ОСНОВНЫЕ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИКО-РЕЖИМНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ В ПОСТСОВЕТСКИХ СТРАНАХ

Валитова Н.Э.

Преподаватель кафедры политологии, социологии и связей с общественностью Уфимского государственного нефтяного технического университета

ОСНОВНЫЕ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИКО-РЕЖИМНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ В ПОСТСОВЕТСКИХ СТРАНАХ

Аннотация

В данной статье анализируются основные теоретико- методологические  исследования политико- режимных трансформаций в постсоветских странах, объясняющие содержание и факторы демократизации протекающих на территории стран бывшего СССР, а также подчеркивается их недостаточная эффективность при изучении данных переходов.

Ключевые слова: трансформации, политический переход, демократизация.

Valitova N.E.

Lecturer in political science, sociology, and public relations of the Ufa State Oil Technical University

THE BASIC THEORETICAL AND METHODOLOGICAL RESEARCH MODELS OF POLITICAL AND REGIME TRANSFORMATIONS IN POST SOVIET COUNTRIES

Abstract

In given article analyze he basic theoretical and methodological research models of political and regime transformations in post soviet countries which explain the content and factors of democratization taking place on the territory of the former USSR countries, as well as emphasizing their lack of effectiveness in the examination of these transitions.

Keywords: transformation, political transition, democratization.

Политические изменения в странах постсоветского пространства, начавшиеся более двадцати лет назад, продолжают вызывать большой исследовательский интерес у политологов, рассматривающих страны бывшего СССР как естественную эмпирическую базу для апробации ранее выдвинутых методологических подходов и формирования новых теоретических концептов в области политических трансформаций.

Сегодня все еще преждевременно говорить о том, что универсальная теория поставторитарного политического перехода создана и в полной мере концептауализирована, тем не менее, можно с уверенностью утверждать, что исследователями проделана огромная аналитическая работа по формированию ряда методологических подходов и теоретических моделей N/пространства.

В этой связи на современном этапе крайне актуальным становится не только дальнейших анализ политических процессов на просторах бывшего СССР, но и научный опыт обобщения накопленных теоретических знаний, систематизация научных направлений и школ, сформировавшихся в рамках изучения постсоветских трансформаций. Накопленные теоретические изыскания в области постсоветских политико-режимных изменений требуют научной рефлексии, компаративного анализа и логической систематизации. Все это позволит более глубоко и всесторонне осмыслить последние достижения политической мысли в области постсоветской проблематики.

Не менее актуальной проблемой является выделение этапов и особенностей развития политической мысли, посвященной аспектам постсоветского развития, во взаимосвязи с динамикой политико-режимной трансформации постсоветских государств. Это поможет выявить причинно-логические связи и факторы, влияющие на развитие политической науки.

Актуальной задачей представляется также сравнительный анализ развития российской и зарубежных исследовательских школ изучения динамики политико-режимных трансформаций в странах постсоветского пространства. Сопоставление методологических подходов и теоретических моделей, их обобщение и систематизация помогут выявить сильные и слабые стороны разных научных направлений, наметит основы для теоретической интеграции и плодотворного аналитического взаимообогащения между российскими и зарубежными учеными, изучающими постсоветскую политическую проблематику.

В силу указанных обстоятельств исследование методологических подходов и теоретических моделей динамики политико-режимных трансформаций в странах постсоветского пространства, анализ этапов и особенностей развития политической мысли по указанной проблематике, рассмотрение специфики решения теоретических задач российскими и зарубежными политологами представляется чрезвычайно актуальным в теоретическом и практическом плане.   

Проблемы трансформации политических режимов и государственных устройств занимали умы философов и политических мыслителей еще в древности (Платон, Аристотель). [1]  Циклическое представление политических трансформаций главенствовало вплоть до эпохи средневековья, когда христианский мыслитель Августин Аврелий впервые сформулировал концепцию линейно-прогрессивного развития общества и государства. Однако более концептуальное обоснование прогрессивного, линейно-поступательного социально-политического развития сложилось в эпоху Просвещения (Ж. Кондорсе). [2] В XIX в. Линейно-прогрессистская схема политической динамики получила свое развитие в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. [3] В дальнейшем существенное влияние на современные теории политической трансформации оказало учение А. де Токвиля, который впервые сформулировал проблематику перехода от авторитарного режима к демократическому, чем предвосхитил рождение целого направления, которое позже получило название «транзитология».

