ОДЕЖДА ЧЛЕНОВ ЗИМНЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ В. А. ПЕРОВСКОГО В ХИВУ В ОПИСАНИИ ИЗВЕСТНЫХ УЧАСТНИКОВ ПОХОДА

ОДЕЖДА ЧЛЕНОВ ЗИМНЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ В. А. ПЕРОВСКОГО В ХИВУ В ОПИСАНИИ ИЗВЕСТНЫХ УЧАСТНИКОВ ПОХОДА

Научная статья

Дубовиков А.М.^1, *, Обухович С.А.²

^{1, 2} Поволжский государственный университет сервиса, Тольятти, Россия

* Корреспондирующий автор (alexdubovikov[at]yandex.ru)

Аннотация

Выбор темы данной публикации продиктован её актуальностью. В статье рассматривается одежда участников хивинского похода В.А. Перовского как объект исследования. Особое внимание уделено описаниям, сделанным рядом участников похода, включая таких известных лиц, как В.И. Даль и М.И. Иванин. В ходе исследования использованы научные методы – нарративный, компоративный, ретроспективный, синхронный, опирающиеся на принципы историзма, объективности, диалектики, системности, всесторонности, опоры на источники и т.д. Научная новизна очевидна: обращая внимание на геополитическую сторону похода, ученые уделяли мало внимания экипировке его участников. Сделаны основные выводы – в чём заключались недостатки солдатской одежды, кого в этом следует винить, какие расхождения имелись в описаниях авторов и почему.

Ключевые слова: Хивинский поход Перовского, Владимир Даль, Михаил Иванин, Егор Косырев, военная одежда. 

CLOTHING OF MEMBERS OF THE WINTER EXPEDITION OF V. A. PEROVSKY TO KHIVA IN THE DESCRIPTION OF FAMOUS PARTICIPANTS OF THE CAMPAIGN

Research article

Dubovikov A.M.^1, *, Obukhovich S.A.²

^{1, 2} Volga Region State University of Service, Togliatti, Russia

* Corresponding author (alexdubovikov[at]yandex.ru)

Abstract

The choice of the topic of this publication is dictated by its relevance. The article discusses the clothes of the participants of the Khiva campaign V.A. Perovsky as an object of study. Particular attention is paid to descriptions made by a number of participants in the campaign, including such famous persons as V.I. Dahl and M.I. Ivanin. In the course of the study, scientific methods were used - narrative, corporate, retrospective, synchronous, based on the principles of historicism, objectivity, dialectics, consistency, comprehensiveness, reliance on sources, etc. The scientific novelty is obvious: paying attention to the geopolitical side of the campaign, scientists paid little attention to the equipment of its participants. The main conclusions were drawn - what were the shortcomings of the soldier's clothes, who should be blamed for this, what discrepancies were in the descriptions of the authors, and why.

Keywords: Perovsky's campaign against Khiva, Vladimir Dahl, Michael Ivanin, Egor Kosyrev, military clothing. 

Сделав краткий экскурс в историю, надо отметить, что 6,5-тысячный отряд Александра Бековича-Черкасского (3727 солдат, 617 драгун, 26 пушкарей, 232 моряка, 1500 яицких и 500 гребенских казаков [7, C. 22]), посланный Петром I в Хиву в 1717 г., погиб практически полностью. В ту пору Россия ещё не питала иллюзий по поводу завоевания Хивы, желая лишь установить с ней взаимовыгодные отношения и положить конец набегам, совершаемым её подданными (туркменами, но чаще казахами племени адай). Для облегчения торговли с Индией рассматривалась возможность поворота русла Амударьи из Арала в Каспий. Эта идея не утратила актуальности и в XIX веке; одной из задач, ставившихся перед отправляемыми в казахскую степь экспедициями, было исследование пространства между Аралом и Каспием с составлением карт и проведением барометрических замеров. Но более важными задачами были разведка удобного маршрута в Хиву и наказание казахов (как правило, адаевцев), виновных в набегах на российское пограничье. Участниками кампаний были, в основном, казаки (уральские (бывшие яицкие) и оренбургские), реже – приравненные к ним по статусу башкиры. Возглавляли их как свои, так и «регулярные» офицеры. Одна из таких экспедиций состоялась в 1825 году во главе с полковником Ф.Ф. Бергом, под началом которого было 1200 уральских и 400 оренбургских казаков, а также 500 солдат [7, C. 16-18,53]. При подготовке к хивинскому походу военного губернатора Оренбургского края В.А. Перовского, состоявшегося через 14 лет, были использованы рекомендации Ф.Ф. Берга относительно маршрута и мест стоянки, где предстояло оборудовать опорные пункты. Официально объявленными задачами похода были наказание Хивы и замена хана знатным мусульманином, верным России (например Магомедом Айчуваковым). Также в Среднюю Азию зачастили английские эмиссары, а в 1838 г. началась англо-афганская война, победа британцев в которой означала бы начало их активной экономической, политической, а, возможно, и военной экспансии в регион. Поскольку английская армия была укомплектована, в основном, индийцами, численность ее могла быть довольно большой, и этот фактор тоже имел значение.

