СОЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ МЕЖПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ДИСКУРСА В XXI ВЕКЕ

Омельчук С.С.

Аспирант, Новосибирский государственный университет экономики и управления (НИНХ)

СОЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ МЕЖПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ДИСКУРСА В XXI ВЕКЕ

Аннотация

Статья посвящена социальным условиям, опосредующим развитие межпрофессионального дискурса в XXI веке. Опираясь на системный подход, автор утверждает подверженность межпрофессионального дискурса общим тенденциям в развитии общества. Среди таких тенденций в статье рассматриваются индивидуализация и нарастание отчуждения, девальвация ценности знания, формирование клипового мышления. Причина подобных тенденций видится автором статьи в виртуализации общества. Для ее интерпретации автор использует концепцию Дмитрия Иванова и теорию симулякров Ж. Бодрийяра. 

Ключевые слова: межпрофессиональный дискурс, виртуализация, коммуникация.

 Omelchuk S.S.

Postgraduate student, Novosibirsk State University of Economic and Management

SOCIAL CONDITIONS OF DEVELOPMENT OF INTERPROFESSIONAL DISCOURSE IN THE XXI CENTURY

Abstract

The article is devoted to social conditions of mediating development of interprofessional discourse in the XXI century. Based on a systematic approach, the author claims exposure of interprofessional discourse to general trends in the development of society. Among these trends in the article discusses the individualization and the growing alienation, the devaluation of the value of knowledge, the formation of clip thinking. The reason for this trend is seen by the author in the virtualization of the society. For its interpretation the author uses the concept of Dmitry Ivanov and the theory of simulacra of Jean Baudrillard.

Keywords: interprofessional discourse, virtualization, communication.

