ВЗАИМОСВЯЗЬ ВЕРЫ И ЗНАНИЯ КАК ОСНОВА СТАНОВЛЕНИЯ НРАВСТВЕННОСТИ У ОСУЖДЁННЫХ

Агафонов Е.А.¹,  Виноградов О.В.²

^1,2Кандидат философских наук

Вологодский институт права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний

ВЗАИМОСВЯЗЬ ВЕРЫ И ЗНАНИЯ КАК ОСНОВА СТАНОВЛЕНИЯ НРАВСТВЕННОСТИ У ОСУЖДЁННЫХ

Аннотация

В статье на основе идей классической и современной философии анализируется специфика веры и знания как особых познавательных практик. Естественные науки опираются на эмпирический материал, а религиозная вера есть познание сверхъестественного на основе ценностного выбора. Поэтому вера и знание не отрицают, а взаимодополняют друг друга. Показана роль религиозной веры в нравственном исправлении осужденных, а сотрудничество пенитенциарных учреждений с религиозными организациями рассматривается как одно из важнейших направлений гуманизации системы исполнения наказаний.

Ключевые слова: вера, знание, нравственность, религия, церковь, ресоциализация, гуманизация, прогрессивная система наказания, гносеология, онтологические предпосылки познания.

Agafonov. E.A.¹,  Vinogradov. O.V.²

^1,2PhD in Philosophy

Vologda Institute of Law and Economics FSEP of Russia

RELATIONSHIP OF FAITH AND KNOWLEDGE AS A BASIS FOR THE FORMATION OF MORALS OF CONVICTED PEOPLE

Abstract

On the basis of the ideas of classical and modern philosophy analyzes the specificity of faith and knowledge of how specific cognitive practices. Science is based on empirical data, and religious faith is the knowledge of the supernatural based on choice of values. Therefore, faith and knowledge do not deny, but complement each other. The role of religious belief in the moral correction of convicts and penitentiary cooperation with religious organizations, is considered as one of the most important areas of the humanization of the penal system.

Keywords: faith, knowledge, morality, religion, church, resocialization, humanization, a progressive system of punishment, gnoseology, ontology background knowledge.

Любая сложная, открытая и динамически развивающаяся система сталкивается с различными дисфункциями и трудностями в своем существовании. Подобные противоречия  и становятся источником ее дальнейшего развития или реформирования. Так, анализируя различные аспекты современной пенитенциарной практики, В. Южанин отмечает, что зачастую «…деятельность исправительных учреждений не пересекается с интересами осужденных, с выбором ими путей ресоциализации» [6, с. 18]. Следствием этого становятся не только социальная дезадаптация и распространение тюремной субкультуры, но и противостояние ресоциализации, принудительное исправление и использование преимущественно коллективных форм воздействия. Поэтому именно обращение к субъективно-психологическому фактору позволяет устранить противоречие, возникающее между осужденными и персоналом, гуманизировать отношения между ними. Сегодня необходимо развивать прогрессивную систему отбывания наказания в виде лишения свободы, которая «…предусматривает подготовку осужденного к освобождению с первых дней пребывания в исправительных учреждениях…» [6, с. 17]. При этом,  начальным и важнейшим мероприятием «Школы подготовки осужденного к освобождению» является оказание правовой, психологической и нравственной помощи.

Несомненно, что нравственное воспитание является базовым элементом системы исправления осужденных. В процессе ресоциализации нравственность становится ядром личности, формирует адекватное отношение к добру и злу, уваже­ние к человеку и обществу, собственности, государству и закону. Нравственное воспитание необходимо рассматри­вать как развитие воли, чувств, эмоций, ценностных ориентаций, как состав­ную часть других направлений исправительной работы. Так, привитие навыков правопослушного поведения, сознательного соблюдения за­конов возможно только через формирование нравственной позиции  индивида.

