СЛОВООБРАЗОВАНИЕ КАК ИНСТРУМЕНТ ПОЗНАНИЯ

Борисенкова Л.М.

Доктор филологических наук, Доцент, Смоленский гуманитарный университет, профессор кафедры германских языков

СЛОВООБРАЗОВАНИЕ КАК ИНСТРУМЕНТ ПОЗНАНИЯ

Аннотация

Цель данной статьи: представить словообразование, доминирующее в современном естественном языке, с когнитивных позиций, как средство познания и осмысления воспринимаемого мира. Основная задача, вытекающая из названной цели: представление словообразования как естественой когнитивной системы, позволяющей отражать и интерпретировать сложность и многообразие окружающей действительности онтологически достоверно, без резких границ, в переходах и полутонах.

Практическая польза: данный подход дает исследователю возможности глубинного постижения новых аспектов хорошо изученной сферы языка, что при изучении   иностранного языка  ведет к достижению более высокого уровня языковой компетенции. 

Ключевые слова: познание мира,  когнитивная лингвистика,  словообразование

Borisenkova L.M.

Doctor of Philology, associate professor, professor, Germanic languages department, Smolensk Humanities University

WORD-BUILDING AS A TOOL OF WORLD COGNITION

Abstract

This article is aimed to present word-building, the main instrument of vocabulary enrichment of a modern natural language, in a cognitive aspect, i. e. as a tool of cognition and comprehension of the world. The main task, following from the above-mentioned aim, is to present word-building as a natural cognitive system which allows us to reflect and interpret the world, in its complexity and diversity, within an ontologically reliable framework devoid of strict boundaries, with all its semi-hues and grey zones.

The practical value of such approach is that it supplies the researcher with profound comprehension of the new aspects of this seemingly well-studied sphere, which in its turn leads to a higher level of language competence.

Key words: world cognition, cognitive linguistics, word-building.

В конце XX века в гуманитарных науках на передний план стремительно выдвинулся человеческий фактор и осуществился переход науки на новую, антропологическую, парадигму. Именно человеческий фактор приблизил друг к другу отдельные гуманитарные дисциплины, превратив их в новую, междисциплинарную, сферу исследования – когнитивистику, «федерацию дисциплин, не связанных строгими уставными отношениями» [5, с. 41],  каждая из которых изучает познание человеком мира в специфическом, свойственном данной дисциплине преломлении.

В рамках когнитивистики особенно активны две частные дисциплины: психология и лингвистика. Они вплотную приблизились друг к другу, и под этим новым углом зрения стало ясно, как прав был Ф. де Соссюр, утверждая, что нельзя разъять означающее и означаемое языкового знака, как нельзя разрезать лист бумаги по его ребру.

Когнитивная психология объяснила homo sapiens его концептуальную картину мира, состоящую из концептов, ментальных репрезентаций окружающей действительности, переходящих на высоком уровне когнитивной обработки в понятие vs. значение – означаемое языкового знака, готовое к вербализации. А без языка, формирующего языковую картину мира познающего субъекта и позволяющего ему объективировать свои мысли, он как современный homo socialis не смог бы жить полноценной жизнью.

Естественный человеческий язык, неизмеримо сложный, отражающий все многообразие мира, является, с одной стороны, оптимальным средством трансляции человеческих мыслей, без которого не может обойтись ни один представитель рода человеческого как homo socialis, в том числе ни один представитель науки, о какой ее сфере ни шла бы речь. С другой стороны, язык – это объект научного лингвистического исследования.

Лингвистика сегодня, учитывая сложность ее объекта, «это не одна наука, а много разных, притом настолько разных, что нередко они не имеют между собой почти ничего общего… Штандарт “высокой моды” с некоторых пор несет когнитивная лингвистика» [7], или когнитология, считающаяся сегодня концептуально устоявшимся направлением, для которого характерны определенные познавательные установки, существенно отличающиеся от рационалистической традиции в изучении естественного языка [1]. Отношение к когнитологии в лингвистических кругах неоднозначно: у нее много как сторонников, так и противников. Последние зачастую не приемлют ее междисциплинарный, гибридный, характер, отсутствие традиционной лингвистической чистоты; многие усматривают в ней очередное модное поветрие, имеющее преходящий характер.

