НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПЛОДОИЗГНАНИИ В ПЕРИОД РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПЛОДОИЗГНАНИИ В ПЕРИОД РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Научная статья

Воронина Г.А.

Астраханский Государственный Университет, Астрахань, Россия

 

Аннотация

Статья раскрывает некоторые актуальные вопросы, связанные с применением законодательства о прерывании беременности в период Российской империи. Автор приходит к выводу, что на рубеже 19 века, как законодательство периода империи, так и практика его применения ставят основной вопрос о нецелесообразности, бесполезности закона о плодоизгнании, вопрос о совершенном его упразднении.

Ключевые слова: преступление, изгнание плода, убийство, закон

Key words: crime, murder, expulsion of fetus, law

В период Российской империи самое частое из всех преступлений совершаемых женщинами считалось детоубийство и изгнание плода. Так, например, в общем числе осужденных в судебных местах в Российской империи за период 1876-1885 гг женщины составляют за детоубийство и изгнание плода 98,5 %. По мнению правоведа Я. Орович, виною тому были невыгодные условия ее общественного положения, условия, при которых вся вина незаконной половой связи падает на женщину [1, с.114].

Законодательство периода империи определяет изгнание плода как преступление, противозаконное, сознательное и волимое умерщвление плода. Воспринимаемое как убийство, изгнание плода в период империи прошло путь от квалифицированного вида убийства до убийства привилегированного и характеризовалось неоднозначностью подходов к разрешению вопросов связанных  с этим деянием.

К числу вопросов трудных и спорных связанных с проблемой искусственного прерывания беременности в период Российской империи относился вопрос о точном ограничении детоубийства от умерщвления плода. Так, по мнению Н. С. Таганцева, различие плодоизгнания и детоубийства заключается в следующем: пока зародыш существует утробною жизнью, он может быть объектом первого преступления, как скоро получил он внеутробное самостоятельное бытие, посягательство на него является или детоубийством или просто убийством, смотря по тому, кем и когда оно совершается [2, с.263].

Позднее М. М. Боровитинов,  изучая данную проблему, обратил внимание на существование различных мнений в судебной практике при разрешении вопросов об отграничении детоубийства и плодоизгнания. Согласно одному мнению, с момента начала родового акта младенец должен рассматриваться не как зародыш или плод, а как человек, и лишение его жизни должно быть признаваемо убийством. Другое мнение обращает внимание на то, где последовало приложение силы – в утробе или вне утробы, и на этом основании относить к истреблению плода умерщвление его хотя бы и во время родов, но такими действиями, которые прекращают его жизнь еще в утробе матери, к детоубийству – умерщвление действиями вне утробными. Третье, господствующее мнение – начало дыхания. Следует признавать детоубийством, а не истреблением плода: 1) умерщвление младенца ранее окончания родового акта, еще не отделившегося от утробы, но уже начавшего дышать, и 2) умерщвление младенца, хотя бы и не начавшего дышать, если с отрезанием или оторванием пуповины прекратилась его связь с организмом матери [3, с.17].

Трудность установления факта избавления от нежелательной беременности приводила к безнаказанности лиц совершивших его. Так, по примечанию правоведа Н. С. Таганцева, число обнаруженных преступлений этого рода относилось к числу действительно совершившихся, как 1:12 [2, с.250]. Другой правовед периода империи А. С. Игнатовский отмечал, что до суда доходит только незначительное количество случаев выкидышей, большая же часть их скрывается; да и те дела, которые расследуются судом, возбуждаются большей частью случайно, редко вследствие доноса потерпевшего, а чаще благодаря доносу конкурентов по этому же ремеслу. Во всей Европейской России таких дел, например в1900 г., было возбуждено всего – 24 [4, с. 342].

Установление умысла виновного в совершении избавления от  беременности также являло собой одну из сложных задач, которые стояли перед  судом присяжных при разрешении дел о преступном плодоизгнании. В связи с чем, правоведы пытались подробно классифицировать группы средств для произведения истребления плода или выкидыша. Так, например Н.С. Таганцев выделял две группы средств: психические (сильный испуг, сильное нервное потрясение) и физические (излишнее употребление спиртных напитков, через меру частое совокупление, непосильная ходьба и работа, побои, кровопускания, приставление пиявок к половым органам, механические) [2, с.275]. А. С. Игнатовский выделяет средства механические и внутренние – фармацевтические [4, с. 347].

Врач – эксперт должен был установить, что выкидыш был вызван действиями виновного, то есть доказать наличность причинной связи.

Однако истребление плода, как и другое убийство, могло быть совершено и по неосторожности, что являлось не наказуемым по законодательству периода империи. Причиной тому была необходимость доказать, что виновный знал или мог знать сам факт беременности.

Установление надлежащего ответчика по делу также относилось к категории вопросов трудно разрешимых. Выкидыш мог быть произведен и специалистами, получившими медицинское образование, например: врачем, акушеркой, аптекарем и для таких лиц  наказание усиливалось. Однако А. С. Игнатовский делает примечание, что по факту ответчиками перед законом являются исключительно повивальные бабки, врачи же большей частью ускользают от суда, так как они сами в большинстве случаев не производят выкидыша, а дают только указания [4, с. 343].

Для установления виновности не маловажное значение имело определение мотивов, которыми руководствовалась женщина при избавлении от нежелательной беременности. Извинительными и зачастую оправдательными являлись для  женщины виновной в намеренном изгнании плода следующие мотивы: стыд, страх, нужда. Страх впрочем, по примечанию А. С. Игнатовского  обуславливался также нуждой - боязнью лишения места. С другой стороны, богатые нередко производили выкидыш, чтобы подольше сохранить свежесть лица и молодость [4, с.342].

В Российской империи к концу 19 века в судопроизводстве дел по намеренному прерыванию беременности сложилась практика оправдания громадного процента лиц, которым инкриминировалось данное деяние.

И. Б. Фукс объяснял это как сложностью в подавляющем большинстве случаев определения, имело ли в данном казусе место плодоизгнание и к тому же преступное или нет, так и трудностью выяснения того, что эмбрион до употребления абортивных средств был еще жив и что изгнан был не мертвый плод или что изгнание плода произошло вследствие деяний законом преступными не признаваемых, как, например, употребление лекарств, плодогонных свойств которых беременная не знала и принимала которые в иных целях или поднятия тяжести [5, с. 17].

Таким образом, как законодательство периода империи, так и практика его применения ставят на рубеже 19 века вопрос о нецелесообразности, бесполезности закона о плодоизгнании, а, следовательно, вопрос о совершенном его упразднении.

Литература 

1. Орович Я. Женщина в праве (с приложением всех постановлений действующего законодательства, относящихся к лицам женского пола). - С.-Петербург, центральная типо-литография М. Я. Минкова,1895 г, 326 с.

2. Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. Том II- С.- Петербург, типография А. М. Котомина,1871 г., 521с.

3. Боровитинов М.М. Детоубийство в уголовном праве.- С.- Петербург, типо-литография С.-Петербургской тюрьмы, 1905  г., 29 с.

4. Игнатовский А. С. Судебная медицина. Выпуск 1.- Юрьев, типография К. Маттисена,1911 г., 426 с.

5. Фукс И. Б. Проблема преступности плодоизгнания. Харьков, Типо - Литография М. Сергеева и К. Гальченка, 1910. 21с.