РЕЛИГИОЗНОСТЬ КАК РЕСУРС ОПТИМИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Лобазова Ольга Федоровна

Доктор философских наук, профессор кафедры социальной философии, религиоведения и теологии, Российского государственного социального университета (Москва)

РЕЛИГИОЗНОСТЬ КАК РЕСУРС ОПТИМИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Аннотация

Реальными партнёрами в процессе оптимизации социальных отношений могут стать органы власти и руководство религиозных организаций. Но  вопросы деятельности религиозных организаций должны быть определены юридически безукоризненно, а их общественный авторитет отражен официальной государственной идеологией.

Ключевые слова: религиозность общества, взаимодействие религии и общества.

Lobazova Olga Fedorovna

Doctor of Philosophy, Professor Department of Social Philosophy, Religious Studies and Theology, Russian State Social University (Moscow)

RELIGIOUS AS A RESOURCE OPTIMIZATION SOCIAL RELATIONS

Abstract

A real partner in the process of optimization of social relations can become authorities and the leadership of religious organizations. But issues of religious organizations should be defined legally impeccable and their social prestige reflected the official state ideology.

Keywords: religious societies, the interaction of religion and society.

Россия уникальна по своей многонациональной палитре и поликонфессиальным параметрам. Весьма важно в этой связи осмыслить роль религиозности общественного и личного сознания в социальных отношениях. Роль религиозности сознания может проявляться, прежде всего, при выборе социальными силами типа взаимодействия: от конфликта и противостояния до компромисса и партнёрского сотрудничества.

Существуют интересные данные [1] о готовности россиян к взаимодействию с учётом конфессиональной принадлежности сторон взаимодействия. Во всех религиозно-мировоззренческих группах более половины респондентов полагают, что наличие разных мировоззренческих взглядов не мешает сотрудничеству в сфере общественно-политической деятельности. Среди общественных сил наибольшим доверием во всех религиозно-мировоззренческих группах, за исключением неверующих, пользуются религиозные организации. Мнение о России как государстве исключительно русских людей («Россия для русских») поддерживает лишь небольшая часть респондентов. Суждение о том, что русские в многонациональной России должны иметь больше прав, поскольку они несут основную ответственность за судьбу страны,  разделяется преимущественно православными верующими: в их группе его поддерживает около трети респондентов. Большая часть респондентов всех конфессиональных групп поддерживает тезис о России как общем доме многих народов. Факторы социально-экономического и политического характера, по мнению верующих респондентов, являются решающими в процессе возникновения межнациональных конфликтов. Собственно конфессионально-культурные факторы, по их мнению, не играют первостепенную роль.

Исследование выявило, что наименьшее влияние национальная принадлежность другого человека имеет при личном знакомстве. Несколько больше национальная принадлежность сказывается при выборе круга друзей. Ещё более значительную роль национальный фактор играет при выборе места жительства. Наибольшее влияние на межличностные отношения национальный фактор оказывает в семейно-брачной сфере. Культурно-конфессиональная близость народов далеко не всегда является в современных условиях решающим фактором межнациональной толерантности. Подтверждением этому служит выявленное тяготение не к родственным культурно-конфессиональным общностям, а к национальным группам, проявляющим в современной обстановке миролюбие и готовность к сотрудничеству.

Анализ уровня межнациональной толерантности конфессиональных и мировоззренческих групп даёт основания для выводов относительно субъективно осознаваемых и признаваемых общественным сознанием факторов: определение народа – реального и потенциального лидера среди субъектов государственности; определение религиозной организации – реального и потенциального лидера среди конфессий; определение предпочитаемого населением способа организации социального пространства; определение предпочитаемого населением способа решения возможных национальных и религиозных конфликтов.