В отряде Перовского, по данным М.И. Иванина, было 3055 пехотинцев, 1669 казаков (1244 уральских и 425 оренбургских), 175 башкир, 214 артиллеристов [7, C. 60]. Однако дойти до Хивы отряд не смог в силу разных причин, главные из которых – аномально суровая зима и просчёты в подготовке. Отряд понёс тяжёлые потери, но не боевые, а вследствие болезней и обморожений, вина за которые лежит и на разработчиках одежды.

О том походе написано немало работ – дореволюционных, советских, постсоветских. Все они имеют свою специфику. Дореволюционные работы обычно начинаются с экскурса в историю, дабы показать «злодеяния» хивинцев и обосновать необходимость возмездия. Далее идёт сам поход и его итоги. В числе таких авторов – Д. Голосов [1], В.И. Даль [2], [3], И.Н. Захарьин [5], С.Н. Зыков [6], М.И. Иванин [7], Е.М. Косырев [9], М.А. Терентьев [12] и ряд других. Некоторые из них (И.Н. Захарьин, М.И. Иванин) упоминают про борьбу с Англией за влияние на Среднем Востоке. Но они не уделяют этому фактору, как второстепенному, большого внимания. Исключение – М.А. Терентьев, одна из книг которого целиком посвящена англо-российскому противостоянию [13].

Советская и постсоветская историография также рассматривает поход Перовского, прежде всего, как фрагмент «большой игры» империй, борьбы за колониальный передел мира. Среди известных работ можно отметить труды О.И. Жигалиной [4], М.С. Каландаровой [8], Г.П. Матвиевской [10].

Тот же вопрос затрагивают и английские авторы, большинство которых (Д. Уркхард [14], Ф. Скрайн [15], Е. Росс, Д. Гиллард [16] и др.) считают русский колониализм ужаснее и агрессивнее британского.

Однако все эти авторы не пытались исследовать быт участников похода, отчего их работы не затронули жизнь простого человека, в данном случае – простого солдата, этого малозаметного, хотя и главного участника похода. Никто не попытался сделать основным объектом их быт – пищу, одежду, труд, самочувствие, боевой дух, хотя мы давно осудили как обезличивание истории, так и невнимание к самому человеку, как таковому [11, C. 125-127]. Поэтому статья не имеет целью изучение событий до или после похода, причин его неудачи или вопросов геополитики. Нас интересует лишь один из элементов походного быта – во что были одеты люди. Для этого было бы правильным обратиться к самим участникам похода, знавшим об одежде сослуживцев не понаслышке, а видевших облачённых в неё людей воочию. Это – М.И. Иванин, В.И. Даль, Е.М. Косырев, И.Н. Захарьин. Расскажем о них.

Михаил Игнатьевич Иванин (1801-1874), автор «Описания зимнего похода в Хиву 1839-1840 гг.» во время похода возглавлял штаб экспедиции, будучи подполковником. В 1834 году, по окончании военной академии, он, в чине капитана, поступил на службу к Оренбургскому военному губернатору (эту должность недавно занял В.А. Перовский). После похода служба М.И. Иванина долго была связана с казахской степью. В 1853 г. он стал членом Временного совета, созданного после лишения Внутренней орды статуса ханства, а затем и сам управлял Внутренней ордой. В 1857 году он, служа уже на Кавказе, стал генералом. По возвращении с Кавказа, он, в свободное от службы время писал труды по военной истории, логистике, географии, публикуясь в «Военном сборнике», «Русском инвалиде», «Инженерном журнале» и других изданиях. Умер в год выхода его книги о хивинском походе. Книга содержит массу документов (приказов, рапортов и т.п.), а также множество таблиц, куда сведены ежедневно фиксировавшиеся данные о численности войск, о больных и умерших, о температурных изменениях и т.п. Книга изобилует цифрами, нередки повторы. Несмотря на официальный язык, она является ценным источником. Данных о быте участников похода, приведенные в ней, очень скромны. Очевидно, причина в том, что книга вышла спустя 35 лет после начала похода, а в ближний круг Иванина, входили офицеры штаба и сам командир отряда, но никак не солдаты.

