ЖАНРОВЫЕ СТРАТЕГИИ ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО ТЕКСТА: (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА Е. ПОПОВА «НАКАНУНЕ НАКАНУНЕ»)

Бабичева Ю.Г.

Доцент, Алтайская государственная академия образования имени В.М. Шукшина

ЖАНРОВЫЕ СТРАТЕГИИ ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО ТЕКСТА: (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА Е. ПОПОВА «НАКАНУНЕ НАКАНУНЕ»)

Аннотация

В статье рассмотрена проблема реализации жанровых стратегий постмодернистского текста на материале известного романа Е. Попова «Накануне накануне». Анализируя специфику пародийного элемента произведения, высокий градус самопародийного начала, автор конституирует трансформацию классического ремейка в роман-пастиш.

Ключевые слова: жанровая стратегия, пародия, ремейк, пастиш.

Babicheva Y.G.

Assosiate professor, Shukshin Altai state Academy of Education

GENRE STRATEGY IN POSTMODERN TEXT (ON THE EXAMPLE OF E. POPOV’S NOVEL “ON THE EVE OF THE EVE”)

Abstract

The article considers the problem of realization of the genre strategies in postmodern text (on the example of famous E. Popov’s novel «on the Eve of the eve»). Analyzing the specificity of a parody element of the work, a high degree of self-parody source, the author constitutes the transformation of the classical remake in novel-pastiche.

Keywords: genre strategy, parody, remake, pastiche.

Проблема повествования как важнейшего элемента поэтики и предмета нарративной эстетики (М. Бахтин, В. Тюпа, Ж. Женнет, Ю. Кристева) на сегодняшний день является одной из магистральных проблем литературоведения. Под нарративными стратегиями мы понимаем сам способ построения и передачи материала произведения, мыслящегося как акт коммуникации между автором и читателем; как средство организации всей структуры текста, рождающей продуктивную читательскую рецепцию.

В рамках настоящей статьи  мы сосредоточим внимание на специфике жанровой структуры романа известного советского и российского писателя Евгения Попова «Накануне накануне», которая представляется одним из важнейших элементов единой авторской стратегии.

Как известно, жанровые поиски современной литературы оказались в значительной степени связанными с игровым использованием классического наследия. В качестве магистральной нарративной стратегии художественного мира Е. Попова, развивающегося в рамках постмодернистской эстетики, можно определить стратегию метафорически-иронического осмысления действительности через игровое обращение к традициям классической русской литературы. Эта стратегия нашла свое яркое отражение и в жанровой природе «Накануне накануне».

Игровое обращение к бессмертному роману И. Тургенева проявляется во всех структурных элементах произведения Е. Попова. Нас, прежде всего, интересует аспект рецепции жанра романа, традиционную модель которого постмодернист подвергает явной трансформации.

В период своего появления «Накануне накануне» (1993) был воспринят как классический ремейк романа И. Тургенева. Причина тому вполне объективная: в конце 20 века в писательской среде в целом обнаруживался настоящий бум на всевозможные «переделки» и «перепевы» литературных шедевров (Вера Чайковская «Новое под солнцем», Сергей Кладо «Отцы и Дети»). Одновременно в журнальной критике высказывалась мысль о сложности, гибридности исследуемого нами произведения, о его псевдороманности [1]. И действительно, при обращении к теоретическим аспектам жанра ремейка становится ясно, что роман Е. Попова выходит за его рамки. Ремейк – более новая версия или интерпретация ранее изданного произведения. Ремейк не цитирует и не пародирует источник, а наполняет его новым и актуальным содержанием, однако «с оглядкой» на образец [3].

Как отмечает петербургская исследовательница М. Черняк, в ремейке повторяются его основные сюжетные ходы, практически не изменяются типы характеров, а иногда и имена героев, но другими оказываются доминантные символы времени. Ремейк, по природе своей нацеленный на «перевод» классического текста  и  его упрощение,  тяготеет к  маркерам массовой литературы. Однако пародийность не является его доминантой.

В терминологии Ю. Тынянова, таким образом, ремейк можно соотнести с пародическим (но не пародийным) текстом, то есть произведением, использующим готовый текст не как объект осмеяния, а как удобную форму для нового содержания  [4].  Роман  же Е. Попова  не просто конституирует пародию как центральный принцип организации материала текста: начиная от сюжетно-композиционного аспекта и заканчивая системой персонажей; но и принимает ее в качестве концептуально значимого элемента художественного мира романа, созданного в рамках постмодернистской парадигмы. Более того, семантика текста не исчерпывается пародийным элементом: градус самопародии в произведении Е. Попова настолько велик, что трансформирует повествовательный дискурс романа в сторону пастиша, актуализируя авторскую рефлексию по поводу настоящего: попытки поиска пути развития России. Раскроем этот тезис на примерах.

