ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ НА ТЕРРИТОРИИ КИТАЯ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ ХХ ВЕКОВ

Федорова Т.В.¹, Степанов А.В.²

¹ORCID: 0000-0003-2316-3999, Кандидат исторических наук, Доцент, ²ORCID: 0000-0002-9583-0132, магистрант, Иркутский государственный университет

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ НА ТЕРРИТОРИИ КИТАЯ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ ХХ ВЕКОВ

Аннотация

В статье на основе архивных документов, впервые вводимых в научный оборот, рассматриваются, особенности организации разведывательной деятельности российских дипломатических и военных ведомств на территории Китая во второй половине XIX – начале XX веков. Раскрывается значение секретной переписки русских дипломатов с министерством иностранных дел и Главным управлением Генерального штаба в вопросах стратегического развития международных отношений на Дальнем Востоке, а также методы и формы работы российских спецслужб.

Ключевые слова: разведка; военный агент (атташе); агентурные сведения; министерство иностранных дел; Главное управление Генерального штаба.

Fedorova T.V.¹, Stepanov A.V.² 

¹ORCID: 0000-0003-2316-3999, PhD in History, Associate Professor, ²ORCID: 0000-0002-9583-0132, undergraduate student, Irkutsk state University

THE ACTIVITIES OF RUSSIAN MILITARY INTELLIGENCE ON CHINESE TERRITORY IN THE LATE XIX - EARLY XX CENTURIES

Abstract

This article is based on the archive documents introduced for scientific use for the first time and considers the specific of the organization of intelligence activities of the Russian diplomatic and military departments in the territory of China in the second half of XIX – at the beginning of the 20th centuries. The article reveals the value of confidential correspondence of the Russian diplomats with the Ministry of Foreign Affairs and Head department of the General Staff in questions of a strategic development of the international relations in the Far East, and also methods and forms of work of the Russian intelligence agencies.

Keywords: investigation; military agent (attache); intelligence; Ministry of Foreign Affairs; Head department of the General Staff.

Российско-Китайские отношения имеют давнюю историю и на современном этапе развития государственная политика наших стран направлена на укрепление и расширение подобного взаимодействия. Но рассматривая вопрос сотрудничества Российской и Китайской империй конца XIX - начала ХХ вв., следует отметить, что оно носило достаточно сложный и противоречивый характер. Важным фактором являлось и то, что Россия, желая решить вопрос о разграничении территорий на Дальнем Востоке, и укреплении своих позиции в Китае становилась противником таких государств как Япония, и Великобритания, а также затрагивала интересы Франции, США и Германии. Поэтому разведывательная деятельности российских военных и дипломатических специалистов носила здесь не только политический, но и военно-стратегический аспект.

Характерной чертой Дальневосточного региона в конце XIX – начале ХХ вв., являлось то обстоятельство, что разведывательную деятельность здесь вели, с одной стороны представители дипломатических ведомств: военные агенты (атташе), генеральные консулы, посланники, тайные советники, которые в большей степени вели внешнюю и агентурную разведку и подчинялись непосредственно министерству иностранных дел. С другой стороны, военной разведкой занимались офицеры Главного управления Генерального штаба (ГУГШ), Штаба Приамурского военного округа и в частности входящая в его состав пограничная стража Заамурского округа, а также с 1899 г. офицеры слушатели Восточного института и тайные агенты, вербованные из числа местного населения

Следует отметить, что уже вначале 50-х гг. XIX в. для Китая начинается период давления на его правительство таких европейских держав как Великобритания и Франция. Уже в 1854 г. дипломатически представители этих государств прибыли в провинцию Китая Чжили, с требованием учредить в его столице свои постоянные дипломатические миссии, а начавшаяся в 1856 г. 2-я Опиумная война создавала угрозу англо-французской оккупации Пекина. В этих условиях заключенный в мае 1858 г. в Айгуне «Договор между Россией и Китаем о границах и взаимной торговле» [1, с. 86] способствовал его сближению с Российской империей. А после подписания в Тяньцзине 1 (13) июня того же года «Трактата» между Россией и Китаем об определении взаимных отношений стало возможным и создание здесь российской дипломатической миссии. Но поддержание стабильности в отношениях между двумя державами оставалось достаточно важной задачей в условиях «Илийского кризиса» 1879-1881 гг., когда конфликтная ситуация создала угрозу войны межу странами. Поэтому деятельность спецслужб и в большей степени русских военных агентов (атташе) способствовало сохранению здесь столь шаткого равновесия.