Владимир Иванович Даль (1801-1872), ровесник Иванина, известен россиянам, пожалуй, гораздо лучше него. Общеизвестно, что Даль – бывший морской офицер, бывший врач, бывший оренбургский чиновник по особым поручениям и друг В.А. Перовского, сын датчанина и немки, протестант, но, прежде всего – русский писатель. В статье использованы две его работы – «Военное предприятие противу Хивы» и «Письма к друзьям из похода в Хиву», вышедшие в 1860 и 1867 годах соответственно в «Чтениях в Императорском обществе истории и древностей российских» и «Русском Архиве». У первой из них автор не указан, хотя известно, что это В.И. Даль. Как писатель, он избегал официозности, используя живой литературный язык. Его «письма» изобилуют эпитетами, образами, сравнениями. Если у других авторов строки пронизаны трагизмом, концентрацией внимания на гибели людей, падеже скота и т.п., то строки Даля выглядят иначе, в них есть и шутки, и ирония. С точки зрения научной ценности работы В.И. Даля – не конкуренты работе М.И. Иванина, но они отчётливо передают состояние и эмоции участников похода, прежде всего, соседей Даля по кибитке.

Егор Михайлович Косырев (1818-1891), стал солдатом в 16 лет, хотя и был из оренбургских дворян. В 21 год (накануне похода), был произведён из унтер-офицеров в прапорщики. Позже он продолжил службу в казахской степи, завершив её полковником. Его статья в «Историческом вестнике» вышла уже после его смерти и спустя более полувека после завершения похода. В отличие от М.И. Иванина и В.И. Даля, молодой прапорщик не был приближён к В.А. Перовскому и его штабу, и не знал многого из того, что знали они (планы, межличностные отношения внутри начальства и т.д.), отчего его статья уместились на восьми страницах. Зато, будучи в непосредственной близости со своими солдатами, он хорошо знал их быт со всеми его трудностями. Он подробнее других описал заготовку продовольствия, столкновение с хивинцами, страдания больных и другие детали похода, включая одежду солдат. Его речь часто наполнена эмоциями, например, описания страданий умирающих больных или пленных россиян. В его статье есть ошибки и неточности, она несопоставима по значимости с трудом М.И. Иванина, зато интересна нюансами, касающимися обыденных моментов.

Иван Николаевич Захарьин (1839-1906, псевдоним – Якунин) не был участником похода, но в основу своей книги положил воспоминания Г.Н. Зеленина (1918 – до 1894), к моменту выхода книги уже умершего. «По делам службы мне два года (в 1889 и 1890) довелось прожить в Оренбурге, где я встретил и познакомился с несколькими, ещё находящимися в живых свидетелями и участниками несчастного похода наших войск в Хиву в 1839 году... Между этими лицами первое место занимал бывший военный топограф, отставной подполковник, Георгий Николаевич Зеленин, который не только рассказывал мне о походе устно, но и передал имеющиеся у него записки», - пишет И.Н. Захарьин [5, C. 1-2]. После того знакомства, в 1891 году вышла первая статья И.Н. Захарьина о хивинском походе. Позже (в 1898 и 1901 гг.) об этом вышли две его книги («Хива: зимний поход в Хиву Перовского в 1839 г. и первое посольство в Хиву в 1842 г.», «Граф В. А. Перовский и его зимний поход в Хиву»). Вторая – подредактированное переиздание первой.

Во время похода унтер-офицер Г.Н. Зеленин находился среди военных топографов. Чин его был ещё ниже чина Е.М. Косырева, но топографы были привилегированной категорией, и быт их был более легок, чем быт пехоты. Информация, которой он мог обладать, была скромнее, той, которой обладал Е.М. Косырев. Сложно сказать, какие из использованных И.Н. Захарьиным материалов принадлежали Г.Н. Зеленину, а какие – другим участникам похода, так как ссылок на использованные источники у него нет. Уроженец Тамбова, И.Н. Захарьин был штатский чиновник, чья служба проходила во многих губерниях – Могилёвской, Подольской, Виленской, Ставропольской, а также Оренбургской, где он заинтересовался историей хивинского похода, которому посвятил ряд работ, хотя его карьера как писателя и журналиста началась намного раньше. И первая, и вторая книги И.Н. Захарьина имеют одни и те же недостатки. Их автор допускает ряд ошибок, хотя сам активно критикует прочих авторов. Даже «книжка об этом же походе, изданная одним из участников экспедиции, полковником Иваниным», по его мнению, как и другие работы, «это материалы, так сказать, официальные, далеко не полные и не всегда согласные с истиной» [5, C. 3-4]. В чём же именно их авторы согрешили против истины, он не уточнил. Убеждён он и в том, что имеется какое-то дело, хранящееся в столице в строжайшем секрете [5, C. 4]. Вызывает сомнение его интригующее признание, что при работе над книгой были использованы секретные материалы, хотя никаких пояснений на этот счёт он не дал (какие документы, когда, как и при каких обстоятельствах он ознакомился с ними и т.п.). Подвергнув критике других, он предлагает себя как самого объективного исследователя, хотя ни открытий, ни сенсаций, ни разоблачений в его книгах нет. Всё, что он взял у Г.Н. Зеленина, и не только у него, в принципиальных вопросах никак не противоречит данным других авторов; в лучшем случае, может лишь дополнить их. Кроме того, многие данные явно списаны у других авторов, прежде всего, у Иванина.

