ОЦЕНКА СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ НАЦИИ В РЕГИОНАЛЬНОМ СОЦИУМЕ

Аксютин Ю. М.

ORCID: 0000-0001-5996-3686, Кандидат философских наук, ФГБОУ ВО «Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова»

ОЦЕНКА СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ НАЦИИ В РЕГИОНАЛЬНОМ СОЦИУМЕ

Исследование выполнено в рамках Гранта Президента РФ (МК-587.2017.6)

Аннотация

В статье представлены результаты анализа и оценки эффективности реализации в регионах постсоветской России конструктивистской концепции российской гражданской нации. Автор, на основе анализа данных социологических опросов, эксплицирует сущность и социальную эффективность процесса реализации концепции гражданской нации в полиэтнокультурном регионе Южной Сибири (Хакасия, Алтай и Тыва). Констатируется, что эффективность реализации концепции гражданской нации в регионах России характеризуется значительными ограничениями. Ключевые слова: этнос, гражданская нация, региональный социум.

 Aksutin Yu. M.

ORCID: 0000-0001-5996-3686, PhD in Philosophy, The Khakas State University named after N. F. Katanov

THE EVALUATION OF RUSSIAN CIVIL NATION SOCIAL AND CULTURAL FUNCTIONING EFFECTIVENESS IN THE REGIONAL SOCIETY

Abstract

This article represents results of analysis and evaluation of social effectiveness of civil nation which is realized in post-Soviet Russia. The results are in the fact: the author based on the sociological researches tries to explicate essence and social and cultural effectiveness of civil nation functioning in Tuva, Khakassia, Altay. Author states that civil nation is in process of forming that is an explanation for limitation of social and cultural effectiveness of its functioning.

Keywords: ethnos; civil nation; regional society.

Проблемы оценки эффективности формирования и функционирования конструируемой уже на протяжении четверти века российской нации, призванной консолидировать постсоветский социум, остаются в числе наиболее актуальных вопросов научного и общественного дискурса [2, с. 70]. Формирование надэтнической гражданской нации – непременное условие гармонизации отношений между представителями гетерогенных этнокультурных групп современной России. В то же время в научном знании устоялась ситуация неопределенности сущностного содержания понятия «нация», а также методов оценки эффективности ее функционирования, что позволяет разным авторам на основании одних и тех же данных делать противоположные выводы, а заинтересованным сторонам получать лишние доводы для взаимных обид. Отметим и тот факт, что исследования региональных особенностей функционирования российской гражданской нации остаются высоко дефицитными.

В таком контексте основная цель статьи – опираясь на конкретику данных социологических исследований, проведенных в Южной Сибири, осуществить оценку эффективности функционирования (социокультурный аспект) концепции гражданской нации в регионах постсоветской России.

Прежде чем анализировать данные проведенного в регионе социологического исследования, обратимся к некоторым методологическим аспектам обозначенной проблемы. Следует отметить, что общепризнанное определение «нации» фактически отсутствует. Например, с позиции примордиального подхода нация понимается как формирующаяся в примордиальной парадигме (территория, язык, тип хозяйствования и т.д.) социобиологическая система. В рамках конструктивистского подхода, напротив, нация интерпретируется как политический и социокультурный проект, не имеющий объективной основы. Конструктивисты утверждают, что гражданско-политическая нация и этно-нация – по своей сути разные феномены и исторически следуют друг за другом [3, с. 150].

Как бы ни трактовалось содержание понятия и «природа» нации, исследование процессов ее функционирования делает необходимым обращение к частичной конвергенции имеющихся подходов, поскольку существование нации – это сочетание объективных, естественно-исторических процессов с социально-политическим конструированием. В таком контексте конструктивистское понимание природы нации более релевантно задачам анализа процессов институциализации российской гражданской нации [1, с. 21]. Напротив, примордиальный подход более соответствует задачам оценки социокультурной эффективности функционирования концепции гражданской нации, эмпирическими индикаторами которой являются: во-первых, актуальная позиция российской идентичности в структуре идентичностей населения (жителей исследуемого региона); во-вторых, природа российской идентичности (гражданская или этнокультурная); в-третьих, степень комплементарности этнокультурных субъектов (этносов) региона.