Первые военные агенты начали работу в Китае в начале 80-х годов XIХ в. В 1883 г. военным агентом здесь был назначен делопроизводитель Военно-учёного комитета Главного штаба (ВУК ГШ) полковник Генерального штаба (ГШ) Н.Я. Шнеур, которого на данном посту в 1886 г. сменил подполковник (с 1888 г. - полковник) Генерального штаба Д.В. Путята [2, с. 38-43].

В связи со стратегическим значением и обширностью территорий Китайской империи, со второй половины 90-х годов XIX в. встала острая необходимость аккредитации здесь двух военных агентов. В результате, с 1896 ими являлись полковники К.И. Вогак и Н.С. Сумароков. Последнего в 1900 г. заменил полковник К.Н. Дессино. А с назначением К.И. Вогака в свиту его императорского величества в октябре 1903 г. его сменил профессор Николаевской академии Генерального штаба полковник Ф.Е. Огородников [3, л. 11 об.]. Местом пребывания К.И. Вогака являлся Тяньцзин, а с осени 1903 г. – Чифу. Военный агент К.Н. Дессино дислоцировался в Шанхае [4, с. 23]. Кроме того, на территории Китая совместно с военными агентами выполняли поручения разведывательного характера и служащие дипломатических, финансовых и торговых учреждений, а также промышленники, купцы, журналисты и сотрудники Духовной миссии.

Усилению деятельности специалистов разведки в Китае способствовала японо-китайская война 1894-1895 гг. Безоговорочная победа японской армии и флота над численно превосходящими, но технически отсталыми войсками китайской армии произвела впечатление не только на сторонних наблюдателей, но и на представителей спецслужб. В результате, начинается постепенное сближение России и Китая. С апреля по май 1896 г. согласно высочайшему повелению, российский военный агент в Китае К.И. Вогак был прикреплен к чрезвычайному китайскому посольству Ли Хун-чжана, одного из влиятельных китайских сановников, прибывшего в Россию для присутствия при торжестве коронования [5, л.40 об.] Николая II.  В результате, уже 22 мая (3 июня) 1896 г. в Москве был подписан российско-китайский секретный союзный договор, по которому Россия и Китай заключают оборонительный союз против Японии. Первая статья данного договора гласила: «Всякое нападение Японии как на русскую территорию в Восточной Азии, так и на территорию Китая или Кореи будет рассматриваться как повод к немедленному применению настоящего договора» [6, c. 3]. В свою очередь К.И. Вогак так же способствовал тому, чтобы китайская сторона в 1896 г. дала согласие на приглашение в китайскую армию российских военных инструкторов. Характеристику личности военного агента К.И. Вогака, в своих воспоминаниях дает генерал от инфантерии В.Е. Флуг, который в 1900 г. на пути из Пекина в Тяньцзин остановился для осмотра русской концессии, и имел возможность общаться с ним лично. Он писал: «К.И. Вогак, произведенный еще в годы войны в генерал-майоры, продолжал состоять в Тяньцзине в должности военного агента, я здесь с большим удовольствием снова повстречался с этим обаятельным человеком, которому наше правительство все же не могло найти надлежащего применения, хотя общий голос всех, знавших его, указывал на него, как на готового кандидата на пост посланника в Китае или Японии. Но такое назначение было не во вкусе нашего иностранного ведомства» [7, л.12-13.]. О высокой квалификации Константина Ипполитовича свидетельствуют и материалы его послужного списка, из которого следует, что он прослужил на Дальнем Востоке в должностях военного агента в Китае и Японии 11 лет. «Участвуя в делах против китайцев в 1900-1901 гг. генерал Вогак, за боевые отличия, был награжден чином генерал-майора и орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами» [5, л.2], а также имел награды иностранных государств: японский орден Священного сокровища 3-й степени, японский орден восходящего солнца 3-й степени, медаль японского общества красного креста, командорский крест Аннамского ордена дракона, китайский орден Двойного дракона 2 класса 3-й степени и др. [5, л. 36-36 об.], всего за период службы в Дальневосточном регионе получил 9 наград иностранных держав.