Но что именно разные авторы писали об одежде участников похода?

О головных уборах у Иванина сказано лишь то, что это были «фуражки с подзатыльниками из крестьянского сукна». Так же кратко он отметил и некоторые другие детали солдатской экипировки («теплые рукавицы, крытые верблюжьим сукном, необходимое бельё») [7, C. 62]. Что за бельё, он не уточнил. М.И. Иванин, как и прочие авторы, упомянул про «полушубки из джебаги» (овечьей шерсти) надевавшиеся под шинели. Упомянуты суконные шаровары, причём не целиком «стёганые на киргизской шерсти» (как у Е.М. Косырева), а лишь с наколенниками, «стеганными джебагою». Зато, как и И.Н. Захарьин, он отметил наличие «широких холщёвых шаровар», что одевались на суконные. Также он не забыл про «кошомные теньги» (нечто вроде тёплых войлочных носков), о которых упоминал Е.М. Косырев, но вместо чулок и портянок он пишет про 4-аршинные (примерно 3-метровые) онучи, наматывавшиеся на ноги. Немудрено, что всё это требовало больших, не по размеру, сапог. Однако у солдат, по утверждению М.И. Иванина, были и летние сапоги, но где они находились – в тюках или в солдатских ранцах – он не уточнил. Новшеством, которого нет у других, стало упоминание о «саксачьих куртках» (из шкуры ягнят) [там же]. В таком случае непонятно – зачем нужны были стёганые джебагой камзолы? Автор мог спутать детали казачьей и солдатской одежды, ибо у казаков такие куртки имелись.

Согласно воспоминаниям В.И. Даля, у солдат, кроме «стёганок на шерсти», всё же были какие-то «овчинные куртки». Далее речь его идёт про «тёплые фуражки с широкими назатыльниками», «чёрные волосяные наглазники», «расставленные шинели», «овчинные рукавицы», «широкие шаровары», «просторные сапоги», «суконные обёртки» для ног [2, C. 152].

И.Н. Захарьин отмечал, что под шинели солдаты надевали специальные камзолы (назвал их полушубками), подбитые джебагой, что под холщёвыми штанами были шаровары из черного сукна, что шапки тоже были суконные, но на «телячьем меху» с назатыльниками «такого же меха» [5, C. 43-44].

Описание Е.М. Косырева подробнее. Он упомянул про «полушубки» из джебаги, надевавшиеся под шинели, про назатыльники из чёрного сукна (но не про «телячий мех»), про красные околыши и большие четырехугольные козырьки фуражек, которые походили на головные уборы арестантов, только те были серыми. Описывая шинели, он упомянул крючки для накладного воротника из заячьего меха, обшитого красным сукном. Он был единственным, кто упомянул о черных суконных масках с прорезями для рта и глаз и с пришитыми носами. Вспоминая шаровары, он также в качестве материала называет «толстое чёрное сукно». О верхних холщёвых штанах нет ни слова, зато упомянуты подштанники «на киргизской шерсти и туго простеганные». Он пишет, что, прежде чем надеть сапоги, солдаты надевали тёплую обувь из кошмы (войлока), которую он назвал валенками, а также шерстяные чулки и портянки, поэтому сапоги были очень большие. Возникает сомнение: не много ли всего? Зачем нужны кошомные валенки, если есть шерстяные чулки? И что значит «валенки»? Вряд ли сапог можно одеть на валенок! Видимо, под валенком следует понимать просто обувь из войлока. Кому-то из солдат вполне могли достаться войлочные носки, а кому-то шерстяные чулки [9, C. 538-539].

В описаниях солдатской одежды у разных авторов, можно обнаружить и сходства, и различия. Сложно представить солдата без шинели, главного элемента зимнего обмундирования русского воинства, сохранившегося практически до наших дней. Она кроилась так, что, расстегнув её разрез, её низ можно было использовать как тёплые штаны. Все авторы сходятся во мнении, что солдаты получили шинели больших размеров, чем чтобы под ними осталось место для тёплой одежды.

Даль не описал конструкцию солдатских фуражек, отметив лишь, что они были тёплыми и имели заднюю часть. М.И. Иванин, назвав сукно фуражек крестьянским, желал подчеркнуть, что для их пошива выбрали дешёвое сукно. Подробнее вид фуражек описал Е.М. Косырев. Не совсем понятно выражение И.Н. Захарьина, что шапки подбиты «телячьим мехом».

Про «чёрные наглазники» вспомнил лишь В.И. Даль, полагая, что они были необходимы «для предохранения от крайне вредного для глаз солнечного блеска в снежных степях» [2, C. 152]. Подобной информации больше ни у кого нет, зато Е.М. Косырев упомянул чёрные маски для защиты лица от мороза и ветра [9, C. 539]. Эта информация также единична. Мог ли кто-то из двух авторов перепутать одно с другим? Во время похода – вряд ли, но когда поход давно остался в прошлом, мелкие детали могли забыться.