К середине ХХ века стремление выявить источники, характер и направленность политических изменений, попытки их количественного и качественного измерения привели к формированию в западной политологии теории политической модернизации (М. Вебер, Т. Парсонс, С. Липсет). [4] Далее в рамках теории модернизации сформировалась весьма влиятельная теория политической культуры  (Г. Алмонд, С. Верба, Дж. Коулмен), утверждавшая,  в отличие от экономических теорий демократизации, что в основе демократического перехода лежат разделяемые большинством общества политические нормы, позиции и навыки поведения. [5] В 1960-1970-е гг. сформировались консервативное (С. Хантингтон, Дж. Нельсон, Х. Линц и др.) и либеральное (С. Липсет, Л. Пай, Д. Лернер, Р. Даль, Г. Алмонд и др.)  направление в осмыслении модернизации. Начиная со второй половины 1980 –х гг. появляются идеи о переосмыслении модернизации и формированию нового концепта, который получил название «теория модернизации в обход модернити», то есть концепции политического развития, отстаивающей сохранение социокультурных традиций без навязывания чуждых (западных) образцов (А. Абдель-Малек, А. Турен, Ш. Эйзенштадт и др.). [6]

Как отдельное направление в исследовании трансформации политических режимов можно выделить структуралистские теории, которые делают акцент на «давлении социальной структуры и структуры власти», которому подвержены процессы политической трансформации (Б. Мур, Д. Рюшемайер, Е. Стефенс). В дальнейшем появляется иная версия интерпретации политических изменений, связанная с «акторской школой» или транзитологией. Данное теоретическое направление отличается сменой главного предмета исследования. Теперь в центре внимания ученых стал механизм демократизации, динамика перехода и последующая консолидация демократии. В этой связи теоретическую базу исследования демократизации и консолидации новых политических институтов заложил Д. Растоу своей статьей «Переходы к демократии: Попытка динамической модели (1970), в которой проблема переходного периода была выделена в ряд самостоятельных научных направлений в политической науке. [7]

          Также методологические подходы в рамках постсоветской проблематики существенное влияние также оказали теория рационального выбора А.Пшеворского и теория «волн демократизации» С. Хантингтона.

Одной из последних по времени концептуализации, получившая в последствии большое признание среди исследователей, изучающих постсоветские политические трансформации, стала элитистская теория перехода к демократии, которая была разработана в 1980-е начале 1990–х. годов усилиями американских политологов М. Бартона, Р. Гантнера, Л. Филда и Дж. Хигли.   [8]

Таким образом, к началу крушения советской системы в странах Восточной Европы и СССР зарубежная политическая наука имела достаточно давнюю традицию исследования политико-режимных изменений и вполне развитый арсенал методологических подходов и теорий, исследователи, не имея достаточных эмпирических данных, вынуждены были опираться на методологические подходы, сложившиеся в рамках развития политической мысли до начала постсоветских трансформаций. Поэтому большинство из теоретических моделей первоначально строилось на дедуктивной основе.

Начиная с 1996 года постсоветская политическая реальность наглядно показала, что не все из методологических подходов, созданных в прошлом, в полной мере применимы к анализу постсоветских трансформационных процессов. В этой связи период 1989-1995 гг. является первым этапом научной рефлексии динамики постсоветских политико-режимных трансформаций, в рамках которого происходило становление новой политической субдисциплины, предметом которой стали выступать постсоветские политические процессы.

Изучение основного спектра теоретических моделей политико-режимной трансформации в постсоветских странах в отечественной и зарубежной политической науке привел автора к выводу, что первый этап осмысления постсоветских политико-режимных трансформаций вызвал в среде политологического сообщества долговременную дискуссию относительно возможности причислять данные процессы к «третьей волне демократизации». В целом исследователи, которые отказывались оценивать крушение советских режимов в терминах демократизации, оказались в меньшинстве.

В тоже время, важно отметить, что как зарубежные, так и отечественные политологи в своем большинстве признавали специфику постсоветской демократизации и наиболее реалистичным вектором политико-режимных трансформаций считали переход от тоталитаризма к некой переходной форме режима, имеющему «гибридные» характеристики «полуавторитарного / полудемократического» типа. Группа «пессимистов», критически оценивающих демократические перспективы посткоммунистических переходов и указывающих на авторитарную трансформацию как на доминирующий тренд постсоветского развития на данном этапе оставались в меньшинстве.     

 Так, одной из главных особенностей данного этапа было почти полное отсутствие традиций взаимодействия российской и зарубежной политической науки. Российские и западные исследователи анализировали постсоветские политические реалии, основываясь совершенно на различных методологических основаниях, научной терминологии и характере научных дискуссий. Тем не менее, некая методологическая дистанция не мешала им приходить к приблизительно схожим выводам о перспективах политико-режимных изменений.  

Еще одной особенностью данного этапа можно назвать идеологизированность и чрезмерную политизированность большинства работ российских политологов, посвященных постсоветским политико-режимным трансформациям. Связанно это было с непосредственной вовлеченностью многих отечественных обществоведов в политический процесс в качестве научных консультантов или практических политиков.