Таким образом, действия военного агента способствовали развитию двустороннего сотрудничества государств, но успех в этом деле обеспечивался не только посредством переговоров, но и в результате упорной разведывательных деятельности. К методам разведывательной работы военных атташе, дипломатических представителей, относилось изучение армии той страны, в которой он находился, наблюдение за маневрами, учениями и парадами, за отдельными ее представителями в обществе и при случайных встречах, а также анализ военной литературы и прессы, формирование сети тайных агентов-осведомителей («конфидентов») [8, c. 3]. Обязанности, возложенные на военных агентов в Китае достаточно подробно определены в наставлении, изданном в 1900 г., из которого следовало, что второму агенту поручалось «непосредственное военное наблюдение за южной частью, поддерживая постоянную связь с агентом в северной части, взаимно дополняя и проверяя добываемые обоими вами сведения» [9, л. 86.]. А также на него возлагалось: наблюдение за составом, деятельностью и подготовкой к войне китайских вооруженных сил (сухопутных и морских); наблюдение за соперничеством и деятельностью, по преимуществу в военном и морском отношении иностранных инструкторов и прочих военных представителей главным образом Японии, Англии и Германии; доставление сведений об укрепленных пунктах, китайских и иностранных, преимущественно приморских; доставление военно-статистических сведений разного рода; наблюдение за железными дорогами строящимися капиталистами разных стран (при этом отмечалось, что было бы желательным, чтобы агенты проезжали по этим дорогам лично) [9, л. 86 об.]. Помимо периодических донесений, важные из которых должны были отправляться по телеграфу, военному агенту предлагалось ежегодно представлять в Главный штаб отчет о годовой деятельности [9, л. 87.]. Получаемые сведения анализировались, обрабатывались и передавались в виде секретных рапортов, писем, шифрованных телеграмм в министерство иностранных дел, Главное управление Генерального штаба (ГУГШ), а также штаб Приамурского военного округа.

Особенности организации разведывательной деятельности российских спецслужб в Китае, как и в других Азиатских государствах, были связаны с некоторыми проблемами. Во-первых, в системе руководства и подчинения ее нескольким ведомствам одновременно. Если учесть тот факт, что в основном агентурной разведкой занималось военное министерство, а в указанный период его генерал-квартирмейстерская часть [8, c. 4], то результаты разведывательной деятельности военных агентов, их секретные донесения, из которых в основном черпалась информация о положении в стране их местонахождения, передавались в первую очередь в министерство иностранных дел, а уж потом в другие министерства и ведомства.

Во-вторых, нельзя не отметить, существовавшую достаточно остро, проблему финансирования. Если на нужды военных агентов в европейских государствах тратилось в среднем почти 9000 руб. в год, то на те же потребности военного агента в Китае выдавали 5000 руб. в год [10]. Что в свою очередь сильно ограничивало его возможности не только в плане передвижения по стране с целью сбора информации, но и создании здесь агентурной сети.

В-третьих, проблему составляло и отсутствие достаточного количества специалистов, обеспечивающих эффективность работы военных агентов в этой стране, о чем свидетельствует рапорт военного агента полковника Дессино от 7 (20) августа 1900 г. «Как на военного агента в Китае на меня возложено представление донесений по почте и телеграфу, в Главный штаб вашему превосходительству и командующему войсками Приамурского военного округа, а также и сообщение части сведений нашему посланнику в Пекин. Таким образом, каждое из донесений должно быть написано в трех, а теперь с освобождением посланника, иногда в четырех экземплярах. По отношению к телеграммам работы еще больше, потому что в Главном штабе и Хабаровске придется шифровать шифром военно-ученого комитета Главного штаба, вашему превосходительству – шифром военного министерства…и наконец теперь придется шифровать третьего рода шифром посланнику.

Такое количество письменных работ, при том по большей части одного и того же содержания, отнимает много труда и времени, которые могли бы быть с большей пользою употреблены на разведку при нынешних обстоятельствах весьма нелегкую и обыкновенно производящуюся вне стен дома. Помимо этого, события теперь так быстро изменяются, что и при меньшей переписке уследить за всем очень трудно и требуется большое время на чтение и наблюдение» [11, л. 99-99 об.]. Далее К.Н. Дессино просит о назначении ему в помощники офицера для работ по переписке, а также для командировок на разведки, с учетом знания присланным специалистом французского языка. В свою же очередь Генеральный штаб не был настроен удовлетворять подобного рода просьбы специалистов разведки в полной мере.