Поход был немыслим без тёплых рукавиц, о которых упоминали В.И Даль и М.И. Иванин. Первый назвал их «овчинными рукавицами на сукне», второй уточнил: «крытые верблюжьим сукном» [2, C. 152], [7, C. 62].

Ноги солдат, согласно В.И. Далю, грели широкие шаровары. М.И. Иванин описал низ одежды подробнее. Иначе его описал Е.М. Косырев: на стёганые подштанники надевались шаровары, которые были настолько большими, что, при необходимости, в них можно засунуть и тулуп-утеплитель, и шинель одновременно, затянув всё это «гашником» [9, C. 539]. Схожесть в описании солдатских штанов (холщёвые шаровары поверх суконных) у М.И. Иванина и И.Н. Захарьина, возможно, связана с заимствованием вторым информации у первого.

Большие («огромные», «просторные», «широкие») сапоги упоминают все, но относительно всего того, на что они одевались, единого мнения нет. Но не вызывает сомнений факт, что под сапогами непременно должно было находиться что-либо из войлока или шерсти.

Про онучи («суконные обёртки») В.И. Даль пишет, что каждому солдату их было выдано две пары [2, C. 152]. У М.И. Иванина нет данных о количестве выданных пар, зато подробно описан вид этих онучей [7, C. 62].

А что думали упомянутые авторы про качество одежды? Все, кроме В.И. Даля (он лишь кратко отметил её особенности) дали ей негативную оценку, как из-за тяжести и неудобства, так и за неспособность эффективно защитить от мороза. Главной причиной недостатков они сочли экономию средств, выделенных на пошив формы. М.И. Иванин назвал неудачной выдумкой использование джебаги, которая быстро свалялась и «на первых же переходах отпоролась и опустилась к низу кителей». Понятно, что в таком состоянии «кителя вовсе не грели» [7, C. 171]. По его мнению, если бы не экономили на солдатах, то сшили бы для них тулупы «из русских овчин, потому что киргизские бараны жирны и шерсть у них груба и масляниста» [7, C. 173]. Вторил ему Е.М. Косырев, считавший, что джебага «не грела, и было бы удобнее, если бы вместо нее одели солдата в овчинные тулупы» [9, C. 541].

Захарьин описал технологию производства одежды с применением джебаги, которой, по его словам, пользуются лишь самые бедные казахи, что, не делает чести разработчикам солдатской одежды [5, C. 43].

Про обувь Е.М. Косарев писал: «Тяжелые сапоги при глубоком снеге сильно утомляли пехоту» [9, C. 541]. И.Н. Захарьин утверждал, что шаровары, и суконные, и холщёвые, «приходилось запихивать в узкие голенища сапог, так что не только ступня, но и щиколотка ноги была у солдата ничем не защищена от холода» [5, C. 44]. М.И. Иванин был убеждён, что если бы на пехоте не экономили, и выдали ей обычные валенки, то необходимость в огромных онучах бы отпала («пока солдат обертывал ими ноги, руки у него сильно настывали» [7, C. 171]). Тем более, что проблему представляла и их сушка, которая «требовала много времени, была неудобна на морозе, а иногда и вовсе делалась невозможною» [7, C. 171].

Казахи – верблюдовожатые советовали снимать сапоги на ночь, ибо холодные сапоги лишь морозят ноги. Топографы воспользовались советом, но батальонным солдатам офицеры запретили снимать сапоги, опасаясь нападения хивинцев [5, C. 67-68]. Абсолютному большинству солдат так и не довелось увидеть хивинцев, но простыли из-за этого очень многие.

Ношение шерстяных нагрудников, одеваемых на голое тело, также имело негативные последствия. Как пишет М.И. Иванин, «грубая шерсть их производила раздражение и свербеж кожи, а сверх того в них разводилось множество насекомых» [7, C. 171]. Не забыли про насекомых и другие авторы. Например, Е.М. Косырев («в джибаге завелись насекомые, так что… ни один не принес обратно с собою это одеяние [9, C. 543]»). И.Н. Захарьин описал процесс борьбы с «насекомыми» в отсутствии возможности стирки белья в горячей воде. Солдаты добывали с помощью мотыг корни степных растений, извлекая их из заледенелой земли после расчистки снега. Затем они садились у слабого огонька и поочерёдно «коптили» рубахи («когда огонь порядочно нагреет рубашку, то её слега потряхивают; и в это время в костёр сыплются насекомые, производя весьма своеобразный треск и запах» [5, C. 69]). Показал он и другие недостатки солдатской одежды. Если В.И. Даль отмечает, что «шинели были расставлены», чтобы надевать их «сверх всего тёплого платья» [2, C. 152], то Захарьин утверждает, что зачастую шинели не влезали на «полушубки» так как джебага, отрываясь, опускалась вниз [5, C. 43-44]. Позитивную оценку И.Н. Захарьин дал лишь головным уборам («шапки эти были единственной тёплой одеждой, практически сшитою») [5, C. 44]. Но, по его же мнению, это шло вразрез с принципами Суворова, считавшего, что лучше держать ноги в тепле, а голову в холоде, чем наоборот («голова у солдата была постоянно в тепле, а ноги и вся нижняя часть тела в холоде, т.е., как раз наоборот, как бы следовало») [там же].