В рамках пенитенциарной практики становление нравственности  имеет большое практическое значение как основа системы социальной реабилитации осужденного, возвращения обществу законопослушного гражданина, умеющего уважать интересы других людей. За последние десятилетия в уголовно-исполнительной системе создана и успешно функционирует психологическая служба, активно ведется воспитательная работа с осужденными. Одним из путей гуманизации и развития индивидуального подхода в исправительной деятельности является сотрудничество учреждений и органов исполнения наказаний с религиозными организациями.

В начале девяностых годов прошлого века «уголовно-исполнительная система постсоветского времени была абсолютно консервативной и закрытой» [4, с. 35], поэтому актуальной задачей было обеспечение доступа священнослужителей на территорию исправительных учреждений. В последствии активно создавались сообщества верующих осужденных, например,  православные общины, возводились храмы и мечети. Сегодня религиозными организациями реализуются новые задачи по социальному служению и духовно-нравственному образованию в местах лишения свободы.

Религиозные отношения, удовлетворяющие важнейшие духовные потребности человека, для осужденных играют особую роль. Вера становится опорой, ориентиром в новой непростой, жизненной ситуации, когда индивид в той или иной степени начинает осознавать характер совершенного им деяния, свою вину, специфику примененной к нему судом меры наказания и перспективу провести часть жизни в заключении.

Конечно, становление нравственности возможно и на светской основе, но   человеческому разуму трудно следовать абстрактной догме.  Сила религии в том, что она, обращаясь к чувствам человека, дает заповеди должного поведения в более доступной  для подражания, образной форме. В этом религия близка к искусству, которое также в образной форме  ставит различные мировоззренческие проблемы и пытается по-своему решить их. Поэтому оптимальным вариантом развития моральных качеств у осужденных должна стать взаимосвязь веры и знания как различных онто-гносеологических парадигм,  познавательных практик.

По утверждению Н. А. Бердяева, большинство философских школ и течений, несмотря на внешние различия, «одинаково признают коренную противоположность знания и веры» [1, с. 38]. Так, с точки зрения интеллигенции эпохи воинствующего рационализма второй половины XIX века, вера есть лишь пережиток прошлого, а знание – всесильно. При этом, осознанно отрицая религиозную веру, материалисты и позитивисты признавали возможность  социализма, прогресса, справедливости, верховенства научного знания и другие явления, которые зачастую не имели положительных,  фактических доказательств. Однако,  требование доказательства и научного обоснования веры абсурдно,  противоречит ее сущности,  а «у каждой живой души есть не только научное, но и метафизическое и мифологическое отношение к миру» [1, с. 40]. Больше того, по мере своего развития наука сама активно преодолевает свои собственные суеверия, пересматривая общепринятые основы знания. Анализу ученых подвергаются новые явления, которые ранее отрицались как сверхъестественные, поэтому философского обоснования требуют сами первоосновы науки.

В силу этого, «наука просто некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, чуде и т. п.» [1, с. 41], а  попытка подменить веру знанием ограничивает человека, лишает его свободы, оставляя в рамках природной необходимости. Даже философия не может заменить веры, а лишь подводит к ее осмыслению.

Вместе с тем, необходимо отметить,  что знание также нельзя подменить верой. Выводы науки, основанные на фактах и положительном опыте, не могут быть опровергнуты какими-либо религиозными  идеями или цитатами из священных текстов.

Изучение природного мира, выявление его закономерностей, несомненно, способствует  развитию социальной практики и улучшению различных аспектов жизнедеятельности человека, но  научное знание, которое отрицает все, несоответствующее фактам и опыту,  носит ограниченный характер. Так, Ю. Бохеньский отмечает, что  духовную ситуацию в современном мире можно рассматривать как кризис европейского рационального мировоззрения [3]. Наука разрешила множество вопросов, при этом большинство глобальных,  «вечных» тем так и остались без ответа. Может быть поэтому сегодня, как и в древности, многие люди придерживаются точки зрения божественного происхождения мира и человека. Для преодоления духовного кризиса необходимо переосмысление роли науки, религии и морали, взаимодополнение научных и вненаучных форм познания.