По нашему мнению, данные исследования говорят о том, что:

1. Народом, которому отданы предпочтения и симпатии, а также признание прав лидерства в государственном строительстве, является русский народ.
2. Религиозной организацией, за которой признаются наибольшие возможности влияния на ход социального развития страны, является Русская православная церковь.
3. Наиболее предпочтительным способом организации межнационального и межконфессионального сотрудничества для православных является расширение прав русского и православного населения, для неправославных и неверующих – сохранение устоявшегося типа равноправных взаимоотношений, характерных для советского периода.
4. Наиболее предпочтительным способом преодоления межнациональных и межконфессиональных конфликтов признаётся решение социально-экономических проблем, преодоление коррупции, борьба с фанатизмом и экстремизмом на религиозной почве.

Также есть возможность сказать об обстоятельствах, оказывающих разнонаправленное влияние на развитие межнациональных и межконфессиональных отношений. Среди обстоятельств, способствующих развитию атмосферы сотрудничества, можно назвать: 1) взаимную симпатию народов, составляющих этническое ядро исторической России – русских, украинцев и белорусов, и мусульманских этносов, имеющих в нашей стране свои исконно исторические территории – татар и башкир; 2) одновременное доминирование во всех конфессиональных группах негативного восприятия новых религиозных движений, не укоренённых в российской культурной традиции и в ряде случаях носящих деструктивный характер; 3) несвязанность выражения антипатий к отдельным народам с расовыми, этническими и религиозными отличиями.

К обстоятельствам, могущим оказать негативное влияние на характер межнационального и межконфессионального диалога следует отнести: 1) желание людей, осознающих свою национальную идентичность, всеми доступными способами сохранить и собственную конфессионально-культурную идентичность – чем выше ценность сферы деятельности личности для определённой конфессии, тем меньше в неё допускаются представители иных национальностей; 2) выражение более жёсткой и даже наступательной позиции в вопросах межнациональных и межконфессиональных отношений религиозно активным лицами у православных и мусульман, тогда как среди представителей национально-конфессиональных меньшинств религиозно активные субъекты в наибольшей мере выступают сторонниками межнациональной толерантности, как залога их равноправного положения; 3) проявление более высокой толерантности среди людей,  выигравших от реформ,  – если  распределение бедности и богатства, характерное для современной России сохранится, то для распространения  веротерпимости не хватит социальных сил.

Религиозные структуры, – будучи авторитетными для своих последователей, выражая их конфессионально-цивилизационную принадлежность, – подвигают к взвешенным, неагрессивным действиям, способствуют превращению конфликтной – личной, общественной, политической – культуры в терпимую, демократическую, гражданскую. Хотя  традиционный авторитет религии, церковных организаций, в ряде случаев используется определёнными силами в прямо противоположных, экстремистских целях, но не это главное и определяющее в социальных и духовных действиях религиозных структур разных направлений. Основным фактором является способность религиозных организаций в обстановке полиэтничности и многоконфессиональности осуществлять многоуровневые контакты по типу социального диалога.

Взаимодействия в рамках диалога могут проходить по типу идеологического и практического противостояния, социального партнёрства и социального сотрудничества. Выбор типа взаимодействия зависит от установок и мотивов сознания и руководства организаций, и массы верующих, составляющих активную часть религиозных организаций. Во всех случаях отмечается та или иная степень выраженности и направленности чувства социальной солидарности.

Социальное партнёрство – взаимодействие, которое предполагает, что участники процесса установили, каковы их общие цели (или насколько и в чём они совпадают), какие конкретные задачи, действия они должны осуществить для достижения этих общих целей, какие результаты они надеются получить и какую ответственность за это понести. Причём негласное соглашение здесь не играет роли, партнёрство требует правового определения полномочий, прав и обязанностей сторон, осуществляющих взаимодействие на уровне социального партнёрства.

Социальное сотрудничество (солидаризм), более всего выражающее чувство социальной солидарности, может начинать вырастать на почве правовых ограничений и установлений, но должно перешагнуть эти рамки и основываться, в высшей степени, на установлениях нравственного характера, на признании авторитета духовных ценностей (приоритет которых, прежде всего, легитимирован традицией и состоянием убеждений, а не статьями закона или инструкции).

