ПРОБЛЕМА «ЧЕРКЕССКОГО РАБСТВА» В ПОЗДНЕЙ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX – НАЧАЛО XX В.)

ПРОБЛЕМА «ЧЕРКЕССКОГО РАБСТВА» В ПОЗДНЕЙ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX – НАЧАЛО XX В.)

Научная статья

Чочиев Г.В. *

Владикавказский научный центр Российской академии наук, Владикавказ, Россия

* Корреспондирующий автор (georg-choch[at]yandex.ru)

Аннотация

Массовая иммиграция в Османскую империю в 1850-х – 1860-х гг. черкесов и представителей других народов Северного Кавказа способствовала распространению в стране рабовладения и работорговли, проистекавших как из традиционной социальной структуры переселенческих групп, так и экономических и общественно-политических условий принявшего их государства. С целью преодоления порожденных «черкесским рабством» проблем Порта в последующие десятилетия предпринимала постепенные, но достаточно последовательные шаги по ограничению данного феномена, приведшие к его фактическому исчезновению к концу османской эпохи.

Ключевые слова: Османская империя, северокавказские иммигранты, рабовладение, работорговля, эмансипация.

PROBLEM OF “CHERKESS SLAVERY” IN LATER OTTOMAN EMPIRE (THE SECOND HALF OF XIX - THE BEGINNING OF XX C.)

Research article

Chochiev G.V. *

Vladikavkaz Scientific Centrу of the Russian Academy of Sciences, Vladikavkaz, Russia

* Correspondent author (georg-choch[at]yandex.ru)

Abstract

Mass immigration of the Cherkess people and the representatives of other peoples of the North Caucasus to the Ottoman Empire in the 1850s-1860s contributed to the spread of slavery and slave trade in the country originating from both the traditional social structure of immigrant groups and the economic and socio-political conditions of the state that adopted them. In order to overcome the problems caused by the “Cherkess slavery” in the Port in the following decades the state took gradual, but rather consistent steps to limit this phenomenon, which led to its actual disappearance by the end of the Ottoman era.

Keywords: Ottoman Empire, North Caucasian immigrants, slavery, slave trade, emancipation.

Начиная с XVI в. Западный Кавказ являлся одним из двух, наряду с «черной» Африкой, основных источников поступления рабов в Османскую империю. Хотя в 1857 г. Порта под давлением Англии вынуждена была ввести запрет на торговлю африканскими рабами [1, С. 11], ввоз кавказских невольников легально продолжался вплоть до массовых черкесских иммиграций 1860-х гг. Поскольку кавказские рабы и рабыни, как правило, представляли собой товар, ориентированный на элитные слои османского общества, и занимали привилегированное положение в местной иерархии невольников, Порта порой объясняла свой отказ запретить приток рабов с Кавказа стремлением сохранить им возможность «сменить дикость на цивилизацию, а бедность и нужду – на благополучие и счастье» (нота английскому послу от 13 января 1857 г.) [2, С. 175].

Однако после вынужденного исхода в течение конца 1850-х – первой половины 1860-х гг. большей части автохтонного населения Северо-Западного Кавказа в султанские владения (т.н. мухаджирства) черкесское рабство и работорговля превратились во внутреннюю проблему османского государства, отныне регулируясь лишь его законодательством. Так, уже в первых инструкциях по расселению иммигрантов Порта, не ставя под сомнение права черкесских рабовладельцев, в то же время предписывала им обеспечить своих рабов жильем и средствами к существованию [3, С. 67].

В этой связи следует отметить, что османские источники не дифференцировали различные зависимые группы внутри северокавказских иммигрантских общин – собственно рабов, холопов, крепостных и др., – обозначая всех их унифицированными терминами эсир (араб. «пленник, раб») или кёле (тур. «раб»). Вместе с тем достаточно четко проводилось различие между сельскохозяйственным и домашним (гаремным) рабством.

Многочисленные свидетельства указывают на имевшую место в период северокавказской иммиграции и колонизации тенденцию к ужесточению представителями феодально-рабовладельческого класса эксплуатации зависимых групп, а также распространению своих владельческих претензий на свободных членов общин, в том числе детей, как правило с целью их продажи на местном рынке [4, С. 40–42]. С другой стороны, в условиях крайнего обнищания и лишений переселенцев отмечались факты продажи свободными лицами собственных детей и родственников, равно как и самопродажи в рабство [5, С. 69–73].

Согласно официальным данным, в 1867 г. в собственности иммигрировавших на османскую территорию северокавказцев находилось более 150 тысяч «рабов» [6], при том что общая численность переселенцев оценивалась примерно в 600–700 тыс. чел. [7] Данное положение порождало конфликты и тяжбы иммигрантов как друг с другом, так и с коренным населением, а противоречащая шариату практика порабощения свободнорожденных мусульман вызывала недовольство в обществе, ставя Порту перед необходимостью реагирования на создавшуюся ситуацию.