Тяжесть одежды, по мнению И.Н. Захарьина, была одной из главных причин простуд и обморожений. Она, вкупе с тяжёлыми ранцами, так утомляла солдат, что, те, придя к месту ночлега, падали, обессилев: «От усталости и изнеможения солдаты тотчас же полягут на снег, как попало» [5, C. 44]. От такого отдыха они простывали и даже отмораживали части тела.

Хотя статья Е.М. Косырева пронизана пессимизмом, увидев своих солдат в новой форме, он не выдержал, чтобы не пошутить: «Одетые в такую форму солдаты были до безобразия толсты и неповоротливы, а в маске и с ружьем в левой руке солдат уже терял совершенно человеческий облик и походил на чёрта, какой обыкновенно изображается на лубочных картинках» [9, C. 539-540]. Иронично звучит и другая его цитата: «Оригинальное зрелище представлял собою отряд, наряженный в неуклюжую свою форму и с масками на лицах у солдат; он положительно имел вид легиона бесов, явившихся из преисподней» [9, C. 540]. Похожие эмоции вид солдат вызывал и у тех, чьими материалами пользовался И.Н. Захарьин, отметивший, что отряд был одет «не только скаредно, но просто карикатурно» [5, C. 43].

Поначалу солдаты и сами шутили над своим видом («одетые в теплую одежду, чувствовали себя бодро и, подшучивая над смешным своим одеянием, ожидали выступления» [9, C. 540]. Они ещё не знали, сколько бед обрушится на них вскоре, в том числе, и по вине этого неуклюжего одеяния.

Казаки Уральского войска, составлявшие подавляющее большинство участвовавших в походе казаков, неся пограничную службу на линии или отправляясь в степные походы, в те годы пока ещё избегали формы, одевая то, что считали удобным и практичным. Обмундировать к тому времени удалось лишь служивших при городе (Уральске) или несших гвардейскую службу в столице. Говорить о качестве сшитой для них формы не приходится в силу отсутствия таковой. В.И. Даль отметил, что «казаки запаслись на свой счёт полушубком, зипуном от непогоды, башлыком, широкими шароварами и сапогами с тёплыми подвёртками и выворотными рукавицами» [2, C. 152].

Одежда уральских и оренбургских казаков была разной. На одежду вторых никто не обратил внимания, лишь Иванин отметил, что оренбургские казаки «на время буранов надевали на голову так называемые башлыки» [7, C.74]. Зато одежда первых привлекла его внимание («поверх рубашки была стеганная на верблюжьей шерсти фуфайка, потом полушубок из молодых мерлушек (шкурок ягнят; слово «молодых» тут лишнее – Д. А.), доходивший несколько ниже колен; сверх обыкновенных штанов, другие стеганные на верблюжьей шерсти, а, сверх их, кожаные киргизские шаровары, длинные сапоги с большими онучами, полушубок подпоясывался ремнем. Сверх полушубка саксачий (годовалых баранов шкуры) тулуп, а поверх его киргизская доха из лошадиных шкур, подпоясанная ремнем, баранья шапка и башлык, а про запас киргизский малахай (на случай буранов), стремена у большей части были деревянные (чтобы не «раскалялись» на морозе – Д.А.)» [7, C.74]). По словам М.И. Иванина, уральцы в подобных делах имели более богатый опыт, нежели все остальные: «Уральские казаки, более опытные и имевшие более способов, оделись лучше прочих войск» [там же].