Поскольку сферу межпрофессионального дискурса мы рассматриваем как фрагмент социальной реальности, то ее актуальное состояние и возможные перспективы развития во многом детерминируются особенностями функционирования общества на современном этапе. Так как межпрофессиональный дискурс предполагает взаимодействие и кооперацию между его участниками, то на возможности его реализации и перспективы его развития, по нашему мнению, в первую очередь, будет влиять характер социальных отношений, сложившийся на данный момент времени, уровень общественной солидарности и согласованности действий как в целом всех социальных слоев и групп, так и социально-профессиональных групп и сообществ в частности. Ситуация в современном обществе может быть охарактеризована как противоречивая в том плане, что в нем присутствуют как тенденции интеграции, так и явные проявления десолидаризации и нарастания напряженности в отношениях. Развитие кооперации и взаимодействия наблюдается в рамках обособленных социальных групп, каждая из которых имеет свою субкультуру и преследует свои групповые интересы: этнических, социально-профессиональных, социально-территориальных, политических, экономических и т.п. Межгрупповые же отношения часто сопровождаются противоречиями и конфликтах, среди причин которых можно отметить конкурентную борьбу за ресурсы (информацию, власть, престиж, авторитет, территорию, рынки сбыта и т.д.), развитие социальных стереотипов и предрассудков, сознательный изоляционизм. Подобные условия затрудняют развитие межпрофессионального дискурса в том плане, что необходимое для этого налаживание тесных контактов между различными профессиональными сообществами часто представляется затруднительным из-за взаимного недопонимания вследствие имеющихся профессиональных стереотипов, а также из-за опасений по поводу утраты важных ресурсов. Так, стереотип «чиновник-бюрократ и бумагомаратель» с одной стороны, и стереотип «преподаватель-взяточник» с другой, не позволяют наладить нормальный коммуникационный процесс и совместно решать проблемы развития высшего образования на уровне региона, города или даже конкретного ВУЗа. Причина подобной ситуации, по нашему мнению, кроется в излишней индивидуализации общественной жизни, ведущей к крайнему рассогласованию интересов. Усугубляется положение такой тенденцией, как виртуализация коммуникаций, ведущей к преобладанию технически опосредованных форм общения над естественными – вербальным, невербальным и письменным. В результате нарастает отчуждение. Так, Карл Ясперс, немецкий философ-экзистенциалист, подробно описывая положение человека в мире, указал, что человек является частью огромного социального механизма, он превращен в функцию, он теряет свою уникальность, становится винтиком огромной социальной машины. Людям все равно, что будет с другими. Человек чувствует себя одиноким и изолированным от всего мира. Люди ХХ века теряют свою уникальность, они обезличиваются. Как писал Ясперс, это люди «без судьбы, без различий и без подлинной человеческой сущности» [9, c. 311]. Ясперс поднимает проблему обезличенности социальных отношений, обесценивания человека. Значительную роль коммуникационной сферы общественной системы в динамике межпрофессионального дискурса можно объяснить тем, что она является необходимым базисом для межпрофессиональной текстосозидающей активности, в ходе которой конструируется особый инфокоммуникационный субмир, отражающий результаты совместной интерпретации его участниками определенных фактов, явлений и процессов объективной действительности. Так, в ХХ веке в связи с развитием экранных средств передачи и распространения информации ценность знания значительно снижается, они становится общедоступными и обширными, однако на этом фоне резко снижается их качество. Знание в современно мире по большей своей части приобретает рецептурный характер. Такой тип знания – это повседневные знания, то есть знания, необходимые для эффективного совершения рутинных действий. Такая ситуация означает духовное обеднение общества, сведение всех знаний к уровню обыденности. Несмотря на то, что данный пласт общественного сознания является первичным и во многом определяет социальное поведение индивидов, а значит и непосредственную жизнь общества, развитие человека, на что и направлено образование, включает наряду с этим и основы научных знаний, знания в сфере искусства, философии, права и т.д. Ситуация в экранном обществе такова, что среди огромного обилия информации человек теряется и не успевает выбрать подлинно качественные и истинные ее сегменты, поэтому его знаниевый запас носит фргаментарный мозаичный, часто ограниченный характер. Но данный аспект – это сфера саморазвития человека, одним из основных способов которого является самообразование. Но получение рецептурных знаний сейчас во многом составляет содержание образовательного процесса во многих учреждениях профессионального образования. Зачастую профессиональная подготовка сводится лишь к получению узкоспециальных знаний, а общегуманитарной подготовке отводится незначительное место, что ведет к формированию узконаправленных выпускников вузов, разбирающихся лишь в узкой области своей профессиональной деятельности. Экран участвует в создании иллюзорной, мифологизированной, виртуальной, неистинной картины мира. В данном контексте ставим вопрос о раскрытии сущности виртуальной реальности в обыденной жизни населения и в новых аспектах информационного пространства. Для оценки понятия виртуальной реальности важно провести параллели с объективной реальностью. Как отмечает Г. Маклюэн, «… доминирующим органом ощущений и общественной ориентации в доалфавитных обществах было ухо – слух был верованием …» [6]. Сегодня место уха у человека занял глаз. Большую часть информации в обыденной жизни индивид получает именно посредством зрения. С помощью глаз предоставляется возможность не только увидеть реально, но и виртуально услышать, и даже почувствовать. Так как в реальности подобное уже испытывалось и ощущалось (биение сердца, боль или зуд в пальце и т.