Итак, роман Тургенева под пером Попова подвергается тотальной деструкции. Само заглавие произведения обесценивает идейную составляющую названия тургеневского романа (тем более, что в претексте она  хронологически раскрывается уже в первом абзаце):  тавтологичность Попова вмиг рождает семантическую пустоту – «накануне накануне» приравнивается к «никогда», тотальной неопределенности. Важно отметить, что зияющая временная пустота – одна из ярчайших эмблем романа Попова: автор отказывается обозначать время изображаемых событий. Подобное рождает по логике постмодернистской чувствительности ощущение безвременья и безысходности.  Место действия романа переносится за границу − в Германию, таким образом, писатель не только меняет историческое время и социально-политический контекст: трансформации подвергается само культурное поле, а следовательно, сама идея России, ее будущего.

Претерпевает модификацию и система образов: содержательно она работает на создание метафорического пространства истории, в котором действуют герои-маски. Персонажи романа И. Тургенева не просто помещаются Поповым в иные исторические и социально-политические условия, как это вытыкает из логики ремейка, они словно надевают маски известных общественных деятелей 20 столетия или замещаются историко-топографическими образами (Берсенев − Ленин, Шубин − Горбачев, Инсаров − Сахаров, Елена − Россия на пороге перемен, ее отец − николаевская Россия). Причем окрашены эти образы-схемы в пародийно-иронические тона. Так, перед читателем ярко вырисовывается фигура «откормленного пролетария» Михаила Сидоровича, образ Владимира Лукича с его «доброй идиотической улыбкой» или теперешней, современной автору России-Руси, «сперва обожавшей отца, монархию, потом страстно привязавшейся к матери, американизировавшейся…много говорившей о «правах человека»…а последнее время во многом разочаровавшейся» [2].

Пародийность произведения достигается и благодаря приему гиперболы/литоты. Одной из ярчайших ситуаций гиперболизации, доходящей до абсурда, становится сцена купания на берегу Штарнбергского озера [2; С. 366 − 369]. А образ микроскопического Инсанахорова на последних страницах «Накануне накануне» окончательно разрушает представление о реалистическом романе.

Автор словно играет с персонажами и параллельно, по законам постмодернистского текста, с читателем, предлагая вниманиюи образы своих современников, собратьев по перу, «русских подонков» Попова, Ерофеева, Пригова, авторскую маску  Евгения Анатольевича, родственника отца Руси. Таким образом, проявляется яркое самопародийное начало.

Пародийности подвергается сама языковая ткань романа Е. Попова. Наличие обсценной лексики, с одной стороны, становится иллюстрацией новой историко-культурной эпохи, но с другой − пародией на классический слог русской литературы 19 века. Вкрапление варваризмов и синтаксических конструкций на иностранном (английском) языке становится еще и пародией на современную культуру с ее стремлением к тотальной американизации.

Сознательная апелляция к общей театральности и игровому контексту полностью сворачивает намерение ремейка довести до читателя новое актуальное содержание: его в полноценном понимании этого слова просто нет, перед нами всего лишь текст или вариант текста, «роман персонажа романа, написанного персонажем романа» [2]. Одновременно в романе Попова мы не видим упрощения классического образца (претекста), напротив, автор настолько размыкает исторические границы эпох, что человеку несведущему будет сложно не потеряться в калейдоскопе имен и событий, хотя аллюзии и интертекстуальный пласт в целом вполне прозрачны.

Таким образом, перед нами не ремейк в его классическом понимании, а скорее постмодернистский роман-пастиш – жанрообразующие признаки традиционного ремейка претерпевают трансформацию. Роман Е. Попова не нацелен на сознательное упрощение претекста, хотя сюжетно он и пересекается с романом И. Тургенева; точки их соприкосновения не рождают новое актуальное содержание, а скорее отрицают, пародируют саму ситуацию, событие или характер героя; персонажи «Накануне накануне» мыслятся схемами, куклами на театральных подмостках, они поданы в ироническом ключе и лишены глубокого психологического содержания. Но главное – Е. Попов концептуально переворачивает замысел И. Тургенева: если великий классик писал о грядущих переменах, то известный постмодернист, ориентируясь на категорию тотальной пустоты и неопределенности настоящего, отсутствие какой бы то ни было аксиологической базы современности, создал произведение, констатирующее невозможность, тщетность таких стремлений.

Литература

1. Марченко А. И духовно навеки почил? // Новый мир. – –  № 8. [Электронный ресурс] URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/8/ (дата обращения 25.03.2014).
2. Попов Е. Накануне накануне: Роман, повести. − М.: ЗАО «ЛГ Информэйшн Груп»; ЗАО «Издательский дом Гелеос», 2001. − 448 с.
3. Ремейк [Электронный ресурс] URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/213891 (дата обращения 25.03.2014).
4. Тынянов Ю. Н. О пародии// Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. – М.: Наука, 1977. – С. 284 – 310.