ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СИНОНИМИИ В ЯЗЫКЕ И РЕЧИ

Шумилова А.А.

Кандидат филологических наук ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СИНОНИМИИ В ЯЗЫКЕ И РЕЧИ

Аннотация

В статье представлена попытка очертить сферу функционирования синонимических единиц учитывая как онтологические, так и системно-функциональные свойства исследуемого языкового явления - синонимии. Обсуждается вопрос: в границах языка или речи исследовать синонимию, то есть что выбирать в качестве материала, в качестве сферы функционирования этого явления.

Ключевые слова: язык, речь, синонимия.

Shumilova A.A.

PhD in Philology, Kemerovo State University

THE PROBLEM OF SYNONIMY IN THE LANGUAGE AND SICOURSE

Abstract

This article is an attempt to define the scope of functioning of synonymous units given as ontological and systemically investigated the functional properties of a linguistic phenomenon - synonyms. The question: within the boundaries of language or speech explore synonyms, that is, what to choose as a material, as the scope of the operation of the phenomenon.

Keywords: language, speech, synonymy.

Несмотря на пристальное внимание структурно-системной лингвистики к проблемам синонимии, однозначный ответ на вопросы о том, какие единицы языка являются синонимичными, какие критерии находятся в основе выделения синонимичных рядов и какое слово считать доминантой в синонимичном ряду, - не существует. В  силу того, что структурно-системная лингвистика не рассматривала синонимию как ментально-языковую категорию, а лишь как сугубо языковое явление, изучая синонимы в языке как  застывшей системе, не было сформулировано адекватного определения синонимов, отвечающего естественному функционированию их  в речи. В работах, выполненных в традициях структурно-системного подхода, наблюдается стремление разграничить синонимию языка и синонимию речи [см. в этом плане работы: Маркова 1998; Саркисова 1955; Уфимцева 1980 и др.], а в своих трудах Г. О. Винокур [3] и А. П. Евгеньева отрицают существование синонимии в речи, признавая синонимы - языковым явлением [5].

С. Г. Бережан, анализируя сходные в смысловом отношении слова рот, уста, пасть, зев, хлебало, хайло, делает вывод о том, что такое слово, как хайло, «не совпадает по смыслу ни с одним из ЛСВ, присущих слову рот», на основании чего резюмирует, что слова рот и хайло «не могут быть восприняты как синонимы» [2, 53], а слово хлебало, «возникшее на основе ассоциации с одной из функций рта – в случае, если оно закрепится в языке, составит синонимический ряд с первым ЛСВ слова рот» [2, 53]. Можно возразить, если исследователь ориентируется на словарь, то в МАСе слово хайло представлено как грубо-просторечное, имеющее значение: рот, горло, глотка. Отсутствие слова хлебало в словаре никак не свидетельствует о том, что его значение неизвестно носителям русского языка. Как показали проведенные нами эксперименты, хлебало всеми без исключения реципиентами понимается как рот. Отрицая доминанту в синонимическом ряду, исследователь в данном случае опирается при анализе синонимичных слов на слово рот, что является подтверждением того, что в данном случае доминантой оказывается именно это слово. Постулируя изучение синонимов только в языке, считая, что синонимами в речи должна заниматься стилистика, которая является лингвистикой речи, исследователь, тем не менее, рассматривает в монографии «и возможные речевые взаимозависимости словарных статей» [2, 114].

Одним из первых лингвистов, обратившим внимание на синтез языка и речи, а также на разграничение этих понятий, был В. фон Гумбольдт. В его учении язык предстает как форма мысли, целостный организм и деятельность одновременно: «Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли» [4, 70]. Сразу после этой фразы Гумбольдт пишет: «В строгом смысле это определение пригодно для всякого акта речевой деятельности, но в подлинном и действительном смысле под языком можно понимать только всю совокупность актов речевой деятельности» [4, 71]. В. фон Гумбольдт понимает язык как каждый раз произносимую речь. Язык являет собой запас слов, систему правил, «благодаря чему за тысячелетия он превращается в самостоятельную силу» [4, 82], но только в живой речи такая совокупность слов и правил оказывается действенной: наполненные интеллигибельной силой поколений, прецедентные элементы языка, имеющиеся в голове каждой личности, модифицируются, преобразуются, высвечивая новые признаки и свойства обозначаемого. В своих исследованиях В. фон Гумбольдт выделяет два главных критерия, разграничивающих язык и речь, – это индивидуальный характер речи и объективный статус языка [Зубкова 2002, 141]. «Каждый индивид употребляет язык для выражения именно своей собственной неповторимой самобытности, а язык есть средство преобразования субъективного в объективное» [4, 78]. А. А. Потебня считает, что «нет языка вообще, а есть только языки и их разновидности до личного языка включительно, языки, изменяющиеся по месту и времени» [7, 8]. Речь в его исследованиях признается как часть общего целого, то есть языка, в речи видна лишь малая часть значений, входящих в нее элементов, поэтому для того, чтобы понимать речь, необходимо «присутствие в душе многочисленных отношений данных в этой речи явлений к другим, которые в самый момент речи остаются за порогом сознания» [7, 8]. Следовательно, значение слова можно выявить из его употребления в речи лишь частично, ибо «речь в свою очередь существует как часть большого целого, именно языка» [6, 417].