Традиционно  вера понимается как «обличение  вещей невидимых» [1, с. 44], то есть не данных непосредственно, в физическом опыте. Знание видимых вещей исключает свободу метафизического выбора, а доказательство делает факт неотвратимым и насильственным. При этом, основания знания могут быть различными. Так, эмпиризм сводит его к рационализированному, ограниченному доводами рассудка  опыту, в котором нет места чуду. Но опыт святых и мистиков носит такой же фактический характер, как и всякий другой.

Основы знания не могут быть найдены только в дискурсивном, выводном мышлении, они восходят к интуиции, вере. Не только суждения разума, но и  интуитивные прозрения, недоказуемые как аксиомы, являются частью  исходного, непосредственно данного знания. Так как  мы не можем не замечать окружающей природной реальности, знание о видимом, данном нам в чувственном опыте  мире принудительно и навязчиво. Невидимый же  мир доступен лишь через веру как акт свободного избрания недоказуемой истины. Подобный выбор сопряжен с риском и опасностью, т. к. тайна веры коренится в отсутствии гарантий и доказательного принуждения. Только на основе любви как онтологического и ценностного выбора открывается новая жизнь и иная действительность, поэтому «нужно рискнуть, согласится на абсурд, отречься от своего разума, все поставить на карту и бросится в пропасть, только тогда откроется высшая разумность веры» [1, с. 53].

Отсутствие доказательств  как коренное, сущностное свойство веры приведено и в Евангелии словами самого Христа. Когда он приходит воскресший к своим ученикам, и они, наконец, убеждаются в реальности всего происходящего,  спаситель, отвечая Фоме, произносит: «ты поверил, потому что  увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20, 29) [2, с. 1121]. Таким образом, религиозная вера основана на интуитивном чувствовании и мистическом опыте познания  Бога, тогда как  естественные науки опираются на позитивный эмпирический материал.

По сути своей вера и знание не отрицают, а взаимодополняют друг друга. Законы материального мира неопровержимы, но именно это и определяет возможность сверхъестественного как проявления надприродных сил, находящихся вне компетенции науки. Так, например, смерть Христа это факт определенный закономерностью материального мира. Вера же становится  свободным мировоззренческим выбором, через любовь к новой истине открывающим беззаконие смерти и тайну спасения. Парадоксально, но «если бы можно было доказать, что Христос воскрес, то чудо воскресения потеряло бы свой спасительный смысл,  оно вошло бы в круговорот природной жизни» [1, с. 59].

Таким образом, отрицая противоположность, ограниченность знания и веры, утверждая их беспредельный характер, Н. А. Бердяев отмечает, что «…окончательная истина веры не упраздняет истины знания и долга познавать» [1, с. 66]. Но неверующие скептики – рабы собственной воли и произвола, поэтому религия становится преодолением индивидуальной чувственности, рассудочности. Так, в отличии от отвлеченного идеализма Гегеля, конкретный идеализм русской религиозной философии апеллирует к мистическому опыту. Вера не отменяет, а просветляет рациональное знание науки и философии, по-своему отвечая на предельные, вечные вопросы бытия.

По утверждению А. И. Осипова, религиозная вера «необходима на всех этапах духовной жизни человека, и она всегда остается выражением духовных устремлений человека, его высших исканий» [5, с. 144]. Это приобретает особый смысл, когда человек оказывается в кризисных ситуациях, например, отбывает наказание в виде лишения свободы. Приобщение к вере, чаще всего,  происходит через доверие к людям, имеющим соответствующий опыт. Постепенно, по мере очищения  от греховных  страстей чувство доверия перерастает в любовь к новой истине и уверенность в новом знании. На пути богоуподобления «христианин может достичь высочайших вершин познания Бога и тварного мира…, в конечном счете, вера срастворяется со знанием…» [5, с. 144].  Таким образом, вера начинается не с  рассудочного принятия данной кем-то истины, а с осознания  своей греховности и искреннего стремления к спасению, исцелению. Только смирившийся, увидевший свое нравственное и духовное несовершенство человек может стать верующим.