В.И. Даль не вдавался в подробности относительно одежды солдат, в отличие от одежды соседей по «джуламейке». А так как те были штатскими, формы у них не было. Они не выполняли тяжёлых работ; большинство из них отправились в поход, лишь ища приключения, и походный быт их не шёл в сравнение даже с бытом штаб-офицеров. Одежду своих спутников В.И. Даль описал так: «Стеганные, на верблюжьей шерсти, куртки и архалуки (кафтаны со стоячим воротником – Д.А.), платье разного рода на лебяжьем пуху, верхнее платье из шкур молодых жеребят, или оленье, сибирские совики, киргизские дохи (шубы с мехом наружу и большим шалевидным воротником – Д.А.) и ергаки (одежда для зимних поездок на санях, надеваемая поверх шубы – Д. А.), рукавицы и чулки козьего пуху, из коего порядочные люди ткут столь известные вам кашмирские шали, — словом, все запасено, припасено, и несчастные стужа, холод, мороз, словом, вся зима, не знает, с которого краю приступиться» [3, стб. 404]. Разнообразие одежды своих соседей он описал так: «Вообразите теперь палаточку, в которой с трудом только помещаются три человека, посадите туда или натолкайте ее битком семью человеками, живыми, вот как мы с вами, оденьте эти семь человек самым причудливым образом, Лапландцами, Самоедами, Алеутами, Киргизами, полу-Черкесами, полу-Калмыками, полу-Башкирами, полу-все что угодно, право всякого роду и наряду найдется в одежде нашей по клочку» [3, стб. 405]. Одежду отряда в целом Даль описал также не без иронии: «Если б вы увидели этот сброд пестрых, цветных, полосатых, одноцветных и всякого калибра халаты, куртки, шпенсеры, сертуки, черкески, казакины, чекмени и чекменьки, уверяю вас, что это стоит кисти Штернберга, особенно если бы он не упустил разнообразные шапки, кушаки, пояса, платки, шали, косынки и прочее» [3, стб. 416].

Таким образом, авторы использованных книг и статей (М.И. Иванин, И.Н. Захарьин, В.И. Даль, Е.М. Косырев) сходятся в главном: одежда солдат была неудобной, а в условиях суровой зимы и утомительных переходов она стала фактором, способствующим простуде и заведению паразитов. Во многом это было следствием экономии денег, отпущенных на её пошив, результатом поиска дешёвых проектов. В итоге, можно заключить, что:

- вместо того чтобы одевать под шинели солдат стёганные утеплённые камзолы, следовало одеть их в обычные меховые полушубки;

- большие сапоги и огромные онучи надо было заменить валенками;

- вместо двух пар штанов достаточно было одних, или заправлявшихся в валенки, или надевавшихся поверх них и как-то закреплявшихся;

- для каждого солдата следовало заготовить несколько комплектов нижнего белья и тёплых носок (так называемые «теньги», «байбаки» и т.п.);

- солдату не следует заниматься «копчением» белья или носков. Для этого в каждой колонне должны устраиваться прачечные, хотя это потребует дополнительного запаса дров, о чём следует думать заранее. В укреплениях, где останавливался отряд, такие пункты должны действовать постоянно;

- офицеры были одеты лучше солдат; видимо это было одной из причин, что процент заболевших и умерших среди них был намного ниже, чем среди нижних чинов, хотя офицерская пища мало отличалась от солдатской. То же можно сказать о казаках и штатских чинах;

- различия в описании одежды разными авторами имеют как объективные (прошло много лет), так и субъективные причины, связанные, прежде всего с различиями в статусе их, как участников похода.

Конфликт интересов Не указан

Conflict of Interest None declared

Список литературы / References

1. Голосов Д. Поход в Хиву в 1839 году отряда русских войск, под начальством генерал-адъютанта Перовского / Голосов Д. // Военный сборник. Т. XXIX. 1863, №1. С.3-72; №2. С. 309-358; №3. С.3-71.
2. Даль В.И. Военное предприятие противу Хивы / Даль В.И. // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских.1860. Кн. I. М.: Университетская типография. с.147-166.
3. Даль В.И. Письма к друзьям из похода в Хиву / Даль В.И. // Русский Архив. 1867. Март. Стб 404-431, апрель. Стб. 606-639.
4. Жигалина О.И. Движущие силы российской политики в Средней Азии в XIX в. / Жигалина О.И. // Цивилизации и культуры. М., 1996. Вып. 3. Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. С. 251-265.
5. Захарьин И.Н. Хива. Зимний поход в Хиву Перовского в 1839 году и Первое посольство в Хиву в 1842 году./ Захарьин И.Н. - СПб.: Тип. Сойкина, 1898.- 205 с.
6. Зыков С.Н. Хивинские дела 1839-1842 / Зыков С.Н // Русское слово, 1862. № 3. С. 1-58; № 4. С. 1-23.
7. Иванин М. Описание зимнего похода в Хиву 1839-1840 гг./ Иванин М. - СПб., 1874.- 268 с.
8. Каландарова М. С. Геополитика Англии в Центральной Азии в 20-30-е годы XIX в. (по материалам экспедиции А. Бёрнса в Бухару в 1831 г.). Автореферат диссертации … кандидата исторических наук. / Каландарова М. С. М., 1995. - 19 с.
9. Косырев Е. М. Поход в Хиву в 1839 г. (Из записок участника) / Косырев Е. М. // Исторический вестник. № 8, 1898. с. 538-545.
10. Матвиевская Г.П. Английский агент Джеймс Аббот: “Я был восхищен встречей...” / Матвиевская Г.П. // Гостиный двор. 2013. № 42. С. 187-207.
11. Поляков Ю.А. Человек в повседневности / Поляков Ю.А. // Вопросы истории. 2000 №3. С. 125-127.
12. Терентьев М. История завоевания Средней Азии: т.1. / Терентьев М. СПб.: тип. Балашова, 1897. 374 с. и др.
13. Терентьев М. А. Россия и Англия в Средней Азии. / Терентьев М. А. — СПб.: тип. П. П. Меркульева, 1875. — 361 с.
14. Urquhart D. Progress of Russia in the west, north, and south, by opening the sources of opinion and appropriating the channels of wealth and power. / Urquhart D. London, 1853. 438 рp.
15. Skrine F.The heart of Asia. / Skrine F., Ross Е. London, 1899. 190 pр.
16. Gillard D. Struggle for Asia, 1828–1914. A Study in British and Russian Imperialism. / Gillard D. London, 1977. 320 pр.