Проблем добавило, и обострение отношений между Россией и Китаем связанное с народным восстанием ихэтуаней в столичной провинции Чжили летом 1900 г. Об этом свидетельствует секретный рапорт военного агента в полковника Дессино, который в июле 1900 г. сообщал об обострении ситуации «Доношу вашему превосходительству, что шанхайский губернатор Юань Шикай приказал разрушить христианские храмы в провинции и уничтожить могилы миссионеров, что уже сделано у г. Цзи-нань-фу (столица), а также призывает народ к оружию на защиту отечества, от иностранцев» [11, л. 6]. В результате ввод войск на территорию Маньчжурии для охраны зоны Российских железных дорог, спровоцировал дальнейший конфликт, китайская армия была разбита, и уже 1 (13) августа 1900 г. был взят Пекин. В сентябре была оккупирована большая часть Маньчжурии, власти других приграничных территорий не решились начать военные действия против России. Эти события не только нарушили сложившийся порядок отношений, но и усложнили деятельность по сбору разведданных. Из письма русского посланника в Пекине Лессара князю Оболенскому о деятельности русской миссии в Пекине в 1903 г. отмечается, что «В Китае положение очень тревожное; наше неопределенное положение вероятно вызывает потрясение и принудит нас присоединить Маньчжурию так как продление оккупации без присоединения в виду местных условий и вмешательства иностранцев невозможно» [12, л. 3].

Кроме того, остро стоял вопрос языковой подготовки специалистов разведки, в том числе со знанием китайского языка в Дальневосточном регионе, которая началась лишь с открытием здесь в 1899 г. Восточного института [13, c. 15]. В результате им приходилось пользоваться услугами местного населения, а его легко было перевербовать, в том числе и японским правительством, чем оно и воспользовалось в период русско-японской войны 1904-1905 гг. Судебные дела Хуэйдеского уездного суда по обвинению китайских подданных в шпионаже свидетельствуют о японских лазутчиках-китайцах, посылаемых в район расположения российских войск. К примеру, китайцы Ван-цай и Сыдошень задержанные в г. Маймаке старались собрать сведения о российских войсках [14, л. 281], а задержанный в д. Даганцзядян китаец Лиитед Лийчинтза расспрашивал часового о том «какие здесь солдаты стоят, сколько их, какие войска находятся в соседней деревне, давно ли мы здесь стоим, далеко ли от сюда железная дорога» [14, л. 102], при этом вел разговор на русском языке.

Война 1904-1905 гг. наложила еще один отпечаток на разведывательную деятельность российских спецслужб и в первую очередь она вскрыла большие недостатки в общей системе руководства и информирования. Основной проблемой русской военной разведки накануне войны, как отмечает Е.Ю. Сергеев, являлась незавершенность процесса ее структурной организации, смешение функций различных ведомств (прежде всего военного и дипломатического) и столкновение амбиций руководителей разных уровней, которые опирались на информацию, поступавшую от официальных и негласных представителей России за рубежом. Кроме того, практическую работу по обработке поступавшей информации и доведению ее до высшего руководства империи по-прежнему выполнял Главный штаб, в составе которого приказом военного министра от 11 апреля 1903 г. было образовано специальное 7-е отделение по военной статистике иностранных государств во главе с полковником М.А. Адабашем [15, c.80].

После 1905 г. активность Российских спецслужб не территории Китая значительно усиливается, что в свою очередь связано с отрицательными результатами русско-японской войны. Кроме того, китайское правительство начинает активно сотрудничать с Японией, которая стремится к расширению сферы влияния на Дальнем Востоке. Это подтверждается секретной депешей чрезвычайного посланника и полномочного министра в Токио Бахметева Юрия Петровича от 1 июля 1906 г. за № 30, в которой раскрывается вопрос о стремлении Японии подчинить своему влиянию Китай. Он пишет следующее: «До меня дошло из достоверных источников, что японское правительство продает китайскому 100 000 ружей и 24 орудия и посылает вице-королю Чжилийскому военного советника и двух инструкторов…настоящая крупная продажа трудно объясняется, и противоречит подозрению, что Япония может быть имеет намерение воспользоваться слабостью Китая. Но возможное передвижение в близком времени равновесия Европейского влияния в Пекине уже со всех сторон обсуждается здесь и токийское правительство, как громко кричат все газеты, не хочет остаться в стороне, а намерено играть собственную и чуть не первостепенную роль в судьбе соседнего государства» [16, л.1].