В 1862 г. правительство приняло первую ограничительную меру в данной сфере, запретив продажу «ногайских, черкесских и абхазских рабов преклонного возраста» [8, С. 264]. В 1865 г. были закрыты стихийно возникшие во многих городах черкесские невольничьи рынки. В том же году был издан указ о предоставлении «вольной» рабам после смерти их хозяев в случае отсутствия у последних прямых наследников [2, С. 177]. Эти решения, судя по всему, сплошь и рядом легко обходились на практике, хотя и свидетельствовали о растущем осознании властями необходимости ужесточения контроля за оборотом кавказских невольников. В целом на этом этапе Порта явно предпочитала лавировать между интересами рабовладельцев и рабов, не желая излишне раздражать ни тех, ни других и опасаясь дестабилизации обстановки в районах осуществления черкесской колонизации.

С конца 1860-х гг., после завершения расселения и обустройства основной массы кавказских иммигрантов, в османских документах фиксируется всплеск сообщений о спорах между рабовладельцами и рабами относительно социально-правового статуса последних, жалобах рабов на плохое обращение с ними и присвоение продуктов их труда, их неповиновении, бегстве, обращении за защитой в британские, реже российские консульства и т.п. [5, С. 201–216]

На этом фоне в конце 1871 г. появилось правительственное постановление о полном запрете черкесской работорговли и мерах по обеспечению его неукоснительного проведения в жизнь [4, С. 43]. Хотя легитимность самого института рабства не ставилась под сомнение этим актом, он, по-видимому, был воспринят в невольничьей среде как демонстрация проэмансипационистской позиции Порты, спровоцировав в последующие годы сотни исков в шариатские и светские суды об аннулировании имевших место в предыдущий период незаконных порабощений и самопорабощений, изъятий детей, разделений семей и т.д. [9, С. 89–90] Примечателен также факт существования в эти годы в Стамбуле тайного общества («компании»), инструктировавшего и поощрявшего черкесских гаремных рабынь (джарие) к действиям в данном направлении [8, С. 130].

Реакция черкесских феодалов-рабовладельцев на такое развитие событий проявилась, с одной стороны, в их безуспешном давлении на Порту с целью ее склонения к отмене указанных решений, а с другой – в попытках силового принуждения рабов к подчинению, местами приведших к кровопролитным межсословным столкновениям [4, С. 43]. Хотя их дальнейшее разрастание было предотвращено благодаря оперативным военно-полицейским мерам, материалы межведомственной переписки данного периода не оставляют сомнений в чрезвычайной обеспокоенности властей сложившейся ситуацией.

В этих условиях в качестве компромиссного «окончательного решения» проблемы выступила основанная на принципах шариата система выкупа из рабства (мукатаба) по формуле «свобода в обмен на землю» [1, С. 98–99]. Ее реализация привела в течение последней четверти XIX в. к кардинальному сокращению числа черкесских сельскохозяйственных рабов, массово обретших свободный статус. Данная политика подкреплялась усилиями властей по разрешению локальных межсословных конфликтов, включавшими в себя порой жесткие меры принуждения в отношении обеих сторон. В то же время обращает на себя внимание факт обезземеливания и пауперизации определенной части освобождаемых рабов и последующего поступления/привлечения многих из них на армейскую службу [4, С. 43]. С другой стороны, очевиден постепенный переход в крупных черкесских землевладениях от эксплуатации зависимых сословий к использованию различных форм аренды и наемного труда.

К началу ХХ в. черкесское рабство в Османской империи продолжало сохраняться практически исключительно в его гаремной форме в среде высших слоев общества. Усилиями черкесских национал-активистов оно также было законодательно отменено вскоре после конституционной (младотурецкой) революции 1908 г. Согласно докладу правительства от 1 апреля 1913 г., общее число рабов и рабынь в стране к этому времени уже не превышало 2 тыс. чел. [10]