 В лингвистике на довольно длительное время утвердилось соссюровское понимание языка и речи. Ф. де Соссюр разводит понятия языка и речи как объекты принципиально разной природы. Язык и речь в своей сущности взаимообусловлены, но не сводимы друг к другу. Речь представляется как реализация языка, как деятельность говорящего. Язык же представляется как готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим. Язык есть некий предмет, система, внешний по отношению к индивиду, поэтому язык необходимо учить, чтобы овладеть им, он существует как некий договор, заключенный между членами коллектива [Соссюр 2004]. В связи с соссюровским пониманием языка и речи в лексикологии наблюдается тенденция к разграничению синонимии языка и синонимии речи. Многими исследователями вообще отрицается возможность изучения синонимии в речи, поскольку речевая деятельность в целом непознаваема в силу своей индивидуальности.

А. П. Евгеньева вслед за Г. О. Винокуром определяет синонимы как явление, которое принадлежит сфере языка и должно анализироваться с точки зрения его лексико-семантической системы. Сложные и многообразные функции синонимов, проявляющиеся в речи, – другая сторона рассмотрения синонимов, неизбежно связанная с первой. Но нельзя их смешивать или одно подменять другим [5]. Такая позиция объясняет появившиеся в теории синонимии следующие понятия: частичная синонимия, слова, более или менее синонимичные.

Ш. Балли, как и В. фон Гумбольдт, подчеркивает существование языка лишь в речи, отрицая существование его как абстрактного явления «Язык существует в мозгу тех, кто на нем говорит, и языковые особенности объясняются законами человеческого разума и общества» [1, 27]. В целом язык как мертвый продукт не существует, даже если мы начинам изучать мертвые языки, они оживают в сознании того, кто на нем говорит. Поэтому язык – это речь естественная, которой мы все пользуемся, она служит жизни любого человека, во всех ее проявлениях. Речь спонтанна, активна и индивидуальна: «часто случается, что одно и то же слово в зависимости от ситуации, имеет чисто интеллектуальный смысл и смысл аффективный, субъективный, существующий между субъективным определением вещи и ценностью, приписываемой ей мыслящим субъектом» [1, 30]. Шарль Балли подчеркивает несостоятельность рассмотрения слова изолированно, поскольку «слово получает свой полный смысл только внутри сочетания, в котором оно выступает» [1, 30], то есть в непосредственно живой речи. Поэтому изучение синонимии в языке с опорой только на лексическое значение, зачастую расходится с реальным функционированием слов-синонимов в речи, где они не только обрастают большим количеством индивидуальных смыслов, но и вступают в неожиданные смысловые отношения.

Изучение синонимов в речи главным образом связано с изучение разговорной речи, которая в силу своей спонтанности является «кладовой и кузницей синонимов» [Прокуровская 1988, 5]. Главный источник образования синонимов в разговорной речи кроется в дифференциации общества. Изучение синонимов в таком аспекте значительно меняет характер и раздвигает границы синонимического ряда, поскольку в него войдут не только слова, ограниченные сферой литературного языка, но и бытующие за его пределами, – это различные социальные, территориальные, профессиональные, возрастные и т. п. синонимы.

Человеку присуще стремление по-разному обозначать одно и то же явление, предмет; в разговорной речи в силу ее непринужденности представляется неограниченная свобода в этом плане. В результате создаются благоприятные условия для формирования синонимических средств. Каждый коллектив обычно порождает по распространенным, прототипичным моделям свои слова, смыслы имеющихся слов. Трудность и своеобразие изучения синонимов в этой сфере сводятся к тому, что в условиях непринужденного общения велика роль появления окказиональных синонимов, причем в силу их индивидуальности сложно определить их значение, установить их синонимичность к какому-либо литературному слову. Критерием синонимичности при рассмотрении синонимов в речи оказывается, как правило, единая суть обозначаемого или общность понятия, а также регулярная взаимозамена литературным эквивалентом.

Осмысление синонимии в речи требует учета индивидуальных, контекстуальных (ситуативных), социальных, территориальных и других особенностей, что значительно усложняет изучение этого явления, поэтому многие исследователи отрицают возможность рассмотрения синонимии в речи.

В качестве примера синонимии в речи можно привести анализ одного высказывания, зафиксированного в Кемеровских говорах: «Мы на огороде в основном картошку садим, да и так мелочь: петрушку, редиску, морковку, в общем, зелень всякую». В данном примере слова зелень и мелочь являются синонимами, поскольку раскрывают одно общее понятие (объединение в общую категорию овощи), взаимодействуют на основе определенного семантического признака: менее важный, менее значимый по отношению к картофелю. Таким образом, слова способны вступать в синонимические отношения по одному какому-либо признаку, раскрывая при этом общее понятие, дополняя его эмоциональной оценкой (в приведенном примере: морковь, редиска, петрушка не входят в общую категорию овощи, а, противопоставляясь по одному признаку, образуют самостоятельную группу (менее значимые)).

Возможность выбора между различными словами, способными назвать один и тот же предмет, сама по себе часто не зависит от какого-либо семантического сходства или даже тематической однородности данных слов. Разные слова нередко служат обозначением одних и тех же явлений. Это обусловлено тем, что сами явления действительности обычно могут быть охарактеризованы с разных сторон. Различия в наименовании одного и того же явления или предмета могут быть вызваны и различием в его толковании. Возможность отнесения разных слов к одному явлению определяется не их собственной равнозначностью или смысловой близостью, а разным отношением или оценкой данного явления.

Таким образом,  учет взаимодействия индивидуального и объективного в значении слова позволяют объединять в концепции речевой деятельности язык и речь, снимая их противопоставление, свойственное системной лингвистике, а когнитивная парадигма и пропозиционально-фреймовый подход к исследованию синонимических единиц, дают возможность изучения синонимии в речи, не забывая и не ограничивая ее языковых (системных) свойств.