п.). Собственно проецирование того, что предоставляют информационные технологии, есть виртуальная реальность. А исходной точкой отсчета выступает именно объективная реальность, которая соответствует природе человека. Таким образом, можно сформулировать понимание виртуальной реальности, как некоего топоса, искусственно созданного при помощи технических средств, позволяющего воспринимать себя зрительно, а, также используя слух (реже осязание и обоняние), вступать с ним в контакт, используя копируемые и проецируемые в себе объекты реального мира. Обратимся к концепту виртуализации общества современного отечественного социолога Д.И. Иванова, в рамках которой, по нашему мнению, можно наглядно репрезентировать и интерпретировать общественные процессы и явления, связанные с виртуализацией социальной жизни. Виртуализацией Иванов называет «любое замещение реальности ее симуляцией/образом - не обязательно с помощью компьютерной техники, но обязательно с применением логики виртуальной реальности» [3, c. 27]. Виртуализация социальной реальности понимается нами как ее раздвоение на константную и виртуальную посредством создания символов и символических систем, социальных типизаций, не являющихся объективациями истинных мыслей и чувств членов общества. Иные формы социальной реальности, искусственные, неподлинные, порождаемые первичной реальностью, конструируемые, начинают все больше и больше замещать первичные формы общественного поведения и общественной жизни. И речь идет не просто о компьютерной виртуальной реальности, ставшей для многих «второй жизнью». Виртуальность подменяет собой реальность повсюду в повседневной жизни в современную эпоху. Социальную реальность в нашу эпоху можно с полной уверенностью дифференцировать на две сферы: константную и виртуальную. Константная реальность есть реальность подлинная, порождающая, а виртуальная реальность есть реальность порождаемая, но отличная по свойствам от константной. Таким образом, константная социальная реальность продуцирует виртуальную социальную реальность, которая порой подменяет собой оригинал. Так, современное общество адекватно отражается с помощью целого ряда категорий: «общество потребления», информационное общество, постиндустриальное общество. Все эти категории объединяет одно: в них фиксируется такое качество современного общества, как наличие информационной надстройки, гиперреальности, которая продуцируется базисом, то есть материальной сферой. При этом, данная информационная надстройка детерминирует жизнь членов общества больше, чем материальная сфера. К процессам виртуализации относятся, на наш взгляд, все тенденции современной социальной жизни, связанные с симулированием реальности, замещение подлинных социальных фактов (используя подход Э.Дюркгейма) и социальных действий (подход М.Вебера) симулякрами, то есть некими образами этих фактов и действий. Например, выборы в органы представительной власти как реальный институт демократической политической системы подменяется псевдовыборами, которые представляют собой спектакль, разыгрываемый властями и в котором участие граждан в политическом процессе симулируется. Виртуализация общества во многом связана с омассовлением общественного сознания. Общество из целостной совокупности осознанно взаимодействующих индивидов и социальных групп, объединенных единой ценностно-нормативной системой, закрепленной в морали, религии, праве, философии, превращается в единую безликую массу или совокупность масс, различия между представителями которых стираются, а действия становятся бездумными и унифицированными. Подобное понимание виртуализации коррелирует с концептом «общество потребления», в котором зафиксирована такая черта современного общества, как бездумное сверхпотребление в массовых масштабах. Поведение индивида в виртуализированном обществе изменяется, так как меняются условия его социального бытия. На смену социальным фактам (институтам), которые задают индивиду определенные рамки поведения и обладают принудительной силой воздействия приходят симуляции, которые воспринимаются как элементы игры, виртуальной реальности, из которой в любой момент можно выйти или изменить ее параметры. В интерпретации виртуализации общества через симуляцию фрагментов социальной реальности значительным эвристическим потенциалом обладает категория «симулякр», введенная Ж. Бодрийяром [2]. Понятие «симулякр» у Бодрийяра используется для обоснования идеи об «утрате реальности». Реальность у французского социального философа – это ценностное содержание вещей и поступков. Исходя из этого, у каждой вещи и поступка есть свое ценностное содержание. «Развеществление» связывается с тем, что реальные вещи и поступки как образы или формы теряют свое ценностное содержание, становясь симулякрами. Бодрийяр выделяет четыре последовательные фазы отношений между реальностью и знаками (образами). На первой фазе образ является отражением подлинной реальности; на второй фазе он маскирует и извращает подлинную реальность; на третьей фазе он маскирует отсутствие подлинной реальности; и наконец, на четвертой фазе знак не имеет никакой связи, с какой бы то ни было реальностью. Постмодерн - время перехода к отношению третьего и четвертого порядков. На последней фазе образы функционируют как самореферентные знаки, симулякры. Сознание человека виртуализированного общества, погруженное в мир экранных образов, ярких и привлекательных, становится