Социальное партнёрство подразумевает, что речь идёт о взаимодействии таких субъектов, чьи интересы можно признать социально значимыми – это общественные, общественно-политические, государственные институты, социальные слои, классы, страты и т.д. Социальное сотрудничество (солидаризм) подразумевает, что в процесс взаимодействия вовлечены все субъекты, существующие в обществе, а не только значимые, крупные, авторитетные. Взаимодействие по типу социального сотрудничества предполагает, что отдельная личность, малая группа, даже группы маргинального характера или характера социального андеграунда (через своих представителей) становятся равноправными участниками социального взаимодействия, поскольку могут рассчитывать на учёт собственных интересов при вынесении общественно значимого решения.

Правила взаимоотношений, расцениваемые как партнёрские, устанавливаются системой законодательства, специальными соглашениями. Они более известны широкой публике, но менее защищены от мелких нарушений конкретными участниками взаимодействия. Правила взаимоотношений, расцениваемые как сотруднические (солидаристские), регулируются, в том числе, нормами морали и нравственности, что создаёт дополнительные гарантии их выполнения на индивидуальном уровне, когда контроль руководства невозможен.

Искать примеры отношений, соответствующие типу партнёрских и сотруднических (солидаристских) отношений, в системе «общество – религиозные организации» возможно на нескольких уровнях: 1) отношения, складывающиеся в результате взаимодействия между представителями органов власти, официальными представителями общественных и политических движений и руководящими органами религиозных организаций; 2) отношения, складывающиеся между руководящими органами разных религиозных организаций; 3) отношения, складывающиеся в результате взаимодействия между рядовыми членами религиозных общин и неверующими; 4) отношения между рядовыми членами разных религиозных общин, принадлежащих к различным вероисповеданиям.

Теоретически сферы взаимодействия, принципы взаимоотношений определяются высшим руководством религиозных организаций в основных документах – решениях соборов, постановлениях духовных управлений и т.д. Именно здесь принципы сотрудничества, соработничества, соборности, терпимости провозглашены в наиболее полном виде. И эти принципы наиболее последовательно реализуются на двух первых уровнях взаимоотношений. Причиной тому служит то, что руководители религиозных организаций представляют собой наиболее подготовленных и опытных в политическом смысле людей, которые профессионально заняты выстраиванием внешних отношений, не заинтересованы в их разрушении, умеют преодолевать эмоциональные барьеры, владеют своими чувствами.

Отступление от официальных принципов взаимодействия наблюдается, прежде всего, на других уровнях – между рядовыми членами религиозных общин и неверующими, между разными по вере религиозными общинами. Как показывает практика, наиболее острые противоречия можно зафиксировать во взаимоотношениях между верующими разных религий. Противоречия между верующими и атеистами потеряли былую остроту, поскольку теперешние условные «атеисты» рассматриваются как перспективная база роста религиозных организаций при условии эффективности соответствующей пропаганды и агитации.

Столкновения между верующими разных религий наблюдаются в тех регионах, которые в результате постсоветской миграции, смене государственных рубежей и политических режимов, быстро меняют состав населения. Пример тому – противостояние православных и униатов в Западной и в Центральной Украине, прямое противоборство православных и мусульман в Крыму, в Казахстане, в государствах Средней Азии. Смена удельного веса проживающих в некоторых регионах России  отражается, в том числе, и на качестве взаимоотношений между представителями разных религий. Это можно наблюдать на примере Западной Сибири (Тюмень), Татарстана, Москвы. Руководство религиозных организаций на официальном уровне постоянно призывает решать все вопросы мирным путем, одновременно настаивая на внутренней верности вероучению и потому готовности к идейному противостоянию другим религиям.