Следующий этап, согласно нашей периодизации, датируется 1996-1997 гг. и его  выделение обосновывается рядом особенностей, которые характеризовали основные политические исследования в сфере анализа постсоветских трансформаций в этот период. Отмечается, что с этого периода можно говорить о появлении новых тенденций в научных изысканиях политологов, анализирующих траектории постсоветских трансформаций. Ключевой особенностью этого этапа стало появление теоретических моделей динамики политико-режимных трансформаций в постсоветских странах, основанных на эмпирическом анализе. Политологи все чаще стали переходить к построению моделей на основе собственно постсоветских реалий, переосмысливая прошлые теоретические схемы и транзитологические модели.

Накопленный эмпирический материал к этому времени позволил ученым обобщить первые итоги политических переходов. Исследователи от вероятностных суждений перешли к констатации сложившейся ситуации и построению новых прогнозных теорий, но уже основанных на обновленной базе фактов, характеризующих постсоветскую реальность.

Кроме этого, новый этап политологического осмысления постсоветских политико-режимных трансформаций характеризовался усилением пессимизма среди политологов относительно дальнейшего поступательного развития постсоветских режимов в сторону демократии. Хотя большинство политологов продолжали оценивать постсоветские политико-режимные трансформации в категориях демократизации, тем не менее, некоторые исследователи подчеркивали, что постсоветские режимы вступили в «промежуточную зону» и имеют гибридные характеристики, не позволяющие их причислить ни к типу либеральной демократии, ни к чистой форме авторитаризма.

Выделяется еще одна особенность данного этапа, которая была связана с тем, что именно в это время происходило все большее дистанцирование российских ученых от политиков, что приводило к более высокому научному уровню отечественных исследований, увеличению количества работ, носивших явно академический, а не идеологический характер.

Именно на данном этапе наметилась тенденция сближения западных и отечественных методологических школ в деле осмысления политико-режимных трансформаций в странах постсоветского пространства. Все большее количество российских политологов стали использовать западные теоретические схемы и применять их для анализа постсоветских трансформаций. Западный политологический дискурс все чаще стал присутствовать в работах российских авторов. Стало возможно говорить о начале конвергенции методологических и теоретических подходов западной и российской школ политологии в области проблем постсоветских политических трансформаций. 

В дальнейшем стали появляться  альтернативные теоретические модели политико-режимной трансформации в постсоветских государствах»  (1998-2000 гг.).

Характерной чертой этого этапа стала критика транзитологии и попытки  отхода ряда политологов от доминирующей до сих пор линейно-прогрессивной методологии анализа политико-режимных трансформаций в странах постсоветского пространства.

Анализ основных научных работ этого периода привел автора к выводу, что, начиная с 1998 года, в российской политической мысли наметилась новая и весьма важная тенденция. От восприятия западных концепций и теорий российские политологи впервые приступили к формированию собственных теоретических моделей вне логики транзитологической школы. Наряду с этим появились качественные изменения и в мировой политологии относительно анализа динамики постсоветских трансформаций. Все это позволят 1998 год определить как начало нового этапа в развитии политической мысли по исследуемой проблематике.

Критика линейно-эволюционистских парадигмальных схем динамики политических систем вызвало новую волну теоретических разработок на основе волновых и циклических концепций политического развития. В этой связи ряд российских политологов обратили внимание на эвристическую ценность миросистемного подхода американского политолога И. Валлерстайна. Так, например, В. Пантин сформулировал ресурсную модель формирования колебаний и волн политического развития. Наиболее теоретически обоснованную критику транзитологических моделей постсоветских трансформаций представил в своих работах Б. Г. Капустин. Критикуя школу транзитологии, Б. Г. Капустин считал, что исследование посткоммунизма более целесообразно осуществлять на основах концепции постмодернизма, в рамках которой можно объяснить такие явления постсоветской реальности как фрагментация и «плюрализм без консенсуса», крах «метаповествований», превращение в симулякры таких ключевых понятий и принципов политической жизни Нового времени, как «представительство», «легитимность», «верховенство права», «воля и власть народа», как, впрочем, и самой «политической жизни» и ее организующего начала – демократии. [9]

Если говорить о зарубежных авторах, то наибольший резонанс в связи с критикой транзитологии получила опубликованная в 2002 года статья Т. Карозерса под громким названием «Конец парадигмы транзита». Исследователи К. Мюллер и А. Пикель также заявили о конце «неолиберального дискурса», доминирующего в первые десять лет постсоветских трансформаций.