отчужденным от подлинной жизни. Яркое метафоричное изображение подобной ситуации, пусть и фантасмагорическое, представлено в кинокартине братье Вачовски «Матрица». Пусть люди не являются батареями для выработки энергией, необходимой машинами, которые полностью поработили их за счет контроля над сознанием и погружения в иллюзорную продуцируемую реальность. Но нельзя отрицать, во-первых, того факта, что людские массы в обществе XXI столетия часто имеют дело не с реальностью самой по себе, а с ее заменителем – виртуальной реальностью, продуцируемой экранными масс-медиа. А во-вторых, люди отдают тратят свою жизнь, расходуют свою энергию ни себе во благо, а для поддержания сложившегося в развитых странах еще полвека назад потребительского общества, когда сверхпроизводство с целью извлечения максимальных прибылей нуждается в таком же сверхпотреблении. Данные тенденции были рассмотрены и подвергнуты подробной критике такими социальными философами, как Э. Фромм [8], Г. Маркузе [7], Ж. Бодрийяр [1]. Потребление свыше реальных потребностей стало характерным для западных индустриально развитых обществ во второй половине прошлого столетия. В XXI веке подобная тенденция, подвергаемая критике, прежде всего, в рамках неомарксизма становится все более актуальной и для российского общества, в котором потребление так же, как и на Западе, искусственно стимулируется с помощью различных инструментов манипуляции массовым сознанием: рекламы, моды, общественных стереотипов и так далее. Интересным нам представляется тот факт, что если в традиционном обществе важным местом психоэмоциональной разгрузки для человека являлся храм, где он мог побыть наедине со своими мыслями или же попросить совета у священника, обратиться к Богу и Святым, то есть реализовать акт коммуникации со сверхъестественным, то в информационном обществе, подобные функции выполняют не храмы, а магазины. Атрибутом общества сверхпотребления стали сначала супермаркеты, а затем и гипермаркеты. Для такого общества характерным становится доминирование количества над качеством, то есть упор на максимизацию производства и потребления. Семейные лавки, небольшие уютные магазины вытесняются с рынка гигантскими гипермаркетами, часто сетевыми. Распространение сетевых магазинов, как крупных (Лента, Ашан), так и небольших (Магнит, Shpar) представляет лишь частное проявление еще одного феномена общества XXI века – сетевизации. «Сетевое общество» как научное понятие относительно недавно стало применяться в социогуманитарном знании, вследствие чего и по сей день остается дискуссионным. Среди множества мнений по его поводу сложилось и такое, согласно которому данное понятие вообще концептуально несостоятельно, так как в сетевом обществе отсутствует что-либо принципиально нового, кроме количественного проявления – возрастания числа сообщений, увеличения скорости и уплотнения коммуникационных потоков. Коммуникация со средой является атрибутом биологической сущности человека, так как, являясь млекопитающим, наделенным способностью к аудиовизуальному восприятию, человек изначально использовал воздушное и световое коммуникационные пространства. Развитие телекоммуникационных сетей и опосредованное им формирование виртуальной реальности сопровождалось виртуализацией общества. Таким образом, виртуализация обеспечивает механизмы скрытого осуществления власти, поскольку, во многом благодаря ей, массовое сознание в постсовременном обществе является сильно мифологизированным. Человек postmodernity во многих отношениях исходит не столько из совокупности реальных фактов, сколько из конструируемых элитой мифов, прежде всего политических. Увеличение образного, визуального в содержании информации, потребляемой массами, также является проявлением и фактором архаизации общественного сознания и бытия, т. к. наглядно-действенное и наглядно-образное мышление преобладало у большинства людей традиционного общества. По мере углубляющегося и расширяющегося проникновения в деятельность людей компьютерных технологий, мультимедиа и реалистичной трехмерной виртуальной реальности возможна реставрация «нерацио¬нального мышления» ранних эпох – модуса функциони¬рования сознания, основанного на интуиции, скачках воображения и нечетких повседневных правилах. Поскольку сетевое общество формируется как глобальное, М. Маклюэн определил его как «мировую деревню», отметив то же свойство – всеобщую коммуникационную связанность и открытость [5]. Определение «мировая деревня» и малая степень приватности, примерно как в настоящей деревне с ее общинностью и пересудами, также являются чертами архаизации постсовременного сетевого общества. К таковым же относится и связанная с уменьшением приватности деиндивидуализация человека постсовременности, ведущая к появлению типа, который В. А. Кутырев назвал «дивид» и «распределенный индивид», обусловленная растворением личности в хаосмосе постоянных многосторонних коммуникаций, ее превращением в узелок инфокоммуникационной сети c перспективой слияния индивидуальных интеллектов в коллективный [4, c. 69-70]. Итак, условиями развития межпрофессионального дискурса в формирующемся в XXI веке постсовременном обществе являются виртуализация социальной реальности, развитие экранной культуры, информационное перенасыщение, сопровождающееся дефицитом качественной информации, а также обесценивание знаний. Указанные тенденции социальной жизни с одной стороны расширяют возможности реализации межпрофессионального дискурса в плане невиданных ранее возможностей коммуникации, а с другой стороны затрудняют его по причине вытеснения из межпрофессионального коммуникационного пространства подлинной информации вымышленной, создающей симулякры вместо полноценных знаков и символов.