Первый шаг на этом пути – отказ от наслаждения страстями не только в делах, но и в мыслях, в сердце. Свои грехи может постичь лишь тот, кто перестал осуждать других и возвеличивать себя, «если же смирение не обретается – бесплодны и бессмысленны все подвиги и добродетели» [5, с. 207]. В свою очередь, научает человека смирению только искреннее и осознанное стремление к исполнению  нравственных заповедей, которое становится каждодневным, кропотливым трудом над собой.

Примером активного систематического взаимодействия УИС с Русской православной церковью является деятельность церковной общины в учреждении ИК-1 г. Вологды. Это женская колония общего режима, существующая около 50-ти лет.  В 2003 году на территории учреждения построен храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Администрация учреждения содействует деятельности общины, а Русская Православная Церковь активно оказывает осужденным гуманитарную помощь, ведется богослужебная и просве­тительская деятельность.

Результаты этой деятельности отражаются в творчестве самих осужденных, в созданных ими эссе, публицистических статьях и даже стихах. Многие из них впервые задумываются над мировоззренческими проблемами, отмечают, что, придя к Богу, в заключении обрели духовную свободу, счастье и смысл жизни. В образной форме, но откровенно женщины описывают свой непростой путь к вере через сомнения, лень, потери и разочаро­вания.

Религия открывает человеку определенные онтологические и нравственные истины, ценности и нормы поведения, а поддержать оступившегося человека на пути обновления жизни  призваны молитва, пост и церковный ритуал. Наградой становится не только умиротворение, внутренняя гармония, чувство еди­нения с Богом,  но и обретение новых знаний, стремлений и жизненных перспектив как глубокая мировоззренческая основа ресоциализации осужденного и его  дальней­шей адаптации в обществе. Таким образом,  вера и знание  взаимно дополняют, укрепляют  друг друга, поэтому сегодня уголовно-исполнительная система успешно использует тысячелетний опыт церкви в деле нравственного совершенствования человека.

Список литературы / References

1. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества.– М.: Издательство «Правда», 1989. 608 с.
2. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. Издание Саввино-Сторожевского ставропигиального монастыря, 2006. 1296 с.
3. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени // Вопросы философии.– 1993.– № 3. – С.94–98.
4. Куршук Е. Тюремное миссионерство // Преступление и наказание.– 2014.–№ 11.– С. 35–36.
5. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. (Основное богословие.).– М.: Даниловский благовестник, 1997.  330 с.
6. Южанин В. О прогрессивной системе отбывания наказания в виде лишения свободы // Преступление и наказание. – 2014.–№ 11.– С. 17–19.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Berdyaev N.A. Filosofiya svobody. Smysl tvorchestva.[ Philosophy of Freedom. The meaning of creativity].– M.: Izdatelstvo «Pravda», 1989. – 608 p. [in Russian].
2. Knigi svyashchennogo pisaniya Vethogo I Novogo zaveta. [Bible. Scriptures of the Old and New Testament]. Izdanie Savino-Storozhevskogo monastyrya, 2006. – 1296 p. [in Russian].
3. Bohenkiy U. Duhovnaya situatsyya vremeny [The spiritual situation of time] // Voprosy filosofii [Problems of Philosophy].– 1993.–№3.– P. 94–98 [in Russian].
4. Kurshuk E. Turemnoe missionerstvo [Prison missionary] // Prestuplenie i nakazanie [Crime and Panishment] .– –№ 11.– P. 35–36.
5. Osipov A.I. Put razuma v poiskah istiny (Osnovnoe bogoslovie).[The path of reason in search of truth] (The basic theology).– M.: Danilovskiy blagovestnik, 1997. – 330 p. [in Russian].
6. Uzhanin V.O. O progresivnoy sisteme otbyvaniya nakazaniya v vide lisheniya svobody [About progressive system of serving a sentence of imprisonment] // Prestuplenie i nakazanie [Crime and Panishment]. – 2014.–№ 11.– P. 17–19.