Еще один методологический подход, который сформировался как альтернатива транзитологии и получил достаточно широкое распространение, как в России, так и за рубежом, можно обозначить как теорию «диверсификации демократии» (Б. Барбер, И. Пантин, Э. Беляев, М. Мусхелишвили и д.р.). [10]

Важно отметить, что критика трназитологического подхода заставила авторов и сторонников данного концепта модифицировать некоторые из своих положений. В тоже время ключевые постулаты транзитологии они оставили неизменными, приведя ряд контраргументов. В этой связи можно заключить, что транзитология как политологическая субдисциплина сохранила свое влияние на политическую мысль вообще, и на анализ постсоветских политико-режимных трансформаций в частности.   

На современном этапе подавляющее большинство исследователей отказались рассматривать динамику политико-режимной трансформации в странах постсоветского пространства в рамках линейно-прогрессивного подхода. Наряду с циклическими теориями (Х. Хейл), существенное признание получили теории равновесного анализа (В. В. Уфимцев), а несколько абстрактный транзитологический концепт «консолидации» политического режима стал заменяться более четким понятием политического эквилибриума (равновесия) (В. Я. Гельман).

Значительно большее число исследователей стало приходить к выводу, что применять к большинству современных постсоветских режимов (включая Россию) определений демократического толка является не оправданным. С этой точки зрения категории в духе «демократий с прилагательными» перестали быть актуальными. Политологи приступили к анализу постсоветских режимов в терминах авторитаризма, выявляя особенности развития и характерные черты постсоветских авторитарных тенденций.

Важно отметить, что драматические события в ряде странах постсоветского пространства 2003-2005 годов, получивших название «цветных революций», актуализировали проблему разновекторности динамики политико-режимной трансформации в посткоммунистическом мире. Эти события показали, что тезис о завершении «третьей волны» и консолидации постсоветских режимов явно преждевременен. Сам концепт С. Хантингтона о демократизации как трехэтапного глобального процесса был подвергнут пересмотру рядом политологов. Получила распространение теория «четвертой волны демократизации» или «перехода внутри перехода» (М. Макфол). [11]

Еще одной особенностью современного этапа развития российской политической мысли стало возрождение былой политизированности и политической ангажированности ряда исследователей. Российские ученые разделились на два лагеря, каждый из которых по-разному оценивал вектор развития постсоветских политических трансформаций. Условно эти две группы исследователей можно причислить к либерально-демократическому и консервативному направлению. Если первые отрицали демократический характер сложившегося российского режима, то вторые солидаризировались с концептом «суверенной демократии», сформированным во властных элитных кругах. Хотя с приходом на пост Президента Российской Федерации Д. А. Медведева власть отвергла концепт «суверенной демократии», разногласия между исследователями данных направлений отнюдь не утихли. Напротив, дискуссии стали более ожесточенными, связанными с вопросами о дальнейшем векторе политического развития России, проблематикой последовательности и темпов политической модернизации.

Таким образом, несмотря на явную идеологизацию проблемы дальнейшей динамики постсоветских политических режимов, современная политическая мысль формирует новые научные методологические подходы и теоретические модели. Анализ современных теорий позволяет сделать вывод, что на современном этапе российская политология в значительной степени преодолела как изоляцию, так и чрезмерное влияние западной интеллектуальной  традиции. Российские исследователи, наряду с зарубежными, создают вполне самостоятельные и оригинальные методологические подходы и теоретические модели политико-режимных трансформаций постсоветских стран.

Литература

1. См.: Платон. Государство // Собр. Соч. : в 4 – х т. – М.: Мысль, 1994. – Т. 3; Аристотель. Политика: [пер. с древнегреч.]. / Аристотель. – М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006.

2. См.: Кондорсе Ж. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума // Философия истории: Хрестоматия / Под ред. Ю.А. Кимелева. М., 1994.

3. См.: Маркс К. Капитал. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. – Издание 2 – е. – Т. 23. – М., 1960.

4. См.: Вебер М. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1990.

5. Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис, 1992, № 4, с. 122-134.

6. Eisenstadt S. Tradition, Change and Modernity. N. Y.: Willey, 1983, p. 99.

7. Растоу Д. Переходы к демократии: Попытка динамической модели // Полис – 1996 - №5, с. 5-15.

8. См: Higley J., Burton M. The Elite Variable in Democratic Transition and Breakdowns // American Sociological Review, 1989, vol. 54, № 1; Field L., Higley J., Burton M. A New Elite Framework for Political Sociology // Revue Europeenne des Science Sociales, 1990, vol. 88; Higley J., Gunther R. (eds.). Elites and Democratic Consolidation in Latin America and Southern Europe. – Cambridge, 1992.

9. Капустин Б. Г. Конец транзитологии? (О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия) // Полис, 2001, № 4, с. 7.

10. Barber B. Fear’s Empire. War, Terrorism, and democracy.- N. Y., 2003, p. 176.

11. Макфол М. Пути трансформации посткоммунизма //Pro et Contra, 2005, Т. 9, № 2, Сентябрь-октябрь, с. 92-107.