Подобного рода донесения усиливали подозрения Главного управления Генерального штаба и о секретных сношениях китайского правительства с Японией. Но в свою очередь, открытые действия в этом направлении могли еще больше ухудшить положение России в этом регионе. Выход находят в расширении агентурной сети, в том числе и на территории восточной Монголии. Из секретной телеграммы чрезвычайного посланника и полномочного министра в Пекине Дмитрия Дмитриевича Покотилова от 4 (17) августа 1906 г. следует, что возвращающийся из поездки по Монголии и Хайларскому округу подполковник Хитрово, высказал соображения о будущем плане действий в этом регионе. «Он предполагает организовать под своим руководством в Харбине особую агентуру из трех офицеров Заамурского округа на которых было бы возложено ближайшее ознакомление с восточной Монголией. Цель – поддержание постоянной связи с князьями и завязание прочных сношений с населением на коммерческой почве. В этом последнем отношении агентура эта явится разведчиком для имеющихся по возможности развиться в этой Китайской Восточной железной дороги и ближайших отделений русско-китайского банка в Харбине, Цицикаре и Хайларе. Общий расход на содержание всей агентуры не превысит 1000 руб. в год, каковую сумму я и выразил согласие ассигновать из представленных в мое распоряжение на этот предмет средств» [16, л.8]. В результате агентурная разведка Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи, который осуществлял деятельность по сбору информации в частности в таких китайских городах как Цицикар, Гирин, Куанченцзы и др. выявила нестабильность в отношениях с Китаем и усилении давления на его правительство Японии. Так из донесений от 7 июля 1907 г. следует, что в г. Куанченцзы «японцами устроено разведывательное бюро. При входе в это бюро вывешена таблица с надписью по-китайски, воспрещающая вход в бюро посторонним лицам» [17, л.18]. Так же было установлено, что заведует бюро полковник Морита, который одновременно являлся и начальником полиции и жандармов. «При бюро много служит шпионов китайцев, которые ежедневно являются к Морита с докладом; при встречах с русскими шпионы стараются расспрашивать о численности русских войск и о личном характере русских начальствующих лиц» [17, л.18]. Разведка выявила и то, что «японские офицеры и разъезды для съемки местности стали появляться и в районе восточной ветки китайской восточной железной дороги: 14 апреля в Нингуту прибыл японский офицер и при нем 10 штатских японцев. Японцами этими производится сьемка местности в окрестностях Нангана. 16 апреля в Нингуту приехал еще один японский офицер, с охраной от китайских войск» [17, л.50]. К середине июня того же года информация донесений разведки о деятельности японских шпионов на территории Китая становится все тревожнее, под подозрение попадает даже японский консул в Куанченцзах, разведка от 15 июня 1907 г. доносит: «По произведенным наблюдениям, консул ночью переодетый часто посещает фанзу, в которой останавливаются проезжие японцы. Замечена будто бы также переписка консула с русскими революционерами, от которых получаются прокламации. Для проверки этого слуха приняты меры. Японские публичные дома по словам агентов, будто бы через консула субсидируются японским правительством» [17, л.45].

О японских шпионах в той же разведке дается 12 донесений, и наиболее важные говорят о сборе ими информации о численности русских войск, дислокации, проверке карт местности. «Семь японских шпионов поселились на ст. Яомынь, среди них один замечен в военной форме. Этими шпионами собираются от китайских властей сведения о числе и расположении русских войск. С этими же расспросами они иногда обращаются к нашим солдатам, преимущественно, если удастся встретить их в нетрезвом виде» [17, л.45].

Разведка в г. Харбине 23 января 1909 г. доносит о недавно выпущенном японским генеральным консулом сочинении «Промышленность Северной Мньчжурии», а также отмечается, что «господин Каваками лично объехал большую часть своего района и не затруднился даже предпринять далеко не легкое и безопасное путешествие от Гирина до Харбина по Сунгари на джонке» [17, л.136]. «В том же направлении, но в военном отношении, ведет работу не раз уже упоминавшийся в сводках Штаба подполковник Морита, который закончил описание Маньчжурии, собирает теперь материалы по Монголии. В своем распоряжении Морита имеет значительные средства (до 18 тыс. в год) и целый штат постоянных служащих» [17, л.136 об.].  Также усиливается деятельность японских разведывательных бюро, и тайных агентов на китайской территории.

