (от злости). Эти чувства толкают героев романа на множество злых, неправедных поступков. Необоснованная жестокость, рожденная из идеи вседозволенности, – ведущая черта характера бесов, которая позволяет им оправдывать убийства, физическую расправу: «Что за вздор! Убийство – лишь дело случая, – негодовал Верховенский».

Для создания общей эмоциональной атмосферы, которая охватывает персонажей романа, Ф. М. Достоевский использует глаголы, номинирующие чувства тревоги и уныния (10%): предчувствовать, терзаться, тревожиться, переживать, омрачить, сомневаться. Герои романа чувствуют приближение чего-то страшного, неизбежного, это предчувствие угнетает их: «Предчувствовал ли он в тот вечер, какое колоссальное испытание готовилось ему вскоре?»

В романе нет положительных персонажей: даже те, которые вначале не обладали резко негативными чертами характера, в конечном итоге становятся либо одержимыми идеями кружка Верховенского, либо захваченными собственными сумасшедшими идеями, либо плененными дьявольским обаянием Ставрогина; неплохие по сути люди чувствуют, что сбились с пути, но неизбежно идут к гибели. Для описания данного психологического состояния героев романа автор использует глаголы страха, испуга (9%): пугать, испугаться, бояться, страшиться, вздрагивать. Следует отметить, что одни глаголы из этого ряда передают непосредственно чувство страха, которое испытывает тот или иной герой, а другие – которое он внушает: «Не пугайте меня. Я теперь как ребенок, меня можно до смерти испугать одною вот такой улыбкой»; «Почему, почему вы не хотите? Боитесь? Ведь я потому и схватился за вас, что вы ничего не боитесь».

Особый интерес представляют глаголы-метафоры, которые в прямом значении не являются эмотивными: «Сердце ее леденело от страха, руки тряслись».

Глаголы, передающие чувства воодушевления, восхищения и уважения (7%), показывают читателю развитие идеи вседозволенности в романе. «Главный бес», «дьявол» Николай Всеволодович Ставрогин, становится для Петра Верховенского своеобразным идолом, «Иваном Царевичем», как называл его Петр Степанович. Именно с помощью глаголов, обозначающих восхищение, Ф. М. Достоевский наиболее полно раскрывает перед читателем образ главного героя через отношение к нему других персонажей: «Николай Всеволодович, дорогой, Липутин бесконечно вас уважает»; «Впрочем, в номерах все меня ужасно почитали».

Немногочисленной является подгруппа глаголов сомнения, смущения и стыда (5%): стесняться, смущаться, стыдиться, покраснеть, сконфузиться. Эти глаголы чаще связаны с раскрытием женских образов в романе, в частности, образа Елизаветы Тушиной и Дарьи Шатовой.

Глаголы удивиться, поразиться, изумиться, быть ошеломленным, недоумевать, любопытствовать (4%) выполняют двоякую функцию в романе. С одной стороны, чувство удивления бывает приятным, восторженным: «Варвара Петровна была ошеломлена появлением Николая»; с другой стороны (что более частотно в романе), удивление может быть неприятным, – в этом случае используются глаголы огорчиться, расстроиться: «Вы ужасно опустились, вы одряхлели, вы поразили меня, когда я увидела вас давеча». Так как Ф. М. Достоевский избегает всякого постоянства в характере и поступках героев, то глаголы удивления помогают ему передать реакцию других персонажей на изменения характера или тот или иной поступок героя. «Все отношения между личностью и миром проникнуты у Достоевского роковой раздвоенностью, – писал К. В. Мочульский. – Его герои всегда любят, ненавидя, и ненавидят, любя; романтики его – циничны, а циники полны восторженности» [8, С. 123].

Самой малочисленной подгруппой (2%) являются глаголы спокойствия и облегчения: успокоиться, облегчить душу, уняться, унять. Это обусловлено тем, что данные чувства связаны с процессами очищения души человека, его совести, а таких героев в романе нет. Исповедь Ставрогина неискренна, передана в форме письма для распространения среди людей, а не устного покаяния перед богом. Ставрогин ждет не прощения, а наказания, ненависти: «Облегчит ли это меня? Не думаю». Чувство спокойствия противоречит общей атмосфере сумасшествия, «бесовщины», болезни, истеричности, господствующей в романе. Спокойствие и облегчение, умиротворение, по мнению Достоевского, – чувства христианские, они от бога, но в «Бесах» нет героев, которые заслужили бы данные чувства. Лишь создание образа архиерея Тихона сопровождается такими лексемами: «Тихон говорил очень неспешно и ровно, голосом мягким, словно стараясь облегчить напряжение Ставрогина».

Таким образом, в романе «Бесы» преобладают глаголы, отражающие негативные, пограничные эмоции, нездоровое психическое состояние и ненормальные реакции героев на происходящее с ними. Ф. М. Достоевский намеренно погружает читателя в состояние сумасшествия, истеричности, смены настроений, чтобы показать абсурдность и неправильность политических и философских убеждений, овладевших сознанием персонажей данного романа. Мотивы сумасшествия, разрозненность событий и фактов, противоречивые характеристики героев романа и их поступки отражают основную тему «бесовщины». В романе «Бесы» показана потеря героями тех христианских идеалов, на которых издавна строились человеческие отношения. Причину духовной болезни общества и нового поколения молодых людей, «бесов», Ф. М. Достоевский видит в отсутствии истинных высших целей и идеалов, в следовании дурным идеям, которые отравляют разум героев романа. Отсутствие нравственности, обесценивание человеческого достоинства и даже жизни – это ложные, болезненные идеи, их нужно изгонять, как бесов в библейской притче, которая выбрана в качестве  эпиграфа к роману.