Но в чем заключаются положительные, конструктивные особенности когнитивной лингвистики, позволяющие надеяться, что это – всерьез и надолго? В первую очередь, в учете человеческого фактора, несвойственном традиционной имманентной лингвистике. Язык – коллективное творение языкового сообщества, как в диахронии, так и в синхронии. Когнитология впервые ввела в лингвистический обиход фигуру Наблюдателя, абстрактного члена языкового сообщества, сознание которого не только отражает, но и интерпретирует воспринимаемый фрагмент действительности в соответствии с ментальностью данного социума и его установками: например, одно и то же созвездие получило в немецком языке форму «der Große Wagen», а в русском – «Большая Медведица».

Еще одна сильная сторона когнитивной лингвистики – учет ситуативности, позволяющий индивидуализировать человеческий фактор в единичной ситуации, придать ему конкретный облик. По мнению В. фон Гумбольдта, языки – средства открытия еще непознанного; объективная истина порождается всей силой субъективной индивидуальности (выделено мной – Л.Б.), и это возможно лишь с помощью и посредством языка. Язык же рассматривается не как имманентный феномен, а в самом широком смысле слова, на фоне изучения ситуаций человеческой деятельности [4, с. 5]. Подобное расширение предмета изучения лингвистики в немалой степени способствует росту лингвокреативного потенциала языка, отражающего богатство мира во всех его проявлениях.

Когнитолог также внимательно рассматривает объект действительности, чтобы понять, каково содержание интериоризованного объекта (т.е. физического объекта, превращенного в ментальный), какая его часть обозначена именем, а что осталось по умолчанию имплицитным, но может оказать воздействие на поведение слова в процессе коммуникации, в дискурсе. Такое пристальное внимание к онтологии мира позволяет рассматривать язык-объект когнитологии как естественную систему.

Когнитивная лингвистика обратила наше внимание на то, что язык – нестрогая система, потому что в нем отражен окружающий мир, динамичный, постоянно меняющийся. Традиционная имманентная лингвистика систематизирует язык в русле классических аристотелевых категорий, допускающих по отношению к языковой единице лишь одно из двух альтернативных решений: правило или исключение. И способность когнитологии упорядочивать мир на естественных, прототипических, основаниях, представляя его не как жесткий конструкт человеческого разума, а как естественную систему, где вместо четких границ переходы и полутона – это самая сильная сторона когнитивной науки о языке, которая позволяет увидеть хорошо знакомые факты языка под другим углом зрения, как новые.

Когнитивный подход к языку является основой нового направления исследования в современной лингвистике и может помочь не только точнее постичь содержательные глубины языка и в итоге адекватнее изучить его, но также глубже и тоньше познать внутренний мир носителей языка и действительность, окружающую их, так как «…язык ничего не придумывает, а выражает глубинные смыслы бытия» [3, с. 71].

Один из источников современной когнитологии – концепция теоретического языкознания В. Гумбольдта. Еще около двух веков тому назад он утверждал: «Разные языки – это не различные обозначения одного и того же предмета, а разные видения (Ansichten) его… (выделено мной – Л.Б.). Путем многообразия языков непосредственно обогащается наше знание о мире и то, что нами познается в этом мире; одновременно расширяется для нас и диапазон человеческого существования» [4, с. 9]. Ср. в этой связи, например, две номинации: «долгострой» и «die Bauruine», обозначающие один и тот же объект, увиденный глазами членов двух разных языковых сообществ. В силу различий в менталитете и социальных ценностных установках, характерных для своих языковых сообществ, оба увидели его по-разному, выделив в нем сущностные с их позиций признаки, и отразив их в номинациях. Продвигаясь в направлении «внешний объект – интериоризованный, ментальный, объект – его номинация», когнитолог внимательно вглядывается в объект окружающей действительности в обоих его проявлениях, как внешнем, так и интериоризованном: как он устроен, что он представляет собой как фрагмент окружающей действительности? Что из этого содержания перешло в его ментальную репрезентацию? И что из ментальной репрезентации перешло затем в ее номинацию, а что осталось имплицитным, и какие последствия это может иметь для коммуникации?