В результате с 1911 г. после учреждения при окружных штабах военных округов особых контрразведывательных отделений, предназначенных специально для борьбы с военным шпионством и усилении языковой подготовки военных специалистов, с учетом установленной штабом Приамурского военного округа системы военной разведки способствует командированию на территорию Китая офицеров-слушателей Восточного института. Это отражено как в разведывательных заданиях для выпускников института, так и в тематике их выпускных квалификационных работ. Приведем для примера некоторые из них: офицер Зелись «Описание Тушетухановского аймака»; офицер Левицкий «Описание поездки из Владивостока через Новониколаевск, Ханчун, Янцзитин в Людагоу в 1908 г.»; офицер Руденко «Маньчжурия. Колонизация»; офицер Кохан. «Новейший учебник китайской истории (перевод)»; офицер Фрелих «Город Мукден» [18, л. 1-1 об.]. Кроме того, некоторые офицеры по собственной инициативе во время отпуска занимались не только изучением языков, но и внешней разведкой. Так младший офицер 5-го Сибирского стрелкового полка поручик Волковинский после четырехлетнего пребывания в Южной Маньчжурии, куда он ездил в отпуск, который посвятил изучению китайского языка и сбору информации, представил рапорт о дислокации китайских войск, там расположенных [18, л. 7-9 об.].

Таким образом, еще одним направлением разведки стала деятельность по языковой подготовке специалистов, которые одновременно занимались и внешней разведкой, предоставляя ценные данные в штаб округа. Это в свою очередь связано с укреплением позиций японской армии в Китае.

В результате, до начала Первой мировой войны российская разведка на территории Китайской империи вела достаточно активную работу, нельзя сказать, что с 1914 г. эта деятельность прекратилась, скорее, в большей степени она сконцентрировалась на контрразведке, в связи с тем обстоятельством, что именно через территорию Китая планировались и совершались побеги австро-венгерских военнопленных, которые были сосланы во время войны в Сибирь и на Дальний Восток.

Таким образом, следует сделать вывод, что в конце XIX – начале XX вв., в связи с необходимостью сближения двух империй, на территории Китая формируются дипломатические миссии, которые посредством деятельности военных агентов не только занимались установлением международных связей, но и вели активную разведывательную деятельность. Особенности развития Дальневосточного региона, связанные с этим проблемы и как результат неудачи в русско-японской войне, потребовали расширения разведывательной сети и включения в ее состав пограничных подразделений, в том числе и разведку Заамурского округа пограничной стражи, а необходимость языковой подготовки специалистов разведки способствовала расширению круга деятельности офицеров Восточного института, которые также занимались сбором стратегически важных данных в Китае.