Конфликт интересов Не указан. Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

  1. Бабенко Л. Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке / Л. Г. Бабенко. – Свердловск : Издательство Уральского университета, 1989. – 184 с.
  2. БогдановаЛ.И. Зависимость формы актантов от семантических свойств русских глаголов : автореф. дис. … докт. филол. наук: 10.02.01 / Л. И. Богданова – М., 1998. – 64 с.
  3. Греч Н. И. Практическая грамматика русского языка / Н. И. Греч. – М. : Наука, 1999. – 588 с.
  4. Гус М. С. Идеи и образы Ф. М. Достоевского / М. С. Гус. – 2-е изд., доп. – М. : Художественная литература, 1991 – 592 с.
  5. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 15-ти томах. – Том 7. [Электронный ресурс] / Ф. М. Достоевский // Л. : Наука, 1990. – URL: http:// ilibrary.ru›Бесы (дата обращения 12.03.2019).
  6. Исаева И. А. Градуальная семантика глагола в современном русском языке : дис. … канд. филол. наук : 10.02.01 / И. А. Исаева. – Саранск, 2011. – 347 с.
  7. КалимуллинаЛ.А. Семантическое поле эмотивности в русском языке: диахронический аспект (с привлечением материала славянских языков) : автореф. дис. … докт. филол. наук : 10.02.01 / Л. А. Калимуллина. – Уфа, 2006. – 43 с.
  8. Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский / К. В. Мочульский. – М. : Республика, 1995. – 426 с.
  9. Системный семантический словарь русского языка. Предикатная лексика / Л.М.Васильев  – Уфа : Гилем, 2005. – 466 с.
  10. Толковый словарь русских глаголов: идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / Под общ. ред. Л. Г. Бабенко. – М.: Аст-пресс, 1999. – 694 с.
  11. Шаховский В. И. Лингвистическая теория эмоций / В. И. Шаховский. – 2-е, исп. и доп. изд. – М. : Гнозис, 2008. – 416 с.

Список литературы на английском языке / References in English

  1. Babenko L. G. Leksicheskie sredstva oboznacheniya emocij v russkom yazyke [Lexical means of denoting emotions in Russian] / L. G. Babenko. - Sverdlovsk: Publishing house of the Ural University, 1989. - 184 p.
  2. Bogdanova L. I. Zavisimost' formy aktantov ot semanticheskih svojstv russkih glagolov [The dependence of the form of actants on the semantic properties of Russian verbs]: author's abstract dis. Dr. Filol. Sciences: 10.02.01 / L.I. Bogdanova - Moscow, 1998. - 64 p.
  3. Grech N. I. Prakticheskaya grammatika russkogo yazyka [Practical grammar of the Russian language] / N. I. Grech. - Moscow: Science, 1999. - 588 p.
  4. S. Gus. Idei i obrazy F. M. Dostoevskogo [The ideas and images of F. M. Dostoevsky] / M. S. Gus. - 2nd ed., Ext. - Moscow: Fiction, 1991 - 592 p.
  5. Dostoevsky FM. Collected Works in 15 volumes. - Volume 7. [Electronic resource] / F. M. Dostoevsky // L.: Science, 1990. - URL: http: // ilibrary.ru ›Demons (appeal date 03/12/2019).
  6. Isaeva I.A. Gradual'naya semantika glagola v sovremennom russkom yazyke [Gradual semantics of the verb in modern Russian]: dis. ... Cand. filol. Sciences: 10.02.01 / I.A. Isaeva. - Saransk, 2011. - 347 p.
  7. Kalimullina L.A. Semanticheskoe pole emotivnosti v russkom yazyke: diahronicheskij aspekt (s privlecheniem materiala slavyanskih yazykov) [Semantic field of emotiveness in the Russian language]: the diachronic aspect (with the involvement of the material of Slavic languages): author. dis. ... Dr. Phil. Sciences: 10.02.01 / L.A. Kalimullina. - Ufa, 2006. - 43 p.
  8. Mochulsky K.V. Gogol'. Solov'ev. Dostoevskij [Gogol. Solovyov. Dostoevsky] / K.V. Mochulsky. - Moscow: Republic, 1995. - 426 p.
  9. Sistemnyj semanticheskij slovar' russkogo yazyka. Predikatnaya leksika [System semantic dictionary of the Russian language. Predicative vocabulary] / L. M. Vasiliev - Ufa: Gilem, 2005. - 466 p.
  10. Tolkovyj slovar' russkih glagolov: ideograficheskoe opisanie. Anglijskie ekvivalenty. Sinonimy. Antonimy [Explanatory Dictionary of Russian Verbs: Ideographic Description. English equivalents. Synonyms. Antonyms] / Under total. ed. L. G. Babenko. - Moscow: Ast-press, 1999. - 694 p.
  11. Shakhovsky V. I. Lingvisticheskaya teoriya emocij [Linguistic Theory of Emotions] / V. I. Shakhovsky. - 2nd, isp. and add. ed. - Moscow: Gnosis, 2008. - 416 p.