Список литературы на английском языке / References in English

1. D. Pohod v Hivu v 1839 godu [Теxt] [Attack to Khiva in 1839] / Golosov. D.// Voyennyi sbornik. V. XXIX. 1863. №1. p.3-72; №2. p.309-358; №3. p.3-71. [in Russian].
2. Dal V.I. Voennoye predpriyatiye protivu Hivy [Теxt] [Military action against Khiva] / Dal V.I. // Chteniya v Imperatorskom obschestve istorii I drevnostei rossiiskih.1860. К I. М.: universitetskaya tipografiya. p.147-166. [in Russian].
3. Dal V.I. Pisma k druzyiam iz pohoda v Hivu[Теxt] [Letters to friends from campaign against Khiva] / Dal V.I. // Russkii Arhiv. Ма P. 404-431, aprel. p. 606-639. [in Russian].
4. O. I. Dvizhuschie sily rossiiskoi politiki v Srednei Azii v XIX v. [Теxt] [Promoted forses of Russian policy in Central Asia in XIX] / Zhigalina. O. I. // Tzivilizatsii I kultury. M.1996 Vyp.3. Rossia I Vostok. Geopolitika I tzivilizatsionnyie otnosheniia/ p.251-265. [in Russian].
5. Zahariin I.N. Hiva. Zimnii pohod v Hivu Perovskogo v 1839 godu i pervoye posolstvo v Hivu v 1842 godu. [Теxt] [Khiva. Winter campaign against Khiva, led by Perovskii in 1839 ang 1^st embass to Hiva in 1842]. / Zahariin I.N. SPb. 1898. 205 pp. [in Russian].
6. Zykov S.N. Hivinskie dela 1839-1842 [Теxt] [Deals of Khiva] / Zykov S.N. // Russkoye slovo. 1862. № 3. pp. 1-58; № 4. pp. 1-23. [in Russian].
7. Ivanin M. Opisanie zimnego pohoda v Hivu 1839-1840 gg. [Теxt] [Description of winter campaign to Khiva in 1839-1840]. / Ivanin M. SPb. 1874. 268 pp. [in Russian].
8. Kalandarova M.S. Geopolitika Anglii v Tzentralnoi Azii v 20-e – 30-e gody XIX v. (pо materialam expeditsii A. Burnsa v Buharu v 1831 g.). [Теxt] [Geo policy of England in Central Asia in 20-30-th of XIX (based on expedition of A. Burns to Bukhara)] Аvtoreferat … kandidata istoricheskih nauk. / Kalandarova M.S.М., 1995. - 19 pp. [in Russian].
9. Коsyrev Е. М. Pohod v Hivu v 1839 g. [Теxt] [Campaign to Khiva in 1839] / Коsyrev Е. М. // Istoricheskii vestnik. № 8. 1898. p. 538-545. [in Russian].
10. Маtvievskaya G.P. Аngliiskii agent James Abbot: “Ya byl voshyischon vstrechei...” [Теxt] [English agent James Abbot: “I was glad of meeting...”] / Маtvievskaya G.P. // Gostinnyi dvor. 2013. № 42. p. 187-207. [in Russian].
11. Poliakov Yu.A. Chelovek v povsedntvnosti [Теxt] [Man in everyday] / Poliakov Yu.A. // Voprosy istorii. 2000 №3. pp. 125-127. [in Russian].
12. Теrentiev М. Istoriya zavoevaniya Srednei Azii [Теxt] [History of annexing of Central Asia]. V.1. / Теrentiev М. SPb. 1897. 374 pp. [in Russian].
13. Теrentiev М. Rossiya I Angliya v Srednei Azii. [Теxt] [Russia and Tngland in Central Asia] / Теrentiev М. SPb. 1875. 361 pp. [in Russian].
14. Urquhart D. Progress of Russia in the west, north, and south, by opening the sources of opinion and appropriating the channels of wealth and power. London, / Urquhart D. 1853. 438 рp.
15. Skrine F. The heart of Asia. / Skrine F., Ross Е. London, 1899. 190 pр.
16. Gillard D. Struggle for Asia, 1828–1914. A Study in British and Russian Imperialism. / Gillard D. London, 1977. 320 pр.