Необходимо сказать, что законные рамки отношений не могут гарантировать  сердечной теплоты между сторонами, которая и является залогом того, что участники взаимодействия станут или  останутся друзьями, а не только сторонами соглашения. Если же существуют только  формальные рамки взаимодействия (участники – партнёры), а внутреннее содержание отношений не поддается согласованию (социальная солидарность не распространяется вне узаконенных рамок), то время от времени эти рамки будут нарушаться в той или иной форме. Самая нежелательная форма нарушения законных рамок взаимоотношений – переход к силовым способам решения проблем. Конечно, в таких формах участвуют только рядовые верующие, зачастую не знающие или искажённо представляющие смысл и форму заключённых между руководителями их религиозных организаций соглашений. Прямые силовые столкновения между верующими происходят на пике кризисного развития социально-экономической ситуации, провоцируются политическими силами и получают осуждение религиозного руководства и светской власти. Идеологические же столкновения, полемика, противоборство не только не осуждаются, но поощряются руководством религиозных организаций и справедливо находятся вне зоны влияния светской власти.

В связи с этим, даже партнёрские отношения между разными религиозными организациями возможно рассматривать только как идеал общественного развития. Каждая религиозная организация, настаивая на истинности своего вероучения, всегда будет подчёркивать некую свою особую значимость в жизни страны, региона, народа, этноса. Реальными же партнёрами при известных условиях органы власти и руководство религиозных организаций, когда вопросы деятельности религиозных организаций безукоризненно определены юридически, а общественный авторитет закреплён официальной государственной идеологией.

Реальными со-работниками, солидарными со-трудниками могут стать конкретные люди, участвующие во взаимоотношениях на уровне отношений, складывающихся между рядовыми членами религиозных общин и неверующими, и на уровне отношений между рядовыми членами разных религиозных общин, принадлежащих к различным вероисповеданиям. Правда, именно эта задача наиболее трудна в практическом воплощении, поскольку для её реализации требуется постоянное волевое и нравственное усилие каждого человека. Но концентрация личностных устремлений всё-таки возможна, если духовный труд совершается на прочном основании – универсальном гуманизме. Важнейшие черты универсального гуманизма содержатся в учениях мировых религий.

Чрезвычайно важно в этом смысле задействовать миротворческий и гуманный потенциал религиозных организаций, которые оказывают на своих приверженцев значительное умиротворяющее воздействие, влияют на формирование их культуры – бытовой и политической. Не все возможности для преодоления межконфессиональных противоречий используются в полной мере. Гармонизация отношений между различными религиозными организациями и объединениями и преодоление экстремистских проявлений в каждой религии, – важное условие эффективного участия религиозных организаций в формировании гражданского мира и спокойствия, противодействия терроризму и экстремизму, решения социальных проблем, особенно обострившихся демографических, экологических, нравственных, культурных, национальных проблем.

Деятельность органов власти и институтов общества по гармонизации социальных отношений осложняется тем, что в общественном сознании иногда происходит подмена – действительные проблемы вытесняются иллюзорными, или неоправданно сменяются акценты при расстановке приоритетов. Так, в настоящее время усиленно тиражируются негативные высказывания о росте влияния Русской православной церкви, о союзе власти и церкви, о стремлении власти к русификации и возврату православия к статусу официальной религии. По мнению ряда исследователей проблемы этно-конфессиональных отношений, склонность российских политиков и руководства страны в пользу религии большинства с течением времени скажутся на усложнении межконфессиональных отношений и этнополитической ситуации в стране. Данная позиция, по существу, является отражением нового этапа развития межконфессиональных противоречий. Обострению межконфессиональных противоречий способствуют, по крайней мере, две группы факторов.

Первая группа факторов является внеш­ней по отношению к религии, лежит в духовно-идеоло­ги­че­ской, политической и правовой сферах общественной жизни. Это, прежде всего, ситуация духовного вакуума и последующей моральной деградации. В среде населения эта ситуация стимулирует поиск устойчивых, «вечных» духовно-нравственных ориентиров, обращение к историческому прошлому и традициям народов России, которые у разных этносов были связаны, как правило, с разными религиями и при своём оживлении реанимируют и межрелигиозные противоречия прошлых эпох. Для религиозных организаций эта ситуация открывает неожиданно большое поле для прозелитизма и миссионерской деятельности в ещё недавно нерелигиозных массах населения, стимулирует их борьбу между собой за эту потенциальную паству. К этой же группе факторов относится рост национализма и сепаратистских настроений в бывших национальных образованиях, которые часть новых национальных элит пытается подкрепить апелляциями к религии, к традиционным религиозным верованиям своих народов, противопоставляемых православию, исламу и т.д.