Классическая лингвистика в терминах известного отечественного лингвиста А. Е. Кибрика [6] – это “что-лингвистика” (описание структур). Традиционная лингвистика накопила богатейший эмпирический материал и описала его – в этом ее несомненная заслуга. Переход к когнитивной лингвистике позволит ученым выполнить более сложные задачи: описать процессы, происходящие в выделенных структурах – в первую очередь словообразовательных, учитывая их доминирующую роль в картине мира – («как-лингвистика») и объяснить их («почему-лингвистика»).

Универсальный закон разумной экономии усилий, примененный к языку, принимает вид закона языковой экономии. Словообразование – языковая сфера, в которой этот закон функционирует неукоснительно и наиболее эффективно. Согласно результатам специальных исследований, в немецком языке словообразовательные номинации доминируют [8].

Следует учесть также типологическую специфику немецкого языка, в силу которой доминирующим способом немецкого словообразования является словосложение, позволяющее обозначить комплексные объекты действительности как целостные номинации. Большая часть их, серийные образования, поддающиеся регулированию и систематизации, зафиксированы в словарях. Но модель словосложения обладает повышенной степенью мобильности, и за рамками словарей остается неподдающееся исчислению количество единичных, несерийных, композитов, что может несколько увеличить долю словообразования в немецкоязычной картине мира. Сказанное свидетельствует не только о высоком удельном весе словообразования в системе немецкого языка, но и о его открытом и активном характере: на современном этапе развития немецкого языка словообразование непрерывно пополняет его новыми номинациями.

По-видимому, один из «секретов» настоящей экспансии немецкого словообразования заключается в том, что преобладающее большинство словообразовательных единиц имеет пропозициональную природу: за экономичной однословной формой стоит емкое содержание, соответствующее высказыванию (см. работы М.Д. Степановой, Е.С. Кубряковой, В.С. Вашунина, Л.М. Борисенковой и др.), что подтверждает тезис о динамичности природы естественного языка.

«Производное слово оказывается… маленькой моделью представления знания о мире  (выделено мной – Л.Б.) как сложном процессе его чувственно-мыслительного осознания человеком. А словообразовательный акт в связи с этим предстает как логически оправданный акт словотворчества, позволяющий проникнуть в глубь человеческого сознания, в тайны народного духа, в сложный процесс постижения и освоения мира природы и человека» [3, с. 46]. Именно благодаря моделируемости словообразование обладает гораздо большим лингвокреативным потенциалом, чем любая другая сфера словотворчества. В рамках одной продуктивной модели образуется, как правило, целая серия слов, имеющих общий семантический знаменатель. Количественные характеристики серии могут колебаться в пределах достаточно широкого диапазона, определяемого уровнем частотности модели.

Лингвокреативное словообразование, доминирующее в немецкоязычной картине мира – интереснейший, «бездонный» объект исследования, таящий в себе большие возможности для лингвиста. На современном этапе развития словообразования возникла настоятельная необходимость исследовать его как средство познания и осмысления воспринимаемого мира, представив его для этого как «естественную» когнитивную систему, позволяющую отражать и интерпретировать сложность и многообразие окружающей действительности онтологически достоверно – без резких границ, в переходах и полутонах [2]. Данный подход дает исследователю возможности глубинного постижения новых аспектов хорошо изученной сферы языка.