В целом можно констатировать, что феномен черкесского рабства и работорговли в поздней Османской империи оказал значительное влияние на процессы социальной адаптации и трансформации кавказских переселенческих групп и их интеграции в османское общество, а легальный и нелегальный оборот кавказских рабов и рабынь и острые межсословные конфликты в иммигрантских общинах зачастую имели серьезные экономические и политические последствия на региональном и общеимперском уровнях. Вместе с тем под воздействием постепенных и осторожных, но достаточно последовательных усилий государства по разрушению феодально-патриархальной структуры кавказских общин, а также под определенным давлением на нее «снизу», со стороны не желавших более мириться со своим зависимым статусом категорий населения, на османской почве в течение нескольких десятилетий произошла эрозия и фактическое исчезновение данного архаичного института как сколько-нибудь значимого элемента общественной жизни.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Toledano E. R. Slavery and Abolition in the Ottoman Middle East / R. Toledano. – Seattle: University of Washington Press, 1998. – 185 p.
2. Şen Ö. Yüzyılda Osmanlı Devletindeki Köle Ticaretinde Kafkasya Göçmenlerinin Rolü / Ö. Şen // Toplum ve Ekonomi. – 1994. – N 6. – P. 171–191.
3. Чочиев Г. В. Османские инструкции по поселению северокавказских иммигрантов (1830-е – 1870-е гг.) / Г. В. Чочиев // Известия СОИГСИ. – 2018.– Вып.28(67). – С. 65–74.
4. Kanbolat H., Taymaz E. Kafkas-Osmanlı İlişkileri ve Köle Ticareti / Kanbolat, E. Taymaz // Tarih ve Toplum. – 1990. – N 79. – P. 35–44.
5. Erdem Y. H. Osmanlı’da Köleliğin Sonu (1800–1909) / H. Erdem. – İstanbul: Kitap Yayınevi, 2004. – 247 p.
6. Saydam A. Kırım ve Kafkas Göçleri (1856–1876) / A. Saydam. – Ankara: TTK, 1996. – 235 p.
7. Habiçoğlu B. Kafkasya’dan Anadolu’ya Göçler / Habiçoğlu. – İstanbul: Nart Yayıncılık, 1993. – 187 p.
8. Çiçek K. Kıbrıs’tan Kafkasya’ya Osmanlı Dünyasında Siyaset, Adalet ve Raiyyet / Çiçek, A. Saydam. – Trabzon: Derya Kitabevi, 1998. – 420 p.
9. Чочиев Г. В. Отражение проблем социальной адаптации северокавказских иммигрантов в Османской империи в их обращениях к властям (вторая половина XIX в.) / Г. В. Чочиев // Вестник Северо-Осетинского государственного университета. – 2010. – Вып. 2. – С. 84–90.
10. Gölen Z. İkinci Meşrutiyetin İlanından Sonra Çerkes Teavün Cemiyeti’nin Çalışmaları: Çerkez Köleliğini Önlemeye Yönelik Faaliyetler / Z. Gölen // Toplumsal Tarih. – 1998. – N – P. 53–58.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Toledano E. R. Slavery and Abolition in the Ottoman Middle East / R. Toledano. – Seattle: University of Washington Press, 1998. – 185 p.
2. Sen O. Yuzyılda Osmanlı Devletindeki Kole Ticaretinde Kafkasya Gocmenlerinin Rolu / O. Sen // Toplum ve Ekonomi. – 1994. – N 6. – P. 171–191.
3. Chochiev G. V. Osmanskie instruktsii po poseleniyu severokavkazskikh immigrantov [Ottoman Instructions on the Settlement of North Caucasian Immigrants (1830s – 1870s)] / G. V. Chochiev // Izvestiya SOIGSI [Proceedings of SOIGSI]. – 2018. – Vyp. [Issue] 28(67). – P. 65–74. [in Russian]
4. Kanbolat H. Kafkas-Osmanlı İlişkileri ve Köle Ticareti / Kanbolat, E. Taymaz // Tarih ve Toplum. – 1990. – N 79. – P. 35–44.
5. Erdem Y. H. Osmanlı’da Köleliğin Sonu (1800–1909) / H. Erdem. – Istanbul: Kitap Yayınevi, 2004. – 247 p.
6. Saydam A. Kırım ve Kafkas Göçleri (1856–1876) / A. Saydam. – Ankara: TTK, 1996. – 235 p.
7. Habiçoğlu B. Kafkasya’dan Anadolu’ya Göçler / Habiçoğlu. – Istanbul: Nart Yayıncılık, 1993. – 187 p.
8. Çiçek K. Kıbrıs’tan Kafkasya’ya Osmanlı Dünyasında Siyaset, Adalet ve Raiyyet / Çiçek, A. Saydam. – Trabzon: Derya Kitabevi, 1998. – 420 p.
9. Chochiev G. V. Otrazhenie problem sotsial'noi adaptatsii severokavkazskikh immigrantov v Osmanskoi imperii v ikh obrashcheniyakh k vlastyam (vtoraya polovina XIX v.) [Reflection of the Problems of Social Adaptation of North Caucasian Immigrants in the Ottoman Empire in Their Appeals to the Authorities (Second Half of the 19th Century)] / G. V. Chochiev // Vestnik Severo-Osetinskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the North Ossetian State University]. – 2010. – Vyp. [Issue] – P. 84–90. [in Russian]
10. Golen Z. İkinci Meşrutiyetin İlanından Sonra Çerkes Teavün Cemiyeti’nin Çalışmaları: Çerkez Köleliğini Önlemeye Yönelik Faaliyetler / Gölen // Toplumsal Tarih. – 1998. – N 57. – P. 53–58.