Вторая группа факторов, потенциально ведущих к возникновению и обострению межконфессиональных противоречий, действует в собственно религиозной сфере. Свобода религиозной деятельности, бурный рост числа религиозных объединений и их возможностей по распространению своих вероучений приводят к столкновению их интересов в борьбе за паству, за обладание возвращаемыми государством церковными зданиями и имуществом.

Религия, не являясь основным фактором, определяющим социальные в целом, и этнополитические в частности, отношения в нашей стране, тем не менее, выступает значимым фактором данных отношений. Религиозность сознания в зависимости от конкретных условий может либо обострять, либо смягчать социальные отношения в государстве.

Отмеченные проблемы и в дальнейшем будут всё больше актуализироваться в Российской Федерации, в странах ближнего и дальнего зарубежья. Причина этого заключена в изменившемся геополитическом положении многих государств, в том числе и России. Это явление порождает сложнейшие неблагоприятные процессы, связанные со следующими явлениями: прогрессирующей миграцией разнонационального населения и беженцев с территорий сопредельных республик и государств; постоянными изменениями национальной и конфессиональной палитры; растущим национальным самосознанием многочисленных этносов, проживающих в различных регионах Российской Федерации;  усиливающейся борьбой за «молитвенное пространство» среди возрастающего числа конфессий; несовершенством нормативно-правовой базы, регулирующей данные процессы и др.

Кроме проблем социально-экономических и политических трансформаций, зримо выделяется проблема управления многоэтничным обществом в рамках одного государства. Поиск новой концепции политики по вопросам национальностей и более широкой формулы новой России – присутствует в повестке академического и политического дискурса [2, 4].

На наш взгляд, наиболее приемлемой для осуществления оптимальной этнополитической концепции является точка зрения, которая предусматривает стратегию постепенной деэтнизации государственности и деэтатизации этничности, не ставя под сомнение существующий институт этно-территориальных автономий. Эта формула заключает в себе базовый принцип уважения и поддержки индивидуальных прав и интересов, основанных на чувстве принадлежности к определённой культуре или этнической группе. Но эти индивидуальные права как основа демократии не являются достаточными для управления многоэтничной Россией. В доктрину и структуру государства должны быть включены и встроены дополнительные механизмы определения и обеспечения коллективных прав, особенно меньшинств и так называемых аборигенных народов, частично сохраняющих традиционные системы жизнеобеспечения [3].

Россия не есть «национальное государство» этнических русских, равно, как ни одно из её государственных образований не является исключительной собственностью какой-либо этнической группы. Эта формула создаёт условия и стимул для России двигаться к гражданскому обществу и демократическому государству, в котором соблюдались бы права человека и сохранялась этническая мозаика общества. Напротив, предложение создавать новый политический порядок на основе принципа индивидуальных прав и свобод и вводить в доктринальный и правовой дискурс понятие гражданской российской нации, довольно легко можно интерпретировать как камуфляжную форму русского шовинизма или как новое издание лозунга «о сближении и слиянии советских наций».

Указами, различными новыми изменениями в Конституции в ту или иную сторону проблемы межнациональных отношений не решить. Нужно время, смена ментальности общества в целом. Перед властью длительное время будет, как одна из самых актуальных, стоять задача приведения государственного устройства Российской Федерации в соответствие с её национальными интересами, её национальной безопасностью.

Сегодня Россия стоит перед необходимостью выработки новой модели взаимоотношений государства с религиозными организациями. От характера государственно-церковных отношений во многом зависит – установится или не установится диалог общества в целом с государством, а, следовательно, гражданский мир и согласие. В противном случае инициатива разрешения религиозных проблем уйдет к другим, оппозиционным ныне силам. Политика межэтнического и межрелигиозного согласия безальтернативна в такой стране, как наша. Эта политика является одним из немногих здоровых проявлений государственной воли и политического здравого смысла. При любом развитии ситуации сегодня необходим государственный подход, основанный на политическом центризме. Согласие должно стать проявлением согласованной общенациональной воли всех активных сил общества – всех этнических общностей, представителей различных конфессий и неверующих [5].