Список литературы / References

1. Дацышен В. Г. История Российско-Китайских отношений (1618-1917 гг.) / В. Г. Дацышен. — Благовещенск, 2004. — 276 с.
2. Дацышен В. Г. Русский военный советник в Китае полковник П.П. Воронов / В. Г. Дацышен // Военно-исторический журнал. — — № 5. — С. 38 – 43.
3. Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 400. Оп. 21. Д. 3148. Док. 11 об.
4. Сергеев Е. Ю. Военная разведка России в борьбе против Японии 1904 – 1905 гг. / Е. Ю. Сергеев. — М.: КМК, 2010. – 219 с.
5. Российский государственный военно-исторический арх. Ф. 409. Оп. 2. Д. 11020. Док. 40 об.
6. Шишов А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов / А. В. Шишов. — М.: Вече, 2001. – 576 с.
7. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р 6683. Оп. 1. Д. 5. Док. 12–13.
8. Деревянко И. В. Русская разведка и контрразведка в войне 1904-1905 гг. / И. В. Деревянко. — М.: Эксмо, 2005. — 416 с.
9. Российский государственный военно-исторический арх. Ф. 486. Оп.1. Д. 346. Док. 86 –
10. Фалько С. А. Российская военно-дипломатическая служба в Китае в эпоху правления Александра ІІІ (1881–1894 гг.). – [электронный ресурс] / С. А. Фалько. — URL: https://ricolor.org/rz/kitai/rossia/13_03_2016 (дата обращения: 25.04.2016).
11. Российский государственный военно-исторический арх. Ф. 14370. Оп.1. Д.3. Док. 6–99 об.
12. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 568. Оп.1. Д. 139. Док. 3.
13. Серов В.М. Становление Восточного института (1899 - 1909) / В. М. Сергеев // Известия восточного института. — — № 1. — С. 15–18.
14. Российский государственный военно-исторический арх. Ф. 14378. Оп. 2. Д. 9. Док. 102–281.
15. Сергеев Е.Ю. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904-1905 гг.) / Е. Ю. Сергеев // Отечественная история. — — №3. — C. 80–83.
16. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 559. Оп.1. Д.3. Док. 1–
17. Государственный архив Иркутской области. Ф. 25. Оп.11. Д. 10. Док. 18 - 136 об.
18. Российский государственный военно-исторический арх. Ф. 155 ф. Оп. 3. Д.20. Док. 1– 9 об.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Dacyshen V. G. Istorija Rossijsko-Kitajskih otnoshenij (1618-1917 gg.) [The history of Russian-Chinese relations (1618-1917.)] / V. G. Dacyshen. – Blagoveshhensk, 2004. – 276 p. [in Russian]
2. Dacyshen V. G. Russkij voennyj sovetnik v Kitae polkovnik P.P. Voronov [Russian military adviser in China Colonel P.P. Voronov] / V. G. Dacyshen // Voenno-istoricheskij zhurnal [Military history journal] – 2012. – № 5 P. 38.- 43. [in Russian]
3. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv [Russian state military-historical archive. Fund 400. Inventory 21. Case 3148. Document 11 reverse side]. [in Russian]
4. Sergeev E. Ju. Voennaja razvedka Rossii v bor'be protiv Japonii 1904 – 1905 gg. [Military intelligence of Russia in the struggle against Japan in 1904 – 1905] / E. Ju. Sergeev. – M.: KMK, 2010. – 219 p. [in Russian]
5. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv [Russian state military-historical archive. Fund 409. Inventory 2. Case 11020. Document 40 reverse side]. [in Russian]
6. Shishov A.V. Rossija i Japonija. Istorija voennyh konfliktov [Russia and Japan. The history of military conflicts] / A. V. Shishov. – M.: Veche, 2001. – 576 p. [in Russian]
7. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii [State archive of the Russian Federation. Fund R 6683. Inventory 1. Case 5. Document 12-13]. [in Russian].
8. Derevjanko I. V. Russkaja razvedka i kontrrazvedka v vojne 1904-1905 gg. [Russian intelligence and counterintelligence in the war of 1904-1905] / I. V. Derevjanko. - M.: Jeksmo, Jauza, 2005. – 416 p. [in Russian]
9. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv [Russian state military-historical archive. Fund 486. Inventory 1. Case 346. Document 86 – 87]. [in Russian]
10. Fal'ko S. A. Rossijskaja voenno-diplomaticheskaja sluzhba v Kitae v jepohu pravlenija Aleksandra ІІІ (1881–1894 gg.) [Russian military and diplomatic service in China during the reign of Alexander III (1881-1894)] [Electronic resource] / S. A. Fal'ko. – URL: https://ricolor.org/rz/kitai/rossia/13_03_2016/ (accessed: 25.04.2016). [in Russian]
11. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv [Russian state military-historical archive. Fund 14370. Inventory 1. Case 3. Document 6-99 reverse side]. [in Russian]
12. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii [State archive of the Russian Federation. Fund 568. Inventory 1. Case 139. Document 3]. [in Russian]
13. Serov V. M. Stanovlenie Vostochnogo instituta (1899 - 1909) [The formation of the Oriental Institute (1899 - 1909)] / V. M. Sergeev // Izvestija vostochnogo instituta [Proceedings of the Oriental Institute]. –1994. –№ 1. – P.15-18. [in Russian]
14. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv [Russian state military-historical archive. Fund 14378. Inventory 2. Case 9. Document 102-281]. [in Russian]
15. Sergeev E. Ju. Voennaja razvedka Rossii v bor'be s Japoniej (1904-1905 gg.) [Military intelligence of Russia in the struggle with Japan (1904-1905)] / E. Ju. Sergeev // Otechestvennaja istorija [National history]. – 2004. – №3. – P. 80-83. [in Russian]
16. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii [State archive of the Russian Federation. Fund 559. Inventory 1. Case 3 Document 1-8]. [in Russian]
17. Gosudarstvennyj arhiv Irkutskoj oblasti [State archive of Irkutsk region. Fund 25. Inventory 11. Case 10.  Document 18 - 136 reverse side]. [in Russian]
18. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv [Russian state military-historical archive. Fund 155. Inventory 3. Case 20. Document 1-9 reverse side]. [in Russian]