Литература

1. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Логос, 2009. 300 с.
2. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция [Электронный ресурс]. URL: http://exsistencia.livejournal.com (дата обращения 12.04.2016).
3. Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб.: Петербургское востоковедение, 2007. – 96 с.
4. Кутырев В. А. Крик против небытия. – Вопросы философии. – 2008. – № 8. – С. 60–72.
5. Маклюэн М. Галактика Гутенберга: Сотворение человека печатной культуры. – Киев: «Ника-Центр», 2006. – 432 с.
6. Маклюэн Г. М. Средство есть само содержание [Электронный ресурс]. – URL: http://www.liveinternet.ru/users/publizist/post264101467/ (дата обращения 12.04.2016).
7. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: исследование идеологии развитого индустриального общества. М.: АСТ, 2006 г. - 526 с.
8. Фромм Э. Здоровое общество. М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006 г. – 539 с., Фромм Э. Человек для себя. М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006 г. 314 с.
9. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994 г. 527 с.

References

1. Bodrijjar Zh. Sistema veshhej. M.: Logos, 2009. 300 s.
2. Bodrijjar Zh. Simuljakry i simuljacija [Jelektronnyj resurs]. URL: http://exsistencia.livejournal.com (data obrashhenija 12.04.2016).
3. Ivanov D.V. Virtualizacija obshhestva. SPb.: Peterburgskoe vostokovedenie, 2007. – 96 s.
4. Kutyrev V. A. Krik protiv nebytija. – Voprosy filosofii. – 2008. – № 8. – S. 60–72.
5. Makljujen M. Galaktika Gutenberga: Sotvorenie cheloveka pechatnoj kul'tury. – Kiev: «Nika-Centr», 2006. – 432 s.
6. Makljujen G. M. Sredstvo est' samo soderzhanie [Jelektronnyj resurs]. – URL: http://www.liveinternet.ru/users/publizist/post264101467/ (data obrashhenija 12.04.2016).
7. Markuze G. Jeros i civilizacija. Odnomernyj chelovek: issledovanie ideologii razvitogo industrial'nogo obshhestva. M.: AST, 2006 g. - 526 s.
8. Fromm Je. Zdorovoe obshhestvo. M.: AST: AST MOSKVA: HRANITEL'', 2006 g. – 539 s., Fromm Je. Chelovek dlja sebja. M.: AST: AST MOSKVA: HRANITEL'', 2006 g. 314 s.
9. Jaspers K. Smysl i naznachenie istorii. M.: Respublika, 1994 g. 527