Выводы из вышеизложенного таковы. Религиозные организации, осуществляя руководство сознанием и поведениям верующих, стремятся к диалогу и партнёрским отношениям со всеми силами общества. Но партнёрские отношения между разными религиозными организациями возможно рассматривать только как идеал общественного развития. Каждая религиозная организация отстаивает истинность своего вероучения, подчёркивает свою особую значимость в жизни страны, народа, этноса. Реальными же партнёрами могут стать при известных условиях органы власти и руководство религиозных организаций, когда вопросы деятельности религиозных организаций безукоризненно определены юридически, а общественный авторитет закреплен официальной государственной идеологией.

Гармонизация межвероисповедных отношений и преодоление экстремистских проявлений в каждой религии, – важное условие эффективного участия религиозных организаций в формировании гражданского мира и спокойствия. Предложение создавать новый политический порядок на основе принципа индивидуальных прав и свобод и вводить в доктринальный и правовой дискурс понятие гражданской российской нации, на взгляд диссертанта, может привести к новому обострению межнациональных противоречий, поскольку предполагает отказ от имеющейся и остро переживаемой в качестве ценности национальной идентичности.

Государство не должно допускать клерикализации общества и политизации религии и церкви, безусловно отстаивая и проводя в жизнь общепринятый в цивилизованном мире принцип светскости государства. Государство должно устранять все то, что может привести к расколу и конфликту в обществе по религиозному признаку, создавать условия для удовлетворения нерелигиозных духовных потребностей граждан.

 

Литература

1. Гаврилов Ю.А., Кофанова Е.Н., Мчедлов М.П., Шевченко А.Г. Конфессиональные особенности религиозной веры и представлений о ее социальных функциях. Сфера политики и межнациональные отношения в восприятии религиозных общностей. // СоцИс. Социологические исследования. – М., 2005. – № 6.
2. Горшков М. Российская идентичность в контексте западноевропейской культуры // Власть. – М., 2013. – № 1. – С.9-14.
3. Горшков М.К. «Русская мечта»: опыт социологического измерения // СоцИс: Социологические исследования. – М., 2012. – № 12. – С.3-11.
4. Зеленко Б.И. Власть, ответственность и согласие в российском социуме // Гуманитарные науки. – М., 2012. – № 3. – С.9-19.
5. Санина А.Г. Формирование российской идентичности: гражданско-государственный подход // СоцИс: Социологические исследования. – М., 2012. – № 12. – С.57-65.

 References

1. Gavrilov Ju.A., Kofanova E.N., Mchedlov M.P., Shevchenko A.G. Konfessional'nye osobennosti religioznoj very i predstavlenij o ee social'nyh funkcijah. Sfera politiki i mezhnacional'nye otnoshenija v vosprijatii religioznyh obshhnostej. // SocIs. Sociologicheskie issledovanija. – M., 2005. – № 6.
2. Gorshkov M. Rossijskaja identichnost' v kontekste zapadnoevropejskoj kul'tury // Vlast'. – M., 2013. – № 1. – S.9-14.
3. Gorshkov M.K. «Russkaja mechta»: opyt sociologicheskogo izmerenija // SocIs: Sociologicheskie issledovanija. – M., 2012. – № 12. – S.3-11.
4. Zelenko B.I. Vlast', otvetstvennost' i soglasie v rossijskom sociume // Gumanitarnye nauki. – M., 2012. – № 3. – S.9-19.
5. Sanina A.G. Formirovanie rossijskoj identichnosti: grazhdansko-gosudarstvennyj podhod // SocIs: Sociologicheskie issledovanija. – M., 2012. – № 12. – S.57-65.