Ориентируясь на выделенные критерии, обратимся к анализу структуры идентичности и степени развитости гражданского самосознания жителей региона. Результаты социологического исследования свидетельствуют, что в структуре идентичностей жителей Хакасии, Тывы и Алтая первая позиция принадлежит российской идентичности (36,5%). Вторую строчку занимала республиканская (24%), третью – поселенческая (13,1%), а четвертую – сибирская региональная идентичность(10,9%). Этническая идентичность занимала пятую позицию (8,9%), а космополитическая – шестую (5,4%). Безусловный приоритет российской идентичности был отмечен у этнически русских жителей региона, тогда как для 45,6% хакасов, 56% алтайцев и 32,7% тувинцев характерно преобладание республиканской идентичности [4]. Иными словами, российская идентичность занимает первую позицию в структуре идентичностей жителей региона (порядка 30%). В таком контексте важным представляется ответить на вопрос о природе оснований национальной идентичности. Для решения этой задачи респондентам задавались вопросы, касающиеся критериев «российскости». В ходе анализа результатов опороса было установлено, что 30,7% респондентов придерживается широкого понимания российской идентичности, апеллирующего как к осознанному выбору человека, так и к основанной на воспитании нерефлексивной традиции. Российское самосознание как главный фактор идентификации с россиянами отметили 15,4% опрошенных. В целом доля респондентов, отметивших приоритет скорее традиционалистских (тот, кто любит Россию – 18,3%, знает русский язык – 1,1%, православный – 1,5%) или социобиологических оснований идентификации («родители россияне» – 4,5%), составляет порядка 25% от числа опрошенных. Следовательно, данные опроса свидетельствуют в пользу складывания российской идентичности с конструктивистской природой.

Решение задачи диагностики степени комплементарности этнокультурных субъектов требует обращения к анализу ценностных ориентаций и распространенности обладающих наибольшим конфликтогенным потенциалом модернистских и традиционалистских ценностно-мировоззренческих установок жителей исследуемого региона. Индикатором распространенности этих установок выступает отношение социума к идее «всевластия» государства и свободе личности. Модернисты отчетливо тяготеют к идеям правового государства, где гарантированы свободы личности, а власть государства ограничена, тогда как традиционалисты, напротив, ориентированы на коллективизм и взаимопомощь. Идею сильного государства поддерживает 62,4 % опрошенных. За расширение личных свобод, экономическую независимость и ограничение роли государства высказались 19,4 % респондентов. Идеи коллективизма и взаимопомощи поддержали также большинство респондентов – 53 % против 28,4 %, ориентированных на ценности свободы личности и индивидуализма. Иными словами, группа носителей модернизационного типа сознания только начинает формироваться и численно еще значительно уступает традиционалистам. В то же время значительный процент не определившихся (18 %) свидетельствует о наличии среди опрошенных приверженцев разных моделей развития регионального социума, нежели о конфликте жестко различающиеся мировоззренческих типов. В плане анализа ценностных ориентаций отметим, что представители крупнейших этносов оказались солидарны в выборе ценностей, имеющих наибольшее значение: семья (90,5%), здоровье (75,8%), профессиональная занятость (33,5%), материальное благополучие (30,2%), любовь (26,3%), свобода (23,2%), личное достоинство (19,5%), карьера (16,2%), этничность (9,8%).

В заключение отметим, что концепция гражданской нация в регионах постсоветской России переживает «детские болезни» роста, чем объясняется, по нашему мнению, ограниченность социокультурной эффективности ее функционирования. В то же время позиции российской идентичности в региональном социуме сегодня достаточно сильны, а традиционные и локальные идентичности для высоко комплементарных этносов региона не являются приоритетными. Иными словами, социокультурная идентичность бывших советских граждан обладает конструктивистскими характеристиками, способствующими становлению гражданской идентичности и складыванию в перспективе гражданской нации.

Список литературы / References

1. Aksyutin Yu.M. Russian post-soviet identity of Southern Siberia inhabitants // Juvenis scientia. 2016. № 5. С. 20-22.
2. Аксютин Ю.М. Природа и основания российской нации с позиции «официального разума» и «массового сознания» // Инновационная наука. 2016. № 10-3. С. 69-70.
3. Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм. М.: Праксис. 2002. 416 с.
4. Социологическое исследование (2016 г.) в рамах Гранта Президента РФ (МК-6746.2015.6). Выборочная совокупность – 1000 чел. (Тыва – 290, Хакасия – 520, Алтай – 190).

Список литературы на английском языке / References in English

1. Aksyutin Yu.M. Russian post-soviet identity of Southern Siberia inhabitants // Juvenis scientia. 2016. № 5. С. 20-22. [in English]
2. Aksyutin Yu. M. Priroda i osnovaniya rossiyskoy natsii s pozitsii «ofitsial'nogo razuma» i «massovogo soznaniya»[The grounds of the Russian nation from a position of "official reason" and "mass consciousness"] // Innovacionnaya nauka [Innovative science] 2016. № 10-3. P. 69-70. [in Russian]
3. Gellner E. Prishestvie natsionalizma. Mify natsii i klassa [The advent of nationalism. The myths of nation and class] // Natsii i natsionalizm [Nation and Nationalism]. Moscow: Izdatelstvo Praksis. 2002. 416 p. [in Russian]
4. Sotsiologicheskoe issledovanie (2016) v ramkakh granta Prezidenta RF (Proekt № МК-6746.2015.6). Vyborochnaya sovokupnost' – 1000 chel. (Tyva – 290, Khakasiya – 520, Altay – 190). [Case Study. The aggregate sample - 1,000 people. (Tuva - 290, Khakassia - 520, Altai - 190)